Моя сестра и новые друзья.
Окна дома мистриссъ Девоншайръ блестѣли точно свѣтляки въ темнотѣ, когда мы ѣхали по аллеѣ, ведущей къ дому. На порогѣ насъ ожидалъ какой-то очень чопорный пожилой господинъ. Я думала, что это самъ хозяинъ дома, но это былъ дворецкій. Двери раскрылись, и какая-то маленькая фигурка бросилась въ объятія моего отца.
-- Дорогая моя,-- сказалъ отецъ, приподнимая ее на воздухъ своими сильными руками и цѣлуя ее.
-- Я привезъ тебѣ твою сестру.-- Онъ спустилъ ее на полъ и подвелъ ко мнѣ, такъ какъ я стояла поодаль въ тѣни и боялась пошевельнуться.
-- Гдѣ же ты, Джіанетта? Поди сюда, не бойся. Всѣ любятъ Маргариту и ты также должна любить ее.
Напрасно было говорить мнѣ это. Я и такъ любила Маргариту, которая напоминала мнѣ мою покойную сестру Санту. Но со времени нашего послѣдняго свиданія, мы обѣ выросли и стали старше. Мы сдѣлались застѣнчивыми и уже не могли такъ безпечно болтать другъ съ другомъ, какъ тогда, на дорогѣ. Въ особенности я чувствовала въ себѣ перемѣну: новая одежда и новая обстановка совершенно подавляли меня.
Когда мы пріѣхали, колоколъ прозвонилъ къ обѣду и мой отецъ поспѣшно ушелъ въ свою комнату, чтобы переодѣться. Маргарита ласково взяла меня за руку и повела по лѣстницѣ наверхъ. Когда мы поднялись въ первый этажъ и слуги, находившіеся внизу въ передней, уже не могли насъ видѣть, Маргарита обернулась ко мнѣ и спросила:
-- Могу я обнять и поцѣловать тебя?
-- О, Маргарита!-- прошептала я, цѣлуя ее. Вѣдь меня никто никогда не цѣловалъ и не обнималъ. Я разрыдалась. Долго сдерживаемыя слезы вырвались наружу. Я и не подозрѣвала до какой степени я -- бѣдный, заброшенный ребенокъ, никогда не испытавшій любви и ласки, буду чувствительна къ первой ласкѣ, которую окажетъ мнѣ моя сестра.
Маргарита привела меня въ хорошенькую комнату и объявила, что мы тутъ будемъ помѣщаться вдвоемъ. Я начала переодѣваться, но руки у меня такъ дрожали, что я едва могла разстегнуть платье. Маргарита позвала горничную, чтобы она помогла мнѣ.
-- Миссъ Фицъ Джеральдъ сойдетъ внизъ?-- спросила меня горничная.
Мнѣ было такъ странно слышать это непривычное для меня имя и я не сразу сообразила, что она ко мнѣ обращается. Маргарита пояснила мнѣ, что она спрашиваетъ, сойду ли я внизъ, въ столовую, гдѣ собрались всѣ. взрослые обитатели замка. Мысль очутиться среди совершенно незнакомыхъ мнѣ людей испугала меня.
-- Маргарита, позволь мнѣ остаться лучше съ тобой, сказала я.
-- Я пойду внизъ, чтобы повидаться съ папой, но я могу отвести тебя въ дѣтскую, если ты хочешь. Многіе изъ дѣтей остаются и не идутъ внизъ, къ взрослымъ. Пойдемъ, я познакомлю тебя съ ними.
Она повела меня въ большую, прекрасно освѣщенную комнату. Въ каминѣ пылалъ огонь, а на столѣ былъ приготовленъ чай со всевозможными вкусными явствами, тартинками, пирожками, фруктами и сладостями. Въ комнатѣ находились три дѣвочки и мальчикъ, весело болтавшіе между собой.
