X.

Исправникъ, содѣйствующій коренному передѣлу земли.

Какъ-то весною слѣдующаго года пріѣхалъ къ намъ въ Кочетово тотъ непремѣнный членъ, о которомъ я уже говорилъ вскользь. Кочетовское общество не пожелало принять обратно въ свою среду конокрада, сидѣвшаго въ арестантскихъ ротахъ и подлежавшаго, вслѣдствіе этого отказа общества, ссылкѣ въ Сибирь на поселеніе; непремѣнному члену и надо было провѣрить приговоръ о непринятіи обществомъ въ свою среду арестанта.

Пріѣхалъ къ намъ Щукинъ вечеромъ, когда мы, писаря, занимались. У меня на столѣ стояли двѣ свѣчи, а на томъ, за которымъ работали мои два помощника -- три. Проходя черезъ нашу комнату, Щукинъ остановился у ихъ стола и уставился на свѣчи, помощники, конечно, привстали.

-- Это что?-- спрашиваетъ Щукинъ.

Помощники молчатъ, не понимая вопроса.

-- Отчего у васъ три свѣчи?-- поясняетъ капитанъ.

Помощники молча переглядываются. Наконецъ одинъ изъ нихъ, побойчѣе, да къ тому же ужъ получившій назначеніе въ урядники въ другой уѣздъ и занимавшійся у меня послѣдніе дни, собрался съ духомъ подшутить надъ начальствомъ.

-- Это во имя св. Троицы, ваше высокоблагородіе.

Его в-діе подумало и изрекло:

-- Это хорошо, но лучше, если двѣ или четыре, а три свѣчи -- дурная примѣта. Потуши одну!

Чуть-чуть не прыснувъ со смѣху, помощникъ мой исполнилъ приказъ.

На другой день, когда сходка уже собиралась, къ Щукину, пившему чай, подошло двое кочетовскихъ мужиковъ и, объяснивъ ему, что общество уже полгода не можетъ придти ни къ какому соглашенію относительно передѣла земли, просили его "разбить" сходъ и повѣрить голоса,-- "чтобы на чемъ ни на есть, а рѣшить дѣло".

Щукинъ бросилъ на нихъ грозный взглядъ:

-- А кто вамъ позволилъ дѣлить землю? Разрѣшеніе имѣете, а?

Мужики въ недоумѣніи молчали. Видя ихъ затруднительное положеніе, я, стоя въ дверяхъ комнаты, объяснилъ, что по "Общему Положенію" разрѣшенія отъ начальства на передѣлъ земли крестьянамъ не требуется, а нужно лишь согласіе извѣстнаго количества домохозяевъ, Противъ моего ожиданія, Щукинъ промолчалъ и только угрюмо посматривалъ на меня, потомъ вдругъ накинулся на мужиковъ:

-- Пьянствовать захотѣли, а?.. Мало трескаете, больше понадобилось? "Землицы нѣтути", а водка есть, а подати стоятъ?.. Канальи!..

-- Помилуйте, в. в-діе,-- пьянство уменьшится, потому земли ровнѣе будетъ: теперь у кого лишняя -- сдаетъ, у кого не хватаетъ -- принаймаетъ, ну, извѣстно, магарычика и выпьютъ, а подѣлимъ -- сдачи и съемки меньше будетъ. Насчетъ же податей будьте покойны: у насъ уже годовъ двадцать ни одной копеечки въ недоимкѣ не было,-- такъ еще отцами нашими заправлено.

Щукинъ сопѣлъ и сердито вращалъ глазами; наконецъ буркнулъ: "пошли вонъ!" Мужики мигомъ исчезли.

Повѣрка приговора о конокрадѣ была быстро покончена. Щукинъ спросилъ сходъ: не принимаете такого-то? Десятка три мужиковъ, ближе стоявшихъ и разслышавшихъ вопросъ, отвѣтили: "не примаемъ!" Тѣмъ дѣло и кончилось. Потомъ Щукинъ произнесъ рѣчь примѣрно такого содержанія:

-- Тутъ мнѣ заявили, что вы землю дѣлить хотите? Все общество этого желаетъ, или только горланы смуту заводятъ?.. А?

Общество, конечно, отмалчивается.

-- Старшина! Ты долженъ знать, какъ тутъ дѣло? Желаетъ общество, или не желаетъ раздѣла?

-- Одни, в. в-діе, желаютъ, другіе нѣтъ. Желающихъ однако, большинство.

-- Такъ чего жъ ко мнѣ лѣзутъ, отчего приговора нѣтъ?

-- Голосовъ быдто не хватаетъ, в. в-діе.

-- Ну, а не хватаетъ -- я то что жъ подѣлаю? А?.. Я тутъ ни при чемъ... Эй, какой тамъ чортъ въ шапкѣ стоитъ? Забываться стали, канальи?.. Бариномъ захотѣлось быть? Старшина, разыскать его и посадить въ арестантскую на сутки, мерзавца!.. Ну, такъ дѣлайте, какъ хотите, дѣлите, или на дѣлите,-- мнѣ наплевать, не мое дѣло... Слышали?..

Строгое начальство уѣхало; сходъ разошелся въ какой-то апатіи, даже не побранившись по поводу передѣла. Провинившагося мужика не разыскивали и въ арестанскую не сажали: Яковъ Иванычъ, хотя и подавалъ стаканы начальству, но за спиной его чувствовалъ себя самостоятельнымъ и позволялъ себѣ критически относиться къ наиболѣе нелѣпымъ распоряженіямъ "членовъ".

-- Какой это членъ?-- говорилъ онъ.-- Ни слова сказать толкомъ не умѣетъ, только и слышно: я, да я!.. Мужику надо дать понятіе, что и какъ... Вотъ у насъ членомъ допрежь этого г. Русаковъ былъ: не скажу, чтобы и онъ вовсѣхъ статьяхъ хорошъ былъ, но, по крайности, онъ мужика не гнушался и умѣлъ такое слово сказать, что его всякій понималъ. Хоть бы объ этихъ конокрадахъ: выйдетъ на крыльцо,-- "здравствуйте, старички",-- скажетъ. И потомъ начнетъ: "таперь, старички, задумали вы изъ среди себя человѣка исторгнуть, какъ есть взять и въ Сибирь его вогнать... Вы подумайте, старички, дѣло это не легкое, какъ есть человѣка отъ родного своего мѣста оторвать и ввергнуть за большія тысячи верстъ"... Ну, скажетъ это -- "подумайте", да и уйдетъ въ волость, а черезъ десять тамъ, али пятнадцать минутъ опять выйдетъ и спроситъ: "надумались?" и всѣхъ къ сторонкѣ къ одной сгонитъ, да и скажетъ: "переходите на другую сторонку, кто согнать его желаетъ!" Такъ вотъ какъ образованные господа съ мужикомъ обращеніе имѣютъ; а это что,-- срамъ одинъ!..

Прошелъ годъ. Вмѣсто стараго исправника появился въ нашемъ уѣздѣ новый, человѣкъ еще молодой. Онъ сразу проявилъ себя: нѣсколько урядниковъ, считавшихъ единственною своею обязанностью обревизовывать питейныя заведенія въ своихъ участкахъ, лишилось возможности продолжать свою плодотворную дѣятельность; одинъ становой былъ переведенъ въ другой уѣздъ, а еще одинъ причисленъ къ губернскому правленію, за штатъ; старшины и староста стали платить штрафы за дурное содержаніе мостовъ и пожарныхъ инструментовъ; хлѣбные магазины стали повѣряться не на бумагѣ, а на мѣстѣ, въ натурѣ; въ полицейскомъ управленіи закипѣла дѣятельность, и даже постоянно дремавшее присутствіе по крестьянскимъ дѣламъ оживилось, благодаря многочисленнымъ заявленіямъ исправника о цѣломъ рядѣ неисправностей, найденныхъ имъ въ уѣздѣ. Къ Бѣльскому,-- такъ его фамилія,-- былъ для всѣхъ самый свободный доступъ: дома ли, въ присутствіи, въ управленіи, на перекладныхъ въ дорогѣ,-- онъ всѣхъ выслушивалъ, кто къ нему ни обращался, дѣлалъ, что могъ, и если не было повода и возможности принять прямого участія въ дѣлѣ, то помогалъ, по крайней мѣрѣ, совѣтомъ... Не задаваясь широкими задачами, оставаясь тѣмъ, что есть, онъ съ полною добросовѣстностью, безъ пустозвонства и шума, исполнялъ свои -- и служебныя, и человѣческія обязанности.-- Помню, я, имѣя до него какое то дѣло, вошелъ въ комнату, гдѣ онъ разговаривалъ съ какою-то бабой; изъ словъ ея я понялъ, что она вдова и что мужъ оставилъ ей домъ; дѣтей у ней не было; правъ на наслѣдство законнымъ путемъ она не предъявила, не подозрѣвая совсѣмъ существованія пятнадцати томовъ законовъ и думая дожить вѣкъ свой подъ сѣнью дѣдовскихъ обычаевъ. Такимъ легковѣріемъ ея воспользовался племянникъ по покойному мужу, какой-то городской прохвостъ, и заявилъ права на наслѣдство. Когда судебный приставъ описывалъ домъ, то племянникъ объяснилъ бабѣ, что это ее вводятъ во владѣніе, а приставу -- что эта женщина живетъ у него на квартирѣ. Вызовъ наслѣдниковъ по газетамъ, которыхъ никто; не читаетъ, состоялся, сроки всѣ прошли, и дѣлецъ новѣйшей формаціи выгналъ тетку изъ дому при помощи полицейской власти, выкинувшей сундуки бѣдной женщины на улицу. Вотъ она и мыкается по добрымъ людямъ,-- не научатъ ли ее, что дѣлать ей горькой... Исправникъ молча ее слушалъ, постукивая ногой о полъ.

