"Граф" взял в руки нераспечатанную колоду карт.
-- Какие у вас, ваше сиятельство, прекрасные кольца! -- воскликнул сибирский миллионер -- Путилин.
"Граф" нервно улыбнулся:
-- Да, недурные, господин Рухлов. А какие же вам особенно нравятся из них?
-- Вот эти: изумруд-кабошон и опал с бриллиантами. Эх, сибиряк я, знаю толк в камнях! Чудесные камни, отменная игра!
"Графа" передернуло.
-- Так... так кто же заложит банк? -- обратился он к Путилину.
-- У нас в Иркутске на этот счет существует такое правило: у кого из играющих туз бубен -- тому и метать.
-- Отлично.
Поддельный граф, великий шулер, с треском распечатал колоду.
-- Проверим, правильная ли колода, все ли карты?
-- Так, ведь, она запечатанная, новая! -- притворно наивно воскликнул Путилин.
-- Мало ли что бывает... Случается, что и в запечатанной не все обстоит благополучно. Лишняя попадется или недохватка, -- любезно пояснил "граф Тышкевич". Он, держа карты рубашкой книзу, быстро, ловко стал их пересчитывать.
Я заметил, что Путилин и Статковский, в особенности последний, не спускают взгляда с его рук.
-- Так, все правильно. Ну, теперь кому придется туз бубен?
"Граф" начал сдавать карты. Туз бубен пришелся ему.
-- Ловко! Везет вам напередки, ваше сиятельство, -- усмехнулся Путилин.
-- Ну, знаете, заложить банк -- еще не значит выиграть.
-- Это вы верно! А как, примерно, сколько в банке будет?
"Граф Тышкевич" на секунду задумался. Затем, вынув из бокового кармана пачку крупных депозиток, он с горделивым апломбом бросил:
-- Тридцать тысяч!
-- Только-то? -- пробурлил с легкой насмешкой Путилин. -- У нас в Иркутске крупнее закладывают.
"Граф" вспыхнул.
-- Если угодно, я могу добавить еще, -- и бросил на стол вторую пачку. -- Ровно пятьдесят.
Игра началась.
-- Карту, тысяча! -- объявил Путилин.
-- Ого, что так мало? -- усмехнулся в свою очередь "граф".
-- А у меня, видите ли, ваше сиятельство, правило такое: пять раз подряд я ставлю по тысяче, а потом -- по банку. Меня так уж и знают в Иркутске.
-- Дана! -- любезно улыбнулся великий шулер.
Пан Выбрановский, сиречь Статковский, не сводил пристального взора с рук "графа".
-- Еще угодно получить тысячу? -- спросил тот.
Путилин посмотрел на Статковского.
-- Как думаешь, пан Выбрановский?
Статковский, я это заметил, схватился за галстук и поправил его.
-- Поставить нечто побольше? А? На твое счастье?
-- Как угодно ясновельможному пану Рухлову. Вместо тысячи отчего не взять две, если улыбнется счастье...
"Граф" выжидательно глядел на сибирского миллионера.
-- Ну так вот что: по банку! -- вдруг грянул Путилин.
Великий шулер, застигнутый врасплох, вздрогнул и побледнел.
-- А ваше... правило пять раз по тысяче? -- пролепетал он.
-- Передумал. Прошу метать.
Последний раз задрожала колода в руках мошенника.
Путилин положил руку с толстым, раскрытым бумажником на две пачки банка. Я затаил дыхание.
-- Дана! -- крикнул Статковский.
Путилин моментально придвинул к себе деньги.
Лицо "графа Тышкевича" стало белее мела.
Недоумение, бешенство, испуг отразились на нем. Он силился улыбнуться, чтобы замаскировать свое страшное волнение, но из этого ничего не выходило.
-- Простите, ваше сиятельство, сорвал! Сам не думал. Ожидал отдать, -- насмешливо проговорил Путилин.
-- Что делать... ваше счастье, -- хрипло вырвалось у шулера. Он встал. -- Виноват, на одну секунду я вас покину.
-- Пожалуйста, пожалуйста, -- усмехнулся Путилин.
-- "Граф Тышкевич" -- Прженецкий поймал Гилевича в передней.
-- Кто эти люди, с которыми ты, старый пес, меня усадил? -- бешеным, свистящим шепотом начал он, хватая еврея рукой за грудь.
-- Что с тобой? Ты с ума сошел?
-- Нет, я -- не сошел, а ты -- сошел с ума, негодяй. Знаешь ли ты, что я проиграл пятьдесят тысяч?
-- Ты?!
-- Да, я!
