Надины думы.-- Безпорядокъ въ стеклянномъ шкафѣ.-- Противная, неповоротливая кукла.-- Депеша,-- Неожиданная радость.-- Исторія маленькой Оли,-- Что такое снѣгъ и откуда онъ берется.-- Надо какъ можно скорѣе прибрать раскиданныя игрушки.-- Какое несчастіе!
Хорошо зимою -- весело, особенно когда денекъ выдастся солнечный!
Покрытыя густымъ слоемъ рыхлаго снѣга поля такъ и блестятъ, словно они усѣяны безчисленнымъ множествомъ разноцвѣтныхъ искръ, или дорогими кристалликами!
Радуются дѣтки первому снѣгу. Радуются потому, что съ появленіемъ его наступаетъ давно ожидаемая, желанная пора играть въ снѣжки, лѣпить разныя фигуры, кататься на конькахъ... "Только зачѣмъ вотъ зимою не постоянно стоятъ ясные дни, а иногда случаются такія мятели да вьюги, что просто, какъ говорится, зги не видно: въ десяти шагахъ нельзя различить человѣка, какъ, напримѣръ, сегодня", думала маленькая семилѣтняя Надя Бѣльская, сидя у окна роскошнаго помѣщичьяго дома села Покровскаго и тоскливо поглядывая на улицу, гдѣ сильный порывистый вѣтеръ немилосердно крутилъ и раскидывалъ во всѣ стороны падавшія хлопья снѣга.
"Каково теперь тому, у кого нѣтъ ни теплой постельки, ни шубы... и кто, несмотря на отвратительную погоду, все-таки долженъ почему нибудь выйти изъ дому. Въ лѣсу или на полѣ легко вѣдь и съ дороги сбиться; хорошо еще, ежели нѣтъ сильнаго мороза -- спрятаться можно хотя въ сугробъ -- подъ снѣгомъ, говорятъ тепло. Но если къ вьюгѣ да морозъ, такъ не мудрено и замерзнуть", продолжала мысленно разсуждать сама съ сошло дѣвочка и такъ увлеклась печальными думами, что даже не замѣтила вошедшую въ комнату маму.
-- Да, ужъ погодка, нечего сказать,-- проговорила послѣдняя, точно въ отвѣтъ на мысль дочери,-- давно такой не запомню.
Надя вздрогнула.
-- Мамочка, ты здѣсь,-- сказала она: -- а я, представь себѣ, такъ задумалась, что даже не слыхала, какъ ты открыла дверь...
-- О чемъ же ты задумалась, Надюша?
-- О чемъ?-- переспросила дѣвочка, взглянувъ съ любовью на свою милую маму:-- задумалась о томъ, что въ такую ужасную погоду, какъ сегодня блѣднымъ людямъ, у которыхъ нѣтъ ни теплаго платья, ни пріюта, должно быть очень, очень тяжело. Живо представился мнѣ тотъ самый старичекъ нищій, котораго на-дняхъ ты велѣла позвать въ комнату и накормить обѣдомъ; жалко мнѣ, его стало ужасно, потому что, несмотря на холодъ онъ, бѣдный, вѣроятно бродитъ теперь гдѣ-нибудь подъ окнами, да Христа ради выпрашиваетъ корочку хлѣба; и не одинъ, вѣдь онъ... много есть такихъ несчастныхъ на свѣтѣ... холодно-то имъ... кушать хочется... Ахъ, мамочка, это ужасно!..
На глазахъ Нади выступили слезы.
-- Потомъ,-- продолжала она черезъ нѣсколько минутъ,-- долго смотрѣла я на падающій снѣгъ.
смотрѣла до того, что даже въ глазахъ зарябило. Случайно взглянула на одну отдѣлившуюся снѣжинку, которая упала около рамы, принялась внимательно разглядывать ее, и очень удивилась, когда замѣтила, что она имѣетъ видъ звѣздочки. Затѣмъ пришло мнѣ въ голову, какъ было бы хорошо, ежели-бъ всѣ эти звѣздочки вдругъ стали разноцвѣтныя, и сколько времени пришлось бы употребить чтобы пересчитать ихъ...
Мама улыбнулась.
