Сцена представляетъ ночью садъ съ аллеями, на авансценѣ фонтанъ, отъ котораго идутъ аллеи, у фонтана скамейка, луна освѣщаетъ аллеи, а скамейка въ тѣни. На скамейкѣ сидитъ закутанная во все черное дама.
ЯВЛЕНІЕ I.
Шутихинъ и неизвѣстная дама.
Шутихинъ идетъ по главной аллеѣ прямо къ скамьѣ, гдѣ сидитъ дама.
Шутихинъ.
(Подойдя къ дамѣ). Я пришелъ сюда по приказанію духа! Во мнѣ произошла полная матеріализація! Аглая! Я вашъ знакомый -- Шутихинъ только по наружности, а въ дѣйствительности духъ! Въ этотъ человѣческомъ тѣлѣ ты видишь Шутихина, но въ меня вошелъ духъ загробнаго жителя и я теперь не Шутихинъ?
Неизвѣстная дама.
Тсъ, тсъ! (даетъ ему записку, восковую свѣчу и коробку спичекъ; руками показываетъ, чтобы въ сторонѣ зажегъ свѣчу и прочелъ записку. Шутихинъ не понимаетъ. Дама вновь повторяетъ свое требованіе. Шутихинъ отходитъ въ сторону, зажигаетъ свѣчу).
Шутихинъ.
(Читаетъ записку). "Я знаю, что ты не духъ, а Шутихинъ. Знаю, что ты любишь меня и если плутовалъ въ спиритическихъ сеансахъ, то дѣлалъ это, чтобы имѣть свиданіе со мною. Знай же, что и я страстно люблю тебя, мой другъ, а урода мужа ненавижу! Дѣлай со мною что хочешь -- я твоя.-- Аглая". (Бросаетъ свѣчу, всплескиваетъ руками отъ восторга и подбѣгаетъ къ Аглаѣ). Боже! какъ я счастливъ (бросается на колѣни). Испытывать такое блаженство! (цѣлуетъ протянутыя руки). Я -- Аглая! Я люблю тебя, страстно, горячо! Благодарю дорогая, за эти счастливѣйшія минуты... (встаетъ, Аглая тоже приподнимается). Милая! (продолжаетъ цѣловать руку). Я давно страдаю по тебѣ... сгораю, дай поцѣловать тебя, ангелъ мой! (цѣлуетъ въ щеку громко).
Дама.
(Громко). Ай! Чертъ! Укусилъ! Развѣ можно цѣловать съ такимъ остервенѣніемъ!-- (покрывало спадаетъ, и въ женскомъ платьѣ оказывается Брюхинъ).
Шутихинъ.
(Отскакиваетъ)! Что это?
Брюхинъ.
-- Да то ракалія, что надобно цѣловать нѣжнѣе! Щеку откусилъ анаѳема! (третъ щеку). Ну что же остановился? Не запрещаю! продолжай цѣловать! На! (протягиваетъ руку). На же, цѣлуй! Что задумался, цѣлуй! (Шутихинъ дѣлаетъ шагъ, Брюхинъ схватываетъ его одной рукой). Стой -- говорю тебѣ! Цѣлуй руку, а то вотъ видишь! (показываетъ кулакъ) Задушу не пикнешь! Ну! (Шутихинъ цѣлуетъ руку) Цѣлуй другую (Цѣлуетъ) Вотъ такъ! Цѣлуй въ плечо (цѣлуетъ) въ щеку (цѣлуетъ) Теперь отступи шага два, три (Шутихинъ отступаетъ и обращается въ побѣгъ, Брюхинъ догоняетъ его, схватываетъ за руку и тащитъ къ авансценѣ). Нѣтъ, не уйдешь разбойникъ!..
Шутихинъ.
-- Пощадите Артамонъ Артамоновичъ (упирается).
Брюхинъ.
(Тащитъ Шутихина)
-- Дай и мнѣ заняться спиритизмомъ! Иди, становись вотъ здѣсь, ну! (Шутихинъ становиться на указанное мѣсто; Брюхинъ отступаетъ на 3 шага) Ну.... бросайся теперь ко мнѣ въ объятія, какъ страстно влюбленный.
Шутихинъ.
-- Что вы шута нашли во мнѣ? Ради Бога перестаньте.
Брюхинъ.
-- Безъ расужденій, а то смотри (показываетъ два кулака), это вѣдь двѣ могилы! Ну, бросайся! (Шутихинъ бросается въ объятія, но Брюхинъ отталкиваетъ его).
Брюхинъ.
