Мусульманская государства
Ремесло и торговля. Уничтожение халифата, дробление мусульманских территорий, вторжение альморавидов и альмохадов и, наконец, завоевания христиан в XII и XIII вв. явились факторами, неблагоприятно повлиявшими на развитие ремесленного производства и торговой деятельности испанских мавров. Однако упадок проявился не сразу, и периоды застоя и деградации перемежались с кратковременными периодами роста, если не во всех, то по крайней мере в некоторых областях ремесла и торговли.
Годы образования таифских эмиратов были в общем благоприятными для мавританской Испании. Пока в Кордове сохранялось республиканское управление, велась весьма оживленная торговля, чему способствовали безопасность торговых путей и рост населения. Севилья при первом кади и его сыне была центром оживленной деятельности. В Гранаде роскошь двора Бадиса способствовала скоплению всякого рода предметов ремесла большой ценности. Альмерия в правление Альмотасина имела большой торговый флот, который вел с Востоком торговлю шелком и другими испанскими товарами. Альморавиды, хотя вначале и проявили себя противниками материального прогресса, в конце концов под влиянием испанской цивилизации способствовали развитию архитектуры и родственных ей прикладных искусств. Эмир Волк заключал с генуэзцами торговые договоры; Абенгания, король Майорки и его сын Исхак неоднократно заключали торговые соглашения с Генуей и Пизой (1149, 1150, 1181, 1184 гг.) При альмохадах ремесла и сельское хозяйство развивались весьма успешно. В районах Валенсии и Севильи процветала культура сахарного тростника. В округе Севильи возделывались оливки, и там насчитывалось до 100 тыс. прессов для выжимки оливкового масла. Известно, что в Гранаде в XII в. в большом количестве производились шелк, оливковое масло, вино и собиралось много льна, пшеницы, ячменя и т. д. Долина Гранады была образцом великолепного ведения сельского хозяйства. Продолжало развиваться оружейное производство, о котором мы упоминали ранее. Кроме того, имелись кожевенные заводы в Кордове, бумагоделательные мастерские в Хативе (в XII в. уже было широко распространено употребление тряпичной бумаги), керамические мастерские в Севилье на Майорке, в Валенсии и в других местах. Изготовлением ковров славился Левант и особенно города Чинчилья и Куэнка, где ткались ковры из шерсти. В Хаэне альмохады эксплуатировали золотые и серебряные рудники. Порты Альмерии, Валенсии, Денни, Малаги и Севильи вели оживленную торговлю с Африкой и с Востоком. Завоевание многих из этих городов и областей христианами, естественно, прервало торговые отношения с этими странами, однако мудехары сохранили навыки и традиции ремесленного производства, ряд отраслей которого находился в их руках.
Культура. Несмотря на политический упадок, который переживает мавританская Испания в этот период, ее культура не только не испытывает признаков упадка, но и обнаруживает черты дальнейшего подъема. Именно в эту пору появляются в Испании великие арабские писатели, которые приобретают широкую популярность в Европе. Таифские эмиры покровительствуют литераторам и философам, предоставляя последним неограниченную свободу высказывать устно и письменно свои мысли, хотя бы они и были еретическими[125]. В эту эпоху жили Аверроэс, наиболее выдающийся арабский философ, а также великие еврейские писатели мусульманской Испании — Авемиаце, Тафаил (Туфейль), Бен Габироль и др. Кроме того, с этого периода (со времени правления Альфонса VI и взятия Толедо) арабская и еврейская литература и особенно наука начинают оказывать влияние на христиан.
Науки. Основная заслуга арабов заключается в том, что они содействовали распространению в Европе греческой науки, если и не в ее чистом виде, то в тех отражениях и вариантах, которые она имела в последний период своего существования, главным образом в трудах комментаторов различных александрийских школ. Уже в X в. один кордовский философ Ибн Месарра привез в Испанию переведенные на арабский язык труды греческих мыслителей, которые, хотя и были апокрифами, т. е. ложно приписывались таким знаменитым авторам, как Аристотель и Эмпедокл, все же содержали в себе некоторые мысли греческих философов и положили начало, наряду с подобного же рода переводами еврейских мыслителей, классическому или псевдоклассическому течению философской мысли в мусульманской Испании.
Это течение получило наибольшее развитие в XII и XIII вв. Именно в эту эпоху в Испанию устремляется множество чужестранцев, которые усердно изучают у мавров основы греческой науки и затем распространяют приобретенные знания в Европе. Так возникает философское движение, продолжающееся до эпохи Возрождения, когда, благодаря тщательному изучению греческих текстов, привезенных из Константинополя и Афин, были исправлены ошибки и искажения, допущенные арабами.
Число частных академий и школ увеличилось в эпоху таифских эмиров. Основными дисциплинами, изучавшимися в этих школах, были естественные науки, философия, право и медицина. Одним из наиболее выдающихся медиков мавританской Испании был величайший хирург средневековья Абуль-Касим из Захри. Всеевропейской известностью пользовались Авенсоар из Севильи и позже Абу-Мерван, известный в христианских королевствах под именем Абумерона. Развитию медицины в значительной степени помогло изучение химии, в области которой арабы достигли больших успехов. Известен ботаник Абен-Альбайтар из Малаги, знаменитый собиратель минералов и растений, автор книги «Сборник простых медикаментов», в которой он сообщает о более чем 200 новых видах растений. В математике арабы добились больших успехов не только в области чистой теории, но и в сфере практического применения математических знаний. Арабы много занимались астрономией и построили специальные обсерватории, из которых наиболее значительной в Европе была обсерватория, находившаяся на вершине минарета, называемого ныне Хиральдой (в Севилье), основанная альмохадским халифом Якуб Аль-Мансуром (1196 г.).