-- Вотъ моя сестра Джіанетта,-- сказала Маргарита, вводя меня въ комнату.-- А вотъ это Джульета и Эдита Граклей и Тильда Гаррингтонъ, а это Джимъ Кирвенъ, такой же уроженецъ Ирландіи, какъ и мы всѣ. Мы всѣ тутъ находимся въ гостяхъ,-- прибавила она, обращаясь ко мнѣ.-- Мать Эдиты и Джульеты внизу, Тильда гоститъ одна, а Джимъ пріѣхалъ сюда со своимъ дядей, сэромъ Рупертомъ. Ты пойдешь внизъ, Джимъ?
Худанькій мальчикъ, казавшійся гораздо моложе своихъ лѣтъ, слегка сгорбленный, взглянулъ своими большими задумчивыми глазами на Маргариту и отвѣтилъ:
-- Нѣтъ, я не люблю туда ходить. Мнѣ гораздо пріятнѣе оставаться здѣсь,-- прибавилъ онъ, придвинувъ кресло къ камину и подперевъ голову своими худыми тонкими руками.
-- Съ тобою пойдетъ только Джульета, -- сказала Эдита,-- а мы останемся здѣсь и будемъ занимать твою сестру.
Мы усѣлись пить чай. Мои собесѣдники были веселы и шутливы, я же была молчалива и никакъ не могла побѣдить своей застѣнчивости. Меня стѣсняло то, что я такъ плохо говорила по-англійски. Меня научила этому языку одна молодая англичанка, жившая нѣсколько лѣтъ подрядъ по сосѣдству отъ насъ, въ горахъ. Новизна обстановки также дѣйствовала на меня и мнѣ хотѣлось больше слушать и наблюдать, нежели разговаривать. Притомъ же мои товарищи говорили о вещахъ, которыя были мнѣ совершенно чужды, о своихъ знакомыхъ и друзьяхъ, о своихъ прогулкахъ и развлеченіяхъ. Я чувствовала себя очень одинокой безъ Маргариты. Я не могла подавить тяжелаго сознанія, что я всѣмъ чужая и что во мнѣ никто здѣсь не нуждается. Я оставалась прежнею нищенкой, непрошеною гостьей, которая втерлась въ чужой домъ. Громкій смѣхъ, раздавшійся въ комнатѣ, оторвалъ меня отъ моихъ невеселыхъ мыслей.
-- Я два раза обращалась къ вамъ и вы меня не слышали,-- сказала мнѣ Эдита.
-- Я задумалась,-- отвѣтила я запинаясь.
-- Это видно.-- Что жъ вы часто такъ улетаете на луну?
-- Что-же, хорошо тамъ, на лунѣ?-- спросилъ меня Джимъ съ насмѣшливой улыбкой.
-- Я никогда не была на лунѣ,-- отвѣчала я,-- но я жила высоко, въ Альпахъ, близко отъ луны. И теперь я мыслями была тамъ. Лѣтомъ тамъ хорошо, но зимою все такъ печально, скалы кажутся такими суровыми и зловѣщими...
-- Вамъ, значитъ, пришлось спуститься сюда съ большой высоты,-- замѣтилъ Джимъ.
-- Я бы хотѣла такъ говорить по англійски, какъ вы,-- сказала Эдитъ.-- Мнѣ нравится, какъ вы говорите.-- Я покраснѣла отъ удовольствія и отвѣчала:
-- Я бы такъ хотѣла научиться говорить по англійски быстро и хорошо...
-- О, это придетъ само собою.-- Есть у васъ желаніе учиться разнымъ предметамъ?
-- Право, не знаю,-- отвѣчала я нерѣшительно.
-- Я думаю, во всякомъ случаѣ вы будете имѣть право поступать такъ, какъ вамъ захочется. Богатыя наслѣдницы, вѣдь, всегда могутъ дѣлать то, что хотятъ. Неправда-ли, хорошо быть наслѣдницей большого состоянія?