-- Назадъ! не такъ! Ты долженъ страстно обнять меня, горячо, понимаешь? Тебѣ, я думаю, не въ первый разъ. Бросайся! (разводитъ обѣ руки; Шутихинъ бросается, Брюхинъ крѣпко его сжимаетъ).
Шутихинъ.
-- Ай, больно... задушите... отпустите! Артамонъ Артамоновичъ.... отпустите! Не буду больше!
Брюхинъ.
(Отступаетъ). Что, жарко? Не будешь за чужими женами ухаживать, а?
Шутихинъ.
-- Что вы издѣваетесь надо-мною!
Брюхинъ.
-- А ты не издѣвается надъ правомъ семейнаго человѣка? Не вторгаешься въ семью съ злою цѣлью? Не обращаешь бракъ въ какую то грязную тряпку, а?
Шутихинъ.
-- Вѣдь я, Артамонъ Артамоновичъ, ничего не сдѣлалъ такого особеннаго...
Брюхинъ.
-- А ты и особеннаго хочешь? Ишь шутъ гороховый!... Впрочемъ, хорошо, такъ и быть я буду снисходителенъ, только не отказываюсь позондировать тебя съ другой стороны, и если ты ничего не утаишь отъ меня, то получишь полное снисхожденіе. Вотъ что -- скажи мнѣ откровенно: жена моя -- Аглая сочуственно относится къ твоему ухаживанію за нею?
Шутихинъ.
-- Она, Артамонъ Артамоновичъ, и не замѣчала моихъ ухаживаній...
Брюхинъ.
-- Врешь, быть не можетъ..
Шутихинъ.
-- Чѣмъ же я могу удостовѣрить васъ Артамонъ Артамоновичъ? Клянусь вамъ, что говорю истину.
Брюхинъ.
-- Да вѣдь говорить все можно...
Шутихинъ.
Если я писалъ къ_ Аглаѣ Александровнѣ отъ имени духа, то желалъ только говорить съ нею здѣсь..
Брюхинъ.
-- И подѣйствовать на нее посредствомъ спиритизма -- понимаю! Ну, а отъ нея, отъ жены моей, ты никакихъ записокъ не получалъ?
Шутихинъ.
-- Никогда!
Брюхинъ.
-- Сознайся! сказалъ, что буду снисходителенъ, ну и исполню.
Шутихинъ.
Да въ чемъ же сознаваться мнѣ, Артамонъ Артамоновичъ? Зачѣмъ я буду брать на себя напраслину? Честное вамъ слово...
Брюхинъ.
Ну, ну (махаетъ руками). Остановись! какое тамъ честное слово; такъ, таки я и повѣрилъ твоему честному слову. А ты вотъ, что скажи мнѣ: нѣтъ ли у тебя въ карманахъ записокъ отъ жены моей? Она вѣрно сунула тебѣ записку, чтобы ты ожидалъ ее здѣсь, а?
Шутихинъ.
-- Нѣтъ! Вы ошибаетесь, отъ вашей жены у меня не было и нѣтъ никакихъ записокъ...
Брюхинъ.
-- Все нѣтъ, да нѣтъ, а вотъ ты докажи, увѣрь меня осязательно, наглядно...
Шутихинъ
-- Какъ же убѣдить васъ? Хотите я выворочу всѣ карманы свои.
Брюхинъ.
-- Хочу, очень даже хочу!
(Шутихинъ выворачиваетъ карманы, оттуда выпадаютъ разныя сложенныя бумажки).
Шутихинъ.
(Показываетъ на карманы). Все, что было въ карманахъ вывалилось!.. Читайте, разрѣшаю вамъ... надѣюсь убѣдить васъ, что отъ Аглаи Александровны я ничего не получалъ.
Брюхинъ.
Такъ ты разрѣшаешь прочесть все это? (указываетъ на валящіяся бумаги).
Шутихинъ.
Да, читайте все...
Брюхинъ.
Похвально! Право не ожидалъ! Значитъ кое какая совѣсть еще осталась... (поднимаетъ послѣдовательно каждую бумажку, разворачиваетъ ее, просматриваетъ и читаетъ).
-- Посмотримъ -- Это что?.. счетъ отъ портнаго на 37 руб. (поднимаетъ другую бумажку). Счетъ отъ прачки... вексель... билетъ въ благородное собраніе на спиритическій сеансъ.
Это для практики, да?.. Чтобъ надувать лучше... Ну, дальше, что? интимная записка! Ты вѣдь разрѣшилъ читать и такого рода записки?
Шутихинъ.
-- Да, да! все, что здѣсь есть...
Брюхинъ.
