Пикникъ въ горахъ. Окруженная высокими старыми соснами лужайка кончается обрывомъ, надъ которымъ выдается большой, повисшій надъ пропастью, кямень. За обрывомъ -- темныя лѣсистыя горы, прорѣзанныя глубокимъ ущельемъ и ползущими снизу туманами, а надъ ними другія, далекія горы, съ снѣговыми вершинами, освѣщенными заходящимъ солнцемъ.
У обрыва, на землѣ, разложена скатерть, съ закусками и посудой; рядомъ самоваръ и корзина съ виномъ: пустыя бутылки валяются въ травѣ. Сергѣй Петровичъ и докторъ Коваленко сидятъ рядомъ на поваленномъ деревѣ и пьютъ вино. Толстенькій Семенъ Семеновичъ хлопочетъ у самовара. Андрей Ивановичъ, лежа на животѣ, смотритъ на горы. Ближе, на грудѣ камней, Елена Николаевна -- хорошенькая, изящная женщина, въ свѣтломъ платьѣ и большой соломенной шляпѣ, придающей ей видъ молоденькой, кокетливой дѣвочки, и Клавдія Михайловна, одѣтая не для пикника шикарно. Гимназистка Соня, прижавшись къ колѣнамъ Елены Николаевны, снизу вверхъ смотритъ на нее влюбленными глазами, очень большими и очень темными. Передъ ними на землѣ сидятъ студентъ Сережа и поручикъ Ивановъ, фатоватый, щеголеватый офицеръ. Князь, въ бѣлой черкескѣ и папахѣ, стоитъ возлѣ Елены Николаевны, черезчуръ картинно прислонившись къ дереву. Центръ всей группы мужчинъ составляетъ Елена Николаевна, и видно, что она знаетъ это и что ей это пріятно.
Постепенно темнѣетъ, и изъ-за горъ показывается полная свѣтлая луна.
Сергѣй Петровичъ (доктору, продолжая начатый разговоръ). Нѣтъ, докторъ, какъ бы тамъ ни было, а человѣческіе чувства и поступки зависятъ не столько отъ характера даннаго человѣка, а отъ цѣлой сѣти почти неуловимыхъ деталей и комбинацій, и ни одинъ человѣкъ не можетъ поручиться за то, какъ онъ поступитъ въ томъ или иномъ случаѣ.
Докторъ. Какъ это ни странно, а, пожалуй, что и такъ.
Андрей Ивановичъ. Ну, а я этого не понимаю: каждый человѣкъ долженъ ясно отдавать себѣ отчетъ во всемъ. Не имѣетъ человѣкъ права быть дуракомъ!..
(Молчаніе).
Сережа (басомъ). Поручикъ, у васъ спички имѣются?
Поручикъ. А папиросу дадите?.. Я портсигаръ забылъ.
Сережа. Это можно. Чего-чего, а папиросъ у меня всегда запасъ солидный.
Соня. Вы ужасно много курите, Сережа!
Сережа. Ничего не подѣлаешь: привычка!.. Я вѣдь съ семи лѣтъ курю. Мой организмъ отравленъ алкоголемъ... то-бишь, никотиномъ. Въ гимназіи я за куреніе каждую недѣлю аккуратно въ карцерѣ сидѣлъ.
Князь. И, навѣрное, гораздо аккуратнѣе, чѣмъ на лекціяхъ.
Сережа. Не острите, князь!.. Вамъ это совсѣмъ не идетъ. Вы должны загадочно молчать и презрительно усмѣхаться: всѣ Хаджи-Мураты и Аммалатъ-Беки загадочно молчатъ и презрительно усмѣхаются. И, притомъ, въ гимназіяхъ лекцій не полагается, да будетъ вамъ сіе извѣстно.
(Князь презрительно усмѣхается и пожимаетъ плечомъ).
Сережа. Ну, вотъ!.. Это я понимаю!.. А то -- остроты!.. Стиль, стиль надо выдерживать, князь!.. Въ стилѣ все дѣло.
Елена Николаевна. А хорошо здѣсь!.. Вы знаете, я только теперь начала привыкать къ Кавказу и понимать всю его громадность и красоту, а сначала я просто немножко боялась его. Какъ жаль, что мы скоро уѣзжаемъ.
Поручикъ. А вы оставайтесь, Елена Николаевна!
Соня. Конечно, оставайтесь!.. Милая, голубушка, Елена Николаевна, оставайтесь!.. Ну, что вамъ стоитъ?.. А мнѣ вѣдь еще цѣлый мѣсяцъ здѣсь быть: докторъ сказалъ, что ни за что раньше не отпуститъ.
Докторъ (издали). Опять вѣдь кашлять начнете!.. Надо хорошенько поправиться.
Соня. Все равно, не поправлюсь!
(Молчаніе).
Поручикъ. А то остались бы, Елена Николаевна? Я вамъ прекрасную лошадь досталъ... Въ горы будемъ ѣздить!
Елена Николаевна. Я бы осталась!.. Сергѣю нельзя надолго оставить газету.
Поручикъ. Ну, пусть Сергѣй Петровичъ и ѣдетъ, а вы оставайтесь съ нами.
Князь (язвительно). Елена Николаевна, какъ вѣрная жена, никакъ не можетъ жить безъ своего мужа!
Елена Николаевна. Вы думаете?
Князь. Что? Что вы -- вѣрнѣйшая изъ женъ?.. О, смѣю ли я въ этомъ сомнѣваться!..
Сережа. А князя, кажется, чрезвычайно огорчаетъ это непредвидѣнное обстоятельство!
Князь. Не остроумно!
(Клавдія Михайловна хохочетъ).
Елена Николаевна. Чего ты смѣешься, противная Блонда?
Клавдія Михайловна. Такъ, смѣшно!.. Вѣрныхъ женъ не бываетъ, князь!
Князь. Какъ не бываетъ? Да вотъ, Елена Николаевна -- первая.
(Соня беретъ руку Елены Николаевны и влюбленно прижимаетъ къ щекѣ).
Соня. Какая вы милая!..
Клавдія Михайловна. Ну, Елена Николаевна!.. О присутствующихъ не говорятъ, князь. Это -- во-первыхъ, а во-вторыхъ -- мы всѣ невинны отъ рожденья!.. Всѣ вѣрны до поры до времени! Зарубите это себѣ на носу!
Елена Николаевна (оглядываясь въ сторону мужа). Блонда, не говори глупостей.
