Такъ прожила я здѣсь года три, и вотъ надняхъ, стоя въ сумеркахъ у окна и глядя, какъ желтѣющіе листья покрываютъ дорожки моего крошечнаго садика, я вспомнила, какъ на другой день послѣ моего пріѣзда сюда, возвратясь изъ моего перваго пріема больныхъ, я съ непонятнымъ для меня увлеченіемъ принялась за уборку такихъ же точно листьевъ въ моемъ садикѣ; я была тогда такъ довольна, что около моей квартиры оказался маленькій садикъ, гдѣ я могла бы въ свободное время посидѣть и даже чай пить. На слѣдующій день, заглянувши туда, я съ огорченіемъ увидала, что трудъ мой былъ напрасенъ и что дорожки покрылись снова цѣлой массой опавшихъ листьевъ.
Мнѣ пришло на память то благодушное состояніе, въ какомъ я тогда обрѣталась, та наивная радость школьника, вырвавшагося изъ душнаго класса на вольный и свѣтлый міръ. Но увы! теперь нѣтъ ужь того безотчетнаго довольства, того инстинктивнаго наслажденія жизнью!
Такой поворотъ совершился постепенно подъ натискомъ окружающихъ обстоятельствъ и неожиданныхъ столкновеній. Съ первыхъ же шаговъ моихъ по пути житейской практики мнѣ пришлось встрѣтиться лицомъ къ лицу съ дрязгами, пошлостями и невозможной путаницей въ людскихъ отношеніяхъ
Трудно, чрезвычайно трудно дѣйствовать новому человѣку, несмотря на всѣ его благія намѣренія, среди такой обстановки, гдѣ каждый смотритъ на него, какъ на пришлеца, ворвавшагося въ чуждую ему среду, гдѣ онъ встрѣчаетъ противодѣйствіе тамъ, гдѣ надѣялся встрѣтить полную поддержку, гдѣ образъ его дѣйствій обсуждается каждымъ съ своей точки зрѣнія, гдѣ каждый его шагъ зорко наблюдается и каждый поступокъ превратно толкуется.
Горько и жутко ему дѣлается подчасъ, тѣмъ болѣе, когда онъ совершенно одинокъ и не откуда ждать ему ни поддержки, ни сочувствія. Живешь здѣсь точно въ чужестранной землѣ, гдѣ ты и обитатели говорятъ непонятнымъ другъ для друга языкомъ. Не съ кѣмъ слова перемолвить, подѣлиться впечатлѣніями, спросить совѣта или указанія!
Но это все бы еще ничего. Отправляясь на земскую службу въ деревнѣ, я знала, что нужно быть готовой къ разнаго рода непріятностямъ деревенскаго обихода. И хотя дѣйствительность превзошла мои ожиданія, я готова принять часть вины на себя. Можетъ быть, я совершила много ошибокъ и промаховъ, неизбѣжныхъ при первомъ вступленіи въ совершенно чуждую для меня область деревенскаго житья-бытья, можетъ быть, я, помимо участія моей воли и сознанія, затронула чьи-либо личные интересы и тѣмъ самымъ вызвала тайное противодѣйствіе. Во всякомъ случаѣ, какъ бы это ни было для меня тяжело, я готова была съ этимъ примириться, готова была все это выносить до поры до времени, пока люди убѣдятся въ искренности моихъ намѣреній. Но главная бѣда вовсе не въ томъ, а въ томъ, что я не чувствую уже внутренняго удовлетворенія результатами моего дѣла; я по временамъ прихожу къ убѣжденію, что дѣятельность земскаго врача можно уподобить работѣ Данаидъ. Въ самомъ дѣлѣ, что я собственно дѣлаю? Я врачую, т.-е. раздаю лѣкарства, внутреннія или наружныя, смотря по роду болѣзни. Между тѣмъ, задачи медицины заключаются вовсе не въ одномъ примѣненіи лѣкарственныхъ веществъ, а, главнымъ образомъ, въ строгомъ проведеніи всегда и вездѣ правилъ гигіены, а это-то пока еще и не мыслимо по отношенію къ крестьянской средѣ. И много ли помогутъ какому-нибудь Ивану, страдающему катарромъ желудка, порошки или пилюли, когда онъ питается такими именно веществами, которыя еще усиливаютъ, если не прямо обусловливаютъ появленіе этой самой болѣзни? Много ли поможетъ мазь или примочка Марьѣ, у которой ноги покрыты язвами, если она принуждена отъ зари до зари пробыть въ полѣ на работѣ, или вязнуть чуть ли не по колѣна въ болотѣ для обдиранія лыка (главное весеннее занятіе мѣстныхъ крестьянокъ)? Наконецъ, какого успѣха можно ожидать отъ леченія больныхъ глазъ у Прасковьи, когда она продолжаетъ жить въ курной избѣ и работать при свѣтѣ лучины, дымъ которыхъ дѣйствуетъ разъѣдающимъ образомъ и на здоровые глаза?
