Флоренция, 19.06.1890
Fur Sie allein1
Флоренция
19 Июня / 1 Июля 1890
Я решительно не понимаю, Динушка, отчего до сих пор ты мне не пишешь ни строчки. Я знаю, что это моя вина. Я не оставил тебе точных чисел, но это произошло оттого, что я не думал строго придерживаться того расписания, которое мы составили, и сократить свое пребывание и в Венеции, и во Флоренции, и в Неаполе. Сердце у меня замирает от беспокойства. Никогда я еще не был от тебя на таком далеком расстоянии. Путешествие покуда идет как по маслу, если бы только не ежедневное разочарование на почте. Все, что предполагалось, мы видим. Монументы, церкви, картины -- все это обогащает ум. Я чувствую, что стал сознательнее относиться к искусству, ценить то, что прежде не понимал. Но я не чувствую полноты жизни. В этой суете нет счастья. Как несчастный, осужденный всю жизнь искать голубого цветка2, я, вероятно, нигде и никогда не найду того мгновенья, которому бы можно сказать: "остановись -- ты прекрасно"3. Динушечка, ты не обижаешься на меня? Я тебя уверяю, что лучше тех мгновений, которые ты мне дала своей лаской и любовью, у меня не было, и все-таки ты знаешь, что я всегда и везде томлюсь.
Сегодня вечером мы сделали огромную прогулку по Caschine4. Это вроде Bois de Bologne5: по огромным густым аллеям на берегу тихого Арно катается масса нарядных дам, кавалькады едут. За рекой и куда ни выглянешь из зелени -- горы Апеннины, не высокие, не грандиозные, но с изящными, мягкими очертаниями... Жалко, небо было в тучах, на горах лежал туман, и красок заката не удалось видеть. Какая здесь зелень. Представь себе дуб, обвитый снизу плющом, да толстым -- буквально несколько деревьев слились в одно с земли до неба. Они образуют непроницаемую местами чащу, зеленую стену. Липы отцвели уже. Осины такие толстые, каких я никогда не видывал. Шли мы, шли и пришли к красивому и трогательному памятнику. Часовенька в индейском вкусе, и в ней на красивом цоколе за изящной решеткой, как живой, с красками бюст индийского раджи; 21 года юноша умер здесь в 1870-м году по дороге из Англии. По обычаю его родины труп его сожгли, а урну с прахом украсили монументом, на котором написали по-санскритски, по-итальянски и по-английски.
Теперь дождь, я сижу в скверной нашей комнатюльке, а Шмурло6 где-то в кафе. Меня трактиры вообще мало занимают, а он ужасно их любит. Динуша, сегодня разорился и купил еще две дешевеньких брошки: уж очень хороша и дешева здесь мозаика, а какие шелковые и соломенные вещицы: жалко, везти неудобно. Целую тебя и Валюшу. Поклон всем нашим.
Твой Кеня
До 1-го или 2-го Июля во Флоренции, с 1-го Июля в Риме -- до 20-го Июля. Писать надо адрес по-французски. Лучше заказным, фамилию подчеркивать. Имени и чина не надо. Italie Florence. Italie Rome, a раньше по-русски.
Печатается по тексту автографа, сохранившегося в архиве И. Ф. Анненского (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. No 277. Л. 9-10об.).
Написано письмо на почтовой бумаге с изображением памятника Гарибальди.
Впервые опубликовано: Эдельман. С. 34-35.
1 Вам одной (нем.).
2 Речь идет о герое незаконченного романа наиболее влиятельного поэта раннего немецкого романтизма Новалиса (Novalis, псевдоним; настоящее имя Георг Филипп Фридрих фон Харденберг (von Hardenberg)) (1772-1801) "Генрих фон Офтердинген" (1800, опубл. 1802), который ищет привидевшийся ему во сне "голубой цветок", символ романтического томления по невыразимому идеалу.
3 Вольная цитата из "Фауста" Гете.
4 Речь идет о парке в окрестностях Флоренции.
5 Булонского леса -- парка в Париже; это уподобление наводит на мысль о том, что Анненский с женой к 1890 г. уже бывал в Париже, хотя документальных свидетельств тому обнаружить не удалось.
6 Шмурло Евгений Францевич (1853-1934) -- историк, обучался на историко-филологическом факультете С.-Петербургского университета с 1874 по 1878 г., был оставлен на кафедре русской истории для приготовления к профессорскому званию; педагог, преподаватель истории в гимназиях С.-Петербурга (1879-1891), в том числе и в частной гимназии Бычкова / Гуревича, где греческий язык преподавал Анненский (см.: Оболенский В. А. Моя жизнь. Мои современники. Paris: YMCA-Press, 1988. С. 57, 59-60. (Всероссийская мемуарная б-ка; Серия "Наше недавнее"; 8)), приват-доцент С.-Петербургского университета (1889-1891), профессор по кафедре русской истории в Дерптском университете (1891-1903), с осени 1903 г. ученый корреспондент в Риме при историко-филологическом отделении ИАН, а с 1911 г.-- член-корр. ИАН. К 1890 г. он был автором следующих сочинений: "Митрополит Евгений как ученый: Ранние годы жизни (1767-1804)" (СПб.: Тип. В. С. Балашева, 1888), "О записках Сильвестра Медведева" (СПб.: Тип. В. С. Балашева, 1889), "Петр Великий в русской литературе: (Опыт историко-библиогра-фического обзора)" (СПб.: Тип. В. С. Балашева, 1889).
Следует отметить, что для Шмурло совместная с Анненским поездка в Италию была уже вторым посещением этой страны: впервые он был здесь в 1886 г. (Рим, Неаполь, Помпеи). Впоследствии он прожил в Италии с перерывами 21 год.
О достаточно тесных отношениях Анненского с членами "кружка русских историков", описываемых в "Записках" Шмурло (см. коммент. к тексту 12), говорит и единственное сохранившееся в архиве Анненского письмо Шмурло (РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. No 386. Л. 1-1об.), в котором речь идет об открывающейся в связи с назначением Анненского на должность директора Коллегии Павла Галагана в Киеве вакансии преподавателя русского языка в С.-Петербургском Павловском институте, закрытом женском учебном заведении Ведомства Императрицы Марии:
2-го января 1891
Дорогой Иннокентий Федорович.
Вы, вероятно, помните Ивана Ивановича Симонова, члена нашего "Кружка русских историков" и даже его основателя. Он учительствует в Выборге и давно уже жаждет перебраться в Питер; этого тем более можно пожелать ему, что с переездом сюда он получит возможность легче работать на магистерскую диссертацию. По-видимому, он может быть для Павловск<ого> Ин<ститу>та вполне удовлетворительным преподавателем русского языка, который он преподает в Чухляндии. Ну, да Вы сами вернее это все увидите, поговорив с ним. Горячо его рекомендую Вам, надеясь, что и Вы с своей стороны поможете ему устроиться в Институт. Весь Ваш
Е. Шмурло
Очевидно, Анненский не сумел помочь Симонову перебраться в Петербург; последний числился в справочных изданиях С.-Петербургского учебного округа сначала учителем, а впоследствии заслуженным учителем истории, словесности и законоведения Выборгского реального училища вплоть до 1914 г. (см.: Список лицам, состоящих на действительной службе по С.-Петербургскому учебному округу на 1895/6 год. [СПб.: Тип. К. Биркенфельда, 1895.] С. 258; Список лиц, состоящих на службе в С.-Петербургском Учебном Округе к 1 февраля 1914 года. СПб.: Тип. В. Д. Смирнова, 1914. С. 149).