Философия. Если во всех этих науках арабы создали труды, имеющие огромное значение и оказавшие большое влияние на европейскую культуру, опередив во многих отношениях христианские пароды, то ни в одной из наук арабы не достигли такого совершенства и ни в одной из наук их влияние не было столь значительным, как в философии. Уже в последнем периоде халифата философия стала усиленно развиваться различными школами, причем наряду с направлениями, возникшими в лоне мусульманской ортодоксии, существовали и «еретические» течения. Альморавиды, хотя и сожгли теологические труды философа Альгазеля, или Альгазаля, в общем не препятствовали занятиям философией. К периоду их господства относятся труды философов Абу-Мухаммеда Абдаллы из Бадахоса (который был также грамматиком, литератором и филологом), Абульабаса Ахмеда (Абеналариф), Абенбарраджана, Абенкаси, Абу-Али ас-Садафи и других мыслителей, которые, несомненно, преподавали учение Альгазаля, несмотря на его осуждение. В то же время создавались секты мистического характера, адепты которых отличались фанатизмом и нетерпимостью, например, секта суффий и «братьев торидин» (приверженцев). Влияние этой секты было очень велико в Андалусии и в Эстремадуре. К XII в. относится деятельность великого философа Аверроэса (1126–1198 гг.) из Кордовы, комментатора и популяризатора Аристотеля и Платона. В последние годы жизни он был арестован альмохадским халифом, а его учение было запрещено.
Наряду с этим, большого расцвета достигла философская деятельность евреев, которые жили в мусульманской Испании и дали науке знаменитые имена, превзойдя даже арабов в изложении неоплатонических или александрийских идей.
В этом отношении выделяется прежде всего оригинальный и проникновенный поэт Соломон Бен Габироль (1021–1070 гг.), автор философской книги, озаглавленной «Источник жизни» (которая оказала большее влияние на христиан, чем на его единоверцев) и ряда поэтических произведений, также философского характера. За ним следовали Абраам бен Давид, или Дауд, из Толедо, автор многих философских и астрономических работ, среди которых выделяется «Эмуна Рама» («Возвышенная вера»), написанная в 1161 г. и имевшая целью согласовать с религией философские доктрины, в частности доктрину о свободе воли. Иегуда Бен Галеви, из Лусены, философская поэма которого о Кузари была переведена на кастильский язык; Моисей Бен Эзра (1070–1139 гг.), разносторонний ученый, пропагандист философских идей своих единомышленников. Многие европейские ученые после преследований со стороны альморавидов и разрушения Лусены (1146 г.) укрылись в Толедо и в других христианских городах. Толедцами по рождению были Ибн Эзра, Дауд и Бен Галеви и, наконец, великий Моисей Бен Маймон или Маймонид из Кордовы (1139–1205 гг.), испанский еврей, крупнейший диалектик. Маймонид был основоположником нового направления — рационалистического истолкования доктрин иудейской религии, врагом и резким критиком неоплатонизма. Он находился под влиянием аристотелевских идей и содействовал их распространению в Европе. Его основной труд озаглавлен: «Путеводитель для тех, кто идет в смущении, не зная прямой дороги». Следует отметить, что, помимо трактатов по отдельным отраслям науки, в этот период в мусульманских странах составлялись — различные энциклопедии, содержавшие сведения самого разнообразного порядка, по образцу «Этимологий» Исидора Севильского и аналогичных работ греческих авторов.
Литература. Литература испанских мусульман была столь же блестящей, как и наука. Помимо художественных произведений (поэмы, романы и т. д.) и антологий, было создано немало ученых трактатов по риторике, грамматике, поэтике и пр.
Арабы имели не только поэтов-эрудитов, но и народных поэтов, странствующих певцов, которые на улицах и площадях, во дворцах и замках, иногда в сопровождении женщин-жонглеров выступали под музыкальный аккомпанемент с песнями героического, сказочного, любовного или сатирического характера (наподобие певцов романсов и трубадуров, и жонглеров Кастилии). Знаменитый кордовский поэт (как полагают, христианского происхождения) Ибн Кузман составил сборник (диван) этих песен, записав их на народном языке. Крупным составителем сборников — диванов — был поэт аль-Мансур, живший некоторое время в Валенсии. К поэтической литературе следует добавить сказки и басни. Этот вид литературных произведений оказал наибольшее влияние в Кастилии.
Мавританская Испания дала в ΧΙ-ΧΙΙΙ вв. ряд выдающихся историков. Среди них следует отметить Ибн Хайяна из Кордовы, первого и наиболее крупного мусульманского историка Испании, автора 60-томной хроники «аль-Маттин», которой пользовались все авторы последующей эпохи; Ибн Хазма — автора «Истории Омейядов» и составителя сборника, посвященного генеалогии; аль-Хомайди, летописца и автора «Биографического словаря»; Абу-Омара Таламанки, эмира Бадахоса Альмузафора, составителя энциклопедии в 60 томах, автора трактатов по истории и т. д. При альморавидах и альмохадах по-прежнему развивалась историческая литература и, хотя ее чисто художественная ценность понизилась, но зато изложение хода исторических событий стало более беспристрастным, так как историки в своих трудах осмеливались в эту пору порицать властителей и их министров.
Кастилия
Земледелие. Выше уже была дана характеристика института земельной собственности, лежавшего в основе системы сельскохозяйственного производства. Завоевания леонцев и кастильцев, передвинувшие границы страны в самое сердце Андалусии и вынудившие мусульманские государства покориться и вступить в вассальные отношения, обеспечили мир для внутренней части Кастилии, что не могло не содействовать заселению территорий и росту площади обрабатываемых земель. Этому способствовала благожелательная политика по отношению к покоренным маврам. Несмотря на то, что внутри страны все еще происходили войны, которые порой вели претенденты на престол, а порой дворяне, особенно в период несовершеннолетия королей, невзирая на то, что личная безопасность не была еще гарантирована от злоупотреблений сеньоров и нападений бандитов, тем не менее рост вольных городов, образование эрмандад, освобождение крепостных классов и более тесная связь семейных общин с землей — все это значительно улучшило положение, создав определенные гарантии для земледельцев.
Как общее правило, собственностью отдельных лиц или семей были только пахотные земли. Горы, леса, луга и целинные земли, принадлежавшие городам или находившиеся на королевской территории, были в общинном пользовании — ими пользовались все жители. Однако бывали и такие случаи, когда общинными были и пахотные земли, которые либо распределялись каждый год по наделам между жителями, либо обрабатывались сообща. Случалось, наконец, что урожай, собранный — трудом каждого члена общины в отдельности, делился между всеми общинниками. Эта форма общинной собственности или общинного пользования результатами труда очень часто встречалась в зоне, идущей от Астурии к Эстремадуре, и в пиренейских областях Наварры, Арагона и Каталонии.
