ФИЛИН-РЫБОЛОВ
Сидение в фанзе Кивета особенно было тягостно для стрелков и казаков. Они придумывали всякие способы, чтобы развлечься, и чаще всего ходили на охоту. Наиболее удачным был из них Ноздрин. Уходил он в одиночку на целый день и возвращался совсем в темноте.
Однажды он поднялся задолго до рассвета. Сквозь сон я слышал, как он собирался и заряжал ружьё. Потом я снова заснул и проснулся тогда, когда уже было совсем светло. Открыв глаза, я увидел Ноздрина. Он был недоволен тем, что рано встал, ходил понапрасну, проголодался и разорвал обувь, которую теперь надо было починять. За утренним чаем он рассказал между прочим, что спугнул с протоки филина, который, по его словам, был в воде.
Этот день прошёл как-то скучно: все записи в дневниках были сделаны, съёмки вычерчены, птицы и мелкие животные препарированы. Словом, всё было в порядке, и надо было заняться сбором новых материалов. Весь день мы провели в фанзе и рано вечером завалились спать. Как-то вышло так, что я проснулся ночью и больше уже не мог заснуть. Проворочавшись с боку на бок до самого рассвета, я решил одеться и пойти на рекогносцировку в надежде поохотиться за крохалями и кстати посмотреть, как замерзает река.
Когда я выходил из дому, чуть брезжилось. Неясный свет утра боролся с ночным сумраком, ещё господствовавшим над землей.
От дома шло несколько троп. Я наугад пошёл по одной из них. Она скоро разделилась на две, а потом на три отдельных следа. Я взял тот, который шёл к реке, два другие уходили в горы. Протока, сначала широкая, стала быстро суживаться. В одном месте две галечниковые отмели совсем близко подошли друг к другу: только узенькая полоска мелкой воды разделяла их между собой. На краю одной из них находился какой-то тёмный предмет. Мне показалось, что он шевельнулся. Я остановился, чтобы лучше его рассмотреть, но в это время тёмный предмет вдруг поднялся на воздух и полетел в лес. Я вспомнил, что вчера вечером Ноздрин говорил о том, что видел филина в воде. Что он мог тут делать? Я спустился вниз и прямо направился к гальке. Долголетние скитания по тайге и уроки туземцев приучили меня разбираться в следах. Вода в протоке была чистой, галька в нескольких местах запачкана экскрементами пернатого хищника, а на свежей пороше по льду -- десятка два старых и новых следов больших птичьих лап. Значит, филин прилетал сюда часто. А так как я и Ноздрин видели его на рассвете, то надо полагать, что и впредь его можно будет застать здесь в это же время. Я решил заняться наблюдением и ещё раз прийти сюда, но пораньше. Так я и сделал. На следующий день я поднялся, когда было ещё совсем темно, оделся и, стараясь не шуметь, вышел из фанзы, тихонько прикрыв за собою дверь.
Ещё и не начинало светать. Высоко на небе почти в самом зените стояла луна, обращенная последнею четвертью к востоку. Она была такая посеребрённая и имела такой ликующий вид, словно улыбалась солнцу, которое ей было видно с небесной высоты и которое для обитателей земли ещё скрывалось за горизонтом.
В стороне от месяца над сопкой, очертания которой в ночной тьме чуть были заметны, ярко блистал Юпитер. Со стороны северо-западной тянуло холодным, резким ветром. Он сначала резал мне лицо, но потом оно обветрилось: неприятное ощущение быстро исчезло, и на смену ему явилось бодрящее чувство.
Я пошёл по старому следу сначала быстрым шагом, а потом всё тише и тише. Мне не хотелось спугивать филина, но все мои предосторожности оказались излишними. На протоке никого не было. Тогда я спустился на гальку и спрятался за колодник, нанесённый сюда большой водой. Потому ли, что я осмотрелся и глаза мои приспособились к темноте, или потому, что действительно начинало светать, я мог разглядеть всё, что делается около воды: я ясно различал гальку, следы филина на снегу и даже прутик, вмёрзший в лёд, на другой стороне протоки.
Я уже подумал, что напрасно пришёл сюда, но для очистки совести решил покараулить ещё минут двадцать. И вдруг я увидел того, ради которого предпринял утреннюю экскурсию. Большой филин появился неожиданно и совсем не с той стороны, откуда я его ждал. Он спустился на край одной из отмелей и осмотрелся, затем нагнулся вперёд и, расправив каждое крыло по очереди, сложил их по сторонам своего тела. Потом он подпрыгнул, вошёл в протоку и встал против течения. Тогда он опустил оба крыла в воду и подогнул под себя хвост, образовав таким образом запруду во всю ширину проточки между двумя отмелями. В этой позе филин оставался некоторое время неподвижно и внимательно смотрел в воду. Вдруг он быстро клюнул и вытащил небольшую рыбку, которую и проглотил, потом клюнул второй раз, третий и так далее. Вероятно, он поймал около десятка мелкой рыбёшки. Удовлетворившись добычей, филин вышел из воды и, сильно встряхнувшись, стал клювом перебирать перья в хвосте. Он не замечал меня и держал себя спокойно. Ночной пернатый хищник уже намеревался было снова залезть в воду, но в это время из лесу неожиданно выскочил хорёк. Как сумасшедший, сломя голову, он бросился через галечниковую отмель и перепрыгнул через узкую полоску воды. Испуганный филин поднялся на воздух и полетел вдоль протоки. Я видел, как он на лету встряхивался то одним, то другим крылом и вслед за тем скрылся за поворотом.
Уже светало. На востоке горизонт окрасился в багрянец, от него кверху поднималось пурпурное сияние, от которого розовели снега на высоких горах, а в долинах дремучий лес ещё грезил предрассветным сном. Месяц ещё более побледнел, тьма быстро уходила на запад...
Теперь больше делать здесь было нечего, и я пошёл домой. Когда я подходил к фанзе Кивета, из лесу вышли два удэхейца -- Вензи и Дюлинга, и мы вместе вошли в дом. Я стал рассказывать своим спутникам о том, что видел, и думал, что сообщаю им что-то новое, оригинальное, но туземцы сказали мне, что филин всегда таким образом ловит рыбу. Иногда он так долго сидит в воде, что его хвост и крылья плотно вмерзают в лёд. Тогда филин погибает.
Туземцы, высмотрев место, куда он прилетает для рыбной ловли, вмораживают в лёд столбик с перекладинкой, на которой укрепляется капкан или просто волосяная петля. Ничего не подозревающий филин, прилетев на место охоты, предпочитает сесть на перекладинку, чем на гладкий лёд, и попадает в ловушку. Все амурские туземцы считают мясо филина очень вкусным и с увлечением за ним охотятся.
Последние дни мы как-то плохо питались. Утром пустая каша, в полдень чай с сухарём, вечером опять каша. Стрелки стосковались по мясу. Поэтому, заметив на снегу кое-какие следы, мы нарочно пораньше все встали, чтобы пойти на охоту.
Когда необходимые бивачные работы были закончены, пять человек пошли искать зверя.
Рожков и Глегола отправились на другой берег реки, Чжан-Бао и Ноздрин -- вверх по Самарги, а я прямо с бивака стал подыматься на сопку по маленькому ключику, закаленному колодником.