Скобелевъ вернулся съ германскихъ маневровъ въ глубокомъ убѣжденіи, что столкновеніе наше съ нѣмцами близко. Съ большимъ волненіемъ, "какъ тигръ бродя изъ угла въ уголъ" по своему кабинету, онъ разсказывалъ В. В. Верещагину о прощальной аудіенціи, данной ему послѣ маневровъ императоромъ Вильгельмомъ І-мъ. Вотъ какъ передаетъ его разсказъ Верещагинъ:
-- Его германское величество сидѣлъ, подбоченившись, на конѣ... Отъ него въ обѣ стороны тупымъ угломъ стояла безконечная свита изъ нѣмецкихъ офицеровъ всѣхъ ранговъ и военныхъ агентовъ всѣхъ государствъ. Когда Скобелевъ выѣхалъ впередъ, чтобы откланяться, императоръ Вильгельмъ сказалъ ему: "Vous venez de m'examiner jusqu'aux mes boyaux. Vous venez de voir deux corps, mais dites à Sa Majesté, que tous lesquinz sauront au besoin faire leurs devoir aussi bien que ces deux lа..." {"Вы меня проэкзаменовали до моихъ внутренностей. Вы видѣли два корпуса, но скажите Его Величеству, что всѣ пятнадцать сумѣютъ въ случаѣ надобности исполнить свой долгъ такъ же хорошо, какъ эти два".}.
А принцъ Фридрихъ-Карлъ {Фридрихъ-Карлъ, принцъ прусскій, ген.-фельдмаршалъ прусской арміи (1828--1885 г.), сынъ принца Карла Прусскаго и внукъ прусскаго короля Фридриха-Вильгельма ІІІ-го. Въ кампанію 1870--71 г.г. командовалъ сперва 2-й германск. арміей и съ нею одержалъ побѣды при Віонвиллѣ и Марсъ-Ла-Турѣ; въ сраженіи при Гравеллоттѣ атакой у Сенъ-Прива рѣшилъ исходъ боя въ пользу нѣмцевъ. Поставленный затѣмъ во главѣ 1-й и 2-й германск. армій, онъ заперъ армію маріи. Базена въ Мецѣ и принудилъ ее къ сдачѣ. Послѣ войны былъ генералъ-инспекторомъ прусской кавалеріи.}, на правахъ лихого кавалериста считавшій возможнымъ говорить то, о чемъ дипломаты умалчивали, дружески ударилъ Скобелева по плечу и выпалилъ: "Lieber Freund! macht was ihr wolt -- Oesterreich muss nach Saloniki gehen..." {Дорогой другъ, дѣлайте, что хотите,-- Австрія должна итти на Салоники}.
Все это, сказанное въ присутствіи множества иностранныхъ офицеровъ, и по обстановкѣ, и по тону и по смыслу словъ носило характеръ военно-политической демонстраціи, явно враждебной и угрожающей Россіи. Скобелевъ такъ это и понялъ.
-- Такъ такъ-то!-- закончилъ онъ свой разсказъ Верещагину, бѣшено шагая по своей клѣтушкѣ-кабинету,-- такъ это значить уже рѣшенное дѣло, что австрійцы возьмутъ Салоники!.. Они будутъ дѣйствовать, а мы будемъ смотрѣть?.. Нѣтъ, врешь! Мы этого не допустимъ!
Свои впечатлѣнія отъ Германіи онъ резюмировалъ тогда же такъ:
-- Путь въ Константинополь долженъ быть избранъ не только черезъ Вѣну, но и черезъ Берлинъ.
О настроеніи, въ которомъ жилъ въ то время Скобелевъ, можно судить по слѣдующему разговору его съ г. И. Воропаемъ {"Развѣдчикъ", 1901 Г. No 545.}.
-- Знаете ли, что такое война?-- какъ-то вечеромъ обратился Скобелевъ къ нему съ вопросомъ и, не ожидая отвѣта, сталъ говорить самъ.-- Это такое несчастіе, такое бѣдствіе, что желать ее -- величайшій грѣхъ, и, напротивъ, ее надо избѣгать всевозможными способами. Сохрани и меня Богъ отъ войны съ кѣмъ бы то ни было; но чтобы подраться съ нѣмцами,-- готовъ отдать десять лѣтъ жизни.
-- Да вы за что же взъѣлись такъ на нихъ? спросилъ его собесѣдникъ.
-- Худой народъ, батенька, худой! Для того, чтобы имъ было хорошо, никого не пожалѣютъ, а Россію ненавидятъ, потому что боятся, да и мѣшаетъ она имъ много. Рано или поздно надѣлаютъ они намъ хлопотъ. Намъ вѣдь отъ нихъ ничего не надо, а имъ давно хочется отхватить Отъ насъ Остзейскія губерніи, да Польшу. Но только трудно ожидалъ, чтобы они этимъ удовлетворили свой волчій апетитъ. Вотъ, по моему мнѣнію, и слѣдовало бы совратить ихъ"теперь же.
-- Да вѣдь трудно, Михаилъ Дмитріевичъ, за нихъ вступятся австрійцы.
-- Не бѣда; справимся съ обоими. Прежде всего надо разбить австрійцевъ, да хорошенько; они и отступятся отъ нѣмцевъ. Это вѣдь дѣло имъ знакомое и бывалое не разъ, а, во-вторыхъ, и тактика ихъ намъ поможетъ.
-- А какая же у нихъ тактика?
-- У нихъ такое правило, что если во время сраженія выбыло изъ строя 10 процентовъ, надо отступать, иначе послѣ трудно привести армію въ порядокъ. А у насъ хотя бы во фронтѣ осталось 10 процентовъ -- и то часто держатся. Кромѣ того, духъ войска нашего и ихъ разный: поколотить нѣмцевъ два-три раза основательно, они сейчасъ же потеряютъ бодрость и вѣру въ себя, а у насъ этого бояться нечего: почешется, солдатъ, покачаетъ головой, ишь ты, скажетъ, такой-сякой, какъ ловко вздулъ; ну, да ладно, поколотимъ еще и мы,-- и, дѣйствительно, кончитъ тѣмъ, что поколотитъ...