(Эльвира, Элеонора, Орестъ Титычъ, Басовъ, Иванъ Ивановичъ Пискуновъ и Степанъ Степановичъ Баритоновъ. Пискуновъ входитъ изъ правыхъ дверей и одновременно съ нимъ входитъ Баритоновъ изъ дверей въ глубинѣ сцены. Первый напѣваетъ восходящую и нисходящую гамы, а второй -- арію Герцога ферарскаго изъ "Лукреціи Борджіа". Они сталкиваются посреди гостинной, обрываютъ сразу пѣніе, смотрятъ другъ на друга съ удивленіемъ, нѣсколько секундъ молчатъ и затѣмъ кланяются и молча жмутъ руки).
Баритоновъ.
-- Qualimque Sial'evento, ehe puo recar Fortuna...
Пискуновъ.
-- До, ре, ми, фа, соль, ла, си, до... До, си, ля, соль...
(сталкиваются).
Пискуновъ.
-- Мнѣ постоянно мѣшаютъ...
Баритоновъ.
(Махаетъ на Пискунова рукою и идетъ къ дамамъ).
-- Здравствуйте! (Жметъ руки Эльвирѣ и Элеонорѣ). Вы ожидаете, да? Будетъ онъ?..
Эльвира.
-- Съ минуты на минуту ожидаемъ.. А, что-же Клотильда.
Баритоновъ.
-- Т. е. вы хотите сказать Катя, Катерина -- моя жена? Вслѣдъ за мной вѣроятно...
Пискуновъ.
(Подходитъ къ Баритонову, кладетъ ему на плечо руку и пристально глядитъ въ лицо нѣсколько секундъ) -- Твой голосъ не подходитъ къ той аріи, которую ты сейчасъ пѣлъ!.. не годится...
Баритоновъ.
-- Это почему? позволь узнать.
Пискуновъ.
-- Да потому, что въ горлѣ у тебя точно капусту рубятъ!
Баритоновъ.
-- Тебѣ завидно? Завидно, да? А завидно потому, что у самого пѣтухъ сидитъ въ горлѣ! Совѣтую тебѣ пѣть только въ извѣстные часы ночи, какъ подобаетъ настоящему пѣтуху..
Пискуновъ.
-- А вотъ, придетъ Мазини, такъ и скажетъ: кто изъ. насъ можетъ и долженъ пѣть! Жена моя почище тебя понимаетъ дѣло, да и она поражается...
Баритоновъ.
-- Что жена? Душа, значитъ, у меня есть; душа вотъ что -- понимаешь? А у тебя, что сидитъ тамъ, а? Кисель какой-то!
Пискуновъ.
-- Полно хвастаться своимъ голосомъ и душою. У меня въ молодости былъ такой голосъ, что всѣмъ на удивленье, только духъ не умѣлъ во время спирать. Разъ какъ-то потянулъ сильно ноту, да не сперъ какъ слѣдуетъ духъ, ну, у меня, вотъ здѣсь (указываетъ) въ горлѣ и хряснуло что-то, а если бы не случился такой грѣхъ, то не уступилъ бы я и Мазини; да, это всѣ говорятъ.