Андрей Ивановичъ (оборачиваясь). Меня всегда удивляло одно: каждый мужчина, даже если онъ и неуменъ, и некрасивъ, и вовсе неинтересенъ, въ теченіе своей жизни имѣетъ по нѣскольку связей съ замужними женщинами, а такъ какъ замужнихъ женщинъ, конечно, меньше, чѣмъ мужчинъ, то простой ариѳметическій расчетъ показываетъ, что каждая замужняя женщина должна хоть разъ измѣнить своему мужу.
Сергѣй Петровичъ. А, можетъ быть, нѣкоторыя измѣняютъ по многу разъ и этимъ возстанавливаютъ равновѣсіе.
(Всѣ смѣются).
Сережа. Все-таки это наводитъ на нѣкоторыя размышленія. Ни за что не женился бы!..
Клавдія Михайловна. Всѣ мальчики такъ говорятъ. Ну, а если бы вы встрѣтили такую женщину...
Сережа (перебивая, грубо). На васъ-то я, во всякомъ случаѣ, не женился бы!
Клавдія Михайловна. Что это... дерзость?
Сережа. А это какъ вамъ угодно.
Елена Николаевна. Сережа, вы невыносимы со своими рѣзкостями!
(Сережа сердито отворачивается. Клавдія Михайловна смѣется).
Елена Николаевна. А все-таки не хочется уѣзжать!.. Въ Москвѣ мы пробудемъ недолго, а потомъ опять на всю зиму въ противный Харьковъ. Ахъ, если бы вы знали, какъ онъ мнѣ надоѣлъ!.. (И а у за). Мнѣ все почему-то кажется, что больше я изъ него не выберусь. Должно быть, я скоро умру! (Смѣется).
Поручикъ. Ну, вотъ видите!.. А вы хотите уѣхать!.. Хоть передъ смертью побудьте съ нами подольше.
Елена Николаевна. Увы, не могу!.. Впрочемъ, вѣдь мы всѣ земляки, скоро увидимся.
Соня. Не всѣ.
Князь. Я пріѣду къ вамъ въ Харьковъ.
(Елена Николаевна украдкой быстро на него взглядываетъ).
Сережа (какъ бы про себя). Его тамъ поставятъ на огородѣ воронъ пугать!
Князь. Что?
Сережа. Ничего!
Елена Николаевна. Сережа!..
Сережа. Да я ничего, Елена Николаевна!.. Ей-Богу, ничего. Я пошутилъ.
Князь. Я не люблю шутокъ, господинъ студентъ.
Сережа (мгновенно вспыхнувъ). Ого!.. Ужъ и "господинъ"?.. Ну, а я люблю шутить, когда мнѣ вздумается, господинъ князь!
Елена Николаевна. Да перестаньте же, господа!.. Что это такое!.. Князь, я васъ прошу!..
Князь. Вы можете приказывать, Елена Николаевна.
Елена Николаевна (кокетливо). Ну, я приказываю!.. Слышите? Я приказываю.
Князь. Повинуюсь.
(Сережа нарочито фыркаетъ и закуриваетъ новую папиросу).
Семенъ Семеновичъ. Господа, что же это такое: никто ничего не пьетъ!.. Какой же это пикникъ?
Клавдія Михайловна. Зато ты, кажется, пьешь за всѣхъ!
Семенъ Семеновичъ (конфузливо хихикая). Ну, гдѣ же за всѣхъ!.. Нельзя, Клавочка: вечеръ ужъ больно хорошъ!
Клавдія Михайловна (сухо). Хорошій вечеръ не предлогъ, чтобы напиться.
Елена Николаевна. А вотъ я, кажется, сегодня и въ самомъ дѣлѣ буду пьяна! Князь, вы видѣли меня когда-нибудь пьяной?.. Я тогда васъ всѣхъ закручу! Буду пѣть, танцовать... (Неожиданно). Какой вечеръ!.. Такого вечера уже не будетъ въ моей жизни!..
Соня. Зачѣмъ вы это говорите!.. Такъ грустно!..
Докторъ. Да, грустно!.. У меня вотъ трое тяжело больныхъ, а я здѣсь торчу... Вотъ это грустно!
Андрей Ивановичъ. Надоѣли вы мнѣ, докторъ, со своими больными!.. Я же не ною, что у меня неоконченная статья вторую недѣлю лежитъ.
Сергѣй Петровичъ. Больные и безъ васъ умрутъ, докторъ. Отъ этого имъ только легче умирать будетъ.
Семенъ Семеновичъ. Сережа, поручикъ, вина?
Клавдія Михайловна. Въ самомъ дѣлѣ, давайте лучше пить, господа. Идемте, Сережа!.. Когда русскіе люди долго сидятъ вмѣстѣ, не пьютъ и въ карты не играютъ, они непремѣнно начинаютъ говорить или о литературѣ или о смерти... Скучно!..
(Встаетъ и идетъ къ группѣ у самовара).
Сергѣй Петровичъ. Наблюденіе довольно вѣрное!
Семенъ Семеновичъ (весь расцвѣтая). О, моя Клавочка -- умница!.. Вы ея еще не знаете!.. Одинъ разъ она...
Клавдія Михайловна (стоя на колѣняхъ и наливая вино). Перестань, Семенъ Семеновичъ, а то я еще одно вѣрное наблюденіе скажу: когда мужъ въ восторгѣ отъ своей жены, то или онъ дуракъ...
Докторъ. Или она?
Клавдія Михайловна. Нѣтъ, или она очень ловко его обманываетъ!.. (Смѣется). А что, господа, пойдемъ мы сегодня къ водопаду или нѣтъ?
Соня (вскакивая). Конечно, пойдемъ!.. Сережа, подымайтесь!
Сережа (лѣниво встаетъ). А что тамъ любопытнаго?.. Водопадъ какъ водопадъ! Вода льется. Пойти лучше чаю выпить, что ли!
Поручикъ. Къ водопаду надо попозднѣе, когда луна взойдетъ.
Елена Николаевна. Поручикъ, принесите мнѣ вина. Мнѣ такъ хорошо, что даже пошевельнуться лѣнь!
Поручикъ (срываясь съ мѣста). Слушаю-съ!.. Вамъ какого?
Елена Николаевна. Все равно.
(Остаются съ княземъ вдвоемъ).
Князь. Вы довольны моимъ послушаніемъ, Елена Николаевна?.. Признаюсь, этотъ мальчишка мнѣ такъ надоѣлъ, что если бы не ваше приказаніе...
Елена Николаевна. Вы -- пай мальчикъ!..
Князь. Неужели вы уѣдете?
Елена Николаевна. Увы!..
Князь. Останьтесь!
Елена Николаевна. Для чего?
Князь. Для чего?.. Нѣтъ, для кого!
Елена Николаевна. Для кого же?
Князь. Для меня.
Елена Николаевна. Для васъ?..