-- Батюшка мой, желанный, на тебя одна надежда! Сказывалъ мнѣ человѣкъ одинъ, коли ужъ ты не поможешь,-- такъ некого больше искать... Не оставь меня, сироту, родимый!-- и баба, зарыдавъ, упала на колѣни.

-- Встаньте, встаньте, сказалъ исправникъ надтреснутымъ голосомъ.-- Я по совѣсти долженъ сказать, что ничего тутъ поправить не могу, потому что все дѣло, кажется сдѣлано по закону (онъ усмѣхнулся)... Но я вотъ что попытаю; на будущей недѣлѣ пріѣду къ вамъ въ село и поговорю съ вашимъ племянникомъ. Усовѣстить-то его врядъ ли удастся, а можетъ быть, случится... Такъ идите съ Богомъ и ждите меня, все что смогу сдѣлалъ,-- сдѣлаю. Идите, пожалуйста, а то у меня дѣла много.

Я потомъ стороной услышалъ, что племянникъ отъ дома не отказался, но обязался уплачивать теткѣ ежемѣсячно по три рубля. Немного сдѣлало заступничество исправника, да и это случилось только благодаря какимъ-то воскресшимъ счетамъ племянника съ полиціей...

Одна изъ пригородныхъ слободъ, Воробьевка, почти не занимается хлѣбопашествомъ, такъ какъ всѣ жители ея промышляютъ въ городѣ каменщиками, штукатурами, малярами и проч. Большая часть надѣльной земли, что-то около двухъ тысячъ десятинъ, была сдана лѣтъ восемь тому назадъ одному изъ воробьевскихъ міроѣдовъ по четыре рубля за десятину на двѣнадцать лѣтъ, при чемъ на обязанности съемщика лежали какъ ремонтъ сельскаго запаснаго магазина, такъ и пополненіе хлѣбныхъ запасовъ въ законномъ количествѣ; кромѣ того они долженъ былъ на свой счетъ содержать трехъ полицейскихъ десятскихъ; за всѣмъ этимъ, ловкій міроѣдъ получалъ ежегодно отъ арендуемой имъ земли чуть ли не рубль на рубль барыша, такъ какъ сдавалъ подъ озимое по 16--18 руб., а подъ яровое по 14--15 рублей за десятину. Но этимъ онъ не довольствовался и выгадывалъ еще на томъ, что имѣлъ въ "общественномъ" магазинѣ только микроскопическую долю законнаго количества хлѣба да и то затхлаго, никуда негоднаго, въ десятскіе же онъ набиралъ увѣчныхъ глухихъ стариковъ, которымъ и платилъ рубля полтора въ мѣсяцъ жалованья... Бѣльскій узналъ, что арендаторъ этотъ, далеко до окончанія аренднаго срока, хочетъ заблаговременно вновь снять на нѣсколько лѣтъ мірскую землю и хищничать, такимъ образомъ, попрежнему; вотъ какъ онъ разсказывалъ про свою попытку разстроить планы арендатора.

-- "Пріѣзжаю я въ Воробьевку въ тотъ самый день, когда сходъ долженъ былъ собираться: народу ужъ было порядочно. Беру съ собой старосту и приглашаю всѣхъ, кто желаетъ, идти за мной; пошло человѣкъ болѣе полусотни. Ведите меня, говорю, къ вашему хлѣбному магазину. Привели. Крыльцо развалилось, навѣсъ надъ нимъ вотъ-вотъ упадетъ.-- Кто у васъ долженъ чинить магазинъ? спрашиваю.

-- "Арендатель Грачевъ,-- отвѣчаютъ.

-- "Смотритель магазина тутъ? спрашиваю.

-- "Смотритель померши съ полгода, а новаго еще не выбирали,-- отвѣчаетъ староста.-- Ежели угодно-съ, ключъ отъ гамазеи у меня.

-- "Отворяй.

"Отперъ, вошелъ я. Полъ прогниваетъ; закрома пусты, только въ одномъ, какъ бы для виду, лежитъ четвертей, примѣрно, тридцать какой-то трухи. "Это что такое?" говорю. "Рожь",-- докладываетъ староста. "Ну-ка, возьми горсть!" Взялъ онъ и въ смущеніи пересыпаетъ ее съ ладони на ладонь.-- "Много ли ревизскихъ душъ въ вашей Воробьевкѣ?"

-- "Подъ тысячу будетъ...

-- "Ну, ладно,-- говорю,-- а много ли тутъ этой трухи? Вѣдь и тридцати четвертей не наберется? Гдѣ же "подъ тысячу" четвертей хорошаго хлѣба и пятьсотъ чистаго овса?.. Отчего ты, староста, не собираешь хлѣбъ? Вѣдь ты виноватъ будешь,-- я тебя подъ арестъ возьму.

-- "Я не виноватъ, отвѣчаетъ онъ, это арендателя дѣло полностью содержать магазины; у насъ и контрахтъ на это есть.

-- "А для чего у тебя сходка собирается?-- спрашиваю я, будто ничего не знаю.

"Онъ замялся, но при повтореніи вопроса объяснилъ, что все тотъ же "арендатель" хочетъ новый "контрахтъ" на 12 лѣтъ дѣлать, хотя и старому еще два года до срока остается, на новый срокъ онъ прибавляетъ рубль на десятину. Я вернулся въ волость и думалъ объясниться съ самимъ арендаторомъ; но онъ не являлся, узнавъ, вѣроятно, о моей ревизіи магазина. Мнѣ нельзя было долго оставаться, такъ какъ у меня были неотложныя дѣла въ городѣ, и я рѣшилъ потолковать съ обществомъ, чтобы раскрыть ему глаза на денной грабежъ, практикуемый Грачевымъ. Касаться размѣра арендной платы, т. е. нарушать "свободу договора", я не имѣлъ права, и поэтому ограничился указаніемъ въ предѣлахъ своей компетенціи на неисполненіе Грачевымъ контракта, т. е. на разрушающійся, пустой хлѣбный магазинъ. Я совѣтовалъ сходу передъ заключеніемъ новаго контракта обязать Грачева исполнить всѣ пункты стараго. Меня слушали со вниманіемъ, соглашались со всѣми моими доводами, поддакивали и, наконецъ, объявили, что Грачеву землю на новый срокъ совсѣмъ не сдадутъ. Я предложилъ старостѣ составить объ этомъ рѣшеніи общества приговоръ и уѣхалъ,-- въ полной надеждѣ, что все сдѣлается къ лучшему... Черезъ два мѣсяца нечаянно узнаю, что Грачевъ вновь снялъ всю землю на девять лѣтъ, прибавивъ лишь по четвертаку къ пяти рублямъ за десятину, т. е. къ цѣнѣ которую, онъ давалъ прежде, и выставивъ нѣсколько лишнихъ ведеръ водки для схода, да приличное угощеніе въ трактирѣ -- для избранныхъ... Такъ труды мои и пропали почти даромъ. Но я все-таки помаленьку допекаю этого господина: всѣхъ десятскихъ-инвалидовъ его я забраковалъ, велѣвъ нанять новыхъ, помоложе: магазинъ заставилъ починить, а о недостачѣ хлѣба, сообщилъ въ земскую управу... Да врядъ ли что изъ этого выйдетъ"...

Отдержавъ годъ арендуемую землю, наши кочетовскіе міроѣды не стали снимать ея на новый срокъ, боясь передѣла. Съ своей стороны, Иванъ Моисеичъ сдержалъ данное мнѣ слово: онъ сталъ ревностно пропагандировать необходимость передѣла и изъ противника сталъ моимъ сторонникомъ.

-- Теперь все на чеку, никто супротивничать не станетъ, побоятся,-- какъ бы не вышло чего худого. А все-таки лучше было бы, еслибъ кто изъ начальства пріѣхалъ на сходъ: тогда дѣло рѣшилось бы въ разъ, безъ всякихъ споровъ,-- говорилъ мнѣ Иванъ Моисеичъ.

