Въ мартѣ мѣсяцѣ 1836 года въ дерптскомъ университетѣ, гдѣ всѣ предметы (кромѣ русскаго языка) читались по-нѣмецки профессорами изъ нѣмцевъ, случилось небывалое явленіе: на каѳедру хирургіи, по единогласному выбору медицинскаго факультета и съ утвержденія университетскаго совѣта, былъ призванъ молодой русскій, коренной москвичъ Николай Ивановичъ Пироговъ. Оправдывался такой выборъ тѣмъ, что Пироговъ, еще 17-тилѣтнимъ юношей окончивъ московскій университетъ съ знаніемъ лѣкаря въ продолженіе пяти лѣтъ затѣмъ изучалъ хирургію въ томъ же дерптскомъ университетѣ а по сдачѣ докторскаго экзамена работалъ еще два года за-границей подъ руководствомъ извѣстнѣйшихъ клиницистовъ-хирурговъ; по возвращеніи же въ Россію произвелъ нѣсколько замѣчательныхъ операцій.
Несмотря, впрочемъ, на многолѣтнее пребываніе среди нѣмцевъ, Пироговъ не научился объясняться хорошенько по-нѣмецки: на первой лекціи забавная конструкція нѣкоторыхъ его фразъ вызывала у студентовъ громкій смѣхъ. Такой пріемъ со стороны слушателей не могъ, конечно, не смутить молодого профессора. Лекцію свою онъ, однако, дочиталъ до конца, а затѣмъ со свойственной ему прямотой извинился въ своемъ недостаткѣ:
-- Господа! Вы слышите, что по-нѣмецки я говорю плохо. По этой причинѣ я, разумѣется, не могу быть настолько яснымъ, какъ бы мнѣ хотѣлось. Прошу васъ, господа, послѣ каждой лекціи говорить мнѣ, не стѣсняясь, въ чемъ я былъ не совсѣмъ понятенъ. Я охотно повторю и объясню снова всякій препаратъ.
Оказалось, что сама по себѣ лекція произвела на студентовъ все-таки очень выгодное впечатлѣніе.
-- А предметъ-то свой онъ, видно, отлично знаетъ,-- толковали они межъ собой.-- Наконецъ-то мы чему-нибудь да научимся изъ хирургіи!
На второй лекціи немножко еще посмѣялись, а на третьей можно было разслышать полетъ мухи: общее вниманіе было приковано исключительно къ содержанію лекціи. Вскорѣ хирургія сдѣлалась у большинства медиковъ любимымъ предметомъ; въ хирургическую клинику и анатомическій театръ стали заглядывать студенты и съ другихъ факультетовъ: очень ужъ наглядно и ловко "демонстрировалъ" этотъ молодой русскій!
Общеніе Пирогова со студентами не ограничивалось, однако, однѣми лекціями: послѣ вечерняго обхода клиники зачастую онъ прямо оттуда, вмѣстѣ съ ними, заходилъ на квартиру своего ассистента: благо, было близко,-- въ томъ же зданіи. За стаканомъ чая они бесѣдовали здѣсь совсѣмъ уже по-товарищески не только о научныхъ, но и о всякихъ житейскихъ вопросахъ споpили, горячились хохотали. По субботамъ же такія вечернія собранія были у самого Пирогова, и только съ боемъ двѣнадцати часовъ ночи молодые гости нехотя расходились.
Но дружба дружбой, а служба службой: при клиническихъ занятіяхъ никому изъ студентовъ не было отъ него поблажки. Изслѣдуя больного, они должны были систематически излагать ему ходъ своихъ мыслей, не отвиливая общими мѣстами. Взыскательный къ другимъ, онъ былъ не менѣе строгъ и къ самому себѣ. "Errare humanum est" (человѣку свойственно ошибаться),-- говорили еще древніе римляне. Естественно, что и у Пирогова случались промахи. Но онъ ихъ никогда не замалчивалъ, а откровенно въ нихъ тутъ же сознавался. И это его не только не роняло, а, напротивъ, возвышало въ глазахъ молодежи. Издавая въ первые два года профессорства свои клиническія лекціи подъ заглавіемъ: "Анналы хирургической клиники", онъ съ тѣмъ же гражданскимъ мужествомъ описывалъ тамъ свои невольныя ошибки. Однажды позднимъ вечеромъ, когда онъ собирался уже лечь спать, отворяется дверь и входитъ нежданый гость, почтенный профессоръ Энгельгардтъ. Пироговъ засуетился, пододвинулъ ему кресло. А тотъ достаетъ изъ кармана листъ "Анналовъ" и читаетъ вслухъ жестокую отповѣдь Пирогова самому себѣ за одинъ неправильный діагнозъ (опредѣленіе болѣзни по признакамъ); голосъ старика отъ волненія обрывается, на глазахъ у него навертываются слезы, и онъ крѣпко обнимаетъ Пирогова со словами:
-- Ich respektire Sie! (Я васъ уважаю!).