(Нѣсколько; мгновеній, прищурившись, загадочно и пристально смотритъ на него, потомъ какъ бы нечаянно роняетъ руку. Князь жадно цѣлуетъ. Елена Николаевна тихо смѣется и черезъ плечо смотритъ въ сторону другихъ. Подходитъ поручикъ).
Поручикъ. Извольте, Елена Николаевна!
(Елена Николаевна быстро высвобождаетъ руку).
-- Князь, а вы что же ничего не пьете?
Князь. Когда я пью вино, я способенъ на большія глупости.
(Елена Николаевна быстро взглядываетъ на него, и незамѣтно для другихъ выразительно прикладываетъ край стакана къ губамъ. Потомъ залпомъ выпиваетъ вино и бравурно подымаетъ пустой стаканъ вверхъ).
Елена Николаевна. Вотъ, какъ!.. (Смѣется).
Поручикъ. Браво!.. Въ такой вечеръ, въ присутствіи такой женщины, какъ Елена Николаевна, и безъ вина можно глупостей натворить!
Сережа (подходя). И ты, Брутъ!
Поручикъ. Почему -- Брутъ?
Сережа. А это есть такія папиросы -- "Брутъ"... десять штукъ -- шесть копеекъ.
Поручикъ. При чемъ тутъ папиросы?
Сережа. Рѣшительно не при чемъ!
Елена Николаевна. Сережа, опять?
Клавдія Михайловна (издали). Князь, идите сюда, я хочу съ вами на брудершафтъ выпить!
Семенъ Семеновичъ (укоризненно). Клавочка!
Клавдія Михайловна. Я шучу... Это Семенъ Семеновичъ хочетъ выпить!
Князь. Я никогда не пью на брудершафтъ!
Клавдія Михайловна. Не хотите?.. Ну, такъ я съ Сережей выпью. Сережа, хотите со мною на ты выпить?
Сережа (хмуро). Нѣтъ, ужъ меня-то вы, пожалуйста, оставьте въ покоѣ.
Клавдія Михайловна. Все равно вы будете со мною на ты!
Сережа. Почему же?
Клавдія Михайловна. Такъ мнѣ кажется!.. (Смѣете я).
Сережа. А вы перекреститесь, чтобы не казалось.
Елена Николаевна. Ну, опять!.. Что съ вами, Сережа?.. Ко всѣмъ придираетесь, всѣмъ говорите дерзости!
(Князь и поручикъ отходятъ къ обрыву и о чемъ-т о переговариваются, оглядываясь на Сережу).
Сережа. Не могу я видѣть, Елена Николаевна, когда васъ окружаютъ такіе пошлые и глупые люди!.. Не понимаю, какъ вы можете находить удовольствіе въ обществѣ подобныхъ господъ?.. По-моему, вы ужъ слишкомъ снисходительны.
Елена Николаевна. Ахъ, Сережа!.. Вы еще молоды, и потому -- непримиримы. Въ сущности, все это немного смѣшные, но простые и милые люди. Нельзя быть такимъ требовательнымъ.
Сережа. А, Господи!.. Мало ли съ какой дрянью я самъ возился!.. Но ихъ общество унижаетъ васъ, дѣлаетъ васъ похожей на всѣхъ!
Елена Николаевна. Сережа, да я и есть такая же, какъ всѣ!
Сережа (съ юношескимъ восторгомъ). Нѣтъ, вы не такая!.. Вы, можетъ быть, и хотите быть такою, но это вамъ не удается!
Елена Николаевна. Я не понимаю, Сережа... Вы очень милый мальчикъ, но что такое вы находите во мнѣ? Увѣряю васъ, что я -- самая обыкновенная женщина, жена своего мужа, и больше ничего!
Сережа. Вы сами не знаете, Елена Николаевна, какая вы!..
Елена Николаевна. Просто, вы восторженный мальчикъ, Сережа!.. Я, наконецъ, подумаю, что вы влюблены въ меня!
Сережа. Зачѣмъ вы это говорите?.. Влюбленъ!.. Это пошлое слово!.. Это поручикъ -- влюбленъ, князь -- влюбленъ!..
Елена Николаевна. Ну, простите, я пошутила!
(Беретъ его за руку и ласкаетъ глазами).
Сережа. Вы необыкновенная!.. Рядомъ съ вами все кажется какимъ-то скучнымъ, пошлымъ... Я вамъ все могу сказать... До сихъ поръ мнѣ казалось, что я люблю Соню, а теперь мнѣ только жаль ее... она какая-то скучная, незамѣтная... Ахъ, если бы вы знали, какъ мнѣ больно, что въ вашихъ глазахъ я только мальчишка!..
Елена Николаевна (оставляя его руку, загадочно и медленно). Почемъ вы знаете, Сережа!..
Сережа (быстро). Что вы хотите сказать, Елена Николаевна?.. Не можетъ же быть...
Сергѣй Петровичъ (подходя). Лена, напрасно ты сидишь на камнѣ. Простудиться можно. О чемъ это вы тутъ такъ горячо разсуждаете, Сережа?
Сережа (смутившись). Такъ, ни о чемъ...
Елена Николаевна (быстро). Жалуется мнѣ на князя!.. А, въ самомъ дѣлѣ, холодно стало!.. Дай руку... Знаешь, я много пила сегодня... Это нехорошо.
Сергѣй Петровичъ (помогая ей встать). Ты бы чаю выпила.
Елена Николаевна. И правда... Пойдемъ.
(Беретъ мужа подъ руку и отходитъ, долгимъ взглядомъ, черезъ плечо, оглянувшись на Сережу. Сережа долго смотритъ ей вслѣдъ, потомъ снимаетъ фуражку, обтираетъ лобъ и, блаженно улыбаясь чему-то, оглядывается на горы, на сосны, на небо).
Клавдія Михайловна (подходя и садясь на мѣсто Елены Николаевны). Ничего не имѣете противъ моего присутствія?
Сережа (очнувшись). А?.. Все равно.
Клавдія Михайловна. Любезно!.. Скажите, Сережа, почему вы меня такъ ненавидите?
Сережа. Изъ чего вы это заключаете?
Клавдія Михайловна. Ну, еще бы!.. Вы всегда такъ свирѣпо смотрите на меня, говорите мнѣ дерзости, придираетесь къ каждому моему слову... Развѣ ужъ я вамъ такъ противна?
Сережа (грубо). Да.
Клавдія Михайловна (болѣзненно улыбаясь). Это, по крайней мѣрѣ, откровенно!
Сережа (смутившись). Зачѣмъ же вы спрашиваете?
