Счастливая перемѣна.
Послѣ возвращенія изъ Комо я замѣтила, что мой дядя и бабушка постоянно разговариваютъ обо мнѣ и искоса поглядываютъ на меня. Я догадалась по этимъ признакамъ, что они что-то замышляютъ, и предположила, что меня собираются отправить куда нибудь для того, чтобы я зарабатывала себѣ кусокъ хлѣба.
Однажды, ложась спать, я услышала, что дядя съ бабушкой разговариваютъ о чемъ то и упоминаютъ мое имя. Я сползла потихоньку съ своего соломеннаго тюфяка и стала прислушиваться, но до меня долетали только обрывки ихъ разговора, изъ которыхъ я могла все таки вывести заключеніе, что меня хотятъ куда то отослать.
Я не могла удержаться отъ слезъ при мысли объ отъѣздѣ, но не потому, что мнѣ было жалко разставаться съ домомъ и съ моими родными, къ которымъ я не могла чувствовать особенной привязанности. Меня огорчала мысль, что я должна буду разстаться съ большой статуей, изображающей ангела съ чертами лица Санты, которую я вылѣпила изъ глины и спрятала въ каменной нишѣ.
На другое утро дядя позвалъ меня и сказалъ:
-- Джіанетта, ты скоро уѣдешь отъ насъ, но я надѣюсь, что ты никогда не забудешь нашихъ попеченій о тебѣ, не забудешь того, что мы кормили и одѣвали тебя, когда ты была простою нищенкой.
-- Куда же я поѣду?-- спросила я робко.
Дядя слегка откашлялся, словно у него что застряло въ горлѣ, и отвѣтилъ:
-- Видишь-ли, твой отецъ нашелся. Это тотъ самый господинъ, Джіанетта, который пріѣзжалъ сюда годъ тому назадъ. Тогда мы не могли рѣшиться разстаться съ тобой; такъ велика была наша привязанность къ тебѣ! Мы солгали ему, что ты не его дочь, но съ тѣхъ поръ насъ все время мучила совѣсть и теперь мы написали ему правду. Отъ него получено письмо, я долженъ отвезти тебя къ нему тотчасъ же.
Слова дяди такъ меня поразили, что я стояла какъ ошеломленная.
-- Она не понимаетъ,-- замѣтила моя бабушка.-- Я всегда говорила, что она дурочка, эта Джіанетта!
-- Слышишь, Джіанетта,-- сказалъ мой дядя,-- завтра ты поѣдешь со мной и затѣмъ я передамъ тебя твоему отцу и мы больше не увидимся. Для тебя это большое счастье, помни это.
На другой день утромъ я навсегда простилась съ хижиной и ея обитателями. Я не особенно горевала, разставаясь съ бабушкою, такъ какъ я никогда не видѣла отъ нея никакой ласки. Мы отправились. По дорогѣ дядя снова повторилъ мнѣ свои наставленія:
-- Помни, Джіанетта, -- говорилъ онъ,-- что у тебя есть старый дядя, который взялъ тебя къ себѣ, когда ты стала сиротой и воспиталъ тебя какъ дочь. Не забывай этого, когда сдѣлаешься богатою особой. Твоя мать, моя сестра, убѣжала изъ дому и вышла замужъ за этого англичанина. Но его родные смотрѣли на нее свысока, она умерла съ горя и когда тебя всѣ бросили, то я взялъ тебя къ себѣ и сдѣлалъ все, что могъ для тебя.
-- Да,-- отвѣчала я.-- Я никогда этого не забуду.
Въ эту минуту я чувствовала себя счастливой; мнѣ даже было жаль дядю и я отъ всей души обняла его и обѣщала никогда его не забывать.
Было уже темно, когда мы пришли къ большому великолѣпному зданію, въ которомъ помѣщалась гостинница, гдѣ жилъ мой предполагаемый отецъ съ съ моею сестрой Маргаритой. Мы вошли въ переднюю, ярко освѣщенную и теплую, и остановились у дверей, словно нищіе, пришедшіе просить милостыню. Мнѣ уже не разъ случалось стаивать такимъ образомъ на порогѣ роскошныхъ отелей въ ожиданіи подачки. И я еще никакъ не могла свыкнуться съ мыслью, что теперь я пришла сюда не за милостыней и что мнѣ больше не придется возвращаться въ прежнюю обстановку. Я почему-то была увѣрена, что лакей, который пошелъ доложить о нашемъ приходѣ, вернется со словами, что тутъ произошла какая нибудь ошибка и что насъ никто не звалъ.
