Бѣгство Ангелики изъ Христіанскаго стана. Единоборство Феррага, с ъ Ринальдомъ. Погоня ихъ за Ангеликой. Явленіе Аргаліевой тѣни. Ангелика въ лѣсу. Радость Сакрипатпа, нашедшаго ее. Поединокъ Сакрипапта. Встреча Ангелики съ Ринальдомъ.
Въ честь рыцарей, любви и дамъ
И смѣлыхъ предпріятій.
Какъ съ Аграмантомъ По морямъ
Приплыли Мавровъ рати
И, въ слѣдъ царя своей земли,
Въ живомъ порывѣ мщенья,
Въ предѣлы Франціи вошли
Съ мечемъ опустошенья.
Хвалился Аграмантъ, что онъ,
Возставъ на Карломана,
При плескѣ развитыхъ знаменъ,
Отмстить за смерть Траяна,
И объ Орландѣ будетъ рѣчь,
О чёмъ до насъ молчали,--
Какъ онъ, питомецъ бурныхъ сѣчь,
Влюбился и съ печали
Неистовъ сталъ, ума лишась
Отъ дѣвы свѣтлоокой;
Рѣчь будетъ, если я отъ глазъ
Красавицы жестокой
Не обезумѣю и самъ,
Какъ мой герой несчастный,--
Тогда конецъ моимъ стихамъ,
И трудъ мой -- трудъ напрасныя.
Великодушный Ипполитъ,
Ираклово рожденье,
Италіи надежный щитъ,
Дней нашихъ украшенье,
За столько милостей твоихъ,
За всѣ благотворенья,
Прими плоды трудовъ моихъ
Съ улыбкой снисхожденья!
Я все мое тебѣ даю.
За все плачу -- стихами;
Взгляни, Монархъ, на дань мою
Привѣтными очами!
Среди героевъ древнихъ дней,
Достойныхъ хвалъ поэта,
Ты встрѣтишь въ повѣсти моей
Рожера -- чудо свѣта,--
Рожера, предка твоего,
Героя въ полѣ чести.
О! ты услышишь про него
Отрадны сердцу вѣсти,
Когда въ безпечной тишинѣ,
И съ думою высокой
На время разлучась, ко мнѣ
Преклонишь слухъ и око.
Орландъ, уже давнымъ давно
Въ Ангелику влюблённый,
Для ней и ею не въ одно
Сраженье увлечённый,
Въ странахъ Востока съ славой дѣлъ
Оставивъ тьмы трофеевъ,
На Западъ съ нею прилетѣлъ --
Къ подошвамъ Пиренеевъ,
Гдѣ Карломанъ уже стоялъ,
Шатры раскинувъ бранны,
Куда дружины онъ созвалъ
На бой, давно желанный,
Чтобъ Аграманта наказать
И дерзкаго Марѳнла;
Одинъ безчисленную ратъ
Привелъ съ собой отъ Нила,
Другой Испанію на бой
Вооружилъ кровавой,
Чтобъ Францію стереть войной
Съ лица земли со славой.
И, какъ нарочно, той порой
Къ единовѣрной рати
Является Орландъ -- герой
И кстати и не кстати.
Здѣсь съ милой онъ былъ разлучёнъ...
Какъ слѣпы мы бываемъ!
Та самая, которой онъ,
Любовію ласкаемъ,
Въ чужихъ странахъ, во всѣхъ воинахъ
Надежной былъ защитой,--
Среди друзей въ родныхъ странахъ --
Похищена открыто,
Орландъ ее не защищалъ:
Бояся распри шумной,
Ее похитить приказалъ
Самъ Карлъ благоразумной.
Орландъ съ Рональдомъ, идя въ бой
Противъ сыновъ проклятья,
Поссорились между собой:
Двоюродные братья
Питали оба въ сердцѣ страсть
Къ Ангеликѣ прекрасной,--
И Карлъ, провидѣвшій напасть
Въ размолвкѣ сей несчастной
Двухъ лучшихъ рыцарей, велѣлъ --
И Герцогомъ Баварскимъ
Она взята, никто не смѣлъ
Не внять велѣньямъ царскимъ.
Красавицу тому изъ двухъ
Въ награду обѣщали,
Кто болѣ на войнѣ услугъ
Окажетъ лезвьемъ стали,
Кто болѣ Сарацинъ побьётъ
Руки могучей силой.
Но Вѣрныхъ обманулъ расчотъ,
Имъ счастье измѣнило;
Они бѣжали, Герцогъ въ плѣнъ
Съ толпой другихъ попался,
И пустъ среди сихъ перемѣнъ
Шатеръ его остался"'
Одна однехонька въ шатрѣ
Оставшись опустѣломъ,
Ангелика въ сѣдло скорѣй
И, трепеща всемъ тѣломъ
При мысли грустной, что позоръ
Ждалъ Вѣрныхъ въ день сей горькій,
Помчалася во весь опоръ
Чрезъ долы и пригорки.
