Митя былъ живъ.-- Очнувшись отъ испуга послѣ того, какъ торговецъ рыбой его выпустилъ, онъ, въ продолженіе нѣсколькихъ минутъ, стоялъ неподвижно, затѣмъ рѣшилъ идти домой, чтобы во всемъ сознаться Тихону и Натальѣ Петровнѣ.-- Но, находясь еще подъ вліяніемъ только-что пережитаго волненія, мальчикъ по ошибкѣ свернулъ не въ ту сторону и, заворачивая изъ улицы въ улицу, скоро совсѣмъ заблудился. Голова его кружилась, ноги подкашивались, а между тѣмъ идти было надобно...
Названія улицы, гдѣ жила Наталья Петровна, онъ не зналъ, слѣдовательно, и спросить ни у кого не могъ; пока хватало силъ, онъ шелъ впередъ, надѣясь найти домъ какъ-нибудь по примѣтамъ; завернулъ направо въ какую-то улицу, длинную-предлинную, и опять зашагалъ прямо.
Навстрѣчу все чаще стали попадаться прохожіе, попадались и экипажи, послышался церковный благовѣстъ... Митя вспомнилъ, что это часъ вечеренъ... А вотъ и церковь стоитъ, какъ разъ по пути...
-- "Зайду, помолюсь, да кстати, хотя немножко, обогрѣюсь," подумалъ онъ и, войдя въ церковь, пробрался прямо къ топившейся тамъ печкѣ, чтобы отогрѣть посинѣвшія отъ холода руки.
-- "Уходи вонъ, чего толкаешься?" крикнулъ на него церковный сторожъ.
-- "Гони, гони!" вмѣшался кто-то изъ молящихся, "знаемъ мы этихъ карманниковъ, какъ разъ что-нибудь вытащитъ!"
-- "Какой же онъ карманникъ?" вступилась за Митю стоявшая по близости старушка, "развѣ карманники такъ чисто одѣваются?"
-- "А видъ-то у него зачѣмъ растерянный? по сторонамъ такъ и озирается!" возразилъ сторожъ, намѣреваясь вытолкать Митю.
-- "Оставь!" остановила его опять та же старушка, мы уйдемъ вмѣстѣ," и, взявъ за руку мальчика, она вывела его изъ церкви.
Митя, которому она сразу внушила довѣріе, послѣдовалъ за ней очень охотно. Когда они вышли на паперть, ихъ окружила толпа нищихъ; старушка достала изъ кармана кошелекъ, и на ходу раздавала милостыню.
Нищіе посылали ей вслѣдъ благословеніе.
-- "А гдѣ твой сынишка?" спросила она одну изъ протягивавшихъ руку женщинъ.
-- "Не знаю, матушка-барыня! На цѣлый день пропалъ сегодня,-- вѣдь онъ у меня такой непутевый!" отвѣчала женщина плаксивымъ тономъ: "ужо вечеромъ воротится, такъ я его вздую."
-- "Зачѣмъ бить? Бить ребенка не слѣдуетъ, надо постараться словомъ на него подѣйствовать," замѣтила ей добрая старушка: "пусть завтра зайдетъ ко мнѣ, я накормлю его обѣдомъ и сама поговорю съ нимъ." -- "Пошли вамъ, Господи, милости да добраго здоровья!" причитывала женщина, а старушка и Митя, между тѣмъ, спустились съ лѣстницы, повернули въ одну изъ ближайшихъ улицъ и вошли въворота, прилегающія къ низенькому деревянному дому, очень похожему на тотъ, въ которомъ жила Наталья Петровна.
-- "Вотъ и мы дома," сказала старушка, постучавъ въ дверь.
На стукъ ея вышла прислуга.
-- "Смотри-ка, Авдотья, я гостя привела." обратилась къ ней старушка.
-- "Намъ это не въ диковину, матушка Анна Григорьевна. Вы, по вашей добротѣ сердечной, всѣхъ сирыхъ да убогихъ завсегда съ улицы подбираете," отозвалась Авдотья, снимая со своей барыни верхнее платье; "только этотъ, кажись, будетъ не изъ бѣдныхъ", добавила она, пристально взглянувъ на Митю.
-- "Накрывай ужинъ; его надо покормить, онъ весь дрожитъ," перебила старушка словоохотливую служанку.
Но Митѣ было не до ужина... Онъ чувствовалъ, что голова его горитъ, мысли путаются, силы слабѣютъ; и, пока Авдотья накрывала столъ, онъ вдругъ потерялъ сознаніе и повалился на полъ.
Анна Григорьевна перепугалась, сейчасъ же уложила его на свою постель, стала оттирать и прыскать водою... Нѣсколько минутъ спустя, онъ открылъ глаза, обвелъ ими вокругъ безсмысленно, безсознательно и снова впалъ въ забытье.