Понятно, что это "respektire" изъ устъ заслуженнаго ученаго должно было тронуть до глубины души его молодого коллегу.
Кромѣ двухъ томовъ "Анналовъ", въ теченіе пятилѣтняго профессорства въ Дерптѣ Пироговымъ были изданы: "Хирургическая анатомія артеріальныхъ стволовъ и фасцій" (оболочекъ мышцъ) съ атласомъ рисунковъ препаратовъ, сдѣланныхъ имъ самимъ, и "Монографія о перерѣзкѣ ахиллесова сухожилія". Благодаря тому, что первый изъ этихъ капитальныхъ трудовъ вышелъ на латинскомъ и нѣмецкомъ языкахъ, начинающій русскій хирургъ заслужилъ себѣ тогда же почетную извѣстность и за границей. Когда онъ въ 1838 г. получилъ отъ университета командировку съ ученою цѣлью въ Парижъ и представился тамъ знаменитому хирургу Вельпо, какъ русскій врачъ, первый вопросъ Вельпо былъ:
-- Такъ вы знаете, конечно, дерптскаго профессора, мосье Пирогова?
-- Я самъ Пироговъ,-- улыбнулся тотъ въ отвѣтъ.
-- Что же вы сразу себя не назвали? Какъ я счастливъ съ вами лично познакомиться!-- воскликнулъ пылкій французъ и разсыпался въ похвалахъ его научнымъ изслѣдованіямъ.
Свои лѣтнія каникулы въ Дерптѣ Пироговъ употреблялъ не на отдыхъ отъ зимнихъ трудовъ, а на хирургическія экскурсіи въ Ригу, Ревель и другіе прибалтійскіе города. Такъ какъ эти экскурсіи сопровождались потоками крови оперируемыхъ, то ихъ называли шутя "Чингисхановыми нашествіями". О каждомъ такомъ "нашествіи" въ маленькіе города пасторы сосѣднихъ сельскихъ приходовъ заранѣе оповѣщали прихожанъ съ церковнаго амвона, и съ прибытіемъ Пирогова стекались цѣлыя толпы больныхъ, нуждавшихся въ хирургической помощи.
Петербургъ съ своей стороны не остался глухъ къ разраставшейся съ году на годъ славѣ русскаго ученаго нѣмецкаго университета. Когда въ 1841 году въ медико-хирургической академіи освободилась вакансія профессора, ее предложили Пирогову. Но Пироговъ задался уже болѣе широкою задачей -- соединить теорію хирургіи съ клиническими занятіями, чтобы начинающіе врачи дѣлались самостоятельными при постели больного. Мысль его понравилась, и при академіи была учреждена новая каѳедра госпитальной хирургіи и прикладной анатоміи. Каѳедру эту предоставили, разумѣется, самому ГIироговy, получившему съ этою цѣлью въ полное распоряженіе хирургическое отдѣленіе 2-го военно-сухопутнаго госпиталя, съ званіемъ главнаго врача отдѣленія.
Состояніе этого госпиталя было тогда ужасающее: въ переполненныхъ палатахъ больные съ гнойными язвами валялись въ грязномъ бѣльѣ на грязныхъ матрацахъ; бинты и компрессы, сейчасъ только снятые съ одного больного, накладывались на другого; питаніе было недостаточное и отвратительное; вмѣсто настоящихъ, но дорогихъ лѣкарствъ прописывались дешевые суррогаты, какъ, напр., вмѣсто хинина -- бычачья желчь. Такое отношеніе къ страдальцамъ объяснялось какъ вопіющею небрежностью, такъ еще болѣе поголовнымъ воровствомъ: мясо и молоко, предназначавшіяся тяжело-больнымъ, поставлялись на квартиру госпитальнаго начальства; купленные для казенной аптеки аптечные матеріалы спускались негласно по удешевленной цѣнѣ частнымъ аптекамъ; а грязныя повязки и корпія, непригодныя уже для употребленія, складывались въ уголъ для продажи затѣмъ на писчебумажную фабрику. Зато смотрители и комиссары разъѣзжали въ собственныхъ экипажахъ, а по вечерамъ устраивали у себя крупную карточную игру съ ужинами.