Помимо этого, законы стимулировали индивидуальную заинтересованность как верное средство развития земледелия и заселения новых земель. При этом применялись следующие методы: право собственности на целинные земли уступалось лицу, их обрабатывавшему; арендаторов или держателей такого рода земли освобождали на год от налогов и военной службы; гарантировалась неприкосновенность частного владения (виноградинки, луга, сады и т. п.), огороженного стеной, частоколом или рвом. При отсутствии лее изгородей виновник потравы не платил штрафа лицу, потерпевшему ущерб. Запрещалось прокладывать тропинки или охотиться на чужом поле; рабочие волы освобождались из-под залога и т. д.; однако разрешалось в определенное время года использование земель частных лиц для общинных нужд (речь идет о землях под паром и сборе забытых плодов, после снятия урожая владельцем участка). В законах и распоряжениях часто указывалось, что хозяева, которые не будут возделывать поднятую целину, могут потерять собственность, которая в этом случае должна перейти к королю, муниципию или к соседской общине.
Завоевание Толедо и покорение ряда областей Эстремадуры и Андалусии способствовали развитию земледелия в Кастилии. Культура оливковых деревьев, до той поры неизвестных в этой стране, получила в ней значительное развитие. Много земель отводилось под лен. Некоторые короли (например, Альфонс VII) поощряли насаждения виноградных лоз и фруктовых деревьев. Подобным же образом проявляется забота об увеличении, числа колодцев; однако нет указаний на проведение работ по орошению, которое было необходимо на полуострове для развития сельского хозяйства. Об этом, по-видимому, даже и не помышляли; нет также данных, которые свидетельствовали бы об осуществлении дорожностроительных работ; а между тем такого рода строительство являлось предпосылкой более тесной связи разобщенных областей страны.
Скотоводство. Скотоводство в этот период имело большое значение прежде всего потому, что в Испании эта отрасль сельского хозяйства была традиционной. Наиболее обычными видами разводившихся животных были коровы, лошади, ослы, овцы, козы и свиньи. Короли покровительствовали скотоводству, иногда в ущерб земледелию, причем скотоводы пользовались всеми вольностями, связанными с режимом эксплуатации общинных земель, злоупотребляя при этом правом выпаса на жнивье, на землях под паром и на угодьях, отведенных под сады и виноградники. Это приводило к бесконечным спорам между земледельцами и пастухами.
За право выгона на королевские или муниципальные земли обычно уплачивалась особая пошлина — монтазго ( montazgo ); хотя эта пошлина в принципе должна была идти в королевскую казну, короли обычно, когда речь шла о чужих стадах, передавали этот сбор в пользу вольных городов.
Немалые заботы проявлялись для охраны стад. Лиц, наносивших ущерб стадам, штрафовали; издавались запрещения объединять со здоровыми животными животных, больных чесоткой и т. п. Скотоводство основывалось на общинных формах, подобных тем, которые характерны были для земледелия. Организовывались общества для совместного выпаса скота или для найма всей общиной пастухов. Иногда все жители одной деревни полуофициальным порядком объединялись, при участии вольных городов, для той же цели. Община содержала пастухов, и собственностью ее являлись производители.
Ремесло. В Галисии, Леоне и Кастилии до XIII в., по-видимому, отсутствовали важные отрасли ремесла, которые являлись бы источником накопления богатств или имели бы большое экономическое значение, хотя и существовали местные центры ремесленного производства, обеспечивающие нужды данного селения. Исключением является лишь Сантьяго — город с развитым ремесленным производством. По законодательным актам Χ—ΧΙΙ вв. можно установить, что ремесленному производству уделялось мало внимания, хотя в фуэрос Саламанки, Касереса, Куэнки, Молины и Пласенсии и встречаются пункты, определяющие права кузнецов, плотников, чесальщиков шерсти, ткачей, скорняков, ювелиров и других ремесленников. Впрочем, имеются фуэрос, в которых ремеслу уделяется большее внимание, например, фуэро, предоставленное Сан-Себастьяну в 1180 г. королем Наварры и подтвержденное в 1202 г. Альфонсом VIII, сразу же после того как он принял власть над территорией Гипускоа. Это фуэро, по существу, является подлинным промысловым статутом.
По для XIII в. имеются данные, которые свидетельствуют о наличии не только интенсивных торговых сношений кастильцев северных областей страны с Фландрией и Германией, но и о значительном вывозе железа, шерсти, зерна, кож, воска, пряжи, ртути, сала, вина, тмина и аниса из Кастилии; оливкового масла, меда и плодов из Андалусии; кож, шерсти и вин из Галисии; сахара и изюма из Малаги, причем экспорт из Испании непрерывно возрастал. Можно думать, что предпосылкой подобного роста вывоза явилась активизация производственной деятельности в более отдаленные времена. Тем не менее именно в XIII в. ремесленное производство приобретает большое значение.
Сантьяго в этот период стал крупным центром ремесленного производства, богатейшим городом Испании, причем своим расцветом он обязан наплыву паломников и путешественников.
Севилья после завоевания ее Фернандо III являлась весьма важным центром ремесленного производства, расцвет которого относится к последующей эпохе. В этот период, видимо, уже эксплуатировались альмаденские рудники[126].
Ремесленники в Кастилии объединялись, так же, как и ремесленники Сантьяго, в цехи ( gremios ), которые представляли собой настоящие союзы, имевшие свой общий дом, кассу, печать, знамя, религиозного патрона, наподобие древних римских коллегий. Цехи создавались под защитой муниципалитетов, и их развитию благоприятствовали свобода и привилегии, которые имели вольные города. Однако уже в XIII в., когда цехи выросли как в количественном отношении, так и в своем значении, они потребовали от королей особых прерогатив и вольностей. Развитие специального цехового законодательства ( цеховые статуты — ordenanzas de gremios ) относится к более позднему времени.
В каждом цехе имелись ученики ( aprendices ), подмастерья ( oficiales ) и мастера ( maestres ). Срок ученичества длился несколько лет, причем за обучение платилась определенная сумма мастеру. Подмастерья жили с мастером, как если бы они были членами одной семьи. Подмастерья получали незначительную заработную плату, так как развитие ремесла не позволяло ее увеличить. Но они по крайней мере были обеспечены столом и жилищем. Подмастерье мог стать мастером после сдачи особых испытаний. Существовал обычай расселения ремесленников определенных цехов в пределах особых улиц или кварталов. Именно поэтому некоторые улицы во многих испанских городах до сих пор сохраняют старинные названия улиц ювелиров, кузнецов, цирюльников и т. д.