(Читаетъ). "Завтра въ Аркадію пріѣду я въ девять часовъ вечера.-- Зина. "А вотъ и другая: "Не вѣрь Зинѣ, она все клевещетъ, узнаешь истинну завтра вечеромъ въ Ливадіи. Твоя Мина" Какъ ты однако же разрываешься, бѣдненькій! (продолжаетъ поднимать и читаетъ). Еще вексель заготовленъ на 300 руб. (бросаетъ). Записка: "Что жъ ты не приходитъ, это наконецъ выведетъ меня изъ терпѣнія и я принесу къ тебѣ ребенка. Катя".
Брюхинъ.
-- Чортъ знаетъ какое у тебя обширное сердце! (разворачиваетъ другую записку). Посмотримъ, что тутъ нарисовано? (Читаетъ). "Не будь размаз... Волод., какъ былъ школь... Помни, что въ нашъ., умный человѣкъ... Помни поговорку... Нѣжничай съ Брюхиной...
Шутихинъ
Позвольте, Артамонъ Артамоновичъ, эту записку (хочетъ взять изъ рукъ). Не читайте ее, я не хочу, не желаю.
Брюхинъ.
-- Ишь ты какой ловкій (отстраняется отъ Шутихина). Разрѣшилъ, вѣдь, читать все, а теперь на понятный дворъ, нѣтъ дудки, это письмо меня болѣе интересуетъ, чѣмъ твои векселя, счеты и посланія Зины, Мины и Кати... И не думай -- прочту... (читаетъ). "Нѣжничай., матеріально.. Заставь ее... толсторы... (останавливается, читать и смотритъ на Шутихина).
-- Это значитъ я? (указываетъ пальцемъ на строчку) К, что же ты молчишь я, да?
Шутихинъ
-- Вѣдь не я же пишу, а пріятель мой. Пожалуйста не продолжайте читать. Съ вашей стороны не хорошо пользоваться чужими письмами...
Брюхивъ
(Раздражительно). Да вѣдь ты самъ же разрѣшилъ?
Шутихинъ
-- Не зналъ, что у меня въ карманѣ найдется такое письмо, я забылъ...
Брюхинъ.
(перебивая), Да и я не зналъ, а хотѣлъ узнать, и вотъ мое хотѣнье исполняется!.. Посмотримъ, что будетъ дальше? (Читаетъ). "Убѣди... ходячій.. чтобы онъ... а потомъ дальше... Ишь анаѳема,-- пріятель твой! Какъ онъ честитъ меня! Да и ты хорошій гусь...
(Изъ глубины аллеи слышенъ крикъ: "Помогите", затѣмъ показываются какіе то силуэты).
-- Дочитаемъ послѣ, пойдемъ въ сторону, за дерево. Иди (беретъ Шутихина за локоть, а недочитанное письмо кладетъ въ карманъ). За чужими женами умѣешь охотиться, а тутъ и хвостъ подогнулъ! Скроемся -- вонъ идутъ!.;
(Скрываются за ближайшими деревьями).
ЯВЛЕНІЕ II.
(Изъ глубины сада по двумъ аллеямъ, направленнымъ къ фонтану, Бобковъ въ костюмѣ римской женщины съ короною на головѣ влечетъ за локоть Елизавету Степановну, а но другой аллеѣ Гнусавцевъ въ костюмѣ пастушки, влечетъ за локоть Александру Кирилловну; позади одной изъ паръ идетъ, ломая въ отчаяніи руки -- Аглая Александровна.
Бобковъ.
-- Иди! иди! чего упираться!
Елизавета Степановна.
-- Господи, что это? Кто вы такой? Зачѣмъ вы тащите меня?..
Гнусавцевъ.
-- Не упирайся, иди! Слушайся загробнаго жителя! Повелѣваю тебѣ!
Александра Кирилловна.
-- Чтобы со мною дѣлаете? Я буду кричать! Ай! Ай! Разбой. Кто вы такой! Какъ вы смѣете?..
Бобковъ.
-- Ты желаешь узнать загробныя тайны?...
Елизавета Степановна.
-- Ай! караулъ! Грабежъ! рѣжутъ!
Александра Кирилловна.
-- Помогите! Ай! ай! ай! Разбой!
Гусавцевъ
-- Кричи сколько хочешь! На любовныя свиданія умѣешь ходить, а? Умѣешь интриги заводить?..
Елизавета Степановна
-- Сжальтесь! не убивайте меня! Ай!..
Александра Кириловна
-- Я отдамъ вамъ все, что имѣю при себѣ! только пощадите! Ай!