-- Почемъ я знаю!-- возразила я, чувствуя большое смущеніе, такъ какъ мнѣ пришло въ голову, что она смѣется надо мной, зная, что я нищенка. Я еще не освоилась со своимъ положеніемъ и на своего отца смотрѣла, какъ на человѣка, желавшаго оказать мнѣ благодѣяніе.
-- О,-- воскликнула Эдита,-- вѣдь вы же знаете, что вы богатая наслѣдница!-- Всѣ это знаютъ. Зачѣмъ же вы дѣлаете видъ, будто вамъ это все равно?
-- Я не понимаю, о чемъ вы говорите,-- отвѣчала я, приходя въ болѣе и болѣе сильное замѣшательство.
-- Вы хотите насъ увѣрить, что вы не знаете, что вы очень богаты?
-- Откуда же у меня можетъ быть богатство?-- Я слышала, что мой отецъ совсѣмъ не богатъ.
-- Такъ! Вамъ, значитъ, никто ничего не говорилъ. Я не знаю, богатъ ли вашъ отецъ, но знаю, что вы будете очень богаты, когда станете совершеннолѣтней. Братъ мистриссъ Девоншайръ завѣщалъ большое состояніе старшей дочери вашего отца, т. е. вамъ. Ваше будущее имѣніе очень недалеко отсюда.
-- Какъ хорошо это со стороны Маргариты, что она нисколько не завидуетъ вамъ,-- замѣтила Тильда.
-- О, Маргарита неспособна на что-нибудь нехорошее!-- вскричалъ Джимъ.
-- Но все-таки для Маргариты это большая перемѣна,-- сказала Эдита.-- Вѣдь пока вы не отыскались, всѣ считали ее наслѣдницей, а теперь все измѣнилось.
У меня сжалось сердце. Такъ вотъ что случилось! Богатство, которое должно было принадлежать Маргаритѣ, было отнято отъ нея и отдано мнѣ! Вотъ почему отецъ мой не могъ особенно радоваться моему появленію. Вѣдь Маргарита была бы гораздо счастливѣе безъ меня. Это былъ слишкомъ тяжелый ударъ для меня; мнѣ казалось, будто я ограбила Маргариту, а между тѣмъ она была такъ добра со мною!
Должно быть у меня былъ очень невеселый видъ въ эту минуту, такъ какъ Тильда, взглянувъ на меня, выразила удивленіе, что я такъ грустна. Вѣдь я должна радоваться, что я богатая наслѣдница.
-- А между тѣмъ она какъ будто горюетъ объ этомъ,-- сказалъ Джимъ.-- Право, какія вы всѣ потѣшныя, альпійскія дѣвочки!
-- Развѣ мнѣ можетъ быть пріятно отнимать что-нибудь у Маргариты,-- замѣтила я съ негодованіемъ.-- Что же вы думаете, что мы, альпійскія дѣвочки, не имѣемъ сердца!
-- Какой вздоръ!-- воскликнула Эдита.-- Вы можете дарить Маргаритѣ все, что вамъ будетъ угодно. Васъ будутъ даже любить за то, что вы не скупитесь и тратите деньги, не жалѣя. Вотъ если бы вы стали скупиться тогда другое дѣло.
Джимъ, облокотившись локтями на столъ, посмотрѣлъ на меня и сказалъ: -- значитъ, и я также долженъ огорчаться по поводу Пирса!
Я не знала, кто такой Пирсъ, и потому не поняла, о чемъ онъ говоритъ.
-- Если человѣку улыбнется счастье, то онъ не долженъ отъ него отказываться,-- прибавила Эдита наставительнымъ тономъ.-- Моя мама такъ говорила мнѣ, когда я жалѣла Маргариту и обвиняла васъ въ томъ, что вы отняли отъ нея богатство. Она находитъ, что вы поступили бы очень глупо, если бы отказались отъ этого богатства, которое свалилось вамъ съ неба. Ахъ, Джіанетта, какъ много хорошихъ вещей вы можете имѣть! Вѣроятно для васъ выписаны изъ Лондона прелестныя платья, лучше чѣмъ для Маргариты.