Клавдія Михайловна. Нѣтъ, что жъ... Правда такъ правда!.. Мнѣ именно и нравится, что вы такой прямой и... грубый!.. Въ сущности, вы очень милый и добрый мальчикъ... и совсѣмъ еще невинный!
Сережа. Это вамъ больше всего и нравится?
Клавдія Михайловна (невесело смѣется). А что жъ... это любопытно!..
Сережа. Очень?
Клавдія Михайловна. Да, очень. И если бы вы не были такъ безнадежно влюблены въ Лену...
Сережа. Что за глупости!
Клавдія Михайловна. Ну, полно... Вѣдь это же всѣ видятъ!.. Да и что тутъ такого?.. Вы еще молоды, а Лена очень хорошенькая и пикантная женщина... Это естественно. Хотите, я вамъ подамъ одинъ совѣтъ?
Сережа. Нѣтъ, ужъ избавьте меня отъ вашихъ совѣтовъ!
Клавдія Михайловна. Не хотите?.. Напрасно. Вѣдь я же лучше знаю женщинъ, чѣмъ вы? Вотъ вы, конечно, считаете святотатствомъ даже взглянуть на Лену, какъ на женщину, а ей, какъ и всѣмъ, только это и нужно!
Сережа. Вы не смѣете говорить о Еленѣ Николаевнѣ такія пошлости!
Клавдія Михайловна. А почему нѣтъ?.. Лена такая же женщина, какъ и всѣ мы грѣшныя. Она, конечно, очень любитъ своего мужа, но вѣчно одно и то же, вѣчно одно и то же -- скучно!.. А на вашей сторонѣ -- молодость, нерастраченныя силы... Вѣдь вы еще никого не любили?.. Вы думаете, ей не любопытно?.. А въ женщинѣ, прежде всего, надо возбудить любопытство... Вы будьте немножко понахальнѣе, смѣлѣе...
Сережа. Я запрещаю вамъ въ моемъ присутствіи говорить такимъ тономъ о Еленѣ Николаевнѣ!
Клавдія Михайловна (съ нарочитымъ еврейскимъ акцентомъ). Черезъ почему?.. Запомните, Сережа, что женщины не цѣнятъ тѣхъ, кто на нихъ молится! Женщина, конечно, очень любитъ поклоненіе, но отдается только тому, кто ее немножко презираетъ. За ваше самоотверженное обожаніе Лена васъ немножко приласкаетъ, а какой-нибудь князь преспокойно вырветъ ее у васъ изъ-подъ носа!
Сережа. Если вы не перестанете!..
Клавдія Михайловна. Ну, хорошо, не буду... Обожайте и поклоняйтесь, Богъ съ вами!.. А знаете, Сережа, когда вы сердитесь, вы становитесь совсѣмъ интереснымъ мужчиной!.. Мнѣ бы хотѣлось знать, какой вы съ женщиной?.. Если бы вы были моимъ любовникомъ, я нарочно злила бы васъ и мучила ревностью... Вы, навѣрное, ужасно ревнивы, Сережа!.. Вы бы меня били.
Сережа. И больно билъ бы... только не изъ ревности.
Клавдія Михайловна. Это интересно!.. Меня еще никто не билъ. Ахъ, какъ жаль, что вы не мой любовникъ!..
Сережа. А скажите, Клавдія Михайловна, много ли среди вашихъ знакомыхъ мужчинъ такихъ, которые еще не удостоились этой чести?
Клавдія Михайловна. Да вы первый!..
(Сережа, не найдясь, пожимаетъ плечами).
Клавдія Михайловна. Ахъ, Сережа, Сережа, напрасно вы ужъ такъ меня презираете!.. Ей-Богу, я не хуже другихъ женщинъ. Я только не скрываю того, что онѣ всѣ дѣлаютъ исподтишка, да и чего вы хотите отъ меня? Чтобы я была вѣрна своему Семену Семеновичу?.. Да вы посмотрите на него!.. А вѣдь я молода и красива... этого вы не будете отрицать?.. Мнѣ тоже хочется жизни, любви, красивыхъ моментовъ!..
Сережа. Нечего сказать: красивые моменты!.. Отдаваться всѣмъ и каждому!
Клавдія Михайловна. Ну, отдаваться!.. Дѣло не въ этомъ. Это уже только неизбѣжный конецъ, котораго вы же, мужчины, и требуете... А я вамъ скажу, милый мой, что женщина только тогда и бываетъ интересной, живой и остроумной, когда ее окружаетъ атмосфера влюбленности... Иначе она закисаетъ, тупѣетъ, становится просто глупой, толстой бабой!.. Терпѣть не могу толстыхъ, глупыхъ бабъ!..
Сережа. Почему же непремѣнно толстой?.. И почему мужчины могутъ жить и внѣ этой пошлой атмосферы?
Клавдія Михайловна. Это совсѣмъ другое дѣло!.. У мужчинъ есть много и другихъ интересовъ -- общественная дѣятельность, искусство, литература... А у насъ что?.. Ну, что я, напримѣръ, буду дѣлать, если засяду возлѣ своего Семена Семеновича, который по три часа послѣ обѣда спитъ, храпитъ и въ карты играетъ по цѣлымъ вечерамъ?..
Сережа. И для женщины есть много дѣла!
Клавдія Михайловна. Какого?.. Дѣтей рожать?.. Полы мыть?..
Сережа. Почему же непремѣнно полы...
Клавдія Михайловна. Ахъ, Сережа! Была я на курсахъ, читала рефераты, бѣгала по лекціямъ и сходкамъ... Все это -- одно притворство!.. Для мужчины это цѣлый міръ, который онъ самъ создалъ и въ которомъ онъ свой... Для настоящей мужской жизни нужны и умъ, и талантъ, и сила воли, и крѣпкіе мускулы... Когда женщина лѣзетъ въ мужскую дѣятельность, она только смѣшна и безпомощна!.. До сихъ поръ женщина еще ни одной самостоятельной мыслишки не выдумала, гдѣ же ей бороться съ вами!.. Когда-нибудь, лѣтъ черезъ триста, когда вся жизнь измѣнится и женщина станетъ совсѣмъ другой, тогда, можетъ быть, и она найдетъ свое собственное дѣло и мужчины станутъ на нее смотрѣть иначе, а теперь...
Сережа. А теперь, по-моему, лучше, въ самомъ дѣлѣ, полы мыть, чѣмъ...
Клавдія Михайловна. Ну, это уже изъ прописей!.. Вы попробуйте сами полы мыть, а тогда и поговоримъ!.. Хороша бы я была съ тряпкой и шваброй!..
Сережа. Во всякомъ случаѣ, лучше, чѣмъ теперь!..