И вотъ она ужь подъ лѣскомъ,
Вдали оставивъ сѣчу,
И видитъ,-- рыцарь къ ней пѣшкомъ
Бѣжитъ, спѣшитъ на встрѣчу.
При немъ и мечь, при немъ и щитъ,
На немъ шеломъ и латы;
Одъ черезъ лѣсъ быстрѣй бѣжитъ,
Чёмъ селянинъ, объятый
И страхомъ и надеждой вдругъ
На игрищахъ кипящихъ.
Не такъ пастушка черезъ лугъ
Бѣжитъ отъ змѣй шипящихъ,
Какъ быстро бросилась назадъ
Царевна, что есть силы,
Когда на ней горящій взглядъ
Остановилъ немилый.
То былъ отважный Паладинъ,
Владѣтель Моншальбана,
Могучаго Амона сынъ,
Надежда Вѣрныхъ стана;
Онъ выпустилъ изъ рукъ своихъ
Баярда въ жаркой сѣчѣ.
Рональдъ взглянулъ и въ тотъ же мигъ.
Узналъ въ ней издалече
Ту прелесть-дѣву, рай очей,
По коей онъ несчастной,
Не досыпаючи ночей,
Страдалъ, вздыхая страстно
Ангелика во весь опоръ
Сквозь темный боръ скакала
Отъ страха помутился взоръ,
И бѣдная не знала,
Какой ей лучше путь избрать --
Просторной или тѣсной.
Она едва могла держать
Узду въ рукѣ прелестной;
И конь по волѣ, самъ собой,
Сквозь чащу пробивался
Съ своею всадницей младой,--
И вотъ къ рѣкѣ примчался,
У той рѣки стоялъ Феррагъ,
Въ поту весь, запыленный;
При шумныхъ битвы знаменахъ
Усталый, изнуренный,
Онъ душу отвести пришолъ
При сладкомъ водномъ шумѣ,
И здѣсь, не ждавши новыхъ золъ,
Остановился въ думѣ:
Онъ жажду утолитъ хотѣлъ,
Склоняся надъ рѣкою,
Но шлёмъ съ главы его слетѣлъ
И скрылся подъ водою.
Царевна въ страхѣ на бѣгу
Кричала, что есть мочи;
Феррагъ, стоявшій на брегу,
Взглянувъ ей быстро въ очи,
Узналъ, какъ ни. была она,
Въ сей часъ недоумѣнья,
Томна, разстроена, блѣдна
Отъ ужасовъ смятенья,
И какъ ни долго не слыхалъ
Объ ней ни полуслова,
Но лишь взглянулъ и вдругъ узналъ
Ангелику въ ней снова"
Услужливый, а можетъ быть,
И самъ равно влюблённой,
Онъ радъ былъ помощь предложить
Царевнѣ огорчённой;
И не заботясь, что шеломъ
Главы не прикрываетъ,
Онъ на соперника съ мечемъ
Отважно наступаетъ.
Ринальдъ, феррага не боясь,
Сталъ твердою ногою:
Онъ съ нимъ уже не въ первый разъ
Встрѣчается средь бою.
И закипѣлъ жестокій бой;
Звуча, стуча, булаты
То заблистаютъ надъ главой,
То вдругъ ударятъ въ латы,
Какъ бъ наковальню тяжкій млатъ,
Разбить его готовой.
Межь тѣмъ какъ рыцари разятъ
Другъ друга съ силой новой,
Царевна рыси придаетъ
Коню, какъ можно, болѣ,
И легкій конь ее несетъ
То лѣсомъ, то чрезъ поле.
А между тѣмъ конца войны,
Зажженной буйнымъ чувствомъ,
Все нѣтъ еще,-- бойцы равны
И силой и искусствомъ;
Никто еще не одержалъ
Побѣды въ вихрѣ сѣчи,
И первый руку опускалъ,
И первый мирно рѣчи
Къ Феррагу буйному склонилъ
Амоновъ сынъ несчастной;
Въ немъ былъ живѣе Страсти пылъ
Къ Ангеликѣ прекрасной.
"Какая польза, молвилъ онъ,
Отъ этаго намъ бою?
Не одинакій ли уронъ
Намъ отъ него съ тобою?
Положимъ,-- чудо красоты
Тебя обворожило,--
Но что же выиграешь ты,
Сдержавъ меня здѣсь силой?
Положимъ,-- въ плѣнъ отдамся я,
Иль мертвъ паду на сѣчѣ,--
Ангелика всё не твоя,
Она теперь далече.
"He лучшель, если ты, какъ я,
Царевну любишь страстно,
Пустишься по слѣдамъ ея,
Чемъ медлишь здѣсь напрасно?
Сначала мѣры всѣ возьмемъ,
Чтобъ ей не дашь умчаться,
А тамъ уже рѣшимъ мечемъ.
Кому ей доставаться;
Иначе изъ чего намъ бой
Съ тобой вести кровавый?