Пообсудивъ съ нимъ этотъ вопросъ, я рѣшился обратиться за содѣйствіемъ къ исправнику, который, какъ я надѣялся, съ полной охотой возьмется за такое дѣло, а, взявшись, сумѣетъ выполнить его. Внутренно скорбя о печальной необходимости обращаться къ полиціи за содѣйствіемъ возстановленію подавленныхъ общинныхъ традицій, я изложилъ исправнику обстоятельства этого дѣла, и онъ съ перваго же слова согласился пріѣхать въ Кочетово къ назначенному дню и, при аттрибутахъ своей власти (въ качествѣ члена уѣзднаго по крестьянскимъ дѣламъ присутствія), разсѣять заблужденіе относительно "царскихъ писемъ".

Онъ пріѣхалъ довольно рано, когда не весь еще народъ былъ въ сборѣ. Сидя въ "присутственной" комнатѣ волостного правленія, онъ пилъ чай и разспрашивалъ о волостныхъ порядкахъ, о жизненныхъ условіяхъ въ деревнѣ, о моей прежней жизни, о причинахъ, заставившихъ меня промѣнять комфортабельную городскую жизнь на презрѣнную должность писаря. Въ его разспросахъ не было никакой задней мысли, и я ему совершенно свободно разсказывалъ, что и какъ я дѣлаю и думаю дѣлать. Онъ со вниманіемъ слушалъ.

-- Да,-- сказалъ онъ,-- вы попали на. хорошее дѣло. Я самъ родился въ деревнѣ и въ деревнѣ выросъ; я обученъ на мѣдныя деньги, но съ чистымъ сердцемъ могу сказать, что никогда отъ деревни не отшатывался, и что интересы деревни мнѣ такъ же близки и понятны теперь, какъ и въ молодые годы. Я служу, какъ видите, въ исправникахъ, но все, что могу сдѣлать полезнаго, или какъ человѣкъ, или какъ исправникъ, дѣлаю по мѣрѣ своего умѣнія.

-- Степанъ Васильевичъ,-- замѣтилъ я,-- ловлю васъ на словѣ. Я держу въ засадѣ нѣсколько человѣкъ, которые желали бы съ вами поговорить о своихъ дѣлахъ и нуждахъ...

-- Пожалуйста, сдѣлайте одолженіе, впускайте ихъ! Я все радъ сдѣлать, что могу.-- И онъ наскоро сталъ доѣдать кусокъ булки, запивая ее чаемъ.

Первымъ вошелъ угольскій староста, которому я нарочно далъ знать, чтобы онъ пріѣхалъ къ этому дню въ волость. Нѣсколько словъ о немъ. Ему всего 30 лѣтъ, онъ женатъ, дѣтей не имѣетъ и, такимъ образомъ, вся семья его состоитъ изъ него и жены, бабы смиренной и работящей. Хозяйство у него небольшое, лошади нѣтъ, изба крошечная, но, благодаря тому, что онъ довольно искусный столяръ и что кормить ему приходится только жену, онъ живетъ вполнѣ безбѣдно, допуская даже такую роскошь въ крестьянскомъ быту для этой мѣстности,-- какъ ежедневное чаепитіе. Обезпеченный своимъ мастерствомъ въ матеріальномъ отношеніи, и обладая отъ природы недюжиннымъ умомъ и стойкимъ характеромъ, онъ держалъ себя въ обществѣ самостоятельно, не подлизываясь и не угождая богатымъ кулакамъ-міроѣдамъ,-- которыхъ въ Угольскомъ, какъ и въ каждомъ большомъ селѣ, былъ непочатой уголъ,-- и часто даже прямо вредилъ ихъ интересамъ. Это ихъ обозлило, и они подбили общество выбрать его въ старосты, противно деревенскимъ обычаямъ -- въ старосты одиночекъ не становить; сдѣлано же это была въ надеждѣ, что онъ испугается тяжелой должности и связанной съ нею отвѣтственности, побоится перспективы забросить свой домъ, перестать столярничать и, такимъ образомъ, обнищать, думали, что онъ смирится и запроситъ пощады, а можетъ быть, предполагалось подвести его подъ какую-нибудь уголовщину, чтобы окончательно угомонить... Но ожиданія міроѣдовъ не сбылись. Селивановъ отъ должности не отказался, пощады не запросилъ, обязанности старосты исправлялъ отлично, самостоятельно расправлялся съ виноватыми, поколачивалъ ихъ -- "для острастки" -- своимъ бадигомъ, работалъ на верстакѣ по вечерамъ при огнѣ и продолжалъ попивать чаи съ своей супругой; мірскія же дѣла всѣ сразу забралъ въ свои руки, и міроѣды попали, такимъ образомъ, изъ огня да въ полымя... Впрочемъ, пусть онъ самъ разсказываетъ объ одномъ изъ своихъ столкновеній съ деревенскими хищниками.

-- Какое у васъ дѣло?-- спросилъ его исправникъ.

-- Да вотъ, ваше б-діе, съ богачами нашими немножко не поладилъ, да и сумлѣніе беретъ, не дюже ли круто завернулъ?-- нисколько не робѣя передъ начальствомъ, отвѣчалъ Селивановъ.-- Они мнѣ все Сибирью грозятся, а H. М. и послали меня къ вашей милости...

-- Разсказывайте, разсказывайте, въ чемъ у васъ было дѣло?

-- Изволите видѣть,-- лѣсъ у насъ есть почитай-что завѣтный, тридцатилѣтній, крупный, на избы годится. Дали мы приговоръ срубить изъ него четыре десятины,-- для себя, значитъ. Ладно; а думаютъ у насъ землю подѣлить осенью, если кочетовскіе подѣлятъ. Такъ одинъ изъ богачевъ и сталъ вдругъ на сходѣ говорить: на какія, молъ, души лѣсъ-отъ дѣлить будемъ,-- на старыя, аль на новыя? Сказалъ онъ это слово и бунтъ у насъ поднялся страшный... Иные, кто понимаетъ, что это пустой разговоръ, молчатъ, а бѣднота и надрывается: кто свое, а кто свое тянетъ. Ну, я ихъ маленько сообразилъ; говорю, что не дозволю на новыя души дѣлить, потому и землю еще не подѣлили, и приговора еще нѣтъ на это дѣло; да и то сказать: не гоже лѣсъ, тридцать лѣтъ нами и отцами нашими береженый, за который уйма денегъ въ казну переплачена,-- вчера народившимся соплякамъ въ надѣлъ давать. Самъ это я говорю, а самъ про себя мекаю: къ чему это Гаврило Иванычъ эту смуту затѣялъ,-- вѣдь не спуста же, а къ чему нибудь да гнетъ?.. Только выходитъ тутъ нашъ же общественникъ,-- кабакомъ занимается,-- Никита Петровичъ, и говоритъ этто обществу: "старички! такъ и такъ,-- для чего смуту имѣть и другъ на друга обижаться? Не лучше ли богоугодное дѣло сдѣлать и лѣсокъ этотъ самый на церковь пожертвовать? Церковь, молъ, у насъ безъ ограды стоитъ, мы ограду и соорудимъ во славу Божію"... Ну-съ, таперь-то ужъ я понялъ, что и какъ,-- потому Гаврило Иванычъ съ Никитой Петровичемъ всегда одно дѣло орудуютъ сообща, наши же мужики и рты поразинули: и лѣсу-то жалко и, къ примѣру сказать, церковь Божія... А Никита Петровичъ сейчасъ ведро водки отъ себя, отъ усердія, значитъ: кушайте, молъ, старички, на здоровье, да ограду и спрыснемте. Пить-то, почитай, всѣ пили,-- у насъ хоть отъ самого чорта -- и то не побрезгуютъ, лишь бы поднесъ,-- а вижу, что многіе и въ мысляхъ не имѣютъ лѣсъ отдавать. Я и говорю: старички! А если мы такое дѣло задумали, вѣдь намъ старателя надо, чтобы онъ могъ все это произвесть,-- и лѣсъ продать, и ограду соорудить? "Извѣстно, надо!" кричитъ Гаврило Иванычъ.-- Такъ кого же выбрать?-- спрашиваю: "давайте Игната выберемъ?-- "Куда ему, онъ ужъ старъ дюже",-- говоритъ опять Гаврило Иванычъ.-- "Ну, Дениса"!... кричатъ изъ толпы. "У Дениса семья большая, отяготительно ему будетъ",-- бракуетъ опять Гаврило Иванычъ.-- Что-жь,-- говорю,-- старички, видно у насъ въ обществѣ лучше Гаврилы Иваныча и Никиты Петровича народу нѣтъ, такъ давайте ихъ и выберемъ!... А они это сейчасъ и размякли: "мы, говорятъ, не прочь на храмъ Божій порадѣть, и еще обществу отъ себя ведро жертвуемъ".-- Ладно, говорю, это ваше дѣло, а вотъ я только объявлю, кто-жъ у на, съ лѣсъ купитъ? "У насъ уже покупщикъ есть,-- говорятъ новые старатели: батюшко отецъ Никита согласіе свое даетъ"... А батюшка-то нашъ лѣсомъ занимается и большую торговлю ведетъ. Этакъ я несогласенъ,-- говорю я,-- поторопились вы маленько покупщика-то искать; а по моему надо торги назначить, окрестныхъ покупщиковъ оповѣстить, и кто дороже дастъ, тому и продать; а продавши, деньги въ банкъ положить. "Уменъ ты,-- говоритъ Никита Петровичъ;-- а какъ же строить-то будемъ, коли деньги въ банкѣ лежать будутъ?" -- Да вотъ какъ: нужно вамъ, скажемъ, сто рублей,-- мнѣ скажите, я вамъ достовѣреніе дамъ,-- вы деньги изъ банка получите, что нужно купите, да счетъ мнѣ и представите!... "Какъ, ты насъ на распискахъ держать хочешь? Довѣрія намъ нѣтъ?" кричатъ они.-- А вы что жь меня за мальчика, говорю, считаете? И лѣсъ взять хотите, и деньги у себя держать?... Умны вы дюже, посмотрю!.. Нѣтъ вамъ никакого лѣса, нѣтъ и приговора! Кто свою долю хочетъ жертвовать, жертвуй -- хоть лѣсъ, хоть корову, хоть жену съ дѣтьми, а я заказываю общественной ни вѣтки не давать,-- жалуйся на меня, кто хочетъ!... На томъ я и ушелъ. Они тамъ, батюшки мои, чуть съ рычагами за мной не погнались: какъ же, два ведра поднесли и задарма!...

