Эдисонъ въ Бостонѣ. Его первый патентъ.
Съ первыхъ же шаговъ своей новой дѣятельности въ Бостонѣ Эдисонъ своей ловкостью и знаніемъ дѣла сумѣлъ внушить къ себѣ уваженіе своихъ новыхъ сослуживцевъ. Когда онъ явился въ первый разъ въ бостонскую телеграфную контору послѣ четырехдневнаго путешествія, съ блѣднымъ, усталымъ лицомъ, въ поношенномъ платьѣ, телеграфисты окинули его пренебрежительными взглядами и рѣшили съиграть шутку съ "жителемъ лѣсовъ дикаго Запада". Чтобы какъ слѣдуетъ насолить новинку, они условились съ Нью-Іоркской телеграфной конторой, чтобы тамъ поручили отправку ближайшей депеши самому быстрому изъ телеграфистовъ. Эдисона усадили за особый столъ и предложили ему принять съ аппарата спеціальный отчетъ для "Бостонскаго Герольда", самой большой бостонской газеты. Не подозрѣвая ничего, Эдисонъ принялся за работу. Телеграфистъ въ Нью-Іоркѣ началъ телеграфировать медленно, но постепенно ускоряя темпъ, дошелъ до скорости сорока словъ въ минуту. Однако Эдисонъ достигъ такого совершенства въ быстротѣ пріема телеграммъ, что безъ затрудненія могъ писать со скоростью отъ сорока пяти до пятидесяти четырехъ словъ въ минуту, постепенно уменьшая величину буквъ. Случайно брошенный взглядъ на лица окружавшимъ его и съ любопытствомъ слѣдившихъ за его работой телеграфистовъ, открылъ ему существованіе заговора но, не показывая и виду, что онъ догадался объ ихъ продѣлкѣ, онъ продолжалъ спокойно писать, отъ времени до времени даже успѣвая чинить карандашъ. Нью-Іоркской телеграфистъ пустилъ въ дѣло все свое искусство, но Эдисонъ съ легкостью примѣнялся къ нему; тогда тотъ началъ страшно торопить, сливать нѣсколько словъ въ одно, употреблять всевозможные знаки сокращенія. Эдисона, привыкшаго къ переписыванію газетныхъ отчетовъ, и это не смутило. Наконецъ, найдя, что шутка длилась достаточно долго, онъ взялся за ключъ своего аппарата и телеграфировалъ своему корреспонденту: "послушайте, молодой человѣкъ,-- начните теперь другой ногой -- или попросите себя смѣнить!" Это такъ смутило Нью-Іоркскаго телеграфиста, что онъ всталъ и уступилъ свое мѣсто другому.
Это блестяще выдержанное испытаніе произвело сильное впечатлѣніе на новыхъ товарищей Эдисона; они стали къ нему относиться съ большимъ уваженіемъ и всячески старались добиться его дружбы. Въ то-же время и начальство обратило на него вниманіе. Такимъ образомъ онъ сразу завоевалъ себѣ выдающееся положеніе. Около этого времени и въ денежныхъ обстоятельствахъ его родителей произошелъ счастливый переворотъ, и Эдисонъ, наконецъ, былъ избавленъ отъ тяжелаго гнета нужды, который до сихъ поръ лежалъ на немъ и сдѣлалъ его неразговорчивымъ, молчаливымъ юношей. Лучъ свѣта, просіявшій теперь въ его внѣшнихъ обстоятельствахъ, непривычная для него любезность и привѣтливость начальства, дружелюбное участіе товарищей -- все это весьма благотворно подѣйствовало на его развитіе. Казалось, что оживляющее дѣйствіе тепла, повѣявшаго на Эдисона вмѣстѣ съ измѣнившимися условіями его существованія, вызвало къ жизни всѣ дремлющія силы его геніальной натуры, которыя только теперь стали свободно распускаться и рости. Тысячи плановъ о примѣненіи электрической силы мелькали у него въ головѣ; отдавая ночи службѣ въ телеграфной конторѣ, онъ день посвящалъ практическому осуществленію своихъ идей или изученію сочиненій Фарадэя, изъ которыхъ онъ почерпалъ такъ много необходимыхъ свѣдѣній о сущности электрическихъ явленій. Первымъ изобрѣтеніемъ, относящимся къ тому времени, былъ электрическій счетчикъ голосовъ въ собраніяхъ. Эдисонъ возлагалъ на это изобрѣтеніе большія надежды, не жалѣлъ ни денегъ, ни труда, чтобы получить на него патентъ, и, получивъ его въ 1869 году, сейчасъ же сталъ хлопотать о практическомъ примѣненіи своего изобрѣтенія. Къ сожалѣнію, всѣ его старанія и труды оказались тщетными: къ его большому разочарованію ему пришлось услышать, что облегченіе счета голосовъ совсѣмъ не нужно, парламенту. Это былъ ударъ для Эдисона; однако, это первая неудавшаяся попытка послужила ему урокомъ: съ этихъ поръ онъ поставилъ себѣ за правило никогда не приниматься за практическое выполненіе изобрѣтенія, покуда онъ не убѣдиться въ его пригодности и полезности.