Клавдія Михайловна. Почему же вы не влюбились въ нашу кухарку Феклу? Она превосходно полы моетъ!.. Лена вѣдь тоже палецъ о палецъ не ударила никогда!.. Оставьте, пожалуйста, ваши проповѣди!.. Лучше посмотрите на меня!.. Хорошенько!..
Сережа. Ну, смотрю.
Клавдія Михайловна. И ничего не видите, конечно?
Сережа. Ну, вижу, что вы -- довольно красивая женщина... Что же изъ этого?
Клавдія Михайловна. Глупый вы мальчикъ!.. Совсѣмъ еще глупый!.. Знаете, я на васъ такъ зла, что готова вамъ на шею броситься.
Сережа. Нѣтъ, зачѣмъ же!..
Клавдія Михайловна. А чтобы доказать вамъ, что всѣ ваши прекрасныя слова -- только книжный вздоръ, а вамъ, какъ и всѣмъ, нужна просто хорошенькая женщина!.. Мнѣ бы хотѣлось такъ васъ закрутить, чтобы вы ползкомъ за мной ползали!..
Сережа. Благодарю покорно!..
Клавдія Михайловна. А потому я хочу вамъ принадлежать... Слышите?
Сережа. Вы, кажется, просто хотите меня своимъ цинизмомъ удивить. Напрасно, въ наше время этимъ никого не удивишь!
Клавдія Михайловна (наклоняясь къ нему всѣмъ тѣломъ). Никого я не хочу удивить, а просто мнѣ такъ хочется!.. Это мой капризъ!.. Знаете, завтра вечеромъ я буду одна, Семенъ Семеновичъ играетъ въ клубѣ... Приходите!.. У меня есть совсѣмъ прозрачный красный капотъ, я въ немъ очень интересна!.. Я его надѣну для васъ, слышите?.. Вѣдь вы еще не видѣли меня?.. Я гораздо красивѣе вашей Елены Николаевны. Приходите, я буду ждать!
Сережа. Нѣтъ... я не приду...
Клавдія Михайловна. Не придете?..
Сережа. Нѣтъ...
Клавдія Михайловна (наклоняясь еще ближе и заглядывая въ глаза страннымъ, почти страшнымъ взглядомъ). Придете!..
Сережа (взволнованно и растерянно). Зачѣмъ я вамъ?..
Елена Николаевна (подходитъ, обнявшись съ Соней). О чемъ вы тутъ спорите все?..
Соня. Сережа становится невыносимымъ спорщикомъ!..
Сережа. Это пусть Клавдія Михайловна сама разскажетъ, что она мнѣ предлагала!..
Елена Николаевна. Блонда!..
Сережа. Чортъ знаетъ что такое!.. (Отходитъ).
Соня (оставляя Елену Николаевну, бѣжитъ за нимъ, тревожно). Что случилось, Сережа?..
Сережа. Ничего... Вы, Соня, еще дѣвочка и многаго не знаете... А когда узнаете, сами станете такой же!.. (Машетъ рукой).
Соня (плачущимъ голосомъ). Не понимаю, Сережа!..
(Отходятъ къ обрыву, гдѣ на камнѣ сидятъ и курятъ поручикъ и князь).
Елена Николаевна. Ну, это уже некрасиво, Блонда!..
Клавдія Михайловна. Что?
Елена Николаевна. Хоть Сережу ты могла бы оставить въ покоѣ!
Клавдія Михайловна. А ты ревнуешь?
Елена Николаевна. Кого, къ кому?.. Сережу къ тебѣ?.. Ты съ ума сошла, Блонда!..
Клавдія Михайловна. Ну, да... я сумасшедшая, развратная, а вы всѣ -- ангелы чистоты и непорочности!.. Ну, и оставьте меня въ покоѣ!.. Не прикидывайся, пожалуйста, такой оскорбленной невинностью! Этимъ ты можешь обманывать своихъ поклонниковъ, а меня не проведешь!..
Елена Николаевна. Ты съ ума сошла!
Семенъ Семеновичъ (подходя съ тарелочкой). Клавочка, ты бы скушала что-нибудь!
Клавдія Михайловна (отталкивая и нечаянно выбивая тарелочку изъ рукъ). Ахъ, убирайтесь вы къ чорту!.. Вы мнѣ надоѣли!..
(Отходитъ къ обрыву, сдергиваетъ за руку поручика съ мѣста и садится на самый край пропасти).
Семенъ Семеновичъ. Клавочка... да я... Клавочка!.. Вы не знаете, что съ ней такое?.. Можетъ, я что-нибудь?.. Если бы вы знали, какъ у нея послѣднее время нервы разстроены!.. Я ей предлагаю серьезно полѣчиться, а она сердится... Я, говоритъ, здорова. А какое здорова!.. Сами видите, что съ ней дѣлается. И вотъ такъ всегда: неизвѣстно почему! Ну, вотъ... смотрите!.. Вѣдь упадетъ!.. Клавочка!.. Просто ума не приложу, что съ ней дѣлать!
Андрей Ивановичъ. А ты попробуй ее поколотить хорошенько!
(Клавдія Михайловна смѣется).
Семенъ Семеновичъ. Какъ поколотить?.. Что это ты,
Андрей Ивановичъ?.. Я тебя попросилъ бы быть осторожнѣе въ выраженіяхъ... Ты не имѣешь права!.. Я тебя очень прошу!..
Андрей Ивановичъ. Ну, радуйтесь!.. Да я пошутилъ!
Семенъ Семеновичъ. Нѣтъ, я тебя убѣдительно прошу!.. Я не могу позволить, чтобы въ такихъ выраженіяхъ... Какъ ты хочешь, а ты долженъ извиниться передъ Клавочкой!
Андрей Ивановичъ. Здравствуйте!.. Новое дѣло!..
Семенъ Семеновичъ. Моя жена -- превосходная, трогательная женщина!.. Она больная, у нея нервы... но ты не смѣешь...
Сергѣй Петровичъ. Да бросьте, Семенъ Семеновичъ!.. Точно вы Андрея не знаете!
Соня (съ обрыва). Смотрите, луна, луна!..
Елена Николаевна. Какъ красиво!..
Докторъ. Да, красиво!.. У меня трое больныхъ, а я сижу здѣсь и на луну смотрю!.. Какъ это ни странно, а въ сущности -- большое свинство!
Соня. Забудьте вы, докторъ, о своихъ больныхъ!.. Я вѣдь тоже больная?.. Ну, значитъ, вы находитесь при исполненіи своихъ обязанностей!.. Лучше смотрите, какъ хорошо!.. А у насъ, въ Малороссіи, сегодня черезъ костры прыгаютъ!
