От выстрелов быстро проснулась вся деревня. Крестьяне -- мужики, бабы, девки, подростки -- все поднялись на ноги. Все узнали о несчастье на этапе, но редко кто решатся выйти на улицу, чтобы не вмешиваться в чужое, страшное дело. Во всех домах засветились окна, но никто не шел к этапу. Только бабы и девки из неудержимого, но жуткого любопытства перебегали в тени заборов из дома в дом и передавали, что случилось.
От первых же выстрелов Чернецкий проснулся и вскочил с постели. Весь дрожа от сознания страшной беды на этапе, он наскоро оделся и вышел на улицу. Все было тихо, но чуялось в тиши звездной ночи страшное и злое. Вдруг вдоль по улице пробежали к этапу солдаты, и опять раздались выстрелы. Чернацкий, ни минуты не думая, что он делает и зачем, быстро, крадучись, побежал в тени домов и заборов, перебегая от дома к дому, и легко, бесшумно пробрался к этапу.
Обогнул с угла пали этапного двора и, забежав о поля, прильнул грудью к обиндевевшим бревнам этапа. Через них он услышал приглушенные стенами стоны, плач, причитания Чей-то голос протяжно выл. В тот же миг на дворе этапа за" трещали выстрелы, послышался голос Покасанова:
-- Держи двери! Никого не пускай! Молчи, убью!
Открылась дверь. На секунду Чернецкому врезался в уши чей-то визгливый плач. Вошли. Двери снова закрылись. Раздались глухие выстрелы внутри. Послышалась возня... удары... неистовые крики... стоны... всхлипывающий плач... Затем все стихло. Зажгли свет. Снова раздались выстрелы внутри. Опять погас свет. Опять зажгли... Задвигали чем-то. Снова выстрелы... Затем все стихло.
Солдаты вышли во двор...
Свершилась (страшное дело.