-- Да, конечно, не мало,-- отозвалась она и сѣвъ на одно изъ креселъ, начала читать книгу, а Hадя, снова подойдя къ окну, принялась по прежнему смотрѣть на снѣгъ, который не переставалъ валить крупными хлопьями.
Молчаніе продолжалось около полу-часу; мама первая нарушила его.
-- Hадя,-- сказала она серьезно: -- какъ тебѣ не надоѣдаетъ такъ долго сидѣть безъ всякаго занятія? Мнѣ, по крайней мѣрѣ, это кажется очень скучнымъ.
-- Да и мнѣ, мамочка, не весело; но что же дѣлать?
-- Какъ что дѣлать; развѣ у тебя нѣтъ ни книгъ, ни куколъ, ни игрушекъ?
-- Есть -- и даже очень много, но...
-- Но что же?
-- Всѣ онѣ мнѣ ужасно надоѣли.
-- Да читала ли ты хотя одну изъ тѣхъ толстыхъ книгъ въ роскошныхъ красныхъ, синихъ и зеленыхъ переплетахъ, которыя дядя подарилъ прошлый годъ къ елкѣ?
-- Читала,-- нехотя отвѣтила Надя и при этомъ громко зѣвнула во всю ширину своего маленькаго ротика.
-- Не можетъ быть.
Надя молча опустила голову.
-- Припомни хорошенько,-- продолжала мама, пытливо взглянувъ на дѣвочку, щеки который вдругъ покрылись яркимъ румянцемъ.
-- То есть, не то чтобы читала,-- отозвалась она тогда сконфузившись,-- но такъ, знаешь, перелистывала.
-- Вотъ видишь ли: это большая разница.
-- Но, мамочка, мнѣ какъ-то не хочется ни за что приняться,-- такая скука, такая тоска; не только книги, даже куклы надоѣли; что въ нихъ хорошаго? Посадишь -- онѣ сидятъ; положишь -- лежатъ. Смотрятъ во всѣ глаза, а сказать ничего не могутъ! Вотъ ежели-бъ у меня была сестричка или подруга моихъ лѣтъ, тогда другое дѣло -- мы бы вмѣстѣ и играли, и разговаривали...
-- За неимѣніемъ подругъ и сестрички, я предлагаю тебѣ свою услугу, ежели хочешь; давай играть со мною.
-- Но какъ?
-- Какъ хочешь.
-- Бѣгать вѣдь ты не будешь, одѣвать и раздѣвать куколъ -- тоже...
-- Конечно.
-- Вотъ видишь ли!
-- Но мы можемъ достать шашки, шахматы...
-- Въ которыя ты меня навѣрное обыграешь и я расплачусь; нѣтъ, мамочка, не хочу, ни за что не хочу!
-- Тогда давай шить платья для куколъ, у меня есть много разныхъ лоскутковъ шерстяныхъ и шелковыхъ.
-- Это, пожалуй,-- съ радостью согласилась Надя, предвидя заранѣе, что подобное занятіе доставитъ ей много удовольствія, и сейчасъ же побѣжала въ свою комнату къ небольшому стеклянному шкафчику, гдѣ лежали ея игрушки и куклы; но, къ несчастію, тамъ оказался такой страшный безпорядокъ, что добраться до послѣднихъ, которыя точно нарочно очутились подъ самымъ низомъ, не было никакой возможности.
Нетерпѣливо начала она выкидывать на полъ, разныя разности; чего, чего только тутъ не было: картонные домики, лошадки, коляски, сани, кровати, коровки, мельницы, кухонный приборъ., чайная и столовая посуда -- все валялось, одно на другомъ, и представляло цѣлую груду самыхъ разнообразныхъ, изящныхъ и вмѣстѣ съ тѣмъ покрытыхъ цѣлымъ слоемъ пыли предметовъ, но вотъ, наконецъ, изъ-подъ опрокинутаго вверхъ дномъ домика показалась бѣлокурая, фарфоровая головка одной изъ куколъ.. Надя сердито дернула ее за руку; кукла упала, а за нею потянулась цѣлая вереница другихъ игрушекъ, которыя съ грохотомъ повалились на полъ. Дѣвочка ужасно разсердилась.