Я въ немъ не вижу никакой
Ни выгоды, ни славы".
И не задумался Феррагъ,
Онъ принялъ предложенье.
И вотъ мечи уже въ ножнахъ,
Отсрочено сраженье,
Вражда забыта, миръ насталъ
Межь прежними врагами,
Феррагъ, бросая водъ Кристалъ
Съ зелеными брегами,
Какъ рыцарь вѣжливый, пѣшкомъ
Ринальда не оставилъ,
Далъ мѣсто другу за сѣдломъ
И къ цѣли путь направилъ
Вотъ добродушія примѣръ
Въ чудесный вѣкъ героевъ!
Два витязя различныхъ вѣръ,
Соперники средъ боевъ.
Соперники въ любви -- сей часъ
Другъ друга поражали,
Всей яростью вооружась,
Сей часъ -- друзьями стали
И безъ опаски понеслись
Чрезъ боръ, чрезъ долъ пологій,
Они неслись, пока сошлись
Предъ ними двѣ дороги.
Которою скакать бойцамъ
За всадницей прекрасной?
Слѣды копытъ и здѣсь и тамъ
Обозначались ясно;
И наугадъ Антоновъ сынъ
Побрёлъ пѣшкомъ одною,
А добродушный Сарацинъ
Отправился другою.
Феррагь въ лѣсу и тамъ и сямъ
Блуждалъ, плуталъ, крушился,
И снова очутился, тамъ,
Откуда въ путь пустился.
Къ рѣкѣ при ѣхалъ онъ опять.
Гдѣ шлемъ загрузъ глубоко,
И, не надѣлся сыскать
Красавицы жестокой,
Рѣшился, соскочивъ съ сѣдла,
Достать свой шлемъ чудесной,
На дно рѣки съ его чела
Упавшій неумѣстно.
Но шлемъ на днѣ, среди песковъ,
Далеко скрыла влага,
Онъ долгихъ требовалъ трудовъ
Отъ сильныхъ рукъ Феррага.
Онъ сукъ большой срубилъ мечемъ
И острогалъ огромной --
Огромной шестъ, и тѣмъ шестомъ,
Съ досадою нескромной,
Ощупалъ всѣ мѣста въ рѣкѣ;
И чтоже? все напрасно!
И шестъ уже усталъ въ рукѣ,
На этотъ разъ, несчастной.
Онъ проклиналъ свои труды
Безплодные, но поздно!
Стоитъ, и вотъ изъ-подъ-воды
Выходитъ рыцарь грозной.
Онъ весь въ доспѣхахъ -- весь кругомъ,
Одно чело открыто;
Съ одной рукѣ его шеломъ,
Струями водъ омытой,
Тотъ самый, что Феррагь искалъ
Такъ долго и безплодно.
"Клятвопреступникъ! онъ сказалъ
Съ усмѣшкою холодной,
Тебѣ, я вижу, тяжело
Съ шеломомъ симъ разстаться;
Онъ мой, и имъ твое чело
Не будетъ украшаться.
"Я братъ Ангелики... Да! онъ
Стоитъ передъ тобою!
Припомни, какъ я былъ сражёнъ
Въ бою твоей рукою!
Ты клялся бросить въ сей потокъ
Мои доспѣхи бранны
И этотъ шлемъ... но если рокъ
Мнѣ отдалъ шлемъ желанный..""
За чѣмъ же ты потупилъ взоръ,
Ко мнѣ не взглянешь снова?
А! а! тебя смутилъ укоръ
За нарушенье слова.
"Достань себѣ другой шеломъ,
Но только не позорно;
Достань его себѣ мечемъ
Среди борьбы упорной;
Такимъ Орландъ, такимъ герой
Ринальдъ владѣетъ нынѣ;
'І'отъ на Альмонтѣ, а другой
Былъ прежде на Мамбринѣ.
Достань одинъ изъ нихъ въ войнѣ,
Въ борьбѣ тебя достойной,
А этотъ, обреченный мнѣ,
Маѣ и оставь спокойно."
Феррагь, при видѣ мертвеца,
Дрожитъ; всталъ дыбомъ волосъ j
Потъ градомъ съ блѣднаго лица;
Невольно замеръ голосъ
Въ полураскрывшихся устахъ;
Кровь въ жилахъ остывала,
Когда Аргалій, въ сихъ мѣстахъ
Погибшій отъ кинжала,
Изъ-подъ-воды нежданно всталъ,
Какъ будто оживъ снова,
И укорять убійцу сталъ
За нарушенье слова.
Феррагъ молчалъ, Феррагъ не смѣлъ
Прибѣгнуть къ оправданью;
Онъ поневолѣ онѣмѣлъ,
Внимая нареканью
И, недовольный самъ собой,
Ланфузою поклялся,--
Когда бы и какой бы бой
Ему не представлялся,
Главы не прикрывать, пока
Средь боеваго грома
Не полонитъ его рука
Орландова шелома,
И эту клятву онъ сдержалъ
Гораздо лучше прежней.