-- Такъ вы объ этомъ-то дѣлѣ сомнѣваетесь?-- спросилъ, улыбаясь, исправникъ.

-- Лѣтъ-съ еще, не объ этомъ. Вотъ дня черезъ два я оповѣстилъ лѣсъ рубить. Вышло насъ на работу человѣкъ восемьдесятъ. Вдругъ, слышимъ, у насъ въ селѣ набатъ... Что такое?... Побросали мы топоры,-- думаемъ, ужъ не пожаръ ли?.. Дыму, однако, не видать. А тутъ прибѣгаетъ церковный сторожъ и говоритъ, что батюшка о. Никита требуетъ меня въ караулку, я ему на это говорю, что теперь я дѣломъ занятъ и что въ караулку мнѣ нечего ходить, а что есть у насъ сельская сборня, туда батюшка можетъ вечеромъ придти, коли у него дѣло до меня есть. Гляжу, черезъ полчаса и самъ батюшка въ лѣсъ пожаловали... "Ты что это, антихристъ,-- говоритъ,-- дѣлаешь?" Батюшка,-- говорю,-- я не антихристъ, а староста, и прошу васъ не оскорблять меня, потому я этого не попущу, а дѣлаю я -- сами изволите видѣть что: лѣсъ общественный дѣлимъ и рубимъ. "Да какъ же ты смѣешь? вѣдь онъ на церковь пожертвованъ?" Нѣтъ, говорю, никто его не жертвовалъ, а вотъ какъ срубимъ, да подѣлимъ по душамъ, тогда всякъ свою часть воленъ хоть куда хошь дѣвать. А зачѣмъ изволили вы въ набатъ бить, народъ пужать?... "Анаѳема,-- говоритъ,-- ты церковь грабишь"... Ну, я тутъ топоръ бросилъ, да медаль на себя и одѣлъ.-- Повторите, говорю, батюшка, что сказали?... Онъ замолчалъ, только погрозился: "помни же", говоритъ,-- и ушелъ. А потомъ слышу, похваляется, что непремѣнно въ Сибирь меня загонитъ... Извѣстно, онъ человѣкъ ученый, всѣ законы знаетъ, а я что знаю? И взяло меня сумлѣніе, ваше б-діе,-- не буду я за это въ отвѣтѣ?...

-- Вы мнѣ все разсказали, какъ было?

-- Все, какъ было.

-- По сущей совѣсти, ничего не утаили?

-- Вотъ же ей-Богу, все какъ есть!...

-- Такъ васъ не въ Сибирь, а благодарить васъ за полезную вашу дѣятельность надо; вы поступили и по совѣсти, и по закону. А батюшка самъ неправъ: въ набатъ не слѣдовало бить; да для чего же онъ билъ?...

-- Кто его знаетъ! Видно, "своихъ" сзывать, на помощь, значитъ,-- лѣсъ намъ не давать рубить. Да они никто не пошли, потому мало ихъ,-- человѣкъ пятнадцать,-- а насъ безъ малаго сотня.

-- Какъ звать вашего батюшку? Котораго числа и въ какомъ часу били въ набатъ?.. сталъ задавать исправникъ вопросы.-- Хорошо, идите. Я поручу приставу произвести объ этомъ дознаніе, и если заявленіе ваше подтвердится, то я буду просить преосвященнаго разъяснить вашему черезчуръ рьяному къ церковнымъ интересамъ батюшкѣ, въ какихъ именно случаяхъ полагается бить въ набатъ.

Послѣ старосты вошли два мужика: одинъ -- высокій, худощавый, угрюмый старикъ; другой -- молодой еще, юркій, съ плутовскимъ лицомъ. Это были "ходоки", повѣренные одного бывшаго господскаго сельскаго общества; они уже неоднократно донимали меня, заставляя рыться въ архивѣ, давать имъ разныя "скопіи", справки, писать приговоры и проч., и вотъ по какому поводу. Семь человѣкъ изъ ихъ господскихъ дворовыхъ людей пошли еще до X ревизіи на военную службу, при чемъ "послуги" были обществу зачтены; когда же отставные солдатики вернулись со службы послѣ 1861 г., то надѣла у нихъ въ родномъ селѣ не оказалось, дворни уже не было, и имъ приходилось измышлять себѣ сердства къ существованію; за нихъ заступился тогдашній посредникъ и, въ силу своей диктаторской власти, приказалъ обществу нарѣзать имъ земли. Общество пожалось и выдѣлило солдатамъ по полоскѣ. Прошло около двадцати лѣтъ; земля вздорожала въ десять разъ, и крестьяне стали съ алчностью смотрѣть на душевые надѣлы солдатъ изъ дворовыхъ людей, т. е. изъ лицъ, не имѣющихъ права на полученіе отъ общества надѣла. Теперь общество это отъ кого-то прослышало, что солдаты ихъ неправильно владѣютъ землею, потому-де на нихъ отъ господъ земли не нарѣзано; глаза у мужиковъ и разгорѣлись: пять душевыхъ надѣловъ (двое солдатъ къ этому времени ужъ умерли и надѣлы ихъ вернулись въ общество) -- это, по крайней мѣрѣ, сто двадцать пять рублей въ годъ одной аренды!... Кусокъ черезчуръ лакомый, чтобы не попытаться его ухватить. Немедленно выбрали двухъ повѣренныхъ: старшаго, Дубинина, испытаннаго кряжа, вынесшаго отъ бывшихъ господъ не одну тысячу лозановъ, и младшаго, Капустина, не битаго, но умственнаго пролазу. Сначала общество хотѣло просто отобрать у солдатъ ихъ надѣлы и потомъ уже, по ихъ выраженію, судиться съ ними, но я ихъ убѣдилъ, что они за своевольство въ отвѣтѣ будутъ, и что имъ слѣдуетъ сначала допытаться, въ правѣ ли онѣ это сдѣлать, у уѣзднаго присутствія; въ увѣренности же, что лучше исправника никто не столкуется съ ними, я и направилъ ихъ къ нему.

Съ этими ходоками исправникъ долго протолковалъ: сначала выслушалъ ихъ, потомъ сталъ усовѣщевать. Онъ указывалъ имъ, что отъ крестьянъ отошло къ солдатамъ не болѣе чѣмъ по сажени земли съ души, что это такая малость, о которой и говорить не стоитъ, что солдаты эти -- старики и скоро перемрутъ, и тогда надѣлы ихъ безъ всякихъ хлопотъ вернутся въ общество, что обижать служившихъ за нихъ людей, все несчастіе которыхъ состоитъ въ томъ, что они принадлежали по волѣ барина къ дворнѣ,-- грѣхъ, и что, обидя стариковъ, они будутъ виноваты и передъ закономъ, и передъ своей совѣстью... До сихъ поръ съ исправникомъ говорилъ только младшій ходокъ, Капустинъ:, старшій же угрюмо молчалъ, но тутъ заговорилъ.

-- Душевно изволите говорить, ваше б-діе, хорошо васъ и послухать, да что съ обществомъ подѣлаешь, коли оно, какъ одинъ человѣкъ, порѣшило?.. Опять, ваше б-діе, солдаты эти не нищіе: только двое у насъ въ селѣ живутъ и землю пашутъ, да табакомъ занимаются:, а прочіе -- кто гдѣ... Одинъ въ кабакѣ сидитъ, прочіе на чугункѣ въ сторожахъ, али въ лѣсу въ караульщикахъ,-- доподлинно не знаю, они и землю-то нашу кровную въ глаза не видятъ, а намъ же ее сдаютъ ежегодно, да верхи берутъ. Ну, и стало намъ обидно за свою же землю имъ деньги платить, а они возьми, да чужому дядѣ изъ другого села и сдай, это ужъ вовсе не въ порядкѣ...

Прошло нѣсколько минутъ въ тяжеломъ молчаніи; ходоки глубоко вздыхали.