-- Противная,-- проговорила она скороговоркой, грозно взглянувъ на куклу,-- можно ли быть такой неповоротливой?
Но кукла должно быть не поняла, или не хотѣла понятъ сдѣланнаго ей выговора, потому что по прежнему равнодушно, съ улыбкою смотрѣла прямо передъ собою; это еще больше раздосадовало Надю.
Она снова хотѣла осыпать упреками невнимательную собесѣдницу, но въ ту самую минуту дверь, ведущая въ столовую, растворилась и на порогѣ показалась горничная Даша.
-- Барыня,-- сказала она, оглядываясь по сторонамъ,-- сейчасъ со станціи принесли депешу, извольте росписаться.
-- Мамы нѣтъ здѣсь,-- отозвалась Надя, и полагая, что депеша вѣроятно отъ отца, который нѣсколько дней тому назадъ уѣхалъ по дѣламъ въ ближайшій городъ, живо выхватила пакетъ изъ рукъ горничной и, позабывъ о существованіи куклы, бросилась къ противоположнымъ дверямъ, чтобы передать его мамѣ.
Предчувствіе не обмануло Надю; телеграмма дѣйствительно была отъ отца. Онъ увѣдомлялъ о своемъ немедленномъ возвращеніи, и затѣмъ еще говорилъ что-то, о чемъ мама видимо не желала сразу сообщить вопросительно смотрѣвшей на нее дѣвочкѣ.
-- Теперь Надюша,-- сказала она только, передавая горничной росписку,-- мнѣ некогда заниматься туалетомъ куколъ; надо немедленно сдѣлать нѣкоторыя распоряженія.
-- Вслѣдствіе полученной телеграммы?
-- Да, пап вернется сегодня вечеромъ и привезетъ тебѣ живой подарокъ, отъ котораго ты будешь въ восторгѣ и для котораго я должна кое-что приготовить.
-- Но какой же это именно подарокъ, мамочка?-- нетерпѣливо спросила Надя.
-- Угадай!
-- Вѣрно маленькаго мопсика; мнѣ давно хотѣлось имѣть его, и я даже нѣсколько разъ просила папу объ этомъ,
-- Нѣтъ, ты ошибаешься, это не мопсикъ.
-- Тогда, можетъ быть, котенка.
-- И тутъ не угадала; подарокъ будетъ гораздо интереснѣе.
-- Знаю, знаю,-- обезьяну! О это конечно меня чрезвычайно обрадуетъ; онѣ такія смѣшныя и забавныя, я буду возиться съ нею цѣлыми днями...
-- Нѣтъ, Надя, что привезетъ папа, будетъ въ тысячу разъ лучше всякаго мопсика, котелка и даже обезьяны.
Слова матери такъ озадачили дѣвочку, что она положительно стана тупикъ и широко раскрывъ свои прекрасные, выразительные глаза, смотрѣла въ недоумѣніи.
-- Да,-- продолжала между тѣмъ мама, стараясь еще больше возбудить въ ней любопытство,-- тутъ не можетъ быть даже никакого сравненія съ тѣмъ, что ты сейчасъ назвала.
-- Господи, такъ что же наконецъ такое?
-- То, другъ мой, чего ты давно, постоянно и настойчиво желала.
Надя стояла словно очарованная; мысли ея путались, голова кружилась, ей сильно хотѣлось скорѣе разъяснить задачу; но чѣмъ больше она надъ нею трудилась, тѣмъ менѣе было успѣха.
-- Это... это...-- сказала наконецъ мама, сжалившись надъ нею,-- это прелестная маленькая дѣвочка.
-- Неужели,-- радостно вскричала Надя, бросившись на шею матери:-- ты говоришь серьезно... ты не шутишь. Скажи же мнѣ скорѣе, скорѣе кто она такая... откуда... какъ ее зовутъ... старше она меня, моложе... ѣдетъ только въ гости... или постоянно будетъ жить съ нами... Да говори! же, милая, дорогая мамочка, не томи меня!
Въ голосѣ Нади почти слышались слезы.
-- Ты до того закидала меня вопросами, что я и не знаю, съ чего начать отвѣчать тебѣ.