Оставивъ берегъ, онъ блуждалъ
День за день безнадежнѣй --
Томясь мучительной тоской,
Онъ Паладина ищетъ
И, сладкій позабывъ покой,
За нимъ повсюду рыщетъ.
Съ Ринальдомъ, взявшимъ путь другой,
Другое приключенье
Случилось тою же порой
И въ тожь почти мгновенье.
Ринальдо идетъ и -- видитъ вдругъ --
Баярдъ его рѣтивой
Предъ нимъ во весь несется духъ,
Взвѣвая гордой гривой.
"Остановись мой добрый коль!..."
Но зова конь не слышитъ,
Онъ все бѣжитъ, въ очахъ огонь
И искрится и пышетъ;
Ринальдо, досадуя, за нимъ
Несется въ путь безвѣстной...
Оставимъ ихъ и поспѣшимъ
Къ Ангеликѣ прелестной.
Она бѣжитъ сквозь лѣсъ густой,
Непроходимой, темной;
Шелохнется- ли листъ младой
На тополѣ нескромно,
Шепнетъ ли вѣтка съ вѣтеркомъ
На клёнѣ иль на букѣ,--
Царевна въ сторону съ конёмъ,
Дрожа при каждомъ звукѣ;
Мелькнетъ ли тѣнь среди долинъ
Иль на горѣ высокой,--
И думаетъ, что Паладинъ
Постылый недалёко.
Такъ лань младая, подсмотрѣвъ,
Какъ тигръ въ тѣни прохладной
Давно знакомыхъ ей деревъ
Терзаетъ безпощадно
Ея трепещущую мать
И сердце выѣдаетъ,
Сквозь лѣсъ пускается бѣжать
И отдыху не знаетъ;
Дотронетсяль она въ бѣгу
До вѣтки,-- и, полмертвой
Мерещется, что ей врагу
Обречено бытъ жертвой.
Проходитъ день, проходитъ ночь,
И сутокъ съ половиной
Ужъ нѣтъ; и вотъ царева дочь
Стоитъ предъ луговиной,
Подъ тѣнью рощицы густой,
Струимой вѣтерками.
Здѣсь ручейковъ потокъ живой,
Сверкавшій межъ брегами,
Перебираясь по пескамъ,
Журчалъ журчаньемъ нѣжнымъ,
И перлы росъ по муравамъ
Разбрызгивалъ прибрежнымъ*
Ангелика, окончивъ путь
При зноѣ неотрадной,
Расположилась отдохнуть
Въ тѣни деревъ прохладной.
Она устала, врагъ далёкъ,
Онъ не смутитъ покою,--
И на лужайку съ стремя скокъ
Чуть слышною стопою.
Разузданъ конь, свободный, онъ
Блуждаетъ у потока;
Потокъ травою опушонъ
Приманчивой для ока.
Вблизи кустарникъ алыхъ розъ,
Переплетясь вѣтвями,
Въ тѣни дубовъ высокихъ росъ
Надъ свѣтлыми струями;
Раскинувшися, какъ шатеръ
Прохладной и душистой,
Онъ осѣнялъ живой коверъ
Изъ муравы пушистой;
Туда,-- въ убѣжище прохладъ --
Подъ занавѣсъ вѣтвистый,--
Не проникалъ ни смертныхъ взглядъ,
Ни солнца лучъ огнистый.
И какъ отрадно отдохнуть
Пришельцу въ этой сѣни,
Прилечь небрежно и уснуть
На лонѣ сладкой лѣни!..
Красавица подъ склонъ вѣтвей
Пришла, легла, уснула.
Не долго поспалося ей;
Проснувшися отъ гула
Вблизи топочущихъ копытъ,
Она тихонько встала,
Глядитъ и -- рыцарь ужь стоитъ
У воднаго кристала.
Она не знала, врагъ иль другъ
Предъ нею показался;
То страхомъ, то надеждой духъ
Смущенной волновался;
И притаивъ дыханье, ждетъ
Она, что будетъ далѣ.
Онъ слѣзъ съ коня и сѣлъ у водъ --
При свѣтломъ ихъ кристалѣ
И, на руку склонясь главой,
Такъ въ думу погрузился,
Какъ будто въ камень гробовой
Мгновенно превратился.
Съ часъ мѣста, Государь, онъ быть
Объятъ тоской глубокой;
Надумавшись, онъ повторилъ
Упрекъ судьбѣ жестокой
Такъ жалобно, что, размягчась,
И камень бы распался,
И самый тигръ на этотъ разъ
Съ жестокостью бъ разстался.*
Онъ такъ вздыхалъ, и такъ рыдалъ,
Что грудь казалась Этной,
А слезы -- льющейся со скалъ
Рѣкою искрометной.
"О, долголь, мысль,-- онъ началъ рѣчь
Печальную съ собою,--
О, долго ли тебѣ и жечь
И ледѣнитъ тоскою
Мою растерзанную грудь?..