Среди ремесленников было немало иностранцев, мавров и евреев. Последние уделяли особенно много внимания ювелирному делу. Мудехары во всех отраслях производства играли первостепенную роль.
Торговля. Две области, которые, по-видимому, раньше всех начали вести торговлю с другими странами, были Галисия и восточная часть Кантабрии (Баскские земли). Моряки кантабрийского побережья в эпоху крестовых походов поддерживали торговые связи с портами Северной Европы и Англии и вывозили в эти страны товары из Кастилии, Наварры и Арагона.
Испанские вина издавна высоко ценились в Европе. В середине XIII в. (1254 г.) уже заключались в таможнях Фландрии и Германии торговые соглашения о ввозе испанских товаров.
После завоевания Севильи не менее активную торговлю стали вести и через южные порты. Фернандо III предоставил жителям квартала Франкос, купцам право свободно покупать и продавать свои товары и способствовал учреждению торговых бирж с инспекторами, назначавшимися короной. Создание морского флота Фернандо III и постройка судоверфей в Севилье и других пунктах в немалой степени способствовали росту торгового флота, основы испанской внешней торговли.
Внутренняя торговля все еще парализовалась многообразными провозными пошлинами, которые взимали сеньоры и короли, торговыми привилегиями монастырей и дворян и бесчинствами разбойничьих банд. Короли предпринимали меры для устранения этих помех. Они отменяли некоторые пошлины и сборы, вели борьбу с разбойниками, опираясь на помощь военных орденов и эрмандад вольных городов, и открывали ярмарки в крупных городах в определенное время года, с тем чтобы купцы и покупатели из различных мест страны могли собираться в определенных пунктах. Подобная мера была в те времена необходима не только для того, чтобы облегчить торговые операции непосредственно на рынке, но и создать гарантии безопасности при передвижении на больших дорогах. Естественно, что купцы подвергались меньшему риску, когда путешествовали большими группами, направляясь в определенное время на ярмарки. Как общее правило, участникам ярмарок, как христианам, так и маврам, и евреям, предоставлялись чрезвычайные привилегии и гарантии.
В VIII–X вв. в христианских королевствах торговые сделки совершались главным образом путем натурального обмена. С расширением международных отношений усилилось денежное обращение; деньги были, как правило, иностранного происхождения мавританские добли, меткали, флорины, которые попадали в обращение через иноземных купцов или благодаря периодическому поступлению дани и податей от мавров. Известно, что короли Леона имели собственную монету уже в 1020 г., однако в большом количестве монету стали чеканить в Кастилии лишь после взятия Толедо, в конце XI в. Эти монеты со знаком креста и монограммой Христа чеканились по образцу альморавидских монет ( морабити ). В правление Фернандо II Леонского и Альфонса IX чеканились золотые монеты( maravedises ). Альфонс VIII не только принял в качестве образца альморавидские динары, но и чеканил свои деньги (так называемые динары-альфонси) с арабской легендой. Золотая монета называлась также мискаль. Через некоторое время на обратной стороне монеты появляется изображение замка (герб Кастилии); когда Кастилия и Леон объединились, на одной стороне монеты изображается замок, а на другой — лев (герб Леона). Чеканка монет была особой прерогативой короля, который имел свой монетный двор. Однако известно, что собору в Сантьяго и различным монастырям на правах чрезвычайного пожалования разрешалась чеканка собственной монеты.
Культура. С XI в. рост политического значения христианских королевств, укрепление связей с Францией, Англией и Италией и, наконец, более тесный контакт с арабской и мосарабской культурой южных территорий полуострова способствовали и энергичному росту культуры в северных испанских землях. Значительное влияние на развитие культуры оказывали следующие элементы: латинский, сохранившийся еще с римских времен и усиленный благодаря общению с европейцами, которые, начиная с XI в., в большом количестве проникают в Испанию, участвуют в осаде Толедо и оседают во многих городах страны и в клюнийских монастырях, и восточный. Носителями восточных влияний являлись мудехары, мосарабы и отчасти итальянцы и французы, которые, воспринимая арабскую культуру, переносили ее особенности в несколько измененном виде в Северную Испанию. Слияние обоих элементов дало начало испанской культуре, которая зародилась в XI–XII вв. и достигла значительных успехов в XIII в., особенно в конце этого столетия. Страсть к знанию и к распространению знаний особенно ярко проявляется в изобразительном искусстве (миниатюры рукописных кодексов, витражи, фрески и т. д.), где преобладание получили символические и дидактические мотивы. Возрастает значение книги. Известно, что уже в 1044 г. за одну рукопись давали несколько домов и виноградников. Рукописи выставляли напоказ в церквах, причем их прикрепляли цепями во избежание покражи и старались их сохранить, заключая в драгоценные переплеты из золота и серебра. Все это, впрочем, свидетельствует и о том, что рукописи были немногочисленны и дороги. Тем не менее в монастырях во многих экземплярах хранились произведения латинских авторов. Влияние чужестранцев сказывается с большой силой после завоевания Толедо. Альфонс VIII пригласил в Палепсию преподавателей из Франции и Италии. Причем в этот период заметно преобладание европейской культуры над арабской, хотя последняя все еще продолжала оказывать влияние на кастильцев.
Университеты. Альфонс VIII в 1212 или 1214 г. основал в Паленсии университет, называвшийся Estudios generates, пригласив преподавателей из Италии и Франции. Паленсийский университет отличался от итальянских и французских университетов, возникших во второй половине XII в. и в начале XIII в., тем, что он был создан непосредственно королем (это было первое государственное учебное заведение на полуострове) и что в программу его не входили богословские науки, которые стали преподаваться в испанских университетах лишь в XV в. Паленсийский университет был недолговечен. Он просуществовал только 31 год. Спустя некоторое время Альфонс IX Леонский основал новый университет в Саламанке. Саламанкский университет находился под покровительством короля и содержался за счет казны, причем корона стремилась не допустить вмешательства папы и различных духовных конгрегаций в дела университета. Короли долгое время противились допуску представителей папы ( conservadores и maestrescuelas ) в университеты Однако они вынуждены были искать у пап поддержки для того, чтобы добиться для выходцев из университета права преподавания во всех странах Европы (это право предоставлялось лишь особыми папскими буллами). Саламанкский университет, основанный в 1215 г., получил новые привилегии в 1243 г. и утвержден был папской буллой в 1255 г. Альфонс IX основал в Вальядолиде высшую школу на базе духовных учебных заведений, созданных в 1095 г. графом Ансуресом. Король выдал новому учебному заведению 10 000 мараведи и назначил преподавателей права и других дисциплин.