-- Ну хорошо, я буду сидѣть смирно, не шевельнусь, только говори, ради Бога!
Съ этими словами дѣвочка быстро пыгнула на кресло, поджала подъ себя ноженьки и, впившись глазами въ глаза матери, вся превратилась въ слухъ и зргѣніе.
-- У твоего папы,-- говорила между тѣмъ Вѣра Львовна (такъ звали г-жу Бѣльскую) -- былъ одинъ добрый пріятель, нѣкто Николай Андреевичъ Истоминъ; папа его очень любилъ и былъ друженъ съ нимъ съ самаго ранняго дѣтства. Они вмѣстѣ росли, играли, вмѣстѣ воспитывались въ гимназіи и не разставались до тѣхъ поръ, пока наконецъ Истоминъ, получивъ мѣсто гдѣ-то далеко, женился и уѣхалъ отсюда; тогда началась между нимъ и твоимъ папой безпрерывная переписка. Не проходило недѣли, чтобы мы не получали отъ Николая Андреевича длиннаго, предлиннаго посланія, въ которомъ онъ подробно описывалъ новую жизнь, и въ особенности любилъ разсказывать о своей маленькой дочери Олѣ; затѣмъ вдругъ въ теченіе цѣлаго мѣсяца письма прекратились. Насъ это сильно встревожило, мы рѣшились послать телеграмму, и въ отвѣтъ получили увѣдомленіе, что жена Николая Андреевича умерла послѣ трудной продолжительной болѣзни; онъ сильно скучалъ конечно, и, какъ говорилъ въ своихъ письмахъ, съ этой грустной поры еще больше привязался къ Олѣ, на которой теперь сосредоточились всѣ его заботы и попеченія. Но Оля была еще слишкомъ мала для того, чтобы понимать это и умѣть словомъ и дѣломъ какъ-нибудь выразить сочувствіе своему доброму отцу. Ей едва минуло пятъ лѣтъ; Николай Андреевичъ выписалъ изъ Петербурга какую-то старушку тетушку и поручилъ ей надзоръ за дѣвочкой, такъ какъ ему, по обязанностямъ службы, приходилось часто отлучаться изъ дому по цѣлымъ днямъ. Только тутъ поняла Оля, что значитъ жить безъ матери. Тетушка была женщина не молодая, къ тому еще часто страдала головными болями: не переносила ни дѣтскаго крика, ни шума, ни бѣготни.
"Оля не смѣла играть и рѣзвиться такъ, какъ играла и рѣзвилась прежде: если старушка ложилась въ постель, то дѣвочкѣ было приказано сидѣть смирно: при малѣйшемъ шорохѣ тетушка грозно приподымала свою сѣдую голову съ подушки и смотрѣла на Олю такими страшными глазами, что бѣдняжка не знала куда дѣваться.
Попробовала она однажды разсказать обо всемъ папѣ: папа съ своей стороны выразилъ неудовольствіе тетушкѣ, замѣтивъ, что нельзя такъ стѣснятъ ребенка и не давать возможности играть и бѣгалъ тогда, когда ему хочется; тетушка выслушала замѣчаніе повидимому совершенно спокойно, даже обѣщала на будущее время не дѣлалъ подобнаго притѣсненія маленькой Олѣ; но какъ только отецъ отлучился изъ дома, дала ей такой строгій нагоняй, что она всю ночь проплакала въ кроваткѣ, и не только никогда больше не пыталась говорить папѣ о своихъ невзгодахъ, но даже многое скрывала, и на вопросъ его: каково теперь обращается съ нею старушка родственница, всегда утверждала, что хорошо и ласково. На самомъ же дѣлѣ, было иначе: жизнь бѣдной маленькой сиротки съ каждымъ днемъ становилась тяжелѣе Сварливая старуха возненавидѣла ее, и при всякомъ удобномъ случаѣ, старалась чѣмъ-нибудь кольнуть или обидѣть.