Я опоздалъ несчастный!
Другой, открывъ къ ней прежде путь,
Сорвалъ цвѣтокъ прекрасный...
А чтоже въ дань любви моей?
Два слова, два-гири взгляда!
И только?.. и -- страдать по ней --
Одна моя отрада! ...
"Младая дѣва -- роза-цвѣтъ:
Пока въ саду любимомъ
Она цвѣтетъ, безъ бурь и бѣдъ,
На стебелькѣ родимомъ,
Пока ни стало, ни пастухъ
Коснуться къ ней не смѣетъ,--
И небо и земля ей другъ,
И всё ее лелѣетъ,
И у четы она младой,
Любовію счастливой,
Красуется то надъ главой,
То на груди стыдливой;
"Но лишь счастливая рука,
И нѣжа и лаская,
Ее съ роднаго стебелька
Сорветъ и -- радость Мая --
Теряетъ все, что небеса
И землю въ ней плѣняло:
Младая дѣвица-краса,
Откинувъ покрывало,
И тайной прелестью своей
Для милаго предмета
Пожертвовавъ въ пылу страстей,
Теряетъ всё для свѣта ...
"Теряетъ всё -- но не для всѣхъ;
Боготворимый ею
Блаженствуетъ въ раю утѣхъ,
Гордясь судьбой своею....
Другой блаженствуетъ, а я!"..
Я осужденъ томиться...
Но неужель любовь моя
Ничѣмъ не наградится?....
Она мила душѣ моей,--
И я не перестану
Любить ее, и я объ ней
Мечтать до гроба стану."
Вы спросите, кто рыцарь сей,
Горючими ручьями
Точившій слезы изъ очей
Надъ свѣтлыми струями?
То царь Черкесскій -- Сакрипанъ;
Онъ бросилъ край родимый
И много, много видѣлъ странъ,
Любовію гонимый...
И онъ Ангелику любилъ!
У воднаго Кристала
По ней онъ, бѣдный, слезы лилъ.--
Она его узнала.
Его съ Восточныхъ береговъ --
Отъ колыбели свѣта --
Звала, вела, влекла любовь
Въ слѣдъ милаго предмета;
Онъ въ Индію прямой стезёй,--
И съ скорбію душевной
Провѣдалъ, что Орландъ-герой
На Западѣ съ царевной,--
На Западъ бросился, и шутъ
Услышалъ вѣсть плачевну,
Что Карлъ Великій принялъ трудъ
Секвестровать Царевну.
Онъ въ станѣ про побѣгъ узналъ
Ангелики прекрасной,
И тамъ и сямъ ее искалъ --
Искалъ, и все напрасно;
Безсчастный не напалъ на слѣдъ
Бѣглянки свѣтлоокой.
Она вина царевыхъ бѣдъ
И горести жестокой;
Ей посвящая каждый вздохъ,
Онъ выражался въ млѣньи
Такъ жалобно, что солнце могъ
Остановишь въ теченьи.
Межъ тѣмъ какъ онъ страдалъ, рыдалъ
Надъ влажными брегами,
И слезы жаркія сливалъ
Съ прохладными струями,
И много, много говорилъ,
Что знать для насъ нелестно,
Его услышать рокъ судилъ
Ангеликѣ прелестной; --
И съ нимъ въ одинъ сбылося часъ,
Въ одно мгновенье ока,
Чегобъ иные, вѣкъ томясь,
Не выждали отъ рока.
Царевна, притаивши духъ,
Подъ тѣнью древъ густою,
Внимательный склонила сдухъ
Къ влюбленному герою.
Уже не въ первый разъ онъ ей
Твердилъ про нѣжный пламень,
Онажъ къ нему хладна, хладнѣй,
Безчувственнѣй, чёмъ камень;
Гордясь красой, она его,
Какъ многихъ, презирала,
За тѣмъ что ровно никого
По мысли не сыскала.
Но можно ей въ проводники
На время взять Героя,
Изнывшаго по ней съ тоски;
Одинъ упрямецъ, стоя
Въ водѣ по горло, не зоветъ
На помощь первыхъ встрѣчныхъ,--
Два раза случай не придетъ
На скорбный зовъ безпечныхъ.
И отъ когожь, отъ чьихъ ей силъ
Защиты ждать надежной?
Черкесскій Царь ее любилъ
Любовью самой нѣжной.
И вотъ какъ цѣнится любовь!..
Одна, въ краю далекомъ,
Блуждая въ мглѣ густыхъ лѣсовъ,
Въ отчаяньи жестокомъ,
Она его -- въ проводники
Себѣ предназначала,
Но облегчишь его тоски
Совсѣмъ не помышляла;
Она хотѣла лишь польстить
Слѣпой его надеждѣ,
Потомъ несчастнаго забыть
И презирать какъ прежде.
