В маленькую переднюю, точно шквалом, налетели другие. Заполнили. И напоили криком своим радостным воздух.

-- Воля... Воля... Дядя Воля...

И, целуясь со всеми, плохо разбираясь в лицах, Красинский уловил только одно красивое пламя, сверкнувшее в глазах тонкой, хрупкой девушки, которая, целуя таким красиво-зовущим женским и в женской прелести слишком смелым тоном прошептала, сверкая черными, как маслины, глазами:

-- А ведь вы меня совсем не знаете, дядя Воля...

Но Красинский скоро осмотрелся и разобрался во всех своих родственных отношениях. Смеясь и балагуря, он угадывал быстро и легко имена всех своих многочисленных племянников и племянниц. Шутили и хохотали. Оказалось, что за время десятилетнего отсутствия Красинского семьи сестер увеличились весьма значительно. Малыши обратились в юношей или прекрасных девушек. А теперешние малыши появились на свет уже тогда, когда Красинский скрылся с родственного горизонта.

И когда все перечисления и все учеты родословного дерева были исчерпаны, Красинский спросил изумленно:

-- Но почему же вы все собрались у Тани?

Звонкий хохот десяти юных голосов не дал ему окончить своего вопроса.

И со всех сторон закричали ему:

-- Да ведь Капочка сегодня именинница.

И голоса звучали точно упреком: как же можно не знать такого большого семейного события!..

А Капочка чувствовала себя героиней и, сидя важно в кресле, уписывала за обе щеки куски сладкого пирога.

Была она маленькой, полненькой девочкой, того неопределенного возраста, когда из девочек распускаются девушки значительные, индивидуальные, интересные.

И, точно чувствуя в себе этот томящий процесс преображения, Капочка смотрела на всех гордо вызывающе. Ее губы вздрагивали, и по ним она слишком часто проводила горячим языком. И глаза матовели, когда она наклоняла головку со спутанными каштановыми волосами, отвечая на вопросы, кто бы их ни задавал.

А когда Красинский спросил ее -- учится ли она, Капочка самодовольно отвечала, что давно уже окончила гимназию.

Хотелось спросить ее подробнее. Но родственные разговоры, такие быстрые, стремительные и перескакивающие с темы на тему, не дали ему этой возможности.

Но в душе осталось впечатление какой-то лжи, только что созданной.

И Красинского это заинтересовало. Да, волновали еще глаза той, которая в передней облила его в первый момент таким красивым пламенем горящих глаз, несоразмерно больших при ее тонкой хрупкой фигуре...