Цѣлую ночь пришлось обѣимъ женщинамъ сидѣть по очереди около кровати больного, у котораго, очевидно, началась горячка. Онъ бредилъ, метался, хотѣлъ бѣжать, и, не узнавая окружающихъ, все звалъ дѣдушку да Наталью Петровну.
Къ утру бредъ немного утихъ, но, въ общемъ, состояніе здоровья не измѣнилось къ лучшему; несчастный ребенокъ, съ пылавшими отъ жара щеками, лежалъ неподвижно; дыханіе его было тяжелое, прерывистое...
Анна Григорьевна не хотѣла прибѣгать къ медицинской помощи, она въ нее не вѣрила, и потому рѣшила, что, если мальчику суждено поправиться, такъ она выходитъ его сама, а если не суждено,-- значитъ, все равно, никто ему не поможетъ; на себя же она сильно досадовала за то, что не спросила вчера, пока онъ былъ въ памяти, гдѣ живутъ его родители, которые, какъ можно предполагать, теперь, навѣрное, очень безпокоятся; все это вмѣстѣ настолько ее тревожило и волновало, что она даже пропустила обѣдню, чего никогда почти не дѣлала. Авдотья съ трудомъ уговорила ее выпить для подкрѣпленія силъ, послѣ безсонной ночи, чашку кофе. Отъ обѣда старушка наотрѣзъ отказалась, приказавъ Авдотьѣ готовить только для себя.
-- "Если придетъ тотъ мальчикъ -- нищій, который къ намъ приходитъ, накорми его: я обѣщала," сказала она и, вставъ изъ-за стола, снова направилась къ кровати больного.
Авдотья молча собрала посуду и удалилась въ кухню, куда дѣйствительно скоро постучался мальчикъ, одѣтый въ жалкія лохмотья, изъ-подъ которыхъ мѣстами виднѣлось даже голое тѣло; это былъ тотъ самый маленькій оборванецъ, который причинилъ столько непріятнаго Митѣ.
-- "Здравствуй, Степа," ласково привѣтствовала его Авдотья, открывъ двери: присядь, отдохни; барыня велѣла покормить тебя.
И она поспѣшила поставить передъ нимъ полную миску горячихъ щей, а рядомъ положила ломоть пшеничнаго коровая. Сильно проголодавшійся мальчикъ принялся ѣсть съ большимъ аппетитомъ, а Авдотья, по природѣ болтливая, стала разсказывать ему подробно о томъ, какъ ея барыня вчера отъ всенощной привела больного ребенка, и какъ обѣ онѣ измучились, возившись съ нимъ въ продолженіе цѣлой ночи.
Степа сначала слушалъ разсѣянно и больше увлекался короваемъ, чѣмъ разсказомъ, но затѣмъ на лицѣ его выразился испугъ. Онъ положилъ ложку и, уставившись глазами въ разсказчицу, весь обратился въ слухъ.
-- "Какъ его зовутъ?" спросилъ онъ, когда Авдотья замолчала.
-- "Митей, кажется"...
-- "Митей?" повторилъ мальчикъ и даже соскочилъ съ мѣста.
-- "Ну да, Митей; а ты развѣ его знаешь?"
-- "Я?.. да... нѣтъ"... замялся Степа.
Авдотья взглянула на него пристально; ему стало неловко отъ этого взгляда; онъ сначала опустилъ голову, а потомъ снова взглянулъ на нее и принялся упрашивать, чтобы она позволила ему повидать больного.
-- "Если это тотъ Митя, котораго я знаю, то я скажу," добавилъ онъ въ заключеніе.
-- "Надо спросить барыню," промолвила Авдотья.
-- "Хоть на минутку,-- хотя въ дверную щелочку дай посмотрѣть!" настаивалъ Степа.
Авдотья стояла въ нерѣшительности.-- "Если Степа дѣйствительно знаетъ больного мальчика, то отъ него можно будетъ получить какія-нибудь свѣдѣнія," подумала она и согласилась на его просьбу. Сдѣлавъ знакъ рукою, она пригласила его войти въ комнату.
-- "Только тише, осторожнѣе," прошептала она.
Степа шелъ на цыпочкахъ, стараясь не касаться пола своими стоптанными каблуками; подойдя къ "двери комнаты, гдѣ лежалъ Митя, онъ припалъ глазами къ замочной скважинѣ. Митя въ эту минуту простоналъ и случайно повернулся въ его сторону... Сомнѣнія больше не оставалось... Это былъ тотъ самый Митя, передъ которымъ Степа давно уже начиналъ чувствовать себя виноватымъ, такъ какъ Андрюша, раскаявшись самъ въ ихъ проступкѣ, не переставалъ упрекать его. Теперь же, когда онъ увидалъ Митю больнымъ, почти умирающимъ и услышалъ его стонъ, этотъ стонъ точно ножомъ рѣзнулъ его по сердцу. Онъ быстро отшатнулся... Лежавшіе въ его карманѣ червонцы звякнули... Мальчуганъ невольно задрожалъ, опустилъ руку въ карманъ, вынулъ ихъ и, осторожно пріотворивъ дверь, бросилъ монеты на полъ...
