ДУНАЙ ИВхНОВИЧЪ свхтомъ КНЯЗЯ ВЛАДИМРА.

Да за трйдевятью сторожбчками:

Красно солнышко ее не зАпечетъ,

Буйны в'Ьтрушви ее не ббйютъ,

Многи люди не увидятъ, не обзарятся.

А и ростомъ-то она высокая,

А и станомъ становитая,

Красотою красовитая:

Черны брови— соболя заморскаго,

Ясны очи—сбкода продётнаго,

Личушкомъ б'ђла какъ снгђгъ,

Да и въ грамотТ-то поучёная:

Будетъ съ Ммъ теб свой В'ЬЕЪ ворбтати,

Будетъ намъ кому и честь воздать.

Кань то слово князю по душ'В пришло,

Больно солнышку словечко полюбидося,

И возгбворитъ онъ таковй слова:

„Ай же вы, мои князья да ббяре,

Ай же вы, богатыри!

А кого же мн'ь послать посвататься

За меня за ЕНЯЗЯ за

У того у короля литовскаго

На прекрасной на Апраксй

ВС'Ь за столикомъ сидятъ, умолкнули,

да

да затулялися:

туляются за

туляются за

А отъ меньшой тулицы-то и отйту Мтъ.

Возстаетъ опять Бермята сынъ Васильевичу.

„Гой еси ты, солнышко князь!

Бдаслови еще мнгђ слово молвити.

Ты пошли-ка сватомъ добра мбдодца,

Тихаго Дунаюшку Иванца (ll):.

Дунай Адъ во послахъ бывалъ,

КВИТА О юввскихъ вогдтнрахъ.

[17

2