Бобковъ и Гнусавцевъ на авансценѣ зажигаютъ ручные фонари; къ нимъ подходитъ Аглая Александровна; изъ за деревьевъ показываются Шутихинъ и Брюхинъ и присоединяются къ группѣ. Сцена освѣщается. Елизавета Степановна, Александра Кириловна и Аглая Александровна вначалѣ въ ужасѣ, затѣмъ вглядываются въ мужей, узнаютъ ихъ и приходятъ въ изумленіе (мимическая сцена)
Елизавета Степановна.
-- Это вы? Вы -- Иванъ Ивановичъ фи, какая гадость, Что Вы съ ума сошли?
Александра Кирилловна.
-- Ахъ! Боже мой! Кого я вижу? вотъ уродъ!
Аглая Александровна.
(Всплескиваетъ руками). Такого урода какъ вы, я думаю, и свѣтъ не производилъ! (Эти монологи должны проходить быстро, почти одновременно. Жены вертятъ своихъ мужей, осматриваютъ и затѣмъ хохочутъ).
Елизавета Степановна.
Вотъ мерзость, ха, ха, ха, ха...
Александра Кирилловна.
-- Умора, да и только, ха, ха, ха, ха...
Аглая Александровна.
(Хватается за бока). Умру! Умру! ха, ха, ха, умру! ха, ха, ха, ха.
Бобковъ.
-- Опомнитесь, сударыня...
Гнусавцевъ.
-- Съума вы спятили...
Брюхинъ.
(Съ удивленіемъ) Что ты Аглаюшка смѣешься?..
Аглая Александровна.
-- Какъ же не хохотать, ха, ха, ха...
Елизавета Степановна.
-- Посмотрите на турнюръ вашего мужа, ха, ха, ха (указываетъ на Брюхина).
Александра Кирилловна.
-- Вотъ такъ духи! ха, ха, ха, ха...
(Брюхинъ, Бабковъ, Гнусавцевъ и Шутихинъ вначалѣ серіозно смотрѣвшіе на женъ, начинаютъ вмѣстѣ съ ними хохотать;-- смѣхъ, общій).
Брюхинъ.
-- Я хотѣлъ спасти тебя отъ ловеласа -- ха, ха, ха...
Гнусавцевъ.
-- Я хотѣлъ излечить тебя отъ спиритизма -- ха, ха, ха...
Елизавета Степановна.
-- Однако-же (задыхается отъ смѣха)... надобно... Ой! ха, ха, ха, бока заболѣли! Надобно серіозно... ха, ха, ха, надобно серіозно посмотрѣть на эти глупыя шутки мужей!
Александра Кирилловна.
-- Разумѣется, ха, ха, ха, не слѣдуетъ позволять такъ, ха ха, ха, шутить съ нами и такъ профанировать науку, ха, ха, ха...
Аглая Александровна.
-- Гдѣ были мои глаза? Какъ я вышла за мужъ за такого урода, который осмѣливается подрывать во мнѣ вѣру въ спиритизмъ...
Брюхинъ.
-- Полно же, Аглаюшка! Что ты, опомнись!
Елизавета Степановна (къ мужу).
-- Я вышла за васъ изъ милости, а вы что дѣлаете?..
Бобковъ.
-- Убирайтесь съ вашею милостью, съ вашимъ богатымъ приданымъ и съ вашимъ спиритизмомъ!
Александра Кирилловна (къ мужу).
-- Вы сударь, варваръ, чудовище, извергъ, науку ставите не во что...
Елизавета Степановна.
(Обращаясь къ женамъ).
-- Дайте мнѣ за васъ сказать два-три слова мужьямъ! уполномочьте!..
Александра Кирилловна и Аглая Александровна.
-- Согласны! говорите! уполномочиваемъ.
Елизавета Степановна.
(Къ женамъ). Отдѣлитесь на лѣвую сторону, а вы (къ мужьямъ) на правую. Вы, Шутихинъ нашъ, станьте на лѣвую (становятся)
-- Если вы не вѣрите въ спиритизмъ, то зачѣмъ смѣяться надъ нимъ, зачѣмъ глумиться? Вы забыли мудрое изрѣченіе, не отрицай того, чего не знаешь". Вы не хотите понять, что въ природѣ существуетъ таинственная сила, которой мы боимся и которую чтимъ.
Бобковъ.
-- Нашло, нашло на нее... теперь не остановится.
Елизавета Степановна.
-- Вы не понимаете, что жизнь наша есть ничто иное, какъ продолженіе предшествующихъ жизней; мы на этой планетѣ, по неизмѣннымъ законамъ бытія, только очищаемся, она для насъ переходное временное пребываніе. Того человѣка можно назвать истиннымъ человѣкомъ, у котораго духовная жизнь преобладаетъ надъ чувственною.