"Но все это еще было пустяками въ сравненіи съ тѣмъ, что случилось по прошествіи двухъ лѣтъ со дня смерти матери, когда надорванное горемъ здоровье отца наконецъ не выдержало и онъ, прохворавъ около пяти недѣль, тоже послѣдовалъ въ могилу за своей молодой, горячо любимой женою. Оля осталась круглою сироткою; она знала, что кромѣ злой, капризной тетки у нея никого нѣтъ на бѣгломъ свѣтѣ, что съ этой минуты жизнь ея пойдетъ еще печальнѣе, и что не только въ настоящемъ -- даже въ будущемъ ей нечего и мечтать о лучшей долѣ.
"Но свѣтъ оказался не безъ добрыхъ людей, какъ говоритъ пословица: одинъ изъ сослуживцевъ покойнаго Николая Андpеевича, который зналъ о дружбѣ его съ твоимъ папой, недѣли двѣ тому назадъ подробно сообщилъ намъ о безвыходномъ положеніи дѣвочки, и вотъ папа, посовѣтовавшись со мною, рѣшилъ вырвать маленькую Олю изъ рукъ капризной старухи и взять къ себѣ, чтобы воспитывать вмѣстѣ съ тобою; оставалось только выждать случай, когда кто нибудь могъ бы привезти ее сюда. По счастію, случаи этотъ не замедлилъ представиться" и вотъ вѣроятно Оля уже въ городѣ, гдѣ папа только и ожидалъ ея чтобы вернуться домой, такъ какъ дѣла, по которымъ онъ туда отправился, давно должны были бытъ окончены".
Вѣра Львовна кончила разсказъ; Надя ничего не отвѣчала. Она по-прежнему смотрѣла прямо передъ собою своими умными глазенками; въ нихъ свѣтился какой-то добрый, хорошій огонекъ; они выражали столько искренняго непритворнаго участія къ судьбѣ сиротки Оли, потомъ вдругъ заволоклись слезами...
Молча спустилась Надя на полъ, подбѣжала къ матери, крѣпко охватила ее руками за шею и, захлебываясь отъ сильнаго волненія, проговорила едва слышно:
-- Боже могу какъ я счастлива, мамочку какъ буду любить мою новую сестричку и какъ хорошо, весело будетъ намъ вдвоемъ играть да бѣгать! Ты вѣдь навѣрное не запретишь этого по примѣру старой родственницы; не правда ли?
Мама вмѣсто отвѣта поцѣловала Надю, и разговоръ между ними по поводу того, какъ и что надо приготовить и устроить къ проѣзду дорогой гостьи, продолжался довольно долго. Наконецъ, отъ слова перешли къ дѣлу. Позвали прислугу, велѣли принести въ дѣтскую еще кроватку; очистили въ Надиномъ комодъ и шкафѣ часть мѣста для бѣлья и платья Оли -- словомъ, работа; кипѣла ключемь. Время незамѣтно подошло къ обѣду; сѣли за столъ.
Надя безпрестанно поглядывала въ окно.
-- Хотя бы скорѣе пересталъ снѣгъ, сказала она обратившись къ матери -- а то нашихъ совсѣмъ занесетъ: зачѣмъ это онъ падаетъ, противный, и откуда берется.
-- А ты бы какъ думала, откуда онъ берется?
-- Не знаю, мамочка; это вопросъ такой трудный, что разрѣшитъ его могутъ вѣроятно только люди ученые.
-- Напротивъ; отвѣтъ далеко, не такъ труденъ, какъ кажется съ перваго раза.
-- Неужели?
-- Конечно; ежели желаешь, я въ нѣсколькихъ словахъ постараюсь объяснить тебѣ то и другое.