Въ Бостонѣ Эдисонъ нанялъ небольшую мастерскую, въ которой онъ могъ дѣлать свои опыты и приготовлять новоизобрѣтенные аппараты. Благодаря его друзьямъ слухъ о его способностяхъ скоро распространился по городу; онъ сталъ получать различные заказы, проводилъ электричество въ домахъ, устраивалъ для торговыхъ фирмъ частныя телеграфныя линіи, которыя снабжалъ имъ же самимъ придуманнымъ приспособленіемъ -- циферблатомъ, дававшимъ возможность всякому профану пользоваться телеграфомъ. Онъ съ каждымъ днемъ все болѣе убѣждался въ огромномъ значеніи телеграфа для торговыхъ сношеній, которыя въ Америкѣ гораздо живѣе и разнообразнѣе, нежели въ Старомъ Свѣтѣ, и въ необходимости сдѣлать употребленіе телеграфа какъ можно болѣе широкимъ. Двумъ задачамъ онъ посвятилъ въ это время свое особенное вниманіе. Первая заключалась въ устройствѣ собственнаго телеграфопечатнаго аппарата для сообщенія курса въ биржевыхъ и денежныхъ сношеніяхъ. Онъ изобрѣлъ нѣсколько такихъ аппаратовъ, которые и были примѣнены въ конторахъ биржевыхъ маклеровъ. Впрочемъ, это изобрѣтеніе не нашло особеннаго распространенія. Второй задачей Эдисона было употребленіе одной про волоки для одновременной передачи нѣсколькихъ депешъ.
Въ Европѣ уже раньше была указана эта мысль, но на долю Эдисона выпало провести ее въ жизнь.
Къ началу 1869 года Эдисонъ успѣлъ приготовить два аппарата для одновременной передачи двухъ депешъ. Оставалось сдѣлать опытъ, чтобы убѣдиться въ практической пригодности этихъ аппаратовъ. Несмотря на то, что опыты не дали удовлетворительныхъ результатовъ, Эдисонъ ни минуты не сомнѣвался, что его идея осуществима и что ей предстоитъ великая будущность. Неудачу онъ приписалъ отчасти неумѣлости телеграфиста, работавшаго на другомъ концѣ линіи. Не жалѣя для своихъ изобрѣтеній и опытовъ ни труда, ни денегъ, онъ тратилъ послѣднія даже выше своихъ средствъ, такъ что скоро у него оказался долгъ въ нѣсколько сотъ долларовъ. Послѣ послѣдней неудачи онъ не могъ больше оставаться въ Бостонѣ и рѣшилъ перемѣнить поле дѣятельности. Своимъ новымъ мѣстомъ жительства онъ выбралъ Нью-Іоркъ, главный центръ торговой жизни Америки. Однако, онъ не хотѣлъ покинуть Бостонъ, не попытавшись еще разъ примѣнить свое новое изобрѣтеніе. Получивъ разрѣшеніе отъ мѣстнаго телеграфнаго общества воспользоваться одной изъ проволокъ, онъ послалъ одинъ изъ обоихъ аппаратовъ для двойного телеграфированія въ Нью-Іоркъ, а съ другимъ самъ отправился въ Рочестеръ, городъ близъ озера Онтаріо. Но и на этотъ разъ его ждало разочарованіе. Глубоко огорченный своими неудачами, озабоченный мыслью о темномъ, неизвѣстномъ будущемъ, но съ твердымъ рѣшеніемъ не оставлять разъ избраннаго пути изобрѣтеній, несмотря ни на какія препятствія и разочарованія, двадцатидвухлѣтній изобрѣтатель отплылъ по направленію къ Нью-Іорку, милліонному городу въ устьѣ рѣки Гудсонъ.