Бобковъ.
-- Въ особенности замѣтно это у тебя...
Елизавета Степановна.
-- И когда вотъ эти лохмотья (показываетъ на свое тѣло), называемыя людьми тѣломъ, порабощены душою, или правильнѣе сказать, если разумъ и чувства находятся въ гармоническомъ сочетаніи.--
Бобковъ.
-- Чертъ знаетъ, что она плететъ!
Елизавета Степановна.
-- Вы не понимаете, что такое наука, мало того, скудоуміе ваше дошло до того, что спиритизмъ вы попираете, грязните, обращаете его въ шутовство и, надѣвъ вотъ эти (указываетъ) дурацкіе костюмы, кощунствуете и надъ наукою, и надъ нашею вѣрою въ спиритизмъ. Что послѣ этого остается намъ дѣлать!.. Остается одно -- бросить васъ и на свободѣ заняться тою наукою, въ которую мы свято вѣримъ!.. (Обращается къ женамъ). Что скажете вы на изложенное мною?
Аглая Александровна.
-- Я съ своей стороны вполнѣ соглашаюсь съ вашими доводами и готова сію же минуту уйти отъ мужа.
Брюхинъ.
-- Аглаюшка! Что ты, что ты побойся Бога!
Александра Кирилловна.
-- Не минуты жить не хочу съ варваромъ! да, ни минуты!..
Гнусавцевъ.
-- Скатертью дорога -- но, Боже, ребенокъ мой! Что съ нимъ будетъ?
Елизавета Степановна.
-- Обо мнѣ и говорить нечего... Наука не можетъ уживаться съ невѣжествомъ...
Бобковъ.
-- Такъ-таки прямо и поѣзжай въ съумашедшій домъ. Тамъ есть и съумасшедшая рубаха и холодная ванна...
Елизавета Степановна.
-- И такъ, мы слѣдовательно рѣшили отдѣлиться отъ мужей...
Аглая Александровна.
-- Да, да, рѣшеніе это безповоротно.
Александра Кирилловна.
-- На свободѣ намъ мѣшать никто не будетъ...
Елизавета Степановна.
-- Шутихинъ везите насъ на отдѣльную квартиру.
Шутихинъ.
-- Какъ на отдѣльную? Я не понимаю... я право не знаю куда, какъ-же такъ?..
Аглая Александровна.
(Беретъ его подъ руку) Везите безъ всякихъ разсужденій, вы нашъ медіумъ...
Александра Кирилловна.
(Беретъ Шутихина подъ руку). Вы будете нашимъ покровителемъ...
Елизавета Степановна.
(Вырываетъ Шутихина изъ рукъ Гнусавцевой и сама даетъ ему руку).
-- Вы будете нашимъ общимъ защитникомъ! Идемте.
Брюхинъ.
(Подходитъ къ женѣ). Аглаюшка, опомнись моя милая, что ты дѣлаешь? Чувство порядочности не дозволяетъ мнѣ разоблачить Шутихина...
Аглая Александровна.
-- Прочь, не хочу! Какой вы мужъ въ юбкѣ!
Бобковъ.
-- Въ большой претензіи я не буду! Проваливой сухарная корка!...
Гнусавцевъ
(Снимаетъ корону, кланяется вслѣдъ). Прощайте! Прощайте! Но бѣдный, несчастный мой ребенокъ, останется теперь безъ матери... (Аглая Александровна, Александра Кирилловна и Елизавета Степановна съ пренебреженіемъ смотрятъ на мужей и направляются въ одну изъ аллей, гдѣ и скрываются съ Шутихинымъ)!
Брюхинъ.
Господа! дѣло то вѣдь не ладное! какъ же это -- жены побросали насъ, а!
Бобковъ.
Что же тутъ подѣлаешь? Вы слышали какую чепуху понесла моя! Слава Богу, что не затронула хиромантіи, тогда не онѣ, а мы бы бѣжали отъ нихъ.
Гнусавцевъ.
-- Ребенокъ дома безпокоитъ меня, а то бы я и не пикнулъ о женѣ...
Брюхинъ.
Тфу! (плюетъ) Вотъ надѣлали бѣды! не остановить-ли ихъ?
Бобковъ.
-- Ну, да, тотчасъ и согласятся онѣ...
Гнусавцевъ.
-- Шутихинъ то остался въ выигрышѣ! Ее было гроша и вдругъ алтынъ -- три жены.
Брюхинъ.
-- Я побѣгу, верну, авось согласятся, а?
Бобковъ.
Попробуйте, бѣгите, просите! Надобно какъ нибудь избѣгнуть скандала.