Надя положила ножъ и вилку и приготовилась слушать съ большимъ вниманіемъ. Мама же, сдѣлавъ то же самое, начала рѣчь слѣдующимъ, образомъ:
-- Ночью, когда солнышко не свѣтитъ и не грѣетъ, поверхность земли, на которой мы живемъ, конечно, дѣлается холоднѣе, и невидимый водяной паръ, который до того времени находился въ воздухѣ, начинаетъ садиться на нее крошечными бѣлыми капельками. Капельки эти называются росою; онѣ покрываютъ траву, деревья и вообще все окружающее пространство до тѣхъ поръ, пока съ наступленіемъ утра наконецъ сохнутъ совершенно, т. е. говоря иначе -- опять становятся прежнимъ водянымъ паромъ. Осенью же, когда земля замѣтно холоднѣетъ, капельки уже не могутъ лежать на ней такими, какъ лежали прежде; онѣ стынутъ, и тогда ихъ называютъ инеемъ. Но и иней точно также какъ роса, съ появленіемъ первыхъ лучей утренняго солнца, также таетъ, и незамѣтно для простого глаза опять принимаетъ видъ пара, высоко поднимается въ воздухѣ и, сгустившись вмѣстѣ, становится тѣмъ, что мы называемъ облакомъ; изъ него именно по временамъ и падаютъ къ намъ на землю отдѣльныя, водяныя капельки, т. е. говоря иначе -- дождь, градъ или снѣгъ, смотря по тому, въ какую пору года это случится. Такія высокія облака могутъ однако ходить долго, не превращаясь въ отдѣльныя капельки, и вообще, говорятъ, даже есть замѣчаніе, что когда они представляются намъ особенно легкими, серебристыми, будто составленными изъ какихъ-то необыкновенныхъ бѣлыхъ перышекъ, то предвѣщаютъ хорошую погоду. Ежели же паровъ въ воздухѣ набирается больше, то тѣ же самыя облака становятся тяжелѣе, опускаются ниже, собираются въ большія массы, похожія на скалы, крѣпости, башни, и бѣгутъ быстро по направленію вѣтра. Тогда они уже называются тучею и предсказываютъ ненастье; лѣтомъ, конечно, когда воздухъ тепелъ, они спускаются въ видѣ дождя, а зимою, осенью и ранней весной, когда имъ приходится проходить сквозь воздухъ, который бываетъ холоднѣе самаго облака, то они на пути уже замерзаютъ и превращаются въ кусочки твердаго льда, т. е. градъ или маленькія разнообразныя снѣжинки.
-- Такъ вотъ оно что!-- сказала Надя, снова вооружившись ножемъ и вилкою,-- теперь я поняла; все это, въ самомъ дѣлѣ, гораздо проще чѣмъ казалось, хотя очень, очень интересно.
-- Но ты однако ничего не кушала,-- замѣтила мама;-- подожди, я прикажу разогрѣть тебѣ жаркое.
-- Не надо, мамочка, право, мнѣ не хочется обѣдать.
Надѣ дѣйствительно было не до ѣды; она все думала о томъ, какъ хорошо будетъ теперь въ обществѣ маленькой подруги; какъ мама станетъ шить имъ одинаковыя платья, покупать одинаковыя шляпки; какъ онѣ вмѣстѣ пойдутъ гулять, будутъ заниматься куклами, игрушками... Но тутъ, при мысли о куклахъ и игрушкахъ, вдругъ вспомнила въ какомъ страшномъ безпорядкѣ всѣ онѣ лежатъ раскиданы на полу въ дѣтской около стекляннаго шкафчика, и, не докончивъ поданнаго въ эту минуту лакеемъ пирожнаго, съ разрѣшенія матери, быстро побѣжала прибирать ихъ.
Увидя цѣлую груду игрушекъ, бѣдная дѣвочка невольно задумалась о томъ, что сказала бы ея новая сестричка, глядя на нихъ: если она барышня аккуратная, любящая порядокъ и чистоту, то всѣ эти покрытыя пылью вещицы произвели бы на нее весьма непріятное впечатлѣніе. "Надо поскорѣе обтереть ихъ и уставить по полкамъ", говоритъ сама себѣ Надя и живо принимается за дѣло. "Да, но на это потребуется не мало времени, а до пріѣзда папы, по разсчету, остается не болѣе часа!"
У Нади, какъ говорится, опускаются руки; она съ какимъ-то ненатуральнымъ, лихорадочнымъ волненіемъ хватается за одно, другое, третье. Ставитъ не то и не туда, куда слѣдуетъ... а время между тѣмъ идетъ своимъ чередомъ, и до пріѣзда папы, съ каждымъ ударомъ маятника висѣвшихъ въ комнатѣ стѣнныхъ часовъ, остается все меньше и меньше.
"Позвать развѣ горничную,-- шепчетъ дѣвочка,-- авось съ ея помощью дѣло пойдетъ успѣшнѣе".