-- Ну, старики, я не вѣрю и не хочу вѣрить, чтобы правда на небо ушла; я убѣжденъ, что въ міру есть еще совѣсть. Если ужъ все общество ваше находитъ, что солдаты эти неправильно пользуются землей, то дѣлать нечего -- хлопочите, чтобы законнымъ порядкомъ признали эту неправильность. А мое вамъ послѣднее слово,-- напрасно вы изъ такой малости людей собираетесь обижать: съ міру по ниткѣ, голому рубаха; вы же только водки больше попьете... Ступайте!

Стали являться новые просители: одинъ жаловался, что его неправильно въ сотскіе выбрали, другой просилъ оставить у него на порукахъ приставшую къ нему лошадь, какая-то старуха пришла жаловаться на своего зятя, что онъ ей хлѣба не даетъ, со свѣту сживаетъ... Со всѣми исправникъ радушно говорилъ, всѣхъ удовлетворилъ, на сколько могъ. Я слушалъ его и думалъ: сколько горя на Руси, сколько мелкихъ бѣдъ и недоразумѣній было бы устранено, если бы имѣлось побольше такихъ честныхъ, преданныхъ своему дѣлу служакъ, каковъ исправникъ Бѣльскій...

Какъ я ужъ упоминалъ, со вступленіемъ его на должность измѣнился къ лучшему составъ становыхъ приставовъ и, насколько вообще возможно, составъ урядниковъ. До Бѣльскаго послѣдовательно, одинъ за другимъ, завѣдывали станомъ, въ составъ котораго входила наша волость, двое становыхъ, оба -- преинтересныя, въ своемъ родѣ, личности. Первый, Коневъ, имѣлъ страсть разъѣзжать по питейнымъ заведеніямъ и "бѣлымъ харчевнямъ"; пріѣдетъ, напр., и начинаетъ придираться, съ какими-нибудь пустяками къ хозяину. Происходитъ сцена въ родѣ слѣдующей:

-- Отчего у тебя, другъ мой, паутина на полкѣ?.. Развѣ ты не знаешь, что въ законѣ сказано?.. "Содержатель заведенія имѣетъ наблюденіе, дабы посуда была чиста"... Такъ-то, братецъ. А какъ же она можетъ быть чиста, когда вокругъ пыль, паутина, грязь,-- ужасъ, ужасъ!.. Нѣтъ, другъ мой, сердись не сердись, а актецъ я на тебя напишу: нельзя,-- не я, а законъ того требуетъ?.. Понимаешь? Законъ!

Содержатель ни мало не смущался, однако, перспективой: составленія "актеца", ибо по опыту зналъ, къ чему это ведетъ. Онъ шопотомъ приказывалъ женѣ или служащему приготовить закусочку и поставить самоваръ, а затѣмъ звалъ начальство за перегородку: "вамъ тамъ удобнѣе писать будетъ, ваше б-діе, пожалуйте". Слѣдовала выпивка, затѣмъ назначалась цѣна несоставленному "актецу": иногда, при большомъ финансовомъ разстройствѣ въ дѣлахъ станового, брался четвертной билетъ, иногда же дѣло ограничивалось пятишницей и даже трешницей. Собираясь уѣзжать, Коневъ цѣловался съ радушнымъ хозяиномъ и приговаривалъ: "да смотри, чтобъ намъ друзьями оставаться, чтобъ обиды на меня никакой,-- ни-ни!.. "

Такъ держалъ Коневъ бразды правленія лѣтъ пять, но наконецъ сорвалось,-- и какъ еще сорвалось! Пріѣхалъ онъ въ одно село для сбора податей, заставилъ гнать народъ въ сборню и при себѣ приказалъ сборщику принимать деньги. Принимали и набрали цѣлую пачку: "Коневъ протянулъ къ ней свою руку со словами: "дай ка, я пересчитаю, ты вѣдь, мужиковина, и считать не умѣешь!" Сталъ считать,-- ивдругъ пятишницы не оказывается. "Ты, видно, обчелся,-- говоритъ онъ сборщику,-- тутъ не 187, а только 182 рубля". Сборщикъ сталъ шарить по лавкѣ и подъ столомъ, разыскивая исчезнувшую ассигнацію, какъ вдругъ одинъ изъ стоявшихъ у стола мужиковъ протягиваетъ -- о, дерзость!-- свою грязную лапу къ форменному обшлагу станового и говоритъ сборщику: "да ты, дядя Митряй, вотъ гдѣ поищи пятишницъ-то, а то что зря подъ столомъ смотрѣть".. Всеобщій хохотъ!.. Сборщикъ торжественно вытаскиваетъ изъ обшлага пятишницу, одинъ уголъ которой предательски торчалъ наружу. Коневъ, въ смущеніи отъ неудавшагося фокуса, старается оправдаться, говоря, что онъ захотѣлъ испытать сборщика, что нарочно спряталъ "на время" бумажку, но ему не вѣрятъ: подымается хохотъ, насмѣшки градомъ сыплются на сконфуженнаго начальника, слышатся даже возгласы: "куроцапъ, разбойникъ?" Ему ничего не оставалось, какъ, сѣвши въ сани, удариться въ бѣгство... Дѣло дошло до начальства, и неловкій фокусникъ, во избѣжаніе скандала, былъ уволенъ въ отставку.

Его мѣсто занялъ нѣкто Псаревскій. Этотъ къ кабатчикамъ не ѣздилъ, пятишницъ не таскалъ, водки не пилъ, но былъ жестокъ на руку и на слова. Ругался онъ художественно, а встрепки, волосянки тожъ, задавалъ настолько мастерски, что знатоки въ этомъ дѣлѣ, всю жизнь получавшіе начальническіе зуботычины и побои съ окровавленіемъ и безъ онаго, только руками разводили: "ну, и мастакъ же драться, ловокъ, шутъ-те возьми! Дня два въ головѣ звонъ стоялъ,-- такъ по щекамъ отдулъ лихо и по всѣмъ угламъ избы за виски таскалъ, а ни одного синяка нѣтъ тебѣ на всемъ тѣлѣ,-- никто и не повѣритъ, что битъ былъ!" Этотъ Псаревскій былъ большой любитель до "скоромнаго"' и не упускалъ ни одного случая позубоскалить съ пришедшей къ нему по дѣлу бабой или дѣвкой. Циникъ онъ былъ ужасный, и одинъ изъ его поступковъ и былъ причиной его перевода въ другой уѣздъ. Вотъ какъ было дѣло.

Во время лѣтнихъ работъ, когда всѣ мужики были на полѣ, въ одну изъ небольшихъ деревушекъ верстъ за двадцать отъ Кочетова, въ богатый домъ зашли три цыганки съ предложеніемъ бабамъ поворожить. Предложеніе, конечно, принято,-- потому что нѣтъ, кажется, на свѣтѣ болѣе любопытнаго и падкаго на всякія шарлатанства существа, какъ деревенская баба,-- и покуда двѣ старыя цыганки ворожили, третья, молодая дѣвушка, вышла будто на дворъ, да изъ незапертой клѣтки и утащила сундучокъ съ деньгами -- около тысячи рублей. По всей вѣроятности, существованіе этого сундучка, было заранѣе извѣстно ворамъ, потому что на задворкахъ стояли повозки съ ожидавшими ихъ прочими цыганами:, молодая цыганка передала сундучокъ одному изъ сообщниковъ, а сама успѣла вернуться въ избу, гдѣ товарки ея продолжали разсказывать разныя небылицы глупымъ бабамъ. Наконецъ, попрощались, подучили за ворожбу пятокъ яицъ и ушли, какъ будто къ сосѣдямъ, а на самомъ дѣлѣ бросились къ ожидавшимъ повозкамъ и -- маршъ проселками на Кочетово. На этотъ разъ, однако, разсчетъ цыганъ не удался: они надѣялись, что сундучка хватятся только развѣ мужики по возвращеніи съ поля, вышло же иначе: одна изъ бабъ пошла въ клѣть за какимъ-то дѣломъ, тотчасъ послѣ ухода цыганокъ, и нечаянно замѣтила отсутствіе сундучка. Съ воемъ и плачемъ кинулась она въ избу, а потомъ всѣ вмѣстѣ въ поле, гдѣ работали мужики; на счастье поле было недалеко. Мужики, узнавъ, въ чемъ дѣло, вскочили на коней и пустились разными дорогами въ погоню. Подъ Кочетовымъ одному изъ нихъ удалось почти что нагнать уѣзжавшія отъ него вскачь повозки, но лошадь его стала уставать, тогда онъ принялся кричать "караулъ". Народъ, бывшій на полѣ, сообразилъ, въ чемъ дѣло: образовалась новая погоня, и цыгане были пойманы въ верстѣ отъ Кочетова. Произошелъ ужасный самосудъ: цыганъ били и кулаками, и палками, и кнутомъ -- обѣ повозки были перерыты, но дорогого сундучка въ нихъ не нашлось. Опять били, опять искали, и такъ до трехъ разъ -- цыгане стоически переносили мученія, наконецъ, ихъ повезли въ волость. Народу собралось человѣкъ пятьсотъ; можно было ежеминутно ожидать, что толпа доконаетъ своихъ исконныхъ враговъ-конокрадовъ, разорвавъ ихъ въ клочки... Пошли допросы обыски; цыганъ, въ числѣ девяти человѣкъ, наперли -- для ихъ же безопасности -- въ арестантскую; за становымъ послали нарочнаго. Пріѣхавъ, становой вновь перерылъ всѣ вещи, но сундучка, или сколько-нибудь значительной суммы денегъ, не нашелъ. Вотъ тутъ Псаревскій и отличился: молоденькую, хорошенькую цыганку, главную виновницу кражи, онъ приказалъ подробнѣйшимъ образомъ обыскать, а для лучшаго успѣха -- раздѣть ее до-нага, что и было исполнено десятскими тутъ же на глазахъ у собравшейся въ сборнѣ толпы не менѣе ста человѣкъ. Во время "обыска", Псаревскій плотоядно облизывался, да и толпа чувствовала себя неспокойно,-- животные инстинкты разыгрывались, несмотря на жалобные стоны и слезы цыганочки... (Считаю необходимымъ объяснитъ, что я пишу со словъ очевидцевъ, самого же меня при всей этой исторіи не было: я былъ въ отъѣздѣ "по дѣламъ службы"). Денегъ, конечно, при ней найдено не было, да и врядъ ли ихъ искалъ Псаревскій: вѣрнѣе всего, онъ не захотѣлъ упустить удобнаго случая доставить себѣ безнаказанно рѣдкое удовольствіе... Что же касается пропавшихъ денегъ, то дѣло было такъ: цыгане по дорогѣ взломали сундукъ и бросили его въ логъ, а, при видѣ погони, одинъ изъ нихъ ускакалъ верхомъ на пристяжной другой дорогой, увезя съ собой деньги, такъ что погоня гналась на ложному слѣду. Ускакавшій цыганъ такъ и остался неразысканнымъ и ужъ, конечно, не выданнымъ своими сообщниками, упорно отрицавшими даже самый фактъ таинственнаго исчезновенія одного члена изъ ихъ табора и одной пристяжной лошади... Дѣло же о черезчуръ строгомъ и публичномъ обыскѣ молодой цыганки получило нѣкоторую огласку, и Псаревскій проживаетъ теперь въ другомъ уѣздѣ, завѣдуя, въ наказаніе (гм, гм!..), огромнымъ, разбросаннымъ на полсотни верстъ станомъ.