Потомъ, какъ бы очнувшись отъ тяжелаго сна, сію же минуту побѣжалъ онъ въ кухню, схватилъ свой картузъ и, прежде-чѣмъ Авдотья успѣла опомниться, выскочилъ на улицу...
Долго бѣжалъ онъ впередъ безъ оглядки, выбирая самый ближній путь къ тому дому, гдѣ жилъ Андрюша, который, завидѣвъ его, поспѣшилъ къ нему навстрѣчу.
-- "Что случилось?" спросилъ онъ, пораженный растеряннымъ видомъ товарища,-- "навѣрное опять что-нибудь натворилъ?"
-- "Нѣтъ, не то"... отвѣчалъ Степа, едва сдерживая слезы,-- "я хочу сказать тебѣ, что ты тогда правду говорилъ; нехорошо я сдѣлалъ, ограбивъ Митю... Мнѣ, все это время, страсть, какъ было его жалко, и червонцы не радовали... Какъ начну, бывало, на нихъ смотрѣть... такъ за сердце, точно, кто и схватитъ!.. Два дня ходилъ самъ не свой, а сегодня"...
Дальше онъ не могъ говорить, слезы подступали ему къ горлу, и Андрюшѣ стоило не малаго труда добиться, наконецъ, разъясненія дѣла. Вѣсть о болѣзни Мити его тоже очень опечалила; онъ страдалъ за Митю не меньше товарища Степы, главнаго виновника случившагося несчастія; Андрюша снова упрекалъ себя въ томъ, что находилъ удовольствіе смотрѣть на всѣ проказы оборванца, а подчасъ даже принимать въ нихъ участіе. Кромѣ того его мучила неизвѣстность, кто была та дама, которая взяла у него бумагу у подъѣзда Зимняго дворца, и гдѣ теперь эта бумага. Долго толковали обо всемъ этомъ мальчики, толковали до тѣхъ поръ, пока не замѣтили, что по направленію къ нимъ идетъ Тихонъ.
Степа вспомнилъ про брошенный имъ въ старика комъ снѣга и въ первую минуту хотѣлъ было убѣжать или спрятаться, но потомъ, не отдавая себѣ отчета, остался на прежнемъ мѣстѣ. Тихонъ, между тѣмъ, подошелъ ближе и, обратившись къ Андрюшѣ, спросилъ, не передавалъ ли онъ во дворецъ какую бумагу.
-- "Да, да", обрадовался Андрюша, "скажите, бумага доставлена Государынѣ?... Государыня читала ее?"
Тогда Тихонъ сообщилъ все, что ему было извѣстно касательно бумаги, и добавилъ, что ищетъ пропавшаго барчука.
-- "Хлопочемъ, стараемся, а Мити, можетъ быть, и въ живыхъ нѣтъ!" добавилъ онъ въ концѣ рѣчи.
-- "Митя живъ... но только очень боленъ," нерѣшительно вмѣшался въ разговоръ Степа.
-- "А гдѣ же онъ, гдѣ?" вскричалъ Тихонъ, схвативъ мальчика за обѣ руки.
-- "Я знаю, гдѣ!"
-- "Ты говоришь, что онъ очень боленъ?"
-- "Да".
-- "Ради Бога, веди меня къ нему скорѣе!"
-- "Пойдемъ!" согласился Степа и въ ту же минуту пошелъ по направленію къ дому Анны Григорьевны. Онъ шелъ такъ скоро, что Тихонъ едва успѣвалъ за нимъ слѣдовать; вмѣстѣ съ нимъ пошелъ и Андрюша. Когда они проходили мимо оконъ Натальи Петровны, то она высунулась въ форточку и съ сіяющимъ лицомъ объявила, что сію минуту пріѣзжалъ изъ полиціи чиновникъ и сказалъ, что Митя нашелся.
-- "Знаю, все знаю", отвѣчалъ Тихонъ, махнувъ рукою и не останавливаясь.
-- "Да что съ тобою, Тихонъ Никаноровичъ? Господь Богъ радость посылаетъ, а у тебя лицо совсѣмъ не радостное," продолжала Наталья Петровна; "вѣдь, Митя нашелся, чего-же кручиниться?"
-- "Нашелся-то, нашелся, да можетъ не живой!"