Сергѣй Петровичъ. Давайте и мы костеръ устроимъ" Я люблю костры въ лунную ночь: странно какъ-то -- вокругъ огня тѣни мечутся, дымъ, суета, тревога какая-то, а подымешь глаза вверхъ, тамъ такая спокойная, величавая тишина. И всегда мнѣ грустно становится, что наше слово такъ бѣдно, что и передать этого нельзя!..
Елена Николаевна (перебивая). Знаете, что... Давайте и мы будемъ прыгать черезъ костеръ!
Соня (бѣжитъ съ обрыва, радостно). Давайте, давайте!.. Елена Николаевна, милая, давайте!.. Сережа, вы будете прыгать черезъ костеръ?..
Сережа (подходя). А почему нѣтъ?
Елена Николаевна. А вы, поручикъ, будете?..
Поручикъ. Для васъ я не то что черезъ огонь, а и въ огонь прыгну!
Сережа. И притомъ въ полной парадной формѣ!
Елена Николаевна. Вотъ какъ!.. (Беретъ поручика подъ руку и на мгновеніе легко прижимается къ нему).Я не знала, что вы такой рыцарь!.. Князь, а вы прыгнули бы въ огонь ради меня?.. Давайте прыгнемъ и сгоримъ!..
Князь. Вмѣстѣ?
Елена Николаевна. Вмѣстѣ!..
Князь. Я готовъ.
Сережа. Князь не будетъ черезъ костеръ прыгать: какъ же -- Хаджи-Муратъ и вдругъ черезъ костеръ!.. Не подобаетъ!..
Князь. Прыгать, можетъ быть, и не буду, а бросить кого-нибудь въ костеръ могу!
Сережа. Ахъ, какъ страшно!..
Князь. Тамъ ужъ страшно или не страшно, а кому-то я сегодня уши надеру!
Сережа. Что?
(Сергѣй Петровичъ, становясь между ними, властно).
Сергѣй Петровичъ. Господа, довольно!..
(Князь круто поворачивается и отходитъ. Сережа смотритъ ему вслѣдъ, сжавъ кулаки и сверкая глазами).
Сережа. Нахалъ!..
Сергѣй Петровичъ. Вы сами виноваты: нельзя же цѣлый день безнаказанно приставать къ человѣку. Сережа. Я ему въ морду дамъ!
Сергѣй Петровичъ. Ничего вы не дадите, за это я вамъ ручаюсь... И что это съ вами дѣлается сегодня?..
Клавдія Михайловна (издали, ядовито). Ревнуетъ!
Елена Николаевна (поспѣшно). Господа, пойдемъ мы сегодня къ водопаду или нѣтъ?
Сергѣй Петровичъ (холодно). Какъ хотите. Поручикъ. Надо бы пойти. Луна взошла, тамъ теперь чудный видъ!.. Клавдія Михайловна, вы идете?
Клавдія Михайловна. Конечно, иду!.. А вы будете моимъ кавалеромъ?.. (Встаетъ и идетъ къ нимъ). Поручикъ. Съ наслажденіемъ!
Семенъ Семеновичъ. Да наберите побольше дровъ въ лѣсу. Я вамъ такой шашлыкъ изжарю, какого у самого Ахметки не найдете!
Сережа. Ладно.
(Сережа уходитъ съ Соней. Клавдія Михайловна съ поручикомъ. Князь выжидательно задерживается).
Елена Николаевна (неискренно). А ты пойдешь, Сергѣй?
Сергѣй Петровичъ. Пойдемъ, если хочешь.
(Князь догоняетъ Клавдію Михайловну и поручика).
Елена Николаевна (ласкаясь). Что ты такой скучный?
Сергѣй Петровичъ. Такъ.
Елена Николаевна. Ты мною недоволенъ?
Сергѣй Петровичъ. Чего ради... нѣтъ.
Елена Николаевна. Ну, то то!.. А то я вѣдь заплакать могу!..
Сергѣй Петровичъ (невольно улыбаясь). Ребенокъ ты!.. На тебя развѣ можно серьезно сердиться?..
Елена Николаевна. И не надо!.. Развѣ можно сердиться на такую хорошенькую женщину, какъ я!..
Сергѣй Петровичъ. А, въ самомъ дѣлѣ, ты сегодня хорошенькая!.. Ты у меня кокетка, Ленусенокъ!.. Любишь, когда за тобой ухаживаютъ!..
Елена Николаевна. Вотъ глупости!.. Очень нужно!.. Просто мнѣ весело!.. (Игриво заглядывая въ глаза). Такъ я сегодня интересная?.. А ты меня поцѣловать не хочешь?..
Сергѣй Петровичъ. Даже очень хочу!..
Елена Николаевна (прижимаясь къ нему, выразительно). Уйдемъ въ лѣсъ... подальше... Хочешь?..
(Сергѣй Петровичъ страстно прижимаетъ локтемъ ея руку. Она снизу вверхъ заглядываетъ ему въ глаза и тихо смѣется. Они уходятъ, и на лужайкѣ, уже освѣщенной луною, остаются только докторъ, Андрей Ивановичъ, пересѣвшій на поваленное дерево, и Семенъ Семеновичъ, который зажигаетъ двѣ свѣчи подъ стеклянными колпачками).
Семенъ Семеновичъ. А вы не пойдете?
Докторъ. Чего я тамъ не видалъ?.. Я ужъ лучше тутъ посижу. Что мнѣ -- водопадъ? Я его уже сто разъ видѣлъ... Да и вообще, какъ это ни странно, сорокъ восемь лѣтъ смотрю на красоты природы, и надоѣли онѣ мнѣ страшно.
Семенъ Семеновичъ. Старики мы съ тобою, докторъ!.. А ты что, Андрей Ивановичъ, такой скучный сегодня?
Андрей Ивановичъ. Раздражаетъ меня все это! Не пикникъ, а какое-то сплошное вожделѣніе. Не понимаю я Елены Николаевны!
Докторъ. Гдѣ женщина, тамъ и вожделѣніе!.. Таковъ законъ природы, и вольтерьянцы напрасно ропщутъ. Вы говорите, не понимаете Елены Николаевны!.. Я вотъ самъ себя не понимаю: у меня трое больныхъ, мое мѣсто тамъ, а я вотъ здѣсь торчу. И чего торчу -- самъ не знаю.
Андрей Ивановичъ. Вы тоже, докторъ, влюблены немножко!
Докторъ. Нѣтъ, гдѣ ужъ тутъ!.. Мнѣ влюбляться поздно. Да и просто я смотрю на эти вещи: красивая баба, ну и тянетъ!.. Глупо то, что вѣдь знаю же я, что я старый холостякъ, отъ котораго, по выраженію моей кухарки Анисьи, уже псиной пахнетъ, знаю, что ничего не добьюсь, да и добиваться не намѣренъ, а вотъ таскаюсь за нею, сижу, молчу... дуракъ дуракомъ!.. Въ сущности говоря, большое свинство!