С этого времени была создана система высшего образования в Кастилии.
Язык. В соответствующем разделе, посвященном характеристике языка северных областей полуострова в первые столетия реконкисты, уже указывалось, что, несмотря на то, что официальным языком в то время оставалась, латынь, не только народ, но и культурные слои (судя по текстам документов) говорили на языке, в котором латинские слова перемежались с существенно новыми словами, языке, бывшем основой диалектов романсе[127].
Прослеживая изменения или эволюцию языка до конца XI в., можно отметить, что уже к этому времени сформировался кастильский язык или романсе Кастилии, точно также, как и галисийский язык и другие диалекты в западных и центральных областях полуострова. Подобный процесс имел место одновременно на всех христианских территориях этой части страны и особенно в тех местностях, где в меньшей степени сохранились древние туземные языки. Кастильский язык не был диалектом, привнесенным галисийскими и астурийскими воинами, которые могли распространять его по мере своего продвижения к югу, поскольку известно, что возникновение романсе началось еще в вестготскую эпоху и притом в южных областях. В известной мере на формирование романсе оказали влияние мосарабы, которые внесли элементы арабской речи и при этом не только отдельные арабские слова, но и ряд оборотов и идиоматических форм (эти формы отмечаются во многих документах, писанных христианами на романсе). Мосарабы ввели в романсе смешанные слова, изменили написание имен и содействовали особенностями своего собственного диалекта, весьма сходного с кастильским, стабилизации местных диалектов романсе.
Первые полностью «романсизированные» документы восходят к середине XII в., хотя уже в конце XI в. (1088 г.) толедское письмо являло смесь латинских и народных слов и оборотов.
Развитие романсе было столь значительным в XII в., что могло уже обеспечить появление важных литературных произведений.
При этом прогресс языка был таким стремительным, что уже в середине XIII в. Альфонс IX и Фернандо III распорядились перевести на романсе Forum Judicum — свод законов, который, как уже известно, применялся и в Леоне, и в Кастилии.
Преимущественное развитие в этой[128] части Испании получили кастильский, галисийский и леонский диалекты, при этом последние два в большей степени, чем первый, на всем протяжении рассматриваемого периода, т. е. вплоть до конца XIII в. Эго подтверждается многочисленными списками «Фуэро Хузго» и некоторыми литературными произведениями (поэма об Александре и др.), которые дошли до нас в копиях, снятых на леонском диалекте, и тем фактом, что вся лирическая поэзия той эпохи представлена произведениями, написанными на галисийском диалекте. Чистый кастильский диалект окончательно сформировался позже. Мосарабы с большим упорством продолжали пользоваться арабским языком, который употреблялся ими в частных юридических документах, хотя арабские слова и перемежались со словами, взятыми из диалектов романсе.
В то же время, вследствие французского влияния, толедское или вестготское письмо, которое было долгое время в употреблении (особенно у мосарабов, хотя последние и несколько видоизменили его), уступило место французскому. Французским письмом начинают пользоваться со времени Альфонса VI[129], хотя внедрялось оно медленно и не могло получить преобладания вплоть до конца XI в. В эту же эпоху введена была в обиход бумага, что позволило быстро и с меньшими затратами снимать копии с рукописей. Это обстоятельство содействовало более широкому распространению книги.
Литература. Нельзя говорить о литературе западных и центральных областей Испании этой эпохи, не учитывая влияний, которые определяли ее развитие. Следует выделить три главных источника, откуда подобные влияния исходили. Этими источниками были литература и фольклор мудехаров, провансальцев и французов. Влияние мудехаров, заметное с начала XIII в., проявлялось в народной лирике; более значительное влияние провансальцев стало сказываться со времени Альфонса VII, особенно в области лирической поэзии и литературного языка, тогда как французское влияние становится заметным уже в эпоху Альфонса VI.
Влияние еврейской литературы проявляется позже. Традиции латинской поэзии продолжаются главным образом в духовной литературе и в эпических произведениях (церковные гимны, поэма о взятии Альмерии, латинская версия песни о Сиде и т. д.). Но помимо этой литературы для избранных, в круг тематики которой входили и прозаические произведения — исторические хроники, подобные латинской хроники Альфонса VIII, — в начале рассматриваемого периода возникает в Леоне и Кастилии (и особенно в Кастилии) народная поэзия преимущественно эпического жанра. Это были героические поэмы ( caniares de gesta ) и песни жонглеров ( juglares ), в которых возвеличивались подвиги и деяния христианских воителей. Эпическая традиция зародилась, вероятно, в XII и XIII вв. в районе Бургоса, древней кастильской столицы; можно предполагать, что многие эпические, произведения этой эпохи (например, поэма о Сиде и др.) явились позднейшей переработкой героических поэм, восходящих к более раннему периоду.
Остатки этих древних произведений народного творчества сохранились в виде отрывков, включенных в прозаические тексты последующей эпохи (например, во «Всеобщей Хронике» — Cronica General XIII в.)[130]. Любопытно, что в этих древних памятниках народной поэзии проявляются антагонистические тенденции во взаимоотношениях Леона и Кастилии (главным носителем их была Кастилия) и соперничество между кастильцами и галисийцами. Тем не менее эта литература — французского происхождения[131]. Французы явились в Кастилию в XI столетии со своими народными поэтами — сказителями (трубадурами и жонглерами). Первый трубадур Маркабрю жил в Кастилии при Альфонсе VII (1126–1157 гг.). При дворе Альфонса VIII подвизался один из наиболее выдающихся трубадуров Видаль де Безалю. Эти сказители (надо, впрочем, отметить, что иерархические подразделения с у шествовали и в их среде) переходили из селения в селение и скандировали стихи под аккомпанемент простейших струнных инструментов. Они были одновременно и авторами, и распространителями поэтических произведений, в характере которых проявлялось сходство с подобными же произведениями, возникшими на французской почве. А французская литературная традиция получила широкое распространение в Испании и поддерживалась рыцарями и монахами гэльского и испанского происхождения из офранцуженного двора Альфонса VI, Урраки и Альфонса VII. По, по-видимому, эта традиция оказала влияние лишь на форму, но не на дух и специфические особенности кастильской поэзии, так как по самому содержанию своему ее произведения, хотя и носившие подражательный характер, обнаруживают глубокое чувство национального достоинства и порой даже заключают в себе протест против чужеземного засилия; метрический строй этих произведений также отличается в некоторых своих элементах от французской метрики (более совершенной). Можно отметить и испанское влияние на французскую литературу начиная с XI в.