Въ такомъ печальномъ видѣ засталъ Пироговъ и порученное ему хирургическое отдѣленіе на 1000 кроватей, въ которомъ -- стыдно сказать!-- не имѣлось даже особаго помѣщенія для операцій. Дѣлать ихъ приходилось въ старыхъ баняхъ, стѣны которыхъ насквозь были пропитаны міазмами; здѣсь же вскрывались многочисленные трупы.
Работать при такихъ непорядкахъ было немыслимо, и Пироговъ съ перваго же дня не только серьезно "подтянулъ" весь подвѣдомственный ему медицинскій и нижнеслужительскій персоналъ, но не убоялся съ тою же энергіей требовать отъ главнаго доктора госпиталя и его приспѣшниковъ доставленія больнымъ всего, что имъ полагалось, въ должномъ количествѣ и лучшаго качества. Понятно, что такою "неделикатностью" онъ нажилъ себѣ въ этихъ господахъ непримиримыхъ враговъ.
Между тѣмъ лекціи Пирогова съ демонстраціями надъ больными въ новой хирургической клиникѣ шли своимъ чередомъ. Если въ дерптскомъ университетѣ, несмотря на свою ломаную нѣмецкую рѣчь, онъ въ нѣсколько дней пріобрѣлъ уже популярность, то тѣмъ легче было ему заслужить ее у русскихъ студентовъ петербургской медико-хирургической академіи; своимъ увлекательнымъ, необычайно яснымъ изложеніемъ на родномъ языкѣ и мастерскою техникой при операціяхъ онъ вдохновлялъ ихъ самихъ къ совершенствованію въ этой техникѣ. Такъ его клиника стала разсадникомъ опытныхъ молодыхъ хирурговъ для всей нашей арміи.
Совершенно естественно, что такого первостепеннаго представителя медицины признали нужнымъ привлечь также въ медицинскій совѣтъ, а потомъ и въ особый комитетъ по преобразованію медицинской учебной части въ заведеніяхъ министерства народнаго просвѣщенія. Въ этомъ послѣднемъ комитетѣ, по предложенію Пирогова, въ числѣ разныхъ преобразованій, состоялось рѣшеніе, утвержденное затѣмъ и министромъ, открыть при всѣхъ университетахъ, по примѣру медико-хирургической академіи, каѳедры госпитальной хирургіи и терапіи; для практическаго же изученія анатоміи на трупахъ былъ основанъ въ Петербургѣ особый анатомическій институтъ, и директоромъ его назначенъ самъ Пироговъ. Здѣсь имъ было произведено за 13 лѣтъ профессорства въ академіи 12.000 вскрытій, изъ которыхъ по каждому составлялся подробный протоколъ. Самые же интересные въ научномъ отношеніи препараты при этихъ вскрытіяхъ передавались во вновь устроенный имъ музей патологической анатоміи.
Постоянно видя мучительныя страданія, причиняемыя больнымъ его оперативнымъ ножемъ, Пироговъ давно уже носился съ идеей погружать оперируемыхъ въ искусственный сонъ съ анестезіей, т.-е. съ потерей чувствительности. Упомянутый выше французскій хирургъ Вельно рѣшительно отвергалъ возможность анестезіи.
-- Устраненіе боли при операціяхъ -- химера,-- говорилъ онъ еще въ 1840 году.-- Рѣжущій ножъ и боль -- два понятія неотдѣлимыя въ умѣ больного другъ отъ друга.