И она крикнула Дашу.
-- Что вамъ угодно, барышня?-- отозвалась послѣдняя, явившись на зовъ сейчасъ же.
Надя въ короткихъ словахъ объяснила свое желаніе; Даша улыбнулась.
-- Да развѣ можно въ продолженіе какихъ нибудь двадцати минутъ успѣть все это привести въ порядокъ,-- отвѣчала она, взглянувъ пристально на игрушки,-- тутъ надо употребить, по крайней мѣрѣ, полъ-дня если не болѣе, а баринъ долженъ пріѣхать очень скоро.
-- Какъ же быть, Даша?
-- Право, не знаю; самое лучшее отложить до завтра.
-- Нѣтъ, это невозможно,-- нетерпѣливо перебила Надя.
-- Почему невозможно?
-- Потому, что я не хочу на первое знакомство съ Олею показаться ей такой неряхой.
-- Тогда уже, въ крайности, перекидаемъ все въ шкафъ кое какъ.
-- Пожалуй, твоя правда; по крайней мѣрѣ въ комнатѣ не будетъ безпорядка.
И, не теряя времени въ напрасныхъ разговорахъ, барышня вмѣстѣ съ горничною принялись складывать на полки, какъ попало, не задолго передъ тѣмъ валявшіеся на полу комоды, коляски, куклы и прочіе тому подобные предметы.
Трудно было смотрѣть безъ сожалѣнія и смѣха, какую оригинальную картину представляла груда разнообразныхъ игрушекъ: бѣленькій мохнатый зайчикъ стоя, на заднихъ лапкахъ и держа въ переднихъ по небольшой палочкѣ, ударялъ ими о висѣвшій на шеѣ барабанъ, какъ только его двигали съ мѣста; изъ-подъ зайчика выглядывало полукруглое зеркальце, оправленное въ золотую раму; рядомъ валялась кухонная посуда; тутъ же, скромно прижавшись въ уголку, стояла разодѣтая по праздничному кукла и какъ бы съ пренебреженіемъ смотрѣла на пеструю картонную коровку, на голову которой случайно свалилась розовая атласная шляпка; изъ-за шляпки торчала нога другой куклы; на ногѣ, вмѣсто ботинки или башмака, висѣлъ случайно прицѣпившійся заводной мышенокъ; онъ, уткнувшись носикомъ въ мѣдный самоваръ, казалось, былъ въ нерѣшимости -- дрыгнуть ли впередъ, повернуть ли направо, гдѣ рядомъ съ изящными фарфоровыми чашками валялся кухонный чугунъ для угольевъ и кочерга -- или держаться лѣвой стороны, пока еще не заваленной ничѣмъ кромѣ кукольнаго осенняго пальто, да камышеваго диванчика съ высокою спинкою.
На остальныхъ полкахъ, въ точно такомъ же безпорядкѣ лежало нѣсколько книгъ, въ щегольскихъ переплетахъ, краснаго, синяго и зеленаго цвѣта, а на нихъ безчисленное множество различныхъ мелочей, разсмотрѣть которыя, съ перваго взгляда, было положительно невозможно.
Надя работала безостановочно; щеки ея покрылись яркимъ румянцемъ, на лбу выступили капли холоднаго пота; она безпрестанно прислушивалась, не звонитъ ли колокольчикъ,-- и не одинъ разъ принимая за него унылое завываніе вѣтра, почти приходила въ отчаяніе отъ мысли, что не успѣетъ докончить начатаго дѣла. Ей становилось ужасно стыдно передъ Дашею, которая видимо съ трудомъ удерживала смѣхъ, и она мысленно давала себѣ честное слово съ завтрашняго же дня незамѣтнымъ образомъ приводить въ порядокъ маленькое хозяйство, не показывая его Олѣ до тѣхъ поръ, пока все будетъ разложено и разставлено по своимъ мѣстамъ какъ слѣдуетъ. Работа почти подходила къ концу, какъ вдругъ случилось совершенно неожиданное несчастіе: Надя нечаянно, задѣвъ рукою за голову коровки, уронила ее, а съ нею вмѣстѣ и все то, что стояло около.