Андрей Ивановичъ. А я вотъ чего не понимаю... Если мужчина ухаживаетъ за женщиной, такъ съ опредѣленной цѣлью... значитъ, женщина ему нравится, нужна ему... А женщина завлекаетъ, кокетничаетъ, разжигаетъ чувственность даже и тогда, когда мужчина ей совсѣмъ не нуженъ и не интересенъ!.. Нравится ей быть объектомъ вожделѣнія, и больше ничего!.. Ей льститъ, когда ея "хотятъ"!.. Казалось бы, что тутъ такого лестнаго и любопытнаго? А вѣдь для того, чтобы мужчины съ ума сходили по ея тѣлу, женщина на все готова!
Докторъ. Но объ этомъ -- ни слова!.. Эхъ, а что у женщины есть, кромѣ ея тѣла?.. Ни чорта!.. Вы возьмите, къ примѣру, меня: я человѣкъ отжившій, опустившійся, конченный человѣкъ, у меня уже давно ничего святого въ душѣ не осталось, а все-таки я помню, что у меня есть мои больные и это меня мучитъ... Ну, а женщина живетъ только собою. Ея тѣло -- смыслъ всей ея жизни. Если, скажемъ, у женщины плечи хороши, она главнымъ достоинствомъ человѣка признаетъ красивыя плечи, и въ нихъ будетъ видѣть оправданіе всего своего существованія... Была у меня одна знакомая дама, лѣтъ, этакъ, шестидесяти, такъ та все увѣряла меня, что у нея спина еще совсѣмъ молодая. И это утѣшало ее во всѣхъ скорбяхъ... Да!
Андрей Ивановичъ. То-то и есть!.. А мы все еще ищемъ какихъ-то Лауръ и Беатриче, не замѣчая, что ихъ нѣтъ и быть не можетъ, потому что это только воплощеніе нашей же мужской фантазіи. Женщина не только не можетъ быть Лаурой, она и придумать эту Лауру не въ состояніи. Мы сами своихъ грязныхъ глупыхъ коровницъ, силою своего творческаго воображенія, пересоздаемъ въ прекрасныхъ Дульциней, и, какъ истые Донъ-Кихоты, приносимъ имъ въ жертву всѣ силы своего ума и чувствъ!.. А для женщины всѣ эти богатства вздоръ!.. Она вся на землѣ, въ чувственныхъ наслажденіяхъ, въ мелочахъ, въ ощущеніяхъ своего тѣла и ей нужно не сокровища ума и сердца, а просто...
Семенъ Семеновичъ. Противно слушать!.. Люди вы умные, интеллигентные, современные люди, а говорите о женщинѣ такъ, что уши вянутъ!.. Нѣтъ, я вотъ былъ женатъ три раза: первая жена меня бросила, вторая ушла съ инженеромъ...
Андрей Ивановичъ. Первая бросила, а вторая ушла.. Въ чемъ же разница?
Семенъ Семеновичъ. Разница?.. Разницы, пожалуй, нѣтъ... Да я не о томъ! Ты не перебивай! Что за манера?.. Я хотѣлъ сказать, что вотъ первая жена меня бросила, вторая... ну, тоже бросила... а все-таки я люблю и уважаю женщину, потому что она вноситъ въ нашу жизнь красоту и поэзію, облагораживаетъ, смягчаетъ жизнь!
Докторъ. Не мели ты, Семенъ Семеновичъ!..
Семенъ Семеновичъ. Нѣтъ, правда!.. Женщина, это такой великолѣпный, чуткій инструментъ, что на немъ всякій можетъ сыграть все, что хочетъ и можетъ. Конечно, какой-нибудь Бетховенъ на рояли сонаты разыгрываетъ, а бездарный таперъ на немъ ничего, кромѣ пошлой польки, и выколотить не можетъ, но кто же въ томъ виноватъ, что мы всѣ не Бетховены?.. Сами мы бездарные, тупые таперы, а злимся на рояль, что изъ него ничего не выходитъ!.. Нѣтъ, вы неправы, господа: женщина чутка, воспріимчива, нѣжна, поэтична... Богъ далъ намъ женщину, чтобы она украшала нашу жизнь, а мы ее сами испортили, а потомъ и жалуемся!
Андрей Ивановичъ. Это ты-то испортилъ?
Семенъ Семеновичъ (приподымаясь на колѣнкахъ, съ жаромъ). А ты что думаешь?.. И я!.. Скажемъ, Клавочка... Развѣ я не понимаю, что я уже старъ, глупъ, все перезабылъ, что зналъ, ничѣмъ не интересуюсь, кромѣ водки, службы да картъ?.. Мнѣ бы давно устраниться съ ея дороги, а я вотъ живу, прозябаю, и ее -- молодую и прекрасную -- заставляю прозябать съ собою!.. Я, какъ жаба какая-то, лопаю прекрасную розу!.. И послѣ этого, скажите по совѣсти, развѣ я имѣю право удивляться, что у нея портится характеръ, что она становится раздражительной, мелочной, и отъ скуки можетъ натворить такого, въ чемъ она сама будетъ потомъ раскаиваться?.. Нѣтъ, я все это понимаю и жалѣю свою Клавочку!.. Она мнѣ даетъ свою молодость, красоту, а что я ей могу дать?
Андрей Ивановичъ. Ну, ты-то, пожалуй, что и ничего!
(Въ лѣсу слышны голоса и смѣхъ. Гдѣ-то далеко Соня переливисто звонко кричитъ: Ау!..).
Семенъ Семеновичъ (прислушиваясь). Вотъ вы ругаете женщину, требуете отъ нея чего-то, а зачѣмъ?.. Вы только любуйтесь ею!.. Нѣтъ, какъ хотите, а, вотъ, когда я слышу такой голосокъ, у меня слезы отъ радости выступаютъ... Потому -- красота, музыка, и больше ничего!.. (Голосокъ Сони ближе). Вотъ, слышите?.. Какъ свирѣль звенитъ!.. Милая дѣвушка!
Андрей Ивановичъ. Да, милая!.. А потомъ выйдетъ замужъ и станетъ такой же пошлой бабой, какъ и всѣ!.. Гдѣ-то я читалъ про молодую дѣвушку, которая постоянно напѣвала: я -- принцесса, я -- принцесса!.. Всѣ молодыя дѣвушки -- принцессы, а вотъ королевъ что-то не видно!.. Изъ всѣхъ принцессъ выходятъ только глупыя, мелочныя, вздорныя бабы, да невѣрныя жены!..