Историческая и научная литература. Уже отмечалось, что в этот период приобрела значение историческая литература, превзошедшая историческую литературу других европейских стран, несмотря на то, что она в известной степени подверглась чужеземным влияниям. Хроники XII в. — Пелайо Овиедского, Альфонса VII, Силосская хроника, Historia compostellana и др., написанные на латинском языке или романсе, свидетельствуют о значительном прогрессе в манере изложения хода исторических событий. Развитию этого рода исторической литературы способствовали два крупнейших хрониста — архиепископ Толедский Родриго Хименес де Рада и епископ Туйский Лукас. Родриго Хименес, наваррец по происхождению, родился в 1170 г. Он обучался в Париже и по возвращении в Испанию был сперва избран епископом Осунским, а затем стал (в 1208 г.) архиепископом Толедским. Заслуга Родриго Хименеса заключается в том, что он подверг критическому пересмотру древнюю историческую литературу (хрониконы), подчинив ее строго определенной системе, и дополнил старые источники своими собственными блестящими работами, в которых проявились глубокие познания этого историка и его высокая культура, обогащенная традициями классической древности. Таким образом, он является основоположником испанской истории, хотя не следует думать, что его труды обладают всеми качествами, которые мы вправе требовать от современных исторических работ. Несомненно, им свойственны элементы вымысла, ошибки, некритическое отношение к источникам. Хименес написал на латинском языке «Краткую католическую историю», «Историю остготов, гуннов, вандалов и свевов», «Историю арабов» и «Историю готов». Последний труд — важнейшее произведение Хименеса, охватывающее период до смерти Альфонса VIII. Сам автор перевел его на романсе.
Лукас, как историк, стоит ниже Хименеса, хотя, подобно своему коллеге, он также обучался за рубежом и, кроме того, немало путешествовал в странах Востока. Его труды — «Всемирная хроника» ( Chronicon mundï ), Доведенная до 1236 г., и «Житие св. Исидора» страдают серьезными методическими недостатками, а также отсутствием надлежащего критического подхода к источникам. «Всемирная хроника» является заурядной и при этом весьма небрежной компиляцией старых летописей.
В других областях науки в Кастилии в XI–XIII вв. не встречается крупных имен. В Кастилии подвизались лишь переводчики и компиляторы трудов арабских, итальянских и французских ученых. Два наиболее известных автора XII в. — Гундисальво и Хуан Севильский — вышли из школы переводчиков арабских рукописей, которая возникла в Толедо при Альфонсе VI и достигла своего расцвета в правление Альфонса VII, который содержал при своем дворе раввинов, изгнанных альмохадами, знатоков арабского языка, способствовавших усилению переводческой деятельности толедского центра. Это не значит, что прежде не было переводов арабских произведений; однако их было немного, и они охватывали только точные и естественные науки — математику, медицину. Толедская же школа, напротив, обращается к арабской философии, и ее переводы распространяются в Европе, где многие ученые получают таким образом возможность ознакомиться с идеями греческих философов. Из различных стран Европы в Толедо к европейским и мудехарским переводчикам поступают в этот период заказы на переводы различных арабских книг. Таким образом, были переведены труды Авиценны, Альгазаля, Авицеброна, Птолемея, Абуль Касима, Аверроэса и др.
К концу этого периода, к эпохе правления Фернандо III, относится появление произведений дидактического жанра — переводов на романсе арабских, персидских и индийских сборников нравоучительных сказаний и притч. Этот жанр представлен был переводами — «Книги о двенадцати мудрецах», «Цветов философии», «Книги добрых притч», «Тайны тайн» и сборниками басен «Калила и Димна» и «Сендебар».
Замки и военные лагери. К концу XII в. вырабатывается тип феодального замка, который получает всеобщее распространение. Как правило, замок снаружи окружался рвом с изгородью, за которыми возводилась массивная внешняя стена с рядом круглых или квадратных башен. Сверху стена венчалась зубцами ( almenas ), под прикрытием которых бойцы вели стрельбу из луков. Система внешних оборонительных сооружений завершалась выдающимися наружу выступами в верхней части стен и башен; пол в этих выступающих частях стен был прорезан щелями ( matacanes ), через которые воины могли метать различные снаряды на осаждающих в том случае, когда последние приближались к стенам замка. Ворота защищались башнями и вынесенными вперед, за внешнюю линию стен, укреплениями ( barbacanes ). Мосты, перекинутые через рвы, были подъемными.
Во внутренней части замка имелись две группы зданий: одна, предназначенная для ремесленников, с магазинами и т. д., а другая — для сеньоров и воинов. Обе группы зданий отделены были друг от друга стеной. Внутри замковой территории находилась изолированная рвом высокая башня, носившая название башни вассальной клятвы ( torre del homenaje ), которая служила последним убежищем в случае штурма. В сеньориальных городах замок или жилище сеньора, который господствовал над всеми остальными укреплениями, строился так, чтобы в случае необходимости можно было выдержать натиск восставших горожан. В монастырях и епископских дворцах воспроизводилась та же система оборонительных сооружений. Стены как в сеньориальных, так и в свободных городах окружали селение со всех сторон, образуя иногда двойной пояс укреплений с глубоким рвом посередине. Стены городов возводились из битого камня и земли и снаружи облицовывались каменными плитами. Башни на наружных обводах, подъемные мосты, особые укрепления у ворот сооружались в системе городских оборонительных сооружений по образцу подобных же построек в замках феодалов.