И вотъ она изъ-за вѣтвей,
Румянцемъ пламѣнѣя,
Какъ Цинтія, или милѣй,--
Какъ прелесть-Діонея,
Плеснувъ нежданно, говоритъ
Влюбленному герою:
"Привѣтствую тебя, мой щитъ!
Да будетъ миръ съ тобою!
Самъ Богъ тебя послалъ ко мнѣ
Въ сей край полупустынной;
Ты будешь въ дальней сторонѣ
Защитникомъ невинной."
Нѣтъ! Ни одна изъ матерей,
Извѣдавшихъ кручину,
Съ такою радостью -- очей
Не обращала къ сыну,
О коемъ плакала она,
Какъ о погибшемъ въ битвѣ
И ночи долгія безъ сна
Промлѣла на молитвѣ,--
Съ какою радостью Черкесъ,
Томившійся тоскою,
Ангелику -- красу небесъ --
Увидѣлъ предъ собою.
Любовью пламенной горя,
Онъ къ ней, къ своей прекрасной;
Она къ нему, она Царя
Прижала къ груди страстно
И, обнимаясь съ нимъ, душой
Несется распаленной
Въ не позабытый край родной --
Къ отчизнѣ отдаленной:
Воображеніе зажогъ
Надежды лучъ крылатый;
Вотъ наконецъ она чертогъ
Увидитъ свой богатой.
И отдаетъ ему отчотъ
Во всемъ, что было съ нею
Съ тѣхъ поръ, какъ ею въ дни заботъ
Онъ посланъ къ Набатею --
Къ царю отважныхъ Сериканъ
Просить о вспоможеньи,
И какъ Орландъ средь разныхъ странъ
И не въ одномъ сражена
Спасалъ ее отъ разныхъ бѣдъ,
И что она всё -- дѣва
И такъ чиста, какъ вышла въ свѣтъ
Изъ матерняго чрева.
Конечно, можетъ быть, оно
И справедливо было,
Да только что-то мудрено....
Но какъ не вѣрить милой?
И Царь повѣрилъ, онъ не разъ
Бывалъ обманутъ въ жизни;
Любовь скрываетъ то отъ насъ,
Что ясно видитъ ближній,
А что не видимо ему,--
Она для насъ вскрываетъ;
Въ Несчастья вѣрится всему,
Чего душа желаетъ.
"Судьба блаженствомъ насъ даритъ
Разъ-два, а рѣдко болѣ,.--
Черкесъ съ собою говоритъ,--
И если было въ волѣ
Орланда -- случай пропустить,
И случаи столь завидной,--
Онъ долженъ самъ себя винить,
Онъ простъ, ему и стыдно;
Но я -- не онъ, зачѣмъ терять,
Что послано судьбою?
Чтобъ послѣ плакать и страдать
И въ гробъ сойти съ тоскою!
"Сорву же свѣженькій цвѣтокъ
Полуразцвѣтшей розы,
Пока еще онъ не поблёкъ!
Я знаю, будутъ слезы,--
Что мнѣ до нихъ? я знаю свѣтъ,
Я знаю полъ прекрасной:
Онъ слёзы льетъ, конца имъ нѣтъ,
Посмотришь,-- всё напрасно",
И самъ же радъ, и рай утѣхъ
Находитъ въ нѣгѣ сладкой...
Что долго ждать? здѣсь нѣтъ помѣхъ;
Приступимъ, время кратко!"
И былъ ужь онъ вооружёнъ
На приступъ столь отрадной...
Вдругъ слухъ Черкесовъ поражёнъ...--
За рощицей прохладной
Послышался ужасный шумъ,
И рыцарь по неволѣ
Скрѣпясь, спѣшитъ безъ дальнихъ думъ
На боевое поле,
Онъ, шлемъ набросивъ на чело^
Къ коню,-- и въ тоже время
Схватилъ копье и скокъ въ сѣдло
Съ серебренаго стремя.
Вотъ скачетъ рыцарь на конѣ
Въ одеждѣ бѣлоснѣжной,
Раскинувшейся по бронѣ
Роскошно и небрежно;
Осанка гордая, шеломъ
Перомъ украшенъ бѣлымъ.
Черкесскій царь, вздохнувъ танкомъ
Предъ паладиномъ смѣлымъ,
Нарушившимъ его покой,
Прервавшимъ наслажденья,
Кругомъ бросаетъ взоръ живой
Досады и презрѣнья.
И гордый мужествомъ -- онъ въ бой
Врага зоветъ кровавой;
И врагъ, взлелѣянный войной,
Давно знакомый съ славой,
Радъ отъ души принять Царя
На новомъ полѣ боя
И, нетерпѣніемъ горя,
Ждешь пылкаго героя.
И вотъ,-- копье наперевѣсъ,--
Грозя имъ издалеча,
Какъ буря налетѣлъ Черкесъ,
И закипѣла сѣча.