Семенъ Семеновичъ. Ишь ты!.. А среди васъ -- много ли королей?.. Нѣтъ, Богъ далъ намъ прекрасную, нѣжную женщину, а мы ее испортили, да еще и грязью поливаемъ!.. И вообще, противно слушать!.. Сидите вы тутъ, какъ жабы въ болотѣ, и квакаете на Божью красоту!.. (Безнадежно машетъ рукой и встаетъ). Пора шашлыкъ жарить. Гопъ, гопъ!..
(Голосъ Сони отвѣчаетъ: Ау-у!..).
Семенъ Семеновичъ (идя навстрѣчу). Гопъ, гопъ!..
Соня (совсѣмъ близко). Ау!
Семенъ Семеновичъ. Идите скорѣй!.. Пора шашлыкъ жа-рить!..
Андрей Ивановичъ. Вотъ образецъ мужа!.. Жена его имѣла любовниковъ больше, чѣмъ у него волосъ на лысинѣ... самъ онъ -- давно мишень для остротъ всего города, а вотъ, подите, вѣритъ въ женщину, жену свою обожаетъ! Что за гипнозъ такой!.. Чѣмъ женщина беретъ насъ?.. Знаетъ ли онъ, по крайней мѣрѣ, хоть отчасти, что такое представляетъ изъ себя его жена, и какую роль онъ при ней играетъ?
Докторъ. Гдѣ ему!.. Не знаетъ и никогда не узнаетъ. А и узнаетъ, не повѣритъ!..
Андрей Ивановичъ. Когда у меня былъ романъ съ Клавдіей, и я не приходилъ на свиданія, она всю злость вымещала на бѣдномъ Семенѣ Семеновичѣ и закатывала ему страшныя сцены, а онъ страдалъ и меня же, какъ лучшаго друга, просилъ уговорить ее полѣчиться отъ нервовъ. Я очень тяготился этой связью, и мнѣ было очень больно его обманывать: онъ вѣдь, въ сущности, прекрасный человѣкъ, съ доброй и мягкой, большой душой... Но проклятая баба грозила, что если я ее брошу, она чортъ знаетъ что надѣлаетъ. И изъ жалости къ нему приходилось какъ можно тщательнѣе его же обманывать!.. А она такъ даже почти и не стѣснялась!.. Какъ онъ ничего не замѣтилъ, я до сихъ поръ постичь не могу!..
Докторъ. Потому -- дуракъ, и больше ничего!
Андрей Ивановичъ. Нѣтъ, тутъ не въ глупости дѣло!.. Мало ли мы знаемъ и большихъ, громаднаго ума и наблюдательности, людей, которыхъ, какъ ребятъ, обманывали ихъ жены!.. Тутъ дѣло въ томъ, что есть у женщины одна такая омерзительная черта. Эта черта -- ложь, особая, половая ложь!.. Женщина лжетъ такъ, какъ мужчина:и не хочетъ и не можетъ лгать!.. Что слова? Словамъ никто не вѣритъ!.. Женщина всѣмъ существомъ своимъ лжетъ!.. Когда мужчина измѣнитъ, онъ сейчасъ же и охладѣетъ и уже тѣмъ выдастъ себя. Только круглая дура этого не замѣтитъ. Женщина же именно изъ чужихъ объятій придетъ особенно страстная, любящая, нѣжная... Должно быть сладострастіе грѣха особенно ее разжигаетъ!.. Притомъ, самый порочный мужчина все-таки Стыдится обмана, и это мѣшаетъ ему лгать какъ слѣдуетъ. Женщина же совершенно искренно считаетъ за собой право на обманъ Она думаетъ, что обманъ не только не унижаетъ ее, а, напротивъ, дѣлаетъ ее даже интереснѣе!.. Какъ-то была у меня связь съ замужней женщиной, и вотъ, однажды, въ моментъ самыхъ интимныхъ ласкъ, я спросилъ ее: не догадывается ли мужъ?.. И знаете, что она мнѣ отвѣтила?..
Докторъ. Что?
Андрей Ивановичъ. Она даже обидѣлась и возразила: мужъ слишкомъ хорошо меня знаетъ, чтобы допустить что-нибудь подобное!!..
(Докторъ смѣется).
Семенъ Семеновичъ (возвращаясь). А вотъ и наши!..
(Изъ лѣсу возвращаются гулявшіе. Впереди всѣхъ бѣжитъ Соня, въ чрезвычайномъ восторгѣ).
Соня. Музыканты! Музыканты!.. Сейчасъ танцовать будемъ!.. Вотъ весело!
Поручикъ. Елена Николаевна, вы обѣщали съ княземъ протанцовать лезгинку!
Князь. Угодно?
Соня (радостно хлопая въ ладоши). Елена Николаевна, милая, голубушка, протанцуйте!..
Елена Николаевна. Я давно не танцовала... забыла.
(Всѣ бросаются ее уговаривать).
Поручикъ. Но вы же обѣщали!..
Сергѣй Петровичъ. Протанцуй, Леночка! Ну, что тебѣ стоитъ!
Клавдія Михайловна. Не ломайся, Ленка!..
Елена Николаевна. Ну, хорошо... Поручикъ, возьмите шляпу.
(Трое бродячихъ грузинъ-музыкантовъ, въ оборванныхъ черкескахъ, безстрастно усаживаются на краю лужайки надъ обрывомъ. Князь о чемъ-то тихо съ ними переговаривается. Старшій грузинъ важно киваетъ головой. Князь выходитъ на средину и подаетъ знакъ. Начинается дикая, нестройная музыка. Елена Николаевна и князь танцуютъ. Всѣ въ тактъ хлопаютъ въ ладоши. Семенъ Семеновичъ держитъ надъ головой обѣ свѣчи. Танецъ кончаете я).
Всѣ. Браво, браво!.. Бисъ!.. Еще!..
(Елена Николаевна, тяжело дыша, останавливается, и не то въ забывчивости, не то отъ усталости, склоняется къ князю, который поддерживаетъ ее, почти обнимая).
Елена Николаевна (съ странной, блуждающей улыбкой). Устала...
Всѣ. Браво! Браво!.. Бисъ, бисъ!.. Еще!.. Голубушка, Елена Николаевна, еще!.. Молодецъ, князь!..
Сергѣй Петровичъ (незамѣтно, какъ бы проходя мимо). Лена!..
(Она испуганно оглядывается, отшатывается отъ князя, и какъ-то вся сжавшись, сдѣлавшись какой-то маленькой и жалкой, беретъ у поручика шляпу и идетъ къ мужу).
ЗАНАВѢСЪ.