Брюхинъ.
-- Я побѣгу! Если онѣ придутъ сюда, то говорить за васъ буду я; пожалуйста не упорствуйте и не противорѣчьте имъ... (бѣжитъ и кричитъ). Постойте! Подождите! два слова! Аглая, Аглаюшка, Александра Кирилловна, Елизавета Степановна, Аглая! (скрывается въ аллеѣ за деревьями).
Брюхинъ.
(Къ Гнусавцеву). Третій годъ я веду такую адскую жизнь. Дернула меня не легкая сила жениться на этой старой кочергѣ! А все проклятыя деньги; за ними погнался, до вотъ и мучаюсь...
Гнусавцевъ.
-- Моя жена молода, и ничего бы кажется, кроткая, нѣжная ребенка любитъ сильно, а какъ дѣло коснется спиритизма, тогда хоть изъ дома бѣги...
Бобковъ.
Если бы моя жена занималась однимъ только спиритизмомъ, то куда ни шло, я бы пожалуй терпѣлъ кое какъ, но бѣда въ томъ, что вмѣшалась въ дѣло хиромантія. Вѣрите ли, доходитъ до безобразія! Встану напримѣръ я утромъ, тороплюсь на службу, а она жена то моя, покажи, говоритъ, ладонь; Сажусь за обѣдъ -- покажи ладонь; ложусь спать -- покажи ладонь. Да такъ разъ двадцать въ день. Я просто мученикъ! А съ недавняго времени начала голову мою ощупывать каждое утро, По системѣ, говоритъ, Галя, шишку ищу. Чертъ знаетъ, что она дѣлаетъ со мною. Тоже самое дѣлаетъ съ горничной и кухаркой.
Гнусавцевъ.
-- Идутъ обратно, посмотримъ, что запоютъ онѣ.
Бобковъ.
-- Не поддадутся! Я знаю, что условія будутъ тяжелыя...
Гнусавцевъ.
-- Если-бы не ребенокъ меня безпокоилъ...
Брюхинъ.
-- Что ребенокъ! меня такъ безпокоитъ начальникъ мой..
Гнусавцевъ.
-- При чемъ же здѣсь начальникъ.
Бобковъ.
-- Хиромантъ! помѣшанъ на томъ же, на чемъ и жена моя: щупаетъ головы и у каждаго подчиненнаго смотритъ на ладонь.
Гнусавцевъ.
-- Онъ быть можетъ не по части хиромантіи, а по другому поводу...
ЯВЛЕНІЕ III.
(Брюхинъ, Аглая Александровна, Александра Кириловна и Елизавета Степановна съ Шутихинымъ подходятъ къ авансценѣ; Брюхинъ по аллеѣ долженъ идти впереди всѣхъ и жестами разсуждать съ Елизаветой Степановной; на авансценѣ жены и Шутихинъ становятся налѣво, а мужья направо).
Елизавета Степановна.
-- Ну, что вамъ угодно? (гордо обращается къ мужьямъ).
Брюхинъ.
-- Мы просимъ васъ быть благоразумными -- возвратиться домой!
Елизавета Степановна
-- Мы ничего противъ этого предложенія не имѣемъ, воротимся пожалуй, только при извѣстныхъ условіяхъ.
Брюхинъ.
-- Какія же будутъ условія?
Елизавета Степановна.
Во 1-хъ никому изъ насъ не мѣшать въ спиритическихъ сеансахъ, а мнѣ кромѣ того, (обращается къ мужу) дать полную свободу заниматься хиромантіей.
Бобковъ.
-- Мою голову только, ради Бога, оставьте въ покоѣ.
Елизавета Степановна.
-- Нѣтъ, но такъ и быть, я снисходительно отнесусь къ вамъ, только три раза въ сутки -- утромъ, въ полдень и на ночь, буду осматривать вашу голову.
Бобковъ.
-- Несчастный, злополучный я человѣкъ! (хватается за голову)
Елизавета Степановна.
И во вторыхъ: не смѣть вводить насъ въ заблужденіе и не переодѣваться въ такія (указываетъ) шутовскіе костюмы, словомъ предоставить намъ жить по личному нашему усмотрѣнію.
Гнусавцевъ.
-- Короче сказать плясать по вашей дудкѣ! да...
Елизавета Степановна.
-- Да, да и тысячу разъ да -- плясать по нашей дудкѣ.
Брюхинъ.
-- Теперь наша очередь говорить, а ваша обязанность слушать, иначе съ вашей стороны будетъ нечестно и, если вы не захотите насъ выслушать, то мы сами отказываемся отъ такихъ женъ.
Елизавета Степановна.
