У Баррингтоновъ.
Счастливую недѣлю провела я въ Пичъ Блоссомѣ. Всѣ были удивительно добры ко мнѣ и, повидимому, принимали большое участіе во мнѣ. Мистриссъ Девоншайръ старалась уговорить меня остаться у нея и не ѣхать въ Ирландію съ отцомъ и Маргаритой. Ирландію она изображала мнѣ совсѣмъ дикою страной и говорила, что мнѣ тамъ трудно будетъ получить то образованіе, въ которомъ я нуждалась, въ качествѣ богатой наслѣдницы. Но уговоры мистриссъ Девоншайръ на меня не дѣйствовали. Мнѣ были только непріятны постоянные ея разговоры, что отецъ и Маргарита во мнѣ не нуждаются и что имъ отлично живется и. безъ меня. Но въ послѣднее время я стала замѣчать перемѣну въ обращеніи моего отца, которая очень радовала меня -- мнѣ казалось, что онъ начинаетъ любить и меня.
Я очень подружилась съ Тильдою Баррингтонъ и обрадовалась, когда отецъ и мистриссъ Девоншайръ разрѣшили мнѣ поѣхать съ ней въ Лондонъ, погостить у ея матери.
Былъ прекрасный апрѣльскій вечеръ, когда я впервые переступила порогъ Варрингтонскаго дома. Въ моей жизни это составило крупное событіе.
Домъ, въ которомъ жила семья Баррингтоновъ, былъ старый и невзрачный на видъ. "Мы вынуждены жить въ такомъ некрасивомъ домѣ, сказала мнѣ Тильда, взбѣгая по лѣстницѣ.-- Но мы постарались сдѣлать его уютнымъ внутри".
Тильда привела меня въ большую, очень свѣтлую и веселую комнату; въ ней находились три дѣвочки. Одна изъ нихъ была моихъ лѣтъ. Она стояла на колѣняхъ у окна и перевязывала лапу какой-то черной собаченкѣ. Не повертывая къ намъ головы, и всецѣло поглощенная своимъ занятіемъ, молодая дѣвушка крикнула:
-- Погоди минуточку, Тильда, дай мнѣ кончить операцію. Поговори пока съ Розеттой и Доротеей.
-- Это Розета,-- сказала Тильда, подводя меня къ другой дѣвочкѣ, которая сидѣла у фортепіано.
-- Какъ я рада, что ты пріѣхала! воскликнула она вскакивая.-- Я думаю, я могу бросить теперь свои упражненія, неправда-ли?
-- О, конечно,-- сказала, смѣясь, Тильда.-- Изъ чувства милосердія къ нашей гостьѣ тебѣ надо прекратить игру. Ну, а теперь, Джіанетта, пойдемъ, я тебя познакомлю съ Доротеей.
На низенькомъ диванѣ, въ отдаленномъ углу комнаты, сидѣла третья дѣвочка, нагнувшись надъ рабочею корзиной. Увидѣвъ насъ, она бросила работу, которая была у нея въ рукахъ и съ крикомъ радости кинулась на шею Тильдѣ. Она показалась мнѣ самою интересною изъ всѣхъ сестеръ со своимъ блѣднымъ худенькимъ личикомъ и большими задумчивыми сѣрыми глазами.
-- Доротея -- это наша общая штопальница; она чинитъ чулки для всѣхъ насъ,-- сказала Мэбъ, окончившая перевязку собаки и присоединившаяся къ намъ,-- Доротея считаетъ себя очень слабаго здоровья и, такъ какъ я исполняю обязанности доктора, то и раздѣляю свое вниманіе между нею и собаками и кошками, а иногда лѣчу и птицъ, пораненныхъ кошками. Я даже вылѣчила однажды больную лисичку.
-- Перестань проказница,-- замѣтила Тильда -- скажи-ка мнѣ лучше, гдѣ Руфь?
-- Она въ кухнѣ, приготовляетъ чай для мамы.
-- Ну Джіанетта, пойдемъ пока наверхъ и приведемъ себя въ порядокъ послѣ дороги.
Тильда повела меня по лѣстницѣ въ самый верхній этажъ, въ длинную, узкую комнату, стѣны которой были завѣшаны разными рисунками, эскизами и полками книгъ, а у большого окна, дававшаго много свѣта, стоялъ мольбертъ и стулъ. Въ нишахъ, находившихся по бокамъ комнаты, стояли двѣ небольшія кровати, подъ бѣлыми покрывалами, а у дверей поставленъ шкафъ для платьевъ, наверху котораго красовался бюстъ Аполлона. Очевидно, эта комната служила вмѣстѣ и спальней и кабинетомъ и мастерской художника. Окно было широко раскрыто и на подоконникѣ стоялъ большой горшокъ съ цвѣткомъ.
-- Развѣ тутъ не хорошо? спросила Тильда, вводя меня въ эту комнату.-- Тутъ я живу вмѣстѣ съ Руфью. Тутъ мы пишемъ, питаемъ, рисуемъ и разговариваемъ о разныхъ вещахъ. Я далеко не чувствую себя такъ хорошо въ Пичъ Блоссомѣ, какъ здѣсь. Богатство еще не все составляетъ!
-- Добро пожаловать въ наше старинное жилище!-- раздался чей то голосъ.-- Я пожму вашу руку, какъ только умоюсь. О, Тильда, какъ я рада, что ты вернулась наконецъ!
Говорившая это, высокая черноволосая дѣвушка, сняла огромный передникъ, покрывавшій ее всю, и принялась мыть руки и причесывать свои волнистые, густые волосы. Я догадалась, что эта была Руфь, о которой мнѣ такъ много разсказывала Тильда.
-- Ты знаешь, Джіанетта вѣдь также поступаетъ въ художественную школу,-- сказала Тильда.-- Ахъ Руфь, ты и не подозрѣваешь, какъ она хорошо лѣпитъ! Еслибъ она не была богатой наслѣдницей, то навѣрное сдѣлалась бы скульпторшей.
-- Ну, для меня богатство не послужило бы препятствіемъ,-- замѣтила Руфь.
-- Мы всѣ тутъ желаемъ быть знаменитыми женщинами, заявила Тильда, обращаясь ко мнѣ.
-- Ну, будущія знаменитости, пожалуйте-ка внизъ, крикнула Мэбъ, появляясь въ дверяхъ.-- Мама уже вернулась и ждетъ чаю.
Въ маленькой комнаткѣ, оклеенной коричневыми обоями и довольно скудно меблированной, на столѣ приготовленъ былъ чай и печенія. Тамъ уже находилась мать моихъ новыхъ подругъ.
-- Такъ вотъ эта Джіанетта,-- сказала она, притягивая меня къ себѣ. И когда она ласково обняла меня и погладила мои волосы, то я въ первый разъ почувствовала, что значитъ имѣть мать! Сознаніе, что я была одинокой, что я никогда не знала материнской ласки, съ особенною силой проснулась въ моемъ сердцѣ.
Послѣ чая мы отправились въ садъ. Мистриссъ Баррингтонъ должна была почти цѣлый день проводить въ комнатѣ за работой, и поэтому она была рада хоть вечеромъ подышать свѣжимъ воздухомъ. Конечно, этотъ маленькій садикъ, поросшій травой, совсѣмъ не походилъ на выхоленный и расчищенный садъ мистриссъ Девоншайръ съ подстриженными деревьями, красивыми причудливыми клумбами и т. п., но для меня онъ представлялъ особенную прелесть. Ни за что бы я не промѣняла эти развѣсистыя старыя яблони на стройныя деревья въ паркѣ мистриссъ Девоншайръ!