И нисколько не удивляешься, когда эти самые Иваны, Марьи и Прасковьи придутъ черезъ нѣкоторое время и заявятъ, что "пользы" нѣтъ. И если болѣзнь запущенная, то улучшенія не наступитъ, пока не возьмешь больнаго въ больницу и не продержишь его нѣсколько мѣсяцевъ. Но каковъ же конечный результатъ? Очутившись въ прежнихъ неблагопріятныхъ условіяхъ, многіе изъ этихъ паціентовъ черезъ нѣкоторое время приходятъ съ рецидивомъ болѣзни. Иначе и быть не можетъ. Причины возникновенія многихъ болѣзней коренятся въ самыхъ условіяхъ крестьянской жизни, а такъ какъ послѣднія не устранимы, то и страданія неизбѣжно представляютъ крайне упорный характеръ.
Но гдѣ всего разительнѣе проявляется безсиліе врача, такъ это при появленіи какой-либо эпидемической болѣзни. При той системѣ организаціи медицинской помощи, какая существуетъ въ земствѣ въ настоящее время, весьма трудно сколько-нибудь успѣшно бороться Съ этимъ страшнымъ бѣдствіемъ. Обыкновенно медицинскій участокъ, находящійся въ вѣдѣніи врача, такъ великъ, что отъ одного конца до другаго бываетъ 50 верстъ и болѣе; въ большинствѣ земствъ на цѣлый уѣздъ имѣется не болѣе двухъ-трехъ врачей. При такомъ обширномъ участкѣ врачъ не имѣетъ возможности объѣзжать всѣ подвѣдомственныя ему деревни и часто случается, что въ какомъ-либо отдаленномъ углу появится эпидемія и успѣетъ принять значительные размѣры, прежде чѣмъ врачъ узнаетъ объ этомъ. Съ другой сторону, какъ онъ можетъ совмѣстить ежедневное посѣщеніе деревень, зараженныхъ болѣзнью, съ исполненіемъ своихъ врачебныхъ обязанностей по остальному своему участку, когда ему приходится на 2--3 дня отлучаться изъ мѣста своего жительства въ другіе выѣздные пункты? Большею частью земскія собранія вовсе не предусматриваютъ случая появленія эпидеміи въ уѣздѣ и не вносятъ въ смѣту извѣстной суммы на непредвидѣнные расходы. Вслѣдствіе этого возникаетъ переписка между врачемъ и земской управой о присылкѣ медицинскаго персонала, о принятіи необходимыхъ мѣръ и тому подобномъ, а пока все будетъ устроено, эпидемія можетъ достигнуть полнаго развитія. Сколько врачу приходится въ такихъ случаяхъ бороться съ разными предразсудками и невѣжествомъ крестьянъ, какихъ раздирающихъ душу картинъ приходится ему быть свидѣтелемъ! Описывать все это я не стану, потому что оно завело бы меня слишкомъ далеко; скажу только одно, что когда, при видѣ такихъ картинъ, врачъ сознаетъ, что въ состояніи предложить лишь одни палліативныя средства, онъ подчасъ самъ не радъ своей профессіи.
Безъ сомнѣнія, деревенская практика представляетъ и не мало отрадныхъ явленій, гдѣ польза, оказанная врачемъ, очевидна для всѣхъ и гдѣ послѣдній имѣетъ полное право гордиться своимъ званіемъ,-- когда онъ, напримѣръ, въ случаѣ какого-либо остраго заболѣванія, надлежащимъ пособіемъ можетъ сократить продолжительность болѣзни или, по крайней мѣрѣ, уменьшить страданія и ускорить выздоровленіе. Или что можетъ быть пріятнѣе для врача, когда своевременнымъ наложеніемъ повязки на сломанную руку или ногу онъ возвратитъ черезъ одинъ-два мѣсяца семьѣ работника, который въ противномъ случаѣ остался бы на всю жизнь калѣкой, какихъ намъ не мало оставило въ наслѣдство доброе старое время, когда крестьяне въ подобныхъ несчастіяхъ могли обратиться лишь къ своимъ деревенскимъ знахаркамъ и костоправамъ?
