ДУНАЙ ИВхНОВИЧЪ свхтомъ КНЯЗЯ ВЛАДИМРА.
Да за трйдевятью сторожбчками:
Красно солнышко ее не зАпечетъ,
Буйны в'Ьтрушви ее не ббйютъ,
Многи люди не увидятъ, не обзарятся.
А и ростомъ-то она высокая,
А и станомъ становитая,
Красотою красовитая:
Черны брови— соболя заморскаго,
Ясны очи—сбкода продётнаго,
Личушкомъ б'ђла какъ снгђгъ,
Да и въ грамотТ-то поучёная:
Будетъ съ Ммъ теб свой В'ЬЕЪ ворбтати,
Будетъ намъ кому и честь воздать.
Кань то слово князю по душ'В пришло,
Больно солнышку словечко полюбидося,
И возгбворитъ онъ таковй слова:
„Ай же вы, мои князья да ббяре,
Ай же вы, богатыри!
А кого же мн'ь послать посвататься
За меня за ЕНЯЗЯ за
У того у короля литовскаго
На прекрасной на Апраксй
ВС'Ь за столикомъ сидятъ, умолкнули,
да
да затулялися:
туляются за
туляются за
А отъ меньшой тулицы-то и отйту Мтъ.
Возстаетъ опять Бермята сынъ Васильевичу.
„Гой еси ты, солнышко князь!
Бдаслови еще мнгђ слово молвити.
Ты пошли-ка сватомъ добра мбдодца,
Тихаго Дунаюшку Иванца (ll):.
Дунай Адъ во послахъ бывалъ,
КВИТА О юввскихъ вогдтнрахъ.
[17
2