ДЮКЪ СТЕПАНОВИЧЪ.

А во пуговкахъ злачёныхъ влйваны

Все-то люты змђи, звыюшки

[217

Сталь онъ плёточкой по петелБкамъ поваживать—

Вдругъ запгЬли птичушви

Затянули шьсеньви небесныз, —

Удивленье весь честнбй нарбдъ взяло.

Сталь онъ ПЛЁТОЧКОЙ по пуговкамъ похаживать.

Сталь онъ пуговку о пуговку позванивать—

Закричали звТрюшки rwEY'1ie,

Люты съ пуговки плывутъ во пуговй,

Зашипьи во всю голову, —

Bcrh во поваль попадали,

А ины—вакъ пали б земь, такъ и Обмерли.

Говорить

„Молодой бояринъ Дюкъ Степановичъ!

Поуйми-на ты звыей

Призакличь на змгђевъ лютыихъ,

Ты оставь людей MH'h хоть на свмена.

Ай ты, молодой Чурила Плёнковичъ!

Мы пробйди денегъ сорокъ тысячей:

ПерещАпилъ всђдь тебя бояринъ-то,

НТту у тебя такихъ великихъ хитростей!“

А бояринъ Дюкъ Степановичъ

Только принялъ отъ Чурилы тридцать тысячей.

Тутъ-же роздалъ всеЬ на зеленб вино

Поручителямъ своимъ—голймъ

Ополбхался Чурилушка до смёртушки,

Шапву-мурманву свою во клочья рветъ.

Осерчавшись, говорить боярину:

„Гой ты, молодой бояринъ Дюкъ Степановичъ!

Эта похвальба не похвальба у насъ.

Мы ударимъ-ка съ тобою объ иной закладъ—

Не о сотняхъ, не о тысячахъ—

Мы ударимъ о своихъ о буйныхъ гблова.хъ: