Мнѣ минуло шестнадцать лѣтъ,
Но сердце было въ волѣ
Я думала, весь бѣлый свѣтъ --
Нашъ боръ, потокъ и поле.
( Баронъ Дельвигъ)
Обогнувъ озеро, Катя пустила въ галопъ Красавчика и, промчавшись по деревнѣ мимо собакъ, шарахающихся овецъ, ребятишекъ у воротъ, проскакавъ подъ жаркимъ еще, хотя и вечернимъ, солнцемъ по желтому съ снопами полю, только у опушки казеннаго лѣса стала сдерживать взмыленнаго коня. Алеша не поспѣвалъ за ней на упрямой пѣгой кобылкѣ. "Скорѣе, Алексѣй Дмитріевичъ",-- кричала Катя. "Скорѣе, а то, Красавчикъ не стоитъ совсѣмъ".
Алеша преодолѣлъ упрямство своей кобылки и вскачь взлетѣлъ на пригорокъ, гдѣ Катя, разрумянившаяся, съ выбившимися изъ-подъ шляпы волосами, въ сиренскомъ развивающемся шарфѣ, на танцующемъ подъ ней Красавчикѣ, какъ сіяніемъ, освѣщенная низкимъ солнцемъ, ждала его.
"Неосторожно ѣздите, Катечка. Разобьетесь когда-нибудь",-- сказалъ Алеша наставительно, какъ старшій.
"Ахъ, это было бы недурно: нашъ отъѣздъ отложился бы по крайней мѣрѣ", съ полушутливымъ вздохомъ отвѣтила Катя.
"А что мнѣ тогда прикажете дѣлать? прострѣлить ладонь, какъ, помните, Юра пытался, когда его отправляли въ ссылку?
"Милый Юра, гдѣ-то онъ теперь. Удалось ли ему завести новыя переживанія въ его Теріокахъ. Помните, какъ онъ былъ великолѣпно мраченъ, когда уѣзжалъ? Впрочемъ, Вы его, кажется, не очень любили Алеша",-- съ лукавой гримасой спросила Катя.
"Нѣтъ, отчего же, онъ очень милъ, только ужъ слишкомъ занималъ всѣхъ и все своей особой".
Молодые люди ѣхали шагомъ по узкой лѣсной дорогѣ. Солнце боковыми лучами золотило стволы сосенъ. Приторный запахъ недалекаго болота дурманилъ голову.
"Помните, какъ вы дулись, когда Юра только-что пріѣхалъ, и дядя Володя въ шутку намекнулъ, что это мой женихъ?"
Молодой человѣкъ не отвѣтивъ, чуть-чуть улыбнулся и опустилъ глаза. Катя же пристально и вопросительно смотрѣла на него.
"Вы сердились тогда?" -- тихо спросила она, послѣ нѣкотораго молчанія.
"Нѣтъ, за что же, просто я хандрилъ. За что и на кого я могъ сердиться", недовольно дергая худыми плечами, говорилъ Алеша, не поднимая глазъ, блѣдный, только слегка розовѣя.
Рѣзко щелкнувъ хлыстомъ, сама покачнувшись отъ неожиданнаго движенія, Катя пустила Красавчика во весь галопъ.
"Катя, Катя, куда вы, сломите голову!" -- кричалъ Алеша.
Слабый голосъ его относило вѣтромъ; кобыла упрямилась; Катинъ лиловый шарфъ былъ ужъ далеко.
Такъ скакали они по пронизанному солнцемъ лѣсу, мимо красныхъ полянъ, высокаго капорскаго чая, мимо зеленаго круглаго озера, подымаясь на пригорки, спускаясь въ долины: Катя -- раскраснѣвшаяся, съ сердито сдвинутыми крутыми бровями, съ крѣпко сжатыми губами, Алеша -- блѣдный, безпомощный, едва справляющійся со своей лошадью.
Успокоилъ ли быстрый бѣгъ Катино внезапное раздраженіе, или она просто устала, или пожалѣла задыхающагося Красавчика, но, проскакавъ минутъ двадцать, миновавъ полуразрушенную часовню у "святого ключа", отъ котораго дорога становилась еще уже, а лѣсъ темнѣе, она стала успокаивать разгоряченнаго коня, съ галопа перевела его на рысь, а потомъ пустила шагомъ. Сорвавъ уже чуть-чуть покраснѣвшій листъ клена, медленно и задумчиво ѣхала Катя, когда Алеша догналъ ее. Удивленно посмотрѣлъ онъ,слегка нагнувшись, на нее и ничего не сказалъ. Нѣсколько минутъ проѣхали они молча.
"Черезъ недѣлю ужъ въ Петербургѣ буду. У насъ новый учитель физики, злюка, говорятъ, страшный",-- первая заговорила Катя.
Алеша молчалъ.
"А на будущее лѣто мама хочетъ насъ всѣхъ за границу везти. Такъ "Потонувшій колоколъ" и не придется ставить, или, можетъ быть, другая Раутенделейнъ найдется",-- слегка поддразнивая, сама уже раздражаясь, сказала Катя, но Алеша опять промолчалъ, внимательно разглядывая дорогу, и черезъ минуту Катя заговорила.