А то, по сосѣдству, былъ и такой становой, котораго раза два поджигали, и которому пришлось какъ-то прыгать изъ окошка волостнаго правленія вмѣстѣ съ пріятелемъ своимъ, писаремъ, утекая отъ бушевавшихъ крестьянъ, "бунтъ" же этотъ произошелъ по тому обстоятельству, что становой вмѣстѣ съ писаремъ сняли у пяти-шести міроѣдовъ мірской лужокъ подъ сѣнокосъ, рублей за пятнадцать (точныхъ цифръ не помню), въ то время, какъ онъ стоилъ втрое дороже, собравшаяся сходка объ этомъ узнала, вознегодовала и пошла, шумѣть, требуя къ себѣ на отвѣтъ черезчуръ невыгодныхъ съемщиковъ; а тѣ предпочли улепетнуть черезъ окно... Этотъ становой также переведенъ въ другой уѣздъ, правда, съ повышеніемъ... за долголѣтнюю полезную службу.

Теперь у насъ становымъ добродушнѣйшій старичокъ, никому зла не дѣлающій... виноватъ,-- страшный злодѣй для своихъ собесѣдниковъ. Дѣло въ томъ, что старичокъ считаетъ, себя компетентнымъ лицомъ рѣшительно по всѣмъ отраслямъ знанія и вопросамъ жизни. Онъ одинаково легко и усыпительно разсуждаетъ о политикѣ Гладстона и о приготовленіи малороссійскихъ варениковъ, о финансовомъ кризисѣ въ Россіи и о воздушныхъ шарахъ, о соціалистахъ и... и о чемъ угодно. Ни разу не случалось за двухлѣтнее наше знакомство, чтобы старичокъ сказалъ "не знаю", или замолчалъ бы по собственному побужденію, когда въ одной комнатѣ съ нимъ былъ хоть кто-нибудь, достойный состоять его собесѣдникомъ. Когда онъ пріѣзжалъ къ намъ въ волость и, расположившись на отдыхъ, приглашалъ меня принять участіе въ чаепитіи, я усердно курилъ папиросы, думалъ свои думы, и изрѣдка -- такъ минутъ черезъ пять -- говорилъ "да" или "вотъ какъ!", не заботясь, впопадъ ли говорю, и не зная, къ чему относится мое восклицаніе: къ разсужденіямъ ли о воздушныхъ шарахъ, или къ критикѣ нѣмецкихъ мѣропріятій противъ соціалистовъ; а добродушный хозяинъ безконечно разглагольствуетъ, очень довольный моимъ молчаливымъ вниманіемъ. Поэтому мы съ нимъ были большіе друзья, и лично для меня другого станового не надо было.

Однако, пора возвратиться къ давно прерванному разсказу. За полуторагодовой промежутокъ времени, прошедшій со времени первыхъ сходокъ по поводу передѣла земли и до описываемаго момента, мнѣніе мірянъ объ этомъ предметѣ нѣсколько поизмѣнилось. Многіе, остававшіеся нейтральными относительно рѣшенія этого вопроса, подчинились духу времени и хоть слабо, но стали признавать, что "дѣлать нечего,-- видно, супротивъ міра не пойдешь, хоша и убыточно маленько будетъ". Это тѣ домохозяева, у которыхъ количество наличныхъ душъ мужского пола совпадаетъ съ количествомъ ревизскихъ, и число надѣловъ не должно было поэтому подвергнуться измѣненію, но самая величина надѣловъ необходимо должна была нѣсколько уменьшиться сравнительно съ размѣромъ прежнихъ надѣловъ на ревизскія души, потому что, по ревизіи, пахотная земля, принадлежащая обществу, была подѣлена на 1300 душъ, а наличныхъ душъ мужского пола, на которыхъ приходилось нарѣзать ее теперь, оказывалось никакъ не менѣе 1800. Но домохозяева эти помнили, что часть земли, неподѣленную на души, бывшую до сихъ поръ въ общемъ владѣніи сотенъ и сдававшуюся изъ года въ годъ на покрытіе общественныхъ нуждъ и на пропой,-- предполагалось нынѣ тоже разверстать на души, такъ что уменьшеніе новаго душевого надѣла должно было произойти не въ пропорціи 1/3000 : 1/1800, а нѣсколько меньшей. Съ другой стороны, самые ярые противники передѣла, арендаторы общественныхъ участковъ, отдержавъ свою аренду, отказались отъ новой съемки, и имъ, такимъ образомъ, уже не грозила опасность потерять свою оплаченную впередъ аренду. Словомъ, предсказаніе Ивана Моисеича, что препятствій къ раздѣлу больше не будетъ, оправдалось: если и было человѣкъ сорокъ домохозяевъ, которымъ, вслѣдствіе значительнаго сокращенія числа ихъ надѣльныхъ душъ, передѣлъ былъ сильно невыгоденъ, то они, по малочисленности своей, открыто противорѣчить составившемуся подавляющему большинству не осмѣливались, и многіе изъ нихъ даже не пришли на сходку, созванную по случаю пріѣзда исправника.

Онъ сталъ говорить со сходомъ не съ крыльца, какъ это обыкновенно практиковалось, а войдя въ самую толпу и составивъ изъ нея широкій, такъ называемый казацкій кругъ. Пригласивъ сходъ надѣть шапки, что было послѣ нѣкотораго колебанія исполнено, Бѣльскій въ ясныхъ, "хорошихъ" словахъ разъяснилъ необходимость отъ времени до времени дѣлить землю -- во избѣжаніе крайней неравномѣрности въ распредѣленіи ея; между прочимъ онъ указалъ на то обстоятельство, что есть уже молодые солдаты, вернувшіеся съ царской службы домой, но не имѣющіе дома ни борозды земли, какъ рожденные послѣ Х-й ревизіи... Толпа слушала, съ глубокимъ вниманіемъ, рѣчь исправника была для нея какъ бы выводомъ изъ всѣхъ ея мыслей, споровъ и брани по поводу передѣла; кой-гдѣ слышались вздохи и сочувственныя восклицанія; когда же Бѣльскій, кончивъ говорить, предложилъ всѣмъ желающимъ передѣла земли стать по лѣвую отъ него руку, а не желающимъ -- по правую, то ни одного желающаго стоять по правой сторонѣ не оказалось: приговоръ былъ постановленъ единогласно 387 домохозяевами.