Вмѣсто всякаго отвѣта, я припала головой на руки и зарыдала. Каждое слово Эдиты точно ножомъ рѣзало меня по сердцу. Развѣ моя сестра, мой отецъ могутъ любить меня послѣ того, что случилось? Богатство было для меня пустымъ звукомъ. До сихъ поръ я жила въ бѣдности, почти въ нищетѣ и не имѣла понятія о жизни богатыхъ людей. Маленькая сумма денегъ представлялась мнѣ огромнымъ богатствомъ и мои желанія были очень скромны. Но я жаждала ласки, любви, которой я была лишена съ дѣтства; я была всегда одинокой и такъ страдала отъ этого. Перемѣна въ моей жизни обрадовала меня только потому, что я надѣялась испытать теперь отцовскую ласку и любовь сестры, а это богатство, которое мнѣ было совсѣмъ не нужно, должно было лишить меня того, о чемъ я такъ мечтала! Я не могла сдержать своихъ слезъ, но я чувствовала, что было бы напрасно объяснять другимъ, отчего я плачу -- они все равно меня не поймутъ. Эдита съ величайшимъ изумленіемъ смотрѣла на меня, не зная какъ меня утѣшить, а Джимъ дергалъ меня за косу, стараясь заставить меня взглянуть на него и улыбнуться.
-- Вотъ какія странныя эти альпійскія дѣвочки!-- сказалъ онъ.-- Кажется, онѣ больше любятъ плакать, нежели смѣяться. Ну, Джіанетточка, будетъ плакать, улыбнитесь! Мы затѣемъ какую-нибудь веселую игру.
Но я не въ состояніи была успокоиться и продолжала прятать свое заплаканное лицо, припавъ головою къ столу, на который я облокотилась руками. Наконецъ Тильда подошла ко мнѣ и, обнявъ меня, заговорила со мною вдругъ на "ты".
-- Пойдемъ со мною,-- сказала она,-- посидимъ вмѣстѣ у камина. Ты устала. Пусть они играютъ одни.
Я съ благодарностью послѣдовала за Тильдой и мы усѣлись съ нею, обнявшись, у камина.
-- Разскажи мнѣ, что съ тобою,-- сказала Тильда.-- Это облегчаетъ душу. Тебѣ жалко было разставаться съ домомъ, поэтому ты плачешь?
-- О, нѣтъ,-- отвѣчала я, слегка всхлипывая.-- Тамъ меня никто не любилъ. Я никогда не была такъ счастлива, какъ другія дѣти. Вы... ты, вѣдь, знаешь мою исторію? Меня украли у моего отца и теперь я возвращена ему, но я остаюсь чужая и ему, и моей сестрѣ и вотъ, оказывается.... что я... отнимаю у нихъ богатство!... О!...
-- Ты не должна такъ относиться къ этому, -- сказала мнѣ Тильда, обнимая меня.-- Слушать то, что говоритъ Эдита, тебѣ нечего. Твой отецъ и Маргарита совсѣмъ не такіе, какъ ея родные. Видишь ли, бываютъ разные люди на свѣтѣ. Я не могу хорошенько объяснить тебѣ, въ чемъ заключается разница, но только я знаю, что она существуетъ. Твой отецъ и Маргарита совсѣмъ не думаютъ о деньгахъ. Моя мать много разъ говорила это... Ахъ, -- прибавила она, -- я бы желала имѣть деньги, чтобы помочь матери. Я бы запрыгала отъ радости, еслибы мнѣ свалилось богатство.
-- Да, но вѣдь у тебя нѣтъ сестры, у которой ты бы его отняла.
-- У меня шесть сестеръ и всѣмъ намъ надо будетъ работать, чтобы имѣть средства къ жизни.
-- Ахъ ты моя бѣдная,-- воскликнула я, вздохнувъ глубоко и невольнымъ движеніемъ прижимаясь къ ней. Тильда поцѣловала меня и съ этой минуты мы стали друзьями.