Не могу безъ пріятнаго чувства вспомнить одинъ фактъ, гдѣ торжество медицинской науки было такъ убѣдительно, такъ наглядно, что, я въ томъ увѣрена, надолго запечатлѣлось въ памяти крестьянъ, тѣмъ болѣе, что происходило при многочисленной публикѣ.
Въ одинъ лѣтній вечеръ во мнѣ пріѣхали гости изъ сосѣдней усадьбы, нѣсколько разъ бывавшіе у меня передъ тѣмъ, но все не застававшіе меня дома. Едва они успѣли войти и усѣсться, какъ къ моему дому подъѣхала таратайка и сидѣвшій въ ней крестьянинъ быстро вошелъ въ комнату. Онъ сказалъ, что у нихъ въ деревнѣ одинъ крестьянинъ опился и умираетъ. Заѣхавъ въ аптеку и взявъ все необходимое, мы отправились и дорогой я разспрашивала его о подробностяхъ случившагося. Дѣло произошло такъ: былъ у нихъ второй день храмоваго праздника, а потому питье и веселье въ полномъ разгарѣ. Крестьянина, о которомъ идетъ разсказъ, еще утромъ видѣли лежащимъ въ канавѣ, но полагали спящимъ. Когда къ вечеру его жена хватилась его, то онъ былъ уже безъ чувствъ. Тутъ вся деревня вмѣстѣ съ пришедшими гостями принялись его качать на простыняхъ и растирать за ушами, но все было тщетно и опившійся не проявлялъ никакихъ признаковъ жизни. Тогда рѣшено было послать за врачемъ. Деревня была въ 12-ти верстахъ и крестьянинъ гналъ лошадь во весь духъ. Уже издали я замѣтила избу, гдѣ былъ больной, по множеству народа, толкавшагося около нея.
Внутри изба тоже была полна народу, а на полу среди избы лежалъ неподвижно больной крестьянинъ и надъ нимъ рыдала его жена. Она бросилась мнѣ въ ноги, умоляя спасти отца ея пятерыхъ малыхъ ребятъ. Послѣ многихъ и продолжительныхъ усилій съ моей стороны дыханіе у больнаго, наконецъ, возвратилось, сдѣлалось правильнымъ и онъ, не открывая глазъ, началъ произносить безсмысленныя слова, въ которыхъ явно выражалось неудовольствіе противъ совершаемыхъ надъ нимъ манипуляцій. Когда я убѣдилась, что все въ порядкѣ и онъ, не приходя въ себя, впалъ въ глубокій, сонъ, я велѣла всѣмъ удалиться и оставить его въ покоѣ. Большаго труда стоило мнѣ успокоить голосившую женщину и увѣрить ее, что опасность прошла, что онъ теперь спитъ и когда выспится, то будетъ совсѣмъ здоровъ; она все боялась, что онъ уже не проснется. Всѣ же присутствовавшіе вполнѣ убѣдились, что больной впалъ въ спокойный сонъ и начали шутить и острить на его счетъ. Поздно ночью возвратилась я домой и, хотя сильно устала, но чувствовала такое удовольствіе, какое едва ли до сихъ поръ приходилось испытывать. На третій день этотъ самый крестьянинъ пришелъ благодарить меня и принесъ мнѣ десятокъ яицъ въ подарокъ.
И несмотря на всѣ разочарованія, ошибки, непріятности и трудности, связанныя съ жизнью и дѣятельностью земскаго врача, мысль оставить эту неприглядную деревню и уйти въ городъ никогда не приходитъ мнѣ въ голову, по крайней мѣрѣ, не представляется мнѣ какъ пріятная и желательная перспектива. Если меня инстинктивно влекло въ деревню даже тогда, когда я еще не имѣла объ ней никакого понятія, то теперь, когда я хоть немного, но, все-таки, уже лично познакомилась съ деревенскими горестями я радостями, съ нуждами и потребностями деревни и деревенскаго люда, желаніе жить въ деревнѣ, поближе вникнуть въ ея задачи и стремленія и по мѣрѣ своихъ силъ служитъ ей не только не убавилось, но, напротивъ, окрѣпло, сдѣлалось сознательнѣе.
Даже по отношенію къ моему настоящему мѣсту, если бы пришлось по какимъ-либо обстоятельствамъ оставить его, то, несмотря на всевозможныя внѣшнія неудобства, несмотря на всѣ нравственныя непріятности, какія мнѣ приходится здѣсь испытывать, я уѣхала бы отсюда лишь съ величайшимъ сожалѣніемъ.
Д. И--ва.
"Русская Мысль", No 12, 1884