А уже шесть лѣтъ спустя безболѣзненныя операціи начали производить подъ дѣйствіемъ эѳира. Какъ только слухъ о такомъ чудодѣйственномъ средствѣ долетѣлъ до Петербурга, Пироговъ не замедлилъ испытать это средство, сперва надъ животными, потомъ надъ здоровыми людьми, а наконецъ и надъ, больными. Командированный въ 1847 году на театръ военныхъ дѣйствій на Кавказѣ, онъ первый вообще изъ всѣхъ европейскихъ хирурговъ употреблялъ наркозъ на воинѣ при чемъ, усыпивъ раненаго эѳирными парами, допускалъ и другихъ раненыхъ и здоровыхъ солдатъ присутствовать при операціяхъ, чтобы дать каждому воочію убѣдиться въ ихъ безболѣзненности. Полевымъ лазаретомъ служили ему простые шалаши изъ древесныхъ вѣтвей съ соломенной крышей; а операціи и перевязки онъ дѣлалъ, стоя на колѣняхъ передъ койкой больного, состоявшей изъ двухъ скамей, устланныхъ соломой.
Всѣ наблюденія свои въ полевыхъ лазаретахъ онъ описалъ потомъ въ медицинскихъ журналахъ.
Въ 1848 году въ Петербургъ была занесена азіатская холера. Устроивъ въ своей клиникѣ особое холерное отдѣленіе, Пироговъ собственноручно вскрылъ болѣе 800 труповъ холерныхъ больныхъ и изслѣдованія свои опубликовалъ на русскомъ и французскомъ языкахъ въ большомъ сочиненіи: "Патологическая анатомія азіатской холеры", за которое академія наукъ присудила ему полную Демидовскую премію.
Не прерывая своихъ лекцій съ демонстраціями въ медико-хирургической академіи, Пироговъ посѣщалъ также, въ качествѣ консультанта, городскія больницы, имѣлъ обширную частную практику и находилъ еще время для ученыхъ трудовъ.
Когда весною 1854 года вспыхнула война Россіи съ двумя могущественнѣйшими западно-европейскими державами -- Англіей и Франціей, Пирогова неудержимо потянуло на театръ военныхъ дѣйствій, гдѣ его хирургическая помощь была такъ необходима. Только въ, октябрѣ мѣсяцѣ всѣ препятствія были разомъ устранены благодаря великой княгинѣ Еленѣ Павловнѣ, впервые возымѣвшей высоко-гуманную мысль -- уходъ сестеръ милосердія за больными, существовавшій уже тогда въ госпиталяхъ, какъ за границей, такъ и у насъ, примѣнить и на полѣ сраженія. Основанная ею съ этою цѣлью "Крестовоздвиженская община сестеръ попеченія о раненыхъ и больныхъ" въ теченіе всей Крымской кампаніи совершала затѣмъ, подъ руководствомъ Пирогова, чудеса подвижничества. Столь же самоотверженная, выше всякой похвалы, дѣятельность самого Пирогова по облегченію страданій безвинныхъ жертвъ войны не можетъ быть изложена въ нѣсколькихъ строкахъ, а потому этотъ наиболѣе блестящій періодъ его славной научно-трудовой жизни мы опишемъ еще особо въ своемъ мѣстѣ.
Съ заключеніемъ мира и съ восшествіемъ на престолъ императора Александра II Россія пробудилась отъ тысячелѣтней спячки къ новой, осмысленной жизни. Но издавна недужный, а теперь потрясенный еще войной, государственный организмъ требовалъ самаго серьезнаго всесторонняго лѣченія, и Пироговъ, до тѣхъ поръ врачъ тѣлесныхъ ранъ, сталъ въ ряды врачей недуговъ общественныхъ.
Въ "Морскомъ Сборникѣ", одномъ изъ тогдашнихъ передовыхъ журналовъ, начали появляться статьи его о воспитаніи,-- статьи, своими здравыми, практическими взглядами тотчасъ обратившія общее вниманіе. Основная идея этихъ статей заключалась въ томъ, что средняя школа должна вырабатывать изъ подрастающаго поколѣнія прежде всего людей, не предрѣшая вопроса о ихъ будущей спеціальности. Совершенно неожиданно Пирогова вызываютъ къ министру народнаго просвѣщенія Норову, и еще неожиданнѣе тотъ предлагаетъ ему мѣсто попечителя одесскаго учебнаго округа. По возвращеніи изъ Крыма Пироговъ принялъ предложеніе министра.
Предшественникъ Пирогова, Княжевичъ, избаловалъ одесскихъ педагоговъ своею податливостью и мягкостью обращенія. О педантичной взыскательности и строгости Пирогова къ подчиненнымъ изъ Петербурга доходили тревожные, преувеличенные даже толки. Въ воображеніи одесситовъ въ томъ числѣ и гимназистовъ, новый попечитель представлялся не то людоѣдомъ, не