Васька самымъ медленныхъ своимъ шагомъ плелся знакомой дорогой. Порой онъ косился назадъ, какъ-бы удивляясь, что его никто не понукаетъ, но, убѣдившись въ отсутствіи поощреній, заблагоразсудилъ пощипать травку. Недолго думая, онъ свернулъ съ дороги. Толчокъ въѣхавшей на косогоръ телѣги вывелъ Лёвку изъ задумчивости. Онъ потянулъ возжи и не особенно ласково погладилъ кнутомъ спину Васьки. Васька съ негодованіемъ встряхнулъ длинными ушами, но шагу не прибавилъ. Такъ они мирно тащились себѣ по дорогѣ. Лёвка разрѣшалъ мысленно вопросъ: вернуться-ли ему теперь домой, или нѣтъ, и все еще не рѣшилъ его, когда, поднявъ случайно голову, увидалъ впереди себя человѣка въ длиннополомъ сюртукѣ съ узелкомъ подъ мышкой. То былъ дьячокъ. Васька опять почувствовалъ непріятное прикосновеніе кнута къ жирнымъ бокамъ и, подъ впечатлѣніемъ неожиданности, затрусилъ безтолковой рысцой. Услыхавъ стукъ колесъ, дьячокъ остановился.
-- Садитесь, Кузьмичъ, я васъ подвезу, сказалъ Лёвка.
-- Вотъ за это спасибо, Левъ Сергѣичъ. Я ужъ не чаялъ какъ домой добраться, заговорилъ Кузьмичъ, взбираясь на телѣгу.-- Совсѣмъ, кажется, того, низко, а печетъ, прибавилъ онъ, указывая пальцемъ на солнце.
-- Откуда? спросилъ разсѣянно Левка.
-- На хуторъ, къ кумѣ ходилъ. Ссудилъ ей деньжонокъ еще прошлою весной. На образъ клялась, какъ брала, что къ Рождеству вернетъ. А вотъ, теперь ужь второе Рождество на носу, а все -- сегодня да завтра, сегодня да завтра.
Кузьмичъ съ сердцемъ засморкался въ бумажный клѣтчатый платокъ и, свернувъ его комочкомъ, обтеръ потъ, обильно струившійся съ морщинистаго коричневаго, какъ пряникъ, лица.
Замѣчаніе Кузьмича напомнило Лёвкѣ деньги, взятыя у Булатова. Онъ ощупалъ ихъ въ карманѣ и насупилъ брови. Васька свернулъ-было направо, но Лёвка вдругъ остановилъ его, переложилъ возжи въ руки Кузьмича, а самъ выскочилъ изъ телѣги.
-- Поѣзжайте домой, сказалъ онъ.-- Я пойду въ Алсу.
-- Я васъ подвезу... началъ-было Кузьмичъ.
-- Не стоитъ; тутъ не далеко.
-- Версты полторы слишкомъ...
Но Лёвка уже шелъ полемъ, не слушая Кузьмича.
-- Вольному воля, пробормоталъ Кузьмичъ, очень довольный, что ему не пришлось идти пѣшкомъ.
Васька тоже былъ доволенъ перемѣвой правленія. Кузьмичъ только почмокивалъ въ знакъ поощренія, но кнута въ дѣло не пускалъ, можетъ оттого, что, проживъ съ Васькой десять лѣтъ, онъ къ его нраву примѣнялся.