Ни левѣ со львомъ, ни быкъ съ быкомъ
Не бьются такъ жестоко,
Какъ бились рыцари вдвоемъ:
При дѣвѣ свѣтлоокой:
Трещатъ чеканные щиты
Отъ скачущихъ ударовъ,
И стонутъ долы, высоты
И ребра крутояровъ;
И груди крѣпкія бойцовъ
Едвалибъ устояли,
Когда бъ не -- диво тѣхъ вѣковъ --
Не латы ихъ спасали.
И кони въ злобѣ лобъ со лбомъ
Сражались какъ бараны,
И первый -- оземь подъ Царемъ,
И отжилъ вѣкъ свой бранный,
А онъ всегда надежной слылъ
Для всадника опорой;
Палъ и другой, но вдругъ вскочилъ,
Очнувшися подъ шпорой;
Но конь Черкесовъ ужь не всталъ,
Жизнь съ вѣтромъ отлетѣла,
И онъ на всадникѣ лежалъ
Всей тяжестію тѣла.
Невѣдомый герой въ сѣдлѣ
Почти не пошатнулся;
Врага увидѣвъ на землѣ,
Онъ только улыбнулся;
Довольный тѣмъ, что одержалъ
Надъ рыцаремъ побѣду,
Впередъ стремглавъ онъ поскакалъ,
И не видать ужъ слѣду;
И прежде чёмъ успѣлъ Черкесъ
Оправиться отъ бою,
Онъ роковой оставилъ лѣсъ
Далёко за собою.
Оратай, какъ гроза пройдетъ,
Неслышно грома болѣ,
Вставъ, оглушенный, обведетъ
Печальнымъ взоромъ поле,
Погибшихъ отъ грозы воловъ
И, что плѣняло зрѣнье,
Безъ темныхъ кудрей ель -- холмовъ
Сосѣднихъ украшенье:
Такъ предъ Ангеликой младой,
Свидѣтельницей боя,
Всталъ Царь, убійственной тоской
Стѣснилась грудь героя,
.
Онъ тяжело вздыхалъ, стоналъ,
Не отъ того, чтобъ ноги
Иль руки, падая, сломалъ,--
Онъ вышелъ изъ тревоги
Какъ встрёпаный; но, рокъ виня,
Не могъ снести онъ срама
О стыдъ! его изъ-подъ коня
Вытаскивала дама!...
Когдабъ она ему тотчасъ
Не возвратила рѣчи,--
Онъ вѣкъ бы нѣмъ былъ, возвратясь
Изъ неудачной сѣчи.
"Не сокрушайся, Государь!
Царевна говорила;
Не ты, но лошадь, эта тварь
На битвѣ измѣнила;
Еебъ на кормъ, да на покой
А не на бой кровавый.
О чемъ грустить? соперникъ твой
Не взялъ вѣнца у славы,--
По моему -- онъ потерялъ
И славу и побѣду,
Онъ первый съ бою ускакалъ,
И не видать ужъ слѣду."
Такъ въ часъ невзгоды говоря,
Царевна утѣшаетъ
Разогорченнаго Царя.
Вотъ, видятъ, выѣзжаетъ
На рыжакѣ, съ сумой, съ рожкомъ
Гонецъ изъ темной дали;
Онъ, поравнявшися съ Царёмъ,
Спросилъ:" не проскакалъ ли
Симъ лѣсомъ рыцарь на конѣ,
Въ одеждѣ бѣлоснѣжной,
Раскинувшейся по бронѣ
Роскошно и небрежно?"
-- Да! отвѣчалъ ему Черкесъ,
Не болѣе минуты,
Какъ проскакалъ чрезъ этотъ лѣсъ
Мой врагъ на битвѣ лютый.
Мнѣбъ знать хотѣлось, кто таковъ,
Съ кѣмъ мѣрился я сшибкой.--
"Я отвѣчать тебѣ готовъ,
Сказалъ гонецъ съ улыбкой,
Но выслушай меня, герой,
Безъ скорби и безъ гнѣва:
Могучій побѣдитель твой --
Прелестнѣйшая дѣва.
"Ты хочешь имя знать ея?
И этаго не скрою:
Отъ Брадаманты, отъ копья
Ея ты палъ средь бою,
И слава прежнихъ дѣлъ твоихъ
Погибла подъ луною!"
Гонецъ сказалъ, и въ тотъ же мигъ
Пустился вдаль стрѣлою.
Черкесъ въ смущеніи стоитъ,
Не вымолвитъ ни слова,
И по челу разлился стыдъ
Живымъ румянцемъ снова.
И долго, долго думалъ онъ
Съ собою о позорѣ,
О томъ, что женщиной сраженъ
Въ воинственномъ онъ спорѣ;
И, думу думою гоня,
На свѣтъ глядѣть стыдится,
И на чужаго онъ коня
Молчкомъ съ стыдомъ садится,
И неучтиво за собой
Царевну помѣщаетъ,
А нѣгу съ нею до другой
Минуты отлагаетъ.