-- Но как же это могло случиться?! -- пролепетал пораженный содержатель игорного притона.
-- А черт его знает! Я подготовил колоду на четыре удара, раз -- дано, раз -- бито, дабы на первых порах не смущать этого золотопромышленника. А между тем на втором ударе я отдал весь банк.
-- Кто срезал?
-- Этот каналья, пан Выбрановский. Я теряю голову... Уж не на своих ли мы напали?
"Графа" всего колотило.
-- Но, честное слово, если это так, им солоно придется! -- прохрипел он, вынимая и быстро осматривая револьвер.
-- Что ты задумал?! Сохрани тебя Бог! Это ведь будет скандал... Мы погибнем. Черт с ними, с деньгами. Мы больше заработаем от нашей мельницы.
-- В таком случае, давай деньги. Я должен отыграть пятьдесят тысяч...
-- Сколько?
-- Тысяч тридцать. Хватит.
Еврей схватился за голову.
-- Ой, не могу столько, не могу!
-- В таком случае...
И блестящее дуло револьвера вновь блеснуло перед глазами негодяя-сообщника.
-- Ну-ну, не надо... спрячь... На вот, бери...
"Граф" вернулся к столу.
-- Теперь кому метать? -- спросил он.
-- Опять по бубновому тузу, -- ответил Путилин.
Колода карт была в руках Выбрановского.
-- Давайте!
Туз бубен пришелся Выбрановскому.
-- Сколько же вы заложите? -- вызывающе спросил шулер.
-- Двадцать пять тысяч, -- ответил за Статковского Путилин.
-- Ого! У этого господина столько денег?
-- Он получил от меня половину выигрыша: я ведь играл ва-банк на его счастье.
И началось!
С замиранием сердца следил я за борьбой двух "мастеров", двух гениальных артистов.
"Граф" не спускал глаз, в которых светилось нескрываемое бешенство, с Путилина и Статковского.
Статковский бил "польского магната" каждый раз. Лицо того становилось все страшнее и, наконец, яростный вопль прокатился по игорным залам мельницы:
-- A-а, шулера?! Так вот же тебе, мерзавец!
Прежде чем я успел опомниться, "граф"
Прженецкий выхватил револьвер и выстрелил в Путилина.
Путилин предвидел возможность этого и отшатнулся. Пуля пролетала мимо виска и ударилась в картину.
Быстрее молнии он бросился с револьвером на знаменитого шулера и сильным ударом свалил его на пол.
-- Берите его, берите Прженецкого! -- громовым голосом загремел он.
Началась невообразимая паника. Все игроки, испуганные, с перекошенными лицами, бежали к нашему столу. С дамами сделались обмороки, истерики.
-- Что такое? Что случилось?
-- Защитите меня! -- кричал великий шулер. -- Этот человек и его приятели -- шулера! Они обыграли меня!
Публика стала наступать на нас.
"A-а, так вот оно что... Бить их!"
-- Назад! -- крикнул Путилин. -- Позвольте представиться: я не шулер, а начальник Санкт-Петербургской сыскной полиции Путилин.
Все замерли, застыли. Старый еврей и Прженецкий стояли с перекошенными от ужаса лицами.
-- Путилин?!
-- К вашим услугам, господа. Не делайте попытки бежать, дом оцеплен. Да вот -- не угодно ли.
В залу входил отряд сыскной и наружной полиции.
-- Ну-с, Прженецкий и Гилевич, вы остроумно сделали, что доставили мне в сыскное ваш страшный подарок -- труп застрелившегося в вашем вертепе Грушницкого. Я вам, по крайней мере, отплатил визитом. А хорошо я играл, Прженецкий?
-- Дьявол! -- прохрипел тот в бессильной ярости.
Начался повальный осмотр всей мельницы и опрос всех присутствующих.
-- Колечки снимете, граф Конрад Тышкевич, их надо отдать вдове того несчастного, которого вы гнусно довели до самоубийства, -- сказал Путилин.
Так погибла знаменитая мельница в Гусевом переулке. Выигранные деньги благородный Путилин вручил вдове, г-же Грушницкой. Он спас ее с дочерью не только от нищеты, но и от позора: из шестидесяти девяти тысяч она внесла тридцать, растраченные ее мужем, как опекуном Юлии Вышеславцевой.
Как благодарила Грушницкая этого удивительного человека!
Впервые : Гений русского сыска И. Д. Путилин (Рассказы о его похождениях). / Соч. Романа Доброго. -- Санкт-Петербург: тип. Я. Балянского, 1908. 32 с.; 20 см .