-- "Что ты говоришь?"
-- "Шибко боленъ, сказываютъ."
-- "Кто сказывалъ?"
Тихонъ указалъ рукою на Степу.
-- "Ну, этотъ и совретъ, не дорого возьметъ", возразила Наталья Петровна, взглянувъ съ пренебреженіемъ на мальчика, который, въ оправданіе самого себя, поспѣшилъ теперь разсказать о своемъ недавнемъ посѣщеніи доброй старушки, пріютившей у себя больного Митю.
Такимъ образомъ все сразу разъяснилось. Хотя Тихону и очень грустно было узнать о болѣзни Мити, но онъ все-таки отчасти успокоился, такъ какъ не терялъ надежды на его выздоровленіе. Одна Анна Григорьевна оставалась въ полномъ недоумѣніи, пораженная неожиданнымъ появленіемъ червонцевъ на полу.
Положивъ ихъ на столъ, она поспѣшила выйти изъ комнаты, чтобы узнать, въ чемъ дѣло. Когда Авдотья разсказала все,-- старушка только развела руками.
Что касается Мити, то онъ, находясь въ безсознательномъ состояніи, конечно, не могъ ни видѣть, что происходитъ около него, ни узнать никого изъ окружающихъ...
Онъ не узналъ Тихона, когда тотъ подошелъ къ нему, не узнавалъ ни Натальи Петровны, ни Степы, ни Андрюши, когда тѣ поочереди дежурили у его постели. Государынѣ было немедленно доложено О болѣзни маленькаго дворянина Куракина, только-что зачисленнаго, по ея желанію, въ списки Кадетскаго корпуса. Узнавъ о болѣзни мальчика, она поручила придворному доктору лѣчить его и требовала, чтобы ей доносили о ходѣ его болѣзни. Бѣдняга въ продолженіе двухъ недѣль находился между жизнью и смертью... Наконецъ, однажды, послѣ продолжительнаго сна, онъ открылъ глаза, въ первый разъ осмотрѣлся съ сознаніемъ и, увидавъ незнакомую комнату, въ окно которой въ эту минуту весело заглядывало солнышко, проговорилъ слабымъ, едва слышнымъ голосомъ:
-- "Гдѣ я?"
Радостно заблистали глаза у сидѣвшей около его изголовья Анны Григорьевны, только что смѣнившей Тихона.
-- "Слава Тебѣ, Господи!" сказала она, съ умиленіемъ перекрестившись, "очнулся!" Митя посмотрѣлъ на нее съ удивленіемъ, повторилъ вопросъ и немного поднялъ голову.
-- "Лежи покойно," отозвалась она, поправляя ему волосы, и заботливо укладывая его на подушку.
-- "Ахъ да, припомнилъ!.. Я былъ нездоровъ и, кажется, довольно долго... Вы привели меня изъ церкви... Мнѣ было холодно... Болѣла голова... да... теперь я все вспомнилъ," -- прошепталъ Митя. "А гдѣ же дѣдушка?"
Анна Григорьевна позвала Тихона. Трудно описать радостное свиданіе вѣрнаго, стараго слуги съ его питомцемъ, который съ этого дня началъ поправляться. По словамъ доктора, опасность миновала, но полное выздоровленіе должно было наступить не ранѣе мѣсяца. Въ продолженіе этого времени, докторъ почти ежедневно навѣщалъ будущаго кадета; камеръ-фрау Государыни, та самая, которой Андрюша передалъ бумагу у подъѣзда Зимняго Дворца, по приказанію Государыни, тоже нѣсколько разъ пріѣзжала справляться о состояніи здоровья мальчика.
Государыня очень заинтересовалась судьбою маленькаго Куракина, въ особенности, когда ей подробно доложили, какимъ образомъ, возвращаясь изъ дворца, осчастливленный ея милостью, онъ сдѣлался вдругъ жертвою мошенничества двухъ уличныхъ мальчугановъ, вслѣдствіе чего и заболѣлъ.
Она приказала также навести справки и объ этихъ двухъ мальчуганахъ. Они вскорѣ, по ея приказанію, были помѣщены въ одно изъ общежитій училища, гдѣ могли учиться подъ надзоромъ наставниковъ. Государыня надѣялась, что со временемъ изъ нихъ выйдутъ, въ извѣстной степени, образованные, а главное -- честные люди.
Митя, между тѣмъ, успѣлъ совершенно оправиться отъ болѣзни, и, конечно, безъ всякаго препятствія, поступилъ въ корпусъ. Онъ постоянно отличался успѣхами въ наукахъ и примѣрнымъ поведеніемъ, такъ что окончилъ курсъ однимъ изъ первыхъ воспитанниковъ.
Завѣтное желаніе и мечты стараго Тихона осуществились!