Еще не проскакалъ Черкесъ
Двухъ миль съ своей прекрасной,
Какъ вдругъ вкругъ нихъ потрясся лѣсъ,
Раздался трескъ ужасной;
Еще минуты не прошло,
И вотъ предъ ихъ очами
Огромный конь; на немъ сѣдло
Съ златыми стременами;
Онъ то чрезъ кустъ, то чрезъ ручей
Широкій перепрянетъ,--
На дубъ наскачетъ,-- дубъ съ корней,
Лишь гулъ вдали отгрянетъ.
"Когда густая тѣнь вѣтвей
И мгла не омрачила
Моихъ встревоженныхъ очей,--
Царевна говорила,--
Такъ это конь знакомый мнѣ,
Баярдъ несется лѣсомъ...
Онъ, онъ въ глухой сей сторонѣ,
Подъ темнымъ древъ навѣсомъ.
Какъ кстати! нечего смотрѣть,
Пора намъ размѣститься,
Двумъ на одномъ конѣ сидѣть
Неловко, не годится."
И Сакрипанъ, со стремя прыгъ.
Летитъ къ Баярду прямо
И -- за узду,-- но въ тотъ же мигъ
Ринальдовъ конь упрямой.
Какъ молнія, оборотясь,
Копытами отвѣтилъ,
Но не попалъ на этотъ разъ,
Куда-было намѣтилъ,
Атобъ Черкесу ужь не жить:
Извѣдывая силу,
Баярдъ копытомъ могъ разбить
Стальную гору съ пылу.
Потомъ, какъ человѣкъ, умёнъ
И ласковъ, предъ Царевной
Склонясь, остановился онъ:
Такъ, послѣ многодневной
Разлуки, песъ вертитъ хвостомъ,
Хозяина встрѣчая.
Баярдъ не позабылъ о томъ,
Какъ дѣва молодая
Въ Альбракѣ много разъ сама
Изъ рукъ его кормила,
Когда Ринальда безъ ума --
Безъ памяти любила.
Царевна лѣвою рукой
За повода, а правой
По гривѣ гладитъ золотой
И груди величавой.--
Разумный конь предъ ней стоитъ
Смирнёхонько,-- ягнёнкомъ;
Царь, сноровивъ, къ нему спѣшитъ,
И вотъ онъ въ стремѣ звонкомъ.
Ангелика свое взяла
И лучше помѣстилась,-- *
Она теперь изъ-за сѣдла
Въ сѣдло переселилась.
Поѣхали; Царевна глядь
И -- не сберется съ силой, --
Она блѣдна: за ней опять
Бѣжитъ Ринальдъ постылой*
Ангелика ему мила,
Онъ въ ней души не видитъ,
Она, какъ голубь сокола,
Ринальда ненавидитъ,--
А было время, что она
Въ Ринальда молодова
Была смертельно влюблена,--
Теперь къ нему сурова
Въ Арденахъ два ключа журчатъ
Въ сосѣдствѣ межъ собою,
Въ одномъ любви кипучій ядъ
Съ прохладной слитъ водою;
А тотъ, кто жаждою томясь,
Напьется изъ другова,
Разлюбитъ свой кумиръ тотчасъ
И не полюбитъ снова.
Ринальдъ испилъ воды въ одномъ,
И отъ любви сгараетъ;
Ангелика пила въ другомъ,
И хладъ къ нему питаетъ.
И эти-то струи виной,
Что нашей героинѣ,
Примѣтившей за дальней мглой
Ринальда на долинѣ,
Горой налегъ на сердце страхъ,
Взоръ ясный померкаетъ;
И Сакрипана, вся въ слезахъ,
Царевна заклинаетъ,
Чтобъ онъ немилаго недалъ
Увидѣть ей навстрѣчѣ,
Чтобъ онъ не ждалъ, чтобъ онъ бѣжалъ.
Отъ рыцаря далече,
"Какъ! Сакрипанъ промолвилъ ей,
Ты робко взоры мещешь?
Ты подъ защитою моей --
И -- предъ врагомъ трепещешь!
Какъ! ты забыла про воину
Жестокую въ Альбракѣ,
Про ночь, какъ я, тебя одну
Спасая въ смутномъ мракѣ,
Тебѣ щитомъ надежнымъ быль
Одинъ отъ Агрикапа,
Отъ всѣхъ вооруженныхъ силъ
Встревоженнаго стана!"
Но замеръ гласъ въ ея устахъ,
Взоръ меркнетъ, гаснутъ силы;
Ужь близко -- въ нѣсколькихъ шагахъ --
Ринальдъ, для ней постылый.
Конь узнанъ,-- и царю грозитъ
Ринальдъ, предавшись гнѣву;
Узналъ и ангельскій онъ видъ,
Узналъ онъ прелесть-дѣву....
Но что у рыцарей потомъ
Вдвоемъ -- въ борьбѣ суровой
Происходило,-- разовьемъ,
Раскроемъ въ пѣсни новой.