"А помните, какъ мы репетировали въ бесѣдкѣ, какая гроза тогда была? Дядя Володя еще разулся и бѣжалъ босикомъ, чтобы не испортить своихъ туфель. Какъ было это давно! Вѣдь всего мѣсяцъ назадъ. Весело лѣто прошло въ этомъ году. А прошлый годъ я васъ совсѣмъ и не помню. Вы у насъ "дикимъ мальчикомъ" назывались".
"Да, быстро прошло лѣто, печально это" -- промолвилъ Алеша тихо.
"Почему печально?"
"Не знаю, мнѣ всегда грустно, когда проходитъ. Весною чего-то ждешь, а потомъ незамѣтно и лѣто прошло, какъ будто что-то не исполнилось".
"Потонувшій колоколъ?"
"Можетъ быть".
"Нѣтъ, я не долго лѣта жалѣю. Зимой интереснѣе: гимназія, по субботамъ такіе веселые вечера у Горѣловыхъ, въ Маріинскомъ театрѣ часто бываемъ. Вѣдь у васъ тоже не скучно".
Катя была спокойна и равнодушна.
"Вернемся",-- сказала она.
Пустили лошадей рысью. Катя смѣялась, когда низкія вѣтки задѣвали лицо, и изрѣдка кричала Алешѣ. "Вотъ нашъ священный дубъ, листья-то какъ пожелтѣли; здѣсь тетя Аглая со змѣемъ сражалась,-- помните? А грибовъ-то сколько!"
Выѣхали на лугъ. Солнце низко склонилось къ горѣ. Между кустовъ протекалъ ручей, журча по камнямъ.
"Къ нимфѣ, къ нимфѣ", закричала Катя и пустила Красавчика прямо по травѣ не по осеннему зеленой еще.
Около самаго мостика, узенькаго, безъ перилъ, Красавчикъ вдругъ заупрямился.
Катя сильно ударила его хлыстомъ и едва удержалась, слабо вскрикнувъ, когда Красавчикъ вскинулъ задними ногами и потомъ метнулся въ сторону. Быстро соскочилъ Алеша, бросивъ свою кобылу, подбѣжалъ къ Катѣ и поймалъ потерянныя наѣздницей поводья.
"Противный Красавчикъ",-- пробормотала Катя, отворачиваясь, чтобы скрыть слезы внезапнаго страха, и потомъ, еще не вполнѣ успокоившись, стыдясь своего испуга, улыбнулась Алешѣ: "Я не думала, что вы такой ловкій", а Алеша стоялъ передъ ней, тоже улыбаясь сконфуженно, стройный отъ высокихъ сапогъ, безъ шляпы, съ развѣвающимися волосами, обнажившимися подъ упавшими рукавами рубашки, по-дѣтски худыми въ кистяхъ и бѣлыми руками высоко держа за уздечку Красавчика, еще вздрагивающаго и косящаго налившимся кровью глазомъ, но уже покорнаго.
"Вы слѣзьте, а я переведу Красавчика по мосту" -- сказалъ Алеша.
Съ молчаливой покорностью, опершись на Алешину руку, соскочила Катя. Алеша сначала Красавчика потомъ свою кобылу перевелъ черезъ ручей, привязалъ ихъ къ дереву и вернулся на другую сторону, гдѣ Катя, уже совсѣмъ повеселѣвшая, пила прямо изъ ручья.
"Я вамъ фуражку свою дамъ", -- предложилъ Алеша.
",Не надо, такъ веселѣе и съ нимфой же нужно поздороваться",-- поднимая мокрое лицо, смѣялась Катя.
"Нимфа, нимфа, нимфочка! Знаете, въ дѣтствѣ мы всегда у этого ручья играли въ "нимфу", приносили ей жертвы, плели вѣнки, устраивали праздники. Да вотъ она!"
Тритонъ испуганно выскочилъ изъ куста, пробѣжалъ по желтому подъ прозрачной водой дну и, блеснувъ сѣрой спинкой, спрятался подъ камень. Нагнув шись совсѣмъ низко къ водѣ, Алеша и Катя увидѣли свои отраженія. Онъ -- выбившіяся косы, смѣющіяся слегка припухлыя губы, длинныя рѣсницы; она -- тонкое лицо, внимательное и печальное, вышитый воротъ рубашки, первымъ пушкомъ чернѣвшія улыбающіяся нѣжныя губы.
Такъ нѣсколько секундъ разсматривали они другъ друга, и Катя первая, быстро поднявшись, закричала:-- "Ѣхать ѣхать, а то къ ужину опоздаемъ. У насъ воздушный пирогъ сегодня. Онъ ждать не будетъ".
Разбѣжавшись она легко прыгнула черезъ ручей, и Алеша за нею.
Проворно вскочила Катя на лошадь, раньше, чѣмъ Алеша успѣлъ помочь ей, и поскакала въ гору къ пламенно-синему закатному небу, въ которое упиралась крутая дорога.