У всѣхъ какъ бы тяжелая обуза спала съ плечъ; раздались восклицанія: "Слава Богу, наконецъ-то покончили! Пора ужъ!.. Ну, Господи благослови, въ часъ добрый!.. Покорнѣйше благодаримъ, ваше б-діе, что потрудились изъ-за насъ..." и проч. Бѣльскій ушелъ въ волость, а сходъ занялся выработкой деталей будущаго дѣлежа. Было, между прочимъ, опредѣлено произвести передѣлъ срокомъ на шесть лѣтъ; 1-го сентября этого года опредѣлить количество душъ мужского пола, кои окажутся на-лицо, и нарѣзать имъ равные душевые надѣлы, причемъ два поля передѣлить осенью того же года, въ сентябрѣ или октябрѣ, а третье, которое будетъ засѣяно озимымъ, подѣлить на будущій годъ, тоже осенью, по снятіи урожая; количество "сотенъ" оставить то же, т.-е. восемь, а "десятковъ" сдѣлать -- сколько выйдетъ, вдовамъ, имѣющимъ однѣхъ дочерей или хотя бы и бездѣтнымъ, но живущимъ самостоятельно, дать по половинѣ душевого надѣла, безъ платежа податей и отбыванія повинностей, и пр. Я не буду вдаваться въ подробности производства передѣла, такъ какъ здѣсь меня не интересуетъ этотъ техническій вопросъ; но нахожу необходимымъ упомянуть о нѣкоторыхъ частныхъ обстоятельствахъ, его сопровождавшихъ.

Бобылямъ, о которыхъ я упоминалъ выше, надѣлы были нарѣзаны наравнѣ съ прочими, т.-е. черезполосно, и оставлены въ мірскомъ владѣніи сотенъ до тѣхъ поръ, пока споръ о землѣ не будетъ разрѣшенъ сенатомъ, куда кочетовокое общество подало кассаціонную жалобу на рѣшеніе губернскаго по крестьянскимъ дѣламъ присутствія, рѣшившаго, что бобыли, сами отказавшіеся отъ земли, имѣютъ полное право въ каждую данную минуту требовать ее себѣ обратно; на случай же, если и сенатъ рѣшитъ это дѣло въ пользу бобылей {Лѣтомъ 1884 г. меня увѣдомили, что сенатъ кассировалъ рѣшеніе губернскаго присутствія, поручивъ ему разсмотрѣть это дѣло вновь; а по новомъ разсмотрѣніи (какъ я узналъ впослѣдствіи) дѣло было рѣшено въ пользу кочетовскаго общества съ тѣмъ, чтобы бобыли, которые фактически возвратились бы къ земледѣлію, т.-е. переѣхали бы въ с. Кочетово и завели бы свое хозяйство,-- были надѣлены землею наравнѣ съ прочими крестьянами.}, и была устроена черезполосица ихъ надѣловъ, съ тою цѣлью, чтобы они не могли свой участокъ сдать цѣликомъ въ постороннія руки, а принуждены бы были или сами обрабатывать землю, или сдавать ее подесятинно своимъ же однообщественникамъ. Далѣе, не всѣ вдовы подучили даровые полунадѣлы: четверымъ изъ нихъ (двумъ "черничкамъ", затѣмъ одной, имѣющей богатаго зятя и одной имѣющей 300 р. денегъ, положенныхъ въ банкъ покойнымъ свекромъ на имя ея двухъ дочерей-дѣвочекъ) общество отказало въ этихъ полунадѣлахъ, въ виду ихъ относительной обезпеченности въ матеріальномъ отношеніи; прочимъ же восьми вдовамъ, не имѣвшимъ никакихъ средствъ къ жизни, даровые полунадѣлы были даны. Всѣ безземельные крестьяне,-- т.-е. лица, приписавшіяся къ обществу послѣ ревизіи и владѣвшія земельными надѣлами только на бумагѣ, большею частью по собственному желанію, благодаря малодоходности земли и связаннымъ съ нею повинностямъ,-- нынѣ себѣ надѣлъ потребовали, такъ какъ "верхи" -- рублей 10 съ души -- получаются теперь безъ всякаго труда, этимъ господамъ, аристократіи изъ бывшихъ дворовыхъ людей,-- всего на одиннадцать душъ,-- земля была нарѣзана, но при всеобщемъ неудовольствіи, такъ какъ при припискѣ своей они словесно обѣщали никогда земельнаго надѣла себѣ не брать и приписывались къ обществу, какъ бы для одного счета.

Самый дѣлежъ тянулся недѣли три: но это неудивительно, если принять во вниманіе, что пахотной земли у Кочетовскаго общества имѣется болѣе 6,000 десятинъ. Каждое утро толпы пѣшихъ и конныхъ крестьянъ, человѣкъ въ 20--30, представители своихъ десятковъ,-- отправлялись на поле, вооруженные заступами и саженью въ видѣ раскрытаго циркуля; всѣ имѣли съ собой запасы хлѣба на день. Пахотныя поля кочетовскія изстари разбиты на столбы, которые при передѣлахъ не измѣнялись, а о владѣніи тѣмъ или другимъ столбомъ бросался между сотнями жеребій. Столбы, однако, были такъ неравны между собой, что разница между душевыми надѣлами въ той или другой сотнѣ доходила до 1/20 десятины и болѣе; дѣло въ томъ, что всѣ столбы предполагались шириной въ 80 саженъ, такъ что при 30 саж., отложенныхъ по длинѣ, и должна бы была получиться казенная десятина въ 2,400 кв. саж.; но столбы имѣли форму неправильную; въ одной сотнѣ на всемъ протяженіи его оказывалось всего 76 саж. въ ширину; въ другой, въ началѣ столба -- 82 саж., а въ концѣ -- 79 саж. и т. п.; но на эти небольшія неточности вниманія не обращалось, и площадь шириною въ 30 саж., отложенныхъ по ребру столба, какова бы ни была его длина, считалась за десятину. Крестьяне, конечно, замѣчали неточность своего измѣренія, но перемѣрку самихъ столбовъ съ нарушеніемъ столбовыхъ межъ произвести не рѣшались, вслѣдствіе громадности работы; перемѣрка же каждой десятины, при огромномъ количествѣ ихъ, была бы затруднительна. Измѣренія производились молчаливо и сосредоточенно, и только по поводу какого-либо спорнаго обстоятельства подымался шумъ и крикъ, трудно было понять постороннему наблюдателю что-нибудь въ этой массѣ отдѣльныхъ, безсвязныхъ восклицаній, выкрикиваній и ругательствъ, и новичокъ могъ бы подумать, что поднялась такая неурядица, которая и въ годъ не распутается. Однако, голоса спорящихъ мало-по-малу стихали, наконецъ, замолкали вовсе, и мѣрщикъ опять продолжалъ свою работу, выкликая: разъ, два, три и т. д. до тридцати, а счетчикъ съ биркой и ножемъ въ рукахъ заканчивалъ: "первая" или "вторая",-- подразумевая: десятина. Всѣ сомнѣнія разрѣшались тутъ же, на мѣстѣ, и ни одной жалобы на неправильность дѣлежа не было предъявлено волостному суду; точно и довольно быстро вычислялась площадь очень сложныхъ фигуръ, въ родѣ неправильнаго многоугольника съ нѣсколькими округленными (логомъ или рѣчкой) сторонами. Сажень въ видѣ циркуля, развернутаго подъ прямымъ угломъ, служила и для измѣренія, и за астролябію для возставленія и опусканія перпендикуляра; все дѣлалось такъ просто и отчетливо (хотя геометрически -- далеко не всегда точно), что рѣшительно всѣмъ участникамъ въ дѣлежѣ было понятно, что дѣлаетъ или хочетъ дѣлать мѣрщикъ, измѣряя эту сторону клина, или разбивая острый уголъ треугольника -- клина тожъ -- пополамъ, если же въ комъ-нибудь рождалось сомнѣніе, то тутъ-то поднимался крикъ и шумъ и продолжался до тѣхъ поръ, пока оставался хоть одинъ сомнѣвающійся. На полѣ оставались до поздняго вечера, особенно когда приступили къ дѣлежу дальнихъ столбовъ, отстоящихъ отъ села верстахъ въ 12--15, поздними вечерами приходилось мнѣ видѣть изъ окна, какъ кавалькада сѣрыхъ тружениковъ подъѣзжала съ поля прямо къ кабаку и распивала четверть или двѣ -- въ счетъ арендной платы за какой-нибудь маленькій клинъ, который не стоило дѣлить на души, и который сдавался, поэтому, въ аренду въ однѣ руки; охотники снимать такіе клинушки находились всегда тутъ же, между мѣрщиками. При сдачѣ за водку десятина шла не дороже 7--10 руб., между тѣмъ какъ нормальная ея стоимость была не менѣе 10--15 руб.; впрочемъ, цифры эти выведены мною по расчету, потому что десятины въ отрѣзѣ никогда не остаются, а бываютъ только клочки, въ четверть десятины и менѣе. Эта разница въ цѣнѣ не можетъ, однако, служить значительнымъ упрекомъ мѣрщикамъ въ пропиваніи мірского добра: прежде чѣмъ осуждать, нужно войти въ положеніе людей, цѣлые дни проводящихъ въ полѣ на мірской службѣ въ то время, какъ прочіе однообщественники ихъ живутъ дома и работаютъ на себя; вознагражденія за эту исполняемую мірскую работу мѣрщики не получаютъ, и она имъ въ прямой убытокъ, такъ какъ домъ и хозяйство ихъ лишаются на все это время работника. Понятно, что мѣрщики считаютъ себя вправѣ послѣ долгаго рабочаго дня выпить шкаликъ-другой на мірской счетъ. Изъ разспросовъ моихъ по поводу этого обстоятельства оказалось, что всего пропито было разныхъ клинушковъ, величиной отъ 1/10 до 1/4 десят. на сумму около 120 рублей, что составляетъ расходъ по измѣренію земли на одного домохозяина около двадцати копѣекъ. Этотъ расходъ, конечно, долженъ считаться очень скромнымъ, въ виду того, что двадцать копѣекъ, разложенныя на шесть лѣтъ, опредѣлятъ ежегодный расходъ на предметъ правильнаго распредѣленія земли всего около трехъ-четырехъ коп. на домохозяина,-- величина окончательно ничтожная, въ силу этого ли, или просто въ силу обычая, мнѣ никогда, даже въ частномъ разговорѣ, не приходилось слышать выраженія неудовольствія по поводу пропитаго мѣрщиками клинушка. Кромѣ того, не надо упускать изъ виду, что составъ мѣрщиковъ непостояненъ, а совершенно случаенъ, и что каждый изъ сидѣвшихъ ныньче дома можетъ завтра отправиться на поле мѣрить и затѣмъ вечеромъ принять участіе въ общей выпивкѣ. Бобыльскіе надѣлы и нѣкоторые другіе, болѣе крупные участки, по тѣмъ или другимъ причинамъ не попавшіе въ разверстку, становились общественной собственностью всей сотни, которая впослѣдствіи и распоряжалась ими по своему усмотрѣнію, безъ всякаго контроля со стороны всего сельскаго общества или старосты. Такимъ образомъ, сотня есть не что иное, какъ мелкая, но самостоятельная поземельная община; то же самое до нѣкоторой степени относится даже къ десяткамъ, т.-е. по-любу соединившимся домохозяевамъ, у которыхъ въ общей сложности десять надѣльныхъ душъ; эти десятки также владѣютъ иногда микроскопическими клинушками, не подѣленными между членами десятка на души, и эти клинушки составляютъ уже собственность только этого десятка. Такимъ образомъ, крестьянинъ можетъ быть: первое -- неограниченнымъ (въ извѣстномъ отношеніи) собственникомъ своего надѣла, и второе -- участникомъ а) въ мірскихъ земляхъ своего десятка, б) своей сотни и в) своего сельскаго общества. Эти-то мірскіе, не подѣленные на души клинушки обыкновенно сдаются "десятками" или "сотнями",-- смотря по тому, въ чьемъ владѣніи состоятъ,-- въ аренду, и при этихъ сдачахъ происходитъ злоупотребленій гораздо больше, чѣмъ, напримѣръ, при раздѣлѣ земли. Дѣло въ томъ, что въ процедурѣ сдачи въ аренду мірскихъ клиньевъ и десятинъ участвуютъ только немногіе наиболѣе состоятельные или многосемейные домохозяева, у которыхъ есть кому остаться дома, нарѣзать сѣчки, напоить скотину,-- и которымъ ничего не стоитъ потолочься часъ-другой около кабака, въ виду даровой выпивки въ томъ же кабакѣ большинство или, во всякомъ случаѣ, порядочная часть такихъ сдатчиковъ -- всегда міроѣды, между собой не конкурирующіе. Дѣло происходитъ обыкновенно такъ.