Пребываніе Эдисона въ Бостонѣ продолжалось немного болѣе года. Къ этому времени относятся нѣсколько случаевъ, чрезвычайно характерныхъ для него. Упомянемъ изъ нихъ одинъ, самъ по себѣ незначительный, но указывающій на стремленіе и умѣніе Эдисона извлекать изъ электричества возможно большую пользу, примѣняя его въ самыхъ разнообразныхъ случаяхъ. Телеграфная контора, въ которой Эдисонъ исполнялъ ночную службу, наводнялась каждую ночь неимовѣрнымъ количествомъ таракановъ, съ которыми телеграфисты вели ожесточенную, но безуспѣшную борьбу. Всѣ средства избавиться отъ непрошенныхъ гостей оставались безъ результата, число ихъ все увеличивалось, такъ что въ концѣ-концовъ они стали мѣшать телеграфистамъ работать. Тогда Эдисонъ придумалъ избавиться отъ нихъ при помощи электричества. Онъ укрѣпилъ на стѣнѣ двѣ полоски олова, отдѣливъ ихъ узенькимъ промежуткомъ, и соединилъ ихъ съ полюсами очень сильной электрической батареи. Затѣмъ онъ намазалъ оловянныя полоски приманивающей таракановъ жидкостью -- и скоро со стѣны посыпался на землю цѣлый дождь убитыхъ токомъ насѣкомыхъ.
Во все время своего пребыванія въ Бостонѣ онъ поражалъ всѣхъ своею изумительной способностью работать. Очень часто, возвращаясь въ три часа утра съ ночной службы, онъ принимался за свои книги, за которыми сидѣлъ до тѣхъ поръ, пока не вставалъ его другъ Адамсъ. Въ то время, когда они оба шли въ кухмистерскую, находящуюся на разстояніи полуторы версты отъ ихъ квартиры, голова Эдисона была полна всѣмъ прочитаннымъ. Его нетерпѣніе вернуться поскорѣй къ своимъ книгамъ было такъ велико, что онъ однажды сказалъ своему спутнику: "Адамсъ, у меня столько дѣла, а жизнь такъ коротка, что я долженъ бѣжать". Съ этими словами онъ пустился бѣгомъ къ кухмистерской и, наскоро пообѣдавъ, такимъ же образомъ вернулся домой, чтобы снова съ неутомимымъ прилежаніемъ приняться за работу. Всѣ знанія, какія онъ пріобрѣталъ изъ книгъ, онъ сейчасъ же провѣрялъ путемъ опытовъ, при которыхъ большую помощь оказывалъ ему Чарльзъ Вилліамсъ, механикъ, работавшій на фабрикѣ телеграфныхъ аппаратовъ.
Съ Мильтономъ Адамсомъ, стараніямъ котораго онъ былъ обязанъ полученіемъ мѣста въ Бостонѣ, онъ сохранилъ самыя тѣсныя дружескія отношенія до конца своей жизни. Случилось такъ, что вскорѣ послѣ того, какъ Адамсъ пристроилъ его въ Бостонѣ, онъ самъ лишился мѣста, и Эдисону представился случай доказать ему на дѣлѣ свою благодарность и дружескую привязанность. Все время, что другъ его оставался безъ мѣста, онъ дѣлилъ съ нимъ квартиру и свои скромные доходы, проявляя самую нѣжную заботливость и участіе. Адамсъ никогда не забывалъ этого; еще въ позднѣйшіе годы своей жизни онъ часто вспоминалъ объ удивительномъ тактѣ и чуткости, съ какимъ Эдисонъ избѣгалъ всего, что могло навести его друга на мысль о своемъ зависимомъ положеніи.