Города по-прежнему состояли из узких и извилистых улиц, но строятся уже более крупные дома. Корпорации и многие частные лица сооружают удобные и красивые здания. В вольных городах возводятся здания ратуш ( casa de villa ) с большими залами для собраний, а с конца XII в. воздвигаются вечевые башни ( atalayas ) с колоколами. Звон колоколов этих башен возвещал об общегородских собраниях, военной тревоге, сборе ополчения и т. д.
Обычаи. С XI в. благодаря росту материального благосостояния, а также и вследствие того, что все более и более значительные области испанского севера становились глубоким тылом в войнах реконкисты, быстро изменяется и образ жизни сельского и городского населения.
Этим изменениям в немалой степени способствовал и рост городов и городской культуры.
Совершенствуется тип жилища. Как общее правило, в домах появляются очаги, не всегда, впрочем, снабженные дымоходами; поэтому во многих домах дым мог выходить из помещения только через двери и окна (стекол же в последних не было и в XII в.), и люди жили в постоянном чаду. Дома, как и прежде, строились преимущественно из дерева и легко становились жертвой частых пожаров.
Поэтому в городах в определенные часы запрещалось разведение огня.
Хотя страсть к роскоши стала проявляться и в быту, обычаи и нормы житейского обихода все еще оставались весьма примитивными.
Одежду носили, не меняя и не стирая ее, вплоть до износа. Вилок не употребляли, ели из общих мисок, кости и остатки еды грудами оставляли на столе. Скатерти были неизвестны.
В кампаниях реконкисты выработались своеобразные военные обычаи. Войска сопровождались священниками и монахами, которые во время сражений воодушевляли солдат, поднимая распятие и показывая раскрытые евангелия. То же происходило и в мусульманских армиях, как это известно, хотя бы в отношении битвы при Асагале или Салаке. Военные лагери представляли собой настоящие селения. В лагере Фернандо III у стен осажденной Севильи ряды палаток образовывали улицы и площади, причем целые кварталы занимали в этом городе — бивуаке ветошники, менялы, бакалейщики, аптекари, мясники и т. д., что позволяет составить представление о размерах обоза, необходимого для содержания и экипировки войска. Тем не менее нужно иметь в виду, что кампании, подобные походу на Севилью, сильно отличались от заурядных набегов, а между тем именно такие набеги и были наиболее типичным способом ведения войны. Осады укрепленных городов вследствие отсутствия военных орудий, которые могли бы действовать на расстоянии (пушки начали употребляться только спустя более чем столетие), продолжались много лет и требовали специальной организации.
Летоисчисление в христианских королевствах Испании велось по испанскому календарю (которым пользовался Исидор Севильский) и велось от 38 г. до начала нашей эры. Исходной датой, от которой велось лето — исчисление мусульманами как в те времена, так и ныне, считался день Хиджры (день бегства Магомета из Мекки в Медину) — 15 июля 622 г. н. э.
Арагон и Каталония
Земледелие и ремесло. Начиная с XI в. в Арагоне и Каталонии в области сельского хозяйства и ремесла отмечается такой же прогресс, как в Леоне и Кастилии. Данные о торговле со странами северной Европы, которая велась кантабрийскими портами Испании, свидетельствуют о значительном производстве в Арагоне вин и других продуктов сельского хозяйства. Фуэрос и другие законодательные акты говорят о приросте площади возделываемых земель, о наличии общинных земель, о гарантиях, предоставлявшихся крестьянам, и о существовании ядра семейных общин, обеспечивающих прочную связь населения с землей и являвшихся той основой, которая гарантировала процветание сельского хозяйства. В Арагоне культура олив внедрена была ранее, нежели в Кастилии, о чем можно судить по привилегии 1093 г., относящейся к местности, расположенной в окрестностях Уэски. Известно также, что сбор пшеницы был значителен. Культура риса и шафрана была общераспространенной, и оба эти продукта в середине XIII в. вывозились во Фландрию.
В Арагоне и Каталонии процветало скотоводство, которое развивалось таким же образом, как и в Кастилии, и пользовалось теми же привилегиями. В Каталонии, судя по завещаниям, оставленным различными графами, скотоводство процветало уже в XI в., а в связи с этим было развито кожевенное и суконное производство. Дублением кож занято, по-видимому, было немало людей; уже в 1137 г. в Сарагосе имелась улица дубильщиков. Центр производства шерсти находился в Альбаррасине, и к 1200 г. относятся первые указания местных фуэрос относительно выделки цветных сукон. Сукновальни в середине XIII в. (1249 г.) имелись также в Хаке, Уэске и других пунктах.
К этому времени относится разработка серебряных рудников в горах Бенаске.
В Валенсии, зависевшей от Арагона, земледелие и ремесленное производство находились в весьма цветущем состоянии. Земледелие обязано было своим развитием весьма совершенной системе орошения, а ремесло — мудехарскому населению городов. Аналогичное положение было на Майорке. В XIII в. в Валенсии насчитывается большое число сукновален, шелковых, льнопрядильных, бумагоделательных мануфактур, предприятий, вырабатывающих бронзовые изделия, гончарных заведений. Славились керамические изделия с золотым орнаментом, которые изготовлялись в Калатаюде и на Майорке.
В Каталонии, где само географическое положение страны определяло пристрастие ее обитателей к торговле и мореплаванию и где земля была мало пригодна для разведения ряда сельскохозяйственных культур, например, пшеницы, земледелие имело меньшее значение, чем ремесло. Тем не менее известно, что в середине XII в. культура винограда была распространена почти на всей территории Каталонии. Обычно насаждения виноградников производились бедными крестьянами, получавшими землю на условиях прекарного держания: владелец земли получал либо половину, либо четверть урожая и имел право в любой момент расторгнуть контракт с арендатором. Согласно обычаю, такие договорные отношения сохранялись в течение семи лет, после чего обработанные участки делились поровну, между владельцем земли и арендатором, что способствовало постепенному образованию класса мелких земельных собственников. Земли сдавались в аренду и на условиях эмфитевсиса, с обязательством ежегодной уплаты четвертой части урожая. Участки земледельцев назывались мансами ( mansas ), откуда современные термины маc и массиа ( mas и massia ), которыми обозначается усадьба каталонского крестьянина. Ремесленное производство развивалось быстро. В XIII в. каталонцы изготовляли в Хероне
Лериде, Вике и прежде всего в Барселоне железные изделия с художественной отделкой, бочки, кожи, шкуры, стекла, сети и веревки из конопли и испанского дрока, солили рыбу, вырабатывали ткани из льна, хлопка, шерсти и шелка. Известно, что в XI в. в Барселоне и ее предместьях существовало много обрадорес ( obradores ) — мастерских. В XII в. было уже много сукновален, мастерских по выделке кожи, кузниц и т. п.