-- Кто же вамъ сказалъ, что мы не будемъ слушать васъ! Извольте говорить, только не голословно, фактически, юридически -- понимаете!..
Брюхинъ.
-- Мы не будемъ упрекать васъ за ваши, болѣе чѣмъ странныя требованія; мы не желаемъ стыдить васъ за издѣваніе надъ нашимъ человѣческимъ достоинствомъ; не говоря уже о брак...
Елизавета Степановна
-- Остановитесь! Если вы будете такъ продолжать, то слушать Васъ мы не желаемъ.
Аглая Александровна.
-- Вы забываете, что у насъ есть собственное я, забываете, что мы спиритки...
Александра Кирилловна
Современная женщина не можетъ выносить подобныхъ упрековъ...
Брюхинъ.
-- Я и не думаю упрекать васъ, а велъ рѣчь къ тому, что торопиться разрѣшеніемъ какого бы то на было вопроса, а въ особенности вопроса о виновности, не слѣдуетъ.
Елизавета Степановна.
Ну хорошо, говорите короче...
Брюхинъ.
-- Извольте... Вотъ вамъ письмо, находившееся въ карманѣ у этого господина (указываетъ на Шутихина) откроетъ вамъ глаза.
Елизавета Степановна,
(беретъ письмо). Это ваше письмо г. Шутихинъ?
Шутихинъ.
Да... у меня въ карманѣ... нечаянно... я не знаю какъ...
Елизавета Степановна (читаетъ тихо).
Аглая Александровна.
-- Что же вы бормочите, читайте громко.
Александра Кириловна
Письмо должно интересовать всѣхъ насъ.
Елизавета Степановна (читаетъ вслухъ).
"Не будь размазнею Володя, какъ былъ за школьною скамейкою. Помни, что въ нашъ практическій вѣкъ, умный человѣкъ все хватаетъ на лету. Помни поговорку: не зѣвай! нѣжничай съ Брюхиной у которой не голова при куриныхъ мозгахъ, а рѣпа.
Аглая Александровна
-- Перестаньте читать Елизавета Степановна, письмо это оскорбительно, я слушать не намѣрена, не хочу, не желаю!
Елизавета Степановна.
Успокойтесь Аглая Александровна, что волноваться? какой то фатъ пишетъ къ своему пріятелю, себѣ подобному, нелѣпости, а вы серіозно принимаете ихъ къ сердцу! Станьте выше такихъ глупостей, будьте достойною женщиною.
Александра Кириловна.
Разумѣется, Аглая Александровна, что волноваться и оскорбляться изъ за пустяковъ.
Елизавета Степановна.
(Продолжаетъ читать) "лишь бы она была матеріально намъ полезна. Заставь ее убѣдить мужа своего,-- эту толсторылую свинью, этотъ ходячій окорокъ...
Брюхинъ.
Видите какой негодяй...
Елизавета Степановна.
Не мѣшайте! "Этотъ ходячій окорокъ, чтобы принялъ меня въ банкъ кассиромъ, а тамъ дальше мое дѣло, выкинемъ чистенькую штучку...
Брюхинъ.
Ахъ анаѳема! какъ онъ честитъ меня!..
Елизавета Степановна.
Да -- не мѣшайте же! "Относительно идіотки -- Гнусавцевой, то объ ней, я позабочусь самъ...
Александра Кириловна.
И меня затронулъ! Что я сдѣлала ему? это болѣе чѣмъ безстыдно, омерзительно, оскорблять такъ женщину...
Елизавета Степановна.
Вотъ и вы волнуетесь, будьте же благоразумны, не оскорбляйтесь дерзостями какого то уличнаго мальчика,, (продолжаетъ читать). Не мѣшаетъ Володя заинтересовать и разрумяненную старую дуру -- Бобкову, да стянуть съ нея тысченку, другую, для духа разумѣется, для загробнаго жителя, а мы съ тобою дружище этимъ двумъ тысячамъ протремъ глаза въ Аркадіи, въ сообществѣ Зины и Мины. Стяни болѣе; Бобкова -- этотъ изжованный сухарь, любитъ чтобъ ей поклонялись и слушали ея дурацкія рѣчи. (Елизавета Степановна въ негодованіи бросаетъ письмо). Это изъ рукъ вонъ, оскорбленія намъ наносятся на каждомъ шагу отвратительно, гадко! продолжать болѣе не могу...
Александра Кириловна.
Я задыхаюсь отъ стыда и досады.
Аглая Александровна.
Нѣтъ защиты отъ мужей, каждый бродяга позволяетъ оскорблять насъ безнаказанно!
Брюхинъ.