Иванъ, мужикъ изъ среднесостоятельныхъ, не упускающій случая схватить "счастье", если оно дается въ руки, облюбовалъ себѣ сотенно-мірскую десятину. Первымъ долгомъ онъ направляется къ Парфену, самому завзятому горлодралу, кулаку и выжигѣ на первый взглядъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ самому нужному человѣку въ сотнѣ,-- если къ нему присмотрѣться поближе,-- знающему всѣ мірскіе распорядки и нужды, всѣ мірскіе клоки, будь онъ не болѣе 1/15 десятины, характеры и наклонности всѣхъ своихъ односотенныхъ домохозяевъ, ихъ семьи, ихъ коровъ и лошадей, количество свезеннаго ими съ поля хлѣба, количество проданнаго въ городѣ овса, количество заготовленной ими къ празднику водки,-- словомъ, рѣшительно весь домашній ихъ обиходъ... Вотъ къ такому-то всевѣдущему Парфену и приходитъ Иванъ.

-- Добро ли поживаешь себѣ, Парфенъ Семенычъ?-- начинаетъ Иванъ.

-- Богъ грѣхамъ терпитъ!.. Помаленьку! Садись, Иванъ Иванычъ, гостемъ будешь.

-- И то сяду. Чтой-ти никакъ строиться задумалъ, кирпичу навезъ?

-- Какая моя стройка,-- такъ, случай подошелъ. За землю, значитъ, кирпичемъ одинъ человѣкъ заплатилъ. Я себѣ думаю,-- взять хоть кирпичемъ, на что-нибудь да пригодится, больше съ него вѣдь нечѣмъ взять, а про деньги и не поминай... Ты ужъ не купить ли хочешь?

-- Нѣтъ, на что мнѣ!.. А я къ тебѣ по дѣлу, Парфенъ Семенычъ. Въ "Поповомъ Отрогѣ" десятину мірскую снять бы хотѣлъ. Колесовъ Митюха ужъ отдержалъ,-- нонѣ ее сѣять надо рожью. Она хоша мнѣ и не дюже нужна, а такъ, къ мѣсту пришлась: у меня тамъ еще пахота есть...

Иванъ отворачивается, какъ будто разглядывая лежащіе на податяхъ полушубки.

-- Знаемъ эту десятину, какъ не знать... Только, какая-жъ у тебя тамъ еще пахота? Не слыхалъ я, чтобъ ты у кого снялъ.

Иванъ жмется; онъ хотѣлъ бы соврать, но чувствовалъ себя въ положеніи ученика передъ строгимъ и всезнающимъ экзаменаторомъ; соврать же ему показалось необходимымъ, чтобы не обнаружить сразу нужду въ землѣ.

-- Да признаться, снять еще не снялъ, а почти поладилъ; набивается тутъ одинъ человѣкъ.

-- Кто такой?

-- А этотъ... какъ его?.. Да Ѳедька Волохинъ... Намеднись приходилъ...

-- Такъ; ну, это онъ вретъ. У Ѳедьки еще до масляной вся земля раздата, только одинъ осьминникъ на кашу себѣ оставилъ.

-- Ска-ажи на милость! Ахъ, онъ, мошенникъ!-- негодуетъ Иванъ, сворачивая со своей больной головы на здоровую Ѳедькину, потому что Ѳедька въ мошенничествѣ невиноватъ и къ Ивану съ землей не набивался.

-- Такъ какъ же десятину-то?-- приступаетъ опять къ дѣлу Иванъ,-- Ты ужъ подсоби, Семенычъ, я те вотъ могорычекъ принесъ,-- говоритъ онъ, вытаскивая изъ-за пазухи кошель, а изъ кошеля засаленную рублевую бумажку.

Парфенъ хладнокровно наблюдалъ за дѣйствіями Ивана; "чижикъ" лежитъ на столѣ передъ ПарФеномъ, но онъ его не трогаетъ до окончательнаго рѣшенія дѣла.

-- А много-ль давать хочешь?-- спрашиваетъ онъ Ивана.

-- Это за десятину-то? Да что положишь,-- тебѣ виднѣе... Самъ знаешь, земля тамъ не больно, чтобъ хороша; опять -- ложбина есть...

-- Какая тамъ ложбина,-- вниманья не стоитъ! А земля -- зачѣмъ хаять -- хорошая, отличная земля... Ставь полведра, да деньгами семь рублей.

-- Семь рублей!-- дѣланно ужасается Иванъ.-- А я такъ думалъ, пятишницы за-глаза?

-- Пя-ятишницы!.. Уменъ ты дюже, я погляжу!.. Пятишницы... Пойди-ка, поищи за пятишницу,-- и ледащаго осьминника нонѣ не найдешь, а ты -- десятину!..

-- Ну чтожъ,-- сдается Иванъ, самъ сознавая несообразность своей цѣны,-- семь, такъ семь. Когда же сходу собирать будешь?

-- Это соберемъ, не твоя забота. Ты только не прозѣвай, приходи, а то кто-нибудь еще ввяжется.

-- Ладно, не впервое; неужто-жъ маленькій?.. Счастливо себѣ оставаться.

-- Благодаримъ! Съ Богомъ,-- заключаетъ Парфенъ, беря со стола ассигнацію, такъ какъ торгъ пришелъ къ благопріятному концу. Эта бумажка -- подарокъ или, если хотите, взятка лично Парфену за его труды.

Въ чемъ же состоятъ его труды?