Ремесленников называли минестериалами ( minesteriales ), причем это название было распространено не в одной только Каталонии. Как в Каталонии, так и в Арагоне ремесленники уже в XIII в., а возможно, и ранее, основывали цехи, по своей структуре сходные с подобными же корпорациями галисийских и кастильских ремесленников. Первый каталонский документ, в котором идет речь о цехах, относится к 1200 г.[132]
Торговля, флот, деньги. Во всех сферах торговой деятельности и производства Каталония превосходила Арагон, страну, не имевшую выхода к морю. Арагонские товары вывозились либо через гавани кантабрийского побережья, либо через каталонские порты во Фландрию, Францию, Германию, Италию и Англию. Рост арагонской торговли начинается с момента завоевания Сарагосы и продолжается по мере покорения новых территорий, причем река Эбро стала к XIII в. мощной торговой артерией.
Каталония, как уже отмечалось, вела значительную торговлю уже в IX в., и, несомненно, рост торговой деятельности продолжался и в дальнейшем, так как уже в XII в. имеется немало данных, свидетельствующих о значительном развитии каталонской торговли.
В «Обычаях» содержатся распоряжения, направленные к охране иноземных купцов. Барселонский порт, открытый для всех стран, часто посещался греческими, пизанскими, генуэзскими, силицийскими, сирийскими, французскими и другими купцами, которые привозили ремесленные изделия и сельскохозяйственные товары. Со времени Рамона-Беренгара III наиболее обширная торговля велась с Италией. Прочные торговые связи установились у каталонцев с многими странами бассейна Средиземного моря, в том числе с Египтом, Сирией и Палестиной. Каталонцы успешно конкурируют с генуэзцами, пизанцами и венецианцами и вывозят из стран Востока пряности, ароматические вещества, ткани и т. д. Разумеется, размах, который приняла торговая деятельность каталонцев, не мог быть обеспечен без сильного торгового и военного флота. Еще более благоприятные условия для развития торговли были созданы при Хайме I благодаря его завоеваниям, новым таможенным тарифам и новому статуту торговли и мореходства (1258 г.). При Хайме I каталонские города стали назначать своих торговых представителей — консулов ( consules ) в различные города для защиты каталонских купцов. С той же целью в главных портах испанского побережья были созданы особые учреждения — морские консульства ( consulados de mar ).
По всей вероятности, каталонцы в вопросах мореходства и внешней торговли руководствовались как законами и обычаями, принятыми повсеместно в средиземноморских странах, так и нормами, выработанными непосредственно в Каталонии. Сводом тех и других установлений был кодекс — «Книга морского консульства» ( Libro del consülado de mar ), точная дата составления которого неизвестна. Некоторые авторы относят этот сборник к середине XIII в., другие же и к более позднему и к более раннему времени. Несомненно, к XIII в. относятся «Обычаи» ( Costumbres ) Тортосы — особый кодекс норм торгового права. Каковы бы ни были даты составления этих кодексов, оба они свидетельствуют, что торговля и мореходство достигли в Каталонии большого развития.
О значении и размахе внутренней торговли свидетельствуют частые ярмарки, разрешение на устройство которых давал граф Барселонский, и значительный удельный вес сборов ярмарочной и рыночной торговли в доходных статьях казны.
Подобное развитие торговли предполагало и рост денежной наличности. Действительно, денег выпускалось много; имелись особые монетные дворы в Арагоне и Каталонии, причем короли в пору, когда им нехватало денег для ведения военных кампаний, неоднократно уменьшали содержание драгоценных металлов в монетах и чеканили ее с меньшим против номинального достоинством, против чего протестовали кортесы. Главной денежной единицей арагонцев была так называемая хакеса ( jaquesa ). Начиная с IX в. собственную монету чеканили графы Барселоны. В Хероне, Вике, Бесалу и Аргамунте также чеканились монеты (с X в.), и эту привилегию имели графы Ампуриас. Любопытно, что в 1174 г. епископ Викский Педро запретил оплату каких бы то ни было сделок монетами не местной чеканки. Обычно на каталонских монетах изображались герб и крест. В «Обычаях» фиксируются суровые кары фальшивомонетчикам.
Культура. Документы XI и XII вв. упоминают о различных лицах, занимавшихся преподавательской деятельностью, которые, по-видимому, жили доходами от этой профессии. Во времена Рамона-Беренгара III начинается литературное движение, аналогичное толедскому; переводятся работы по астрономии и математике Альбатаги, Феодосия, Птолемея, ас-Сафара (ученика Мослемы), Ибрагима аль-Фесари и других мусульманских авторов или ученых, труды которых в свое время были переведены на арабский язык. Об определенном развитии литературы свидетельствуют и библиотеки различных монастырей (Рипполь, св. Бенета, Кардона и др.) и соборов (Вик, Херона, Таррагона и др.), инвентарные книги которых нам сейчас известны, а также обилие переписчиков и относительно низкая цена рукописей. Культура росла такими же темпами, как и в Кастилии. В XIII в. главным культурным центром Каталонии была Лерида, а в Арагоне — Сарагоса.
Хайме I, следуя общему течению, основал в Лериде Estudia generalia, университет, в котором преподавались каноническое и гражданское (римское) право и свободные искусства (грамматика и философия). Другой университет был основан в Валенсии, при соборе. Медицинская школа в Монпелье (городе, который входил тогда в пределы арагоно-каталонской державы) процветала и была одним из самых замечательных учебных заведений своего времени.
Основание этих университетов и постоянный контакте Францией и Италией способствовали подъему культуры. В стране выдвинулось немало крупных мыслителей. Важнейшим из них является Раймунд Люллий, родившийся в 1232 г. на острове Майорке, в Пальме, философ, мистик, поэт, автор трудов, которые приобрели в ту эпоху большую известность и оказали влияние на европейскую науку.