Но вотъ лакей вернулся и велѣлъ намъ итти за нимъ. Я точно во снѣ поднялась по лѣстницѣ, покрытой коврами и украшенной прекрасною рѣзьбой. На порогѣ одной изъ комнатъ, въ открытыхъ дверяхъ, стоялъ какой-то пожилой мужчина, и я тотчасъ же узнала въ немъ того самаго господина, который разговаривалъ со мною годъ тому назадъ на дорогѣ, вблизи нашего дома, но только теперь онъ казался взволнованнымъ, не такимъ спокойнымъ и серьезнымъ, какъ тогда. Онъ пригласилъ насъ войти въ комнату, гдѣ стоялъ большой письменный столъ.
-- Піетро Моро?-- спросилъ онъ коротко, обращаясь къ моему дядѣ.
-- Да, синьоръ -- отвѣчалъ дядя, низко кланяясь, со смиренною улыбкою.
-- Вы говорите, что привели ко мнѣ мою дочь, но какъ я могу повѣрить вашимъ словамъ? Годъ тому назадъ вы поклялись мнѣ, что это не мой ребенокъ, а теперь вы готовы уступить ее мнѣ за извѣстную сумму. Имѣя дѣло съ такимъ плутомъ, какъ вы, я поневолѣ долженъ остерегаться обмана.
-- Это какъ вамъ будетъ угодно, сударь,-- отвѣтилъ дядя, комкая свою шапку въ рукахъ.-- Я вѣдь вамъ написалъ, какъ было дѣло. Я разсказалъ вамъ въ своемъ письмѣ всю исторію, какъ мы украли у васъ вашего ребенка, чтобы отомстить за то, что вы не хотѣли взятъ на свое попеченіе семью моей сестры, ея братьевъ и сестеръ. Потомъ мы привязались къ ребенку и не хотѣли разстаться съ нимъ. Сознаюсь, что въ прошломъ году я хотѣлъ удержать у себя Джіанетту, потому что у меня были свои виды на нее: я надѣялся получить денежки за ея фигурки. Но совѣсть мучила меня и я рѣшилъ разстаться съ нею, хотя, конечно, я отъ этого въ накладѣ. Во всякомъ случаѣ, я предлагаю вамъ или взять ее и дать мнѣ деньги или оставить у себя деньги и тогда я увезу ее обратно.
-- Но развѣ вы не знаете, что я могу взять ее у васъ безъ всякаго вознагражденія, если только это вѣрно, что она -- моя дочь. Я не обязанъ вамъ платить ни гроша за то, что вы возвращаете ее мнѣ.
-- Это возможно, сэръ, но это будетъ большою несправедливостью. Я же кормилъ и одѣвалъ вашу дочь въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ, а вѣдь я очень бѣдный человѣкъ, тогда какъ вы богаты.
Пожилой господинъ повернулся къ столу и сталъ перебирать какія то бумаги. Я видѣла, что руки у него дрожали.
-- Мое дитя!-- сказалъ онъ.-- Какъ я могу увѣриться въ этомъ?
-- Взгляните на ея личико, сударь -- замѣтилъ дядя. Если вы не найдете сходства съ моею покойною сестрой Джуліей, то я не возьму отъ васъ ни одного гроша.
Пожилой господинъ медленно повернулся въ мою сторону и пристально сталъ смотрѣть на меня. Я тоже въ первый разъ рѣшилась прямо взглянуть ему въ глаза. Онъ глубоко вздохнулъ и что-то тихо проговорилъ, но я не разслышала его словъ. Затѣмъ онъ улыбнулся и сказалъ, обращаясь ко мнѣ:
-- Иди сюда, маленькая Джіанетта... Да, я думаю, что ты дочь моей бѣдной Джуліи.
Въ голосѣ его звучала нѣжность, и онъ ласково притянулъ меня къ себѣ.
-- Я такъ и зналъ!-- воскликнулъ мой дядя торжествующе, но мой найденный отецъ холодно прервалъ его словами:
-- Вотъ вамъ деньги. Убирайтесь и никогда больше не смѣйте показываться мнѣ на глаза.
Онъ протянулъ дядѣ мѣшечекъ съ золотыми, который тотъ схватилъ жадными руками.
-- Очень хорошо, сударь,-- отвѣтилъ онъ, пряча мѣшечекъ,-- но я надѣюсь, что Джіанетта не забудетъ своего дяди. Прощай, Джіанетта.
-- Прощай, дядя,-- сказала я, подставляя ему свое лицо для поцѣлуя. Въ эту минуту я забыла его дурное обращеніе, его побои, и мнѣ хотѣлось, чтобы онъ приласкалъ меня на прощаніе. Но онъ не понялъ моего желанія и, нахлобучивъ на голову шапку, вышелъ изъ комнаты.