Вы же сами виноваты! Этотъ прощалыга (указываетъ на Шутихина) водилъ васъ за носъ, обманывалъ, эксплоатировалъ, а вы таяли передъ нимъ.
Гнусавцевъ.
Слава Богу ребенокъ мой спасенъ!
Бобковъ.
Письмо открыло вамъ глаза! теперь вы знаете хорошо Шутихина!
Елизавета Степановна.
-- (дергаетъ Шутихина за локоть). Какъ вы смѣли издѣваться надъ нами?
Аглая Александровна (дергаетъ Шутихина).
И вамъ не стыдно съ вашимъ пріятелемъ такъ позорить насъ?
Александра Кириловна.
-- (подбѣгаетъ и дергаетъ Шутихина за бортъ). Это безстыдно, безчеловѣчно, какъ у васъ достало духу?
Елизавета Степановна (дергаетъ).
Что же вы молчите?
Аглая Александровна (дергаетъ).
Вы точно истуканъ?
Александра Кириловна (дергаетъ его).
Вы окоченѣли, окостенѣли, одервенѣли, Отвѣчайте что нибудь въ оправданіе...
Брюхинъ.
Онъ просто на просто мошенникъ (беретъ Шутихина за бортъ). Отвѣчайте на мои вопросы откровенно! Сознаніе ваше принесетъ пользу всему обществу.
Елизавета Степановна
Да, да, сознавайтесь въ вашихъ хитростяхъ и штукахъ (дергаетъ).
Аглая Александровна.
Выйдите изъ вашего окоченѣнія! (дергаетъ).
Александра Кириловна.
Если у васъ есть сколько нибудь совѣсти, то вы не утаиТе ничего (дергаетъ).
Бобковъ.
Насъ вы за кого принимали? (дергаетъ).
Гнусавцевъ.
Такъ дурачить ни кто не позволитъ себя (дергаетъ).
Шутихинъ.
Вы разорвете меня господа на части! Спрашивайте я буду отвѣчать, только, ради Бога отпустите.
Брюхинъ.
-- Елизавета Степановна не прочла всего письма, я же знаю его содержаніе, а потому отвѣчайте на вопросы пунктуально, безъ запинокъ.
Шутихинъ.
Хорошо, согласенъ, спрашивайте и скорѣе отпустите.
Брюхинъ.
-- Вы съ вашимъ пріятелемъ Бубликовымъ, который писалъ это письмо, (указываетъ) были въ заговорѣ противъ насъ?
Шутихинъ.
-- Да, былъ въ заговорѣ...
Брюхинъ.
-- Всѣ ваши спиритическія сеансы не болѣе какъ обманъ; да?
Шутихинъ.
Да, обманъ!
Брюхинъ.
-- И наводили нашихъ женъ на обманъ вы? т, е. толкали незамѣтно столъ, писали карандашемъ, что было вамъ нужно въ интересахъ личныхъ, словомъ плели чепуху собственнаго изобрѣтенія -- да?
Шутихинъ.
Да, сознаюсь!
Брюхинъ.
При чемъ здѣсь загробный житель вашъ?
Шутихинъ.
Не при чемъ! вольно было вѣрить.
Брюхинъ.
Значитъ ни какой спиритической силы нѣтъ, и все это не болѣе какъ шарлатанство?
Шутихинъ.
Ради Бога отпустите! Вѣдь сказалъ же я вамъ кажется ясно, что я съ Бубликовымъ обманывалъ васъ, дурачилъ, шарлатанилъ... (къ женамъ). Я настолько же виноватъ, насколько виноваты и ваши жены... (къ мужьямъ, жены всплескиваютъ руками).
Елизавета Степановна (къ публикѣ).
И такъ мы одурачены какими то проходимцами! Гдѣ были наши паза, гдѣ здравый смыслъ, гдѣ была, наконецъ, инстинктивная наша догадливость? Вотъ до чего можетъ дойти увлеченіе. Таинственной спиритической силы въ природѣ нѣтъ, а создали мы ее сами -- нашимъ пылкимъ воображеніемъ, мы вѣрили слѣпо въ загробныхъ жителей, въ духовъ, вѣрили въ возможность общенія съ ними и все оказывается вздоромъ, пустяками, обманомъ. Нѣтъ! отнынѣ я болѣе не спиритка и совѣтую всѣмъ увлекающимся, бросить свои глупыя спиритическія затѣи, перестать вѣрить въ разныхъ Круксовъ и Юмовъ и возвратиться къ своимъ семейнымъ очагамъ. Иначе, экстазы приведутъ психопатокъ въ домъ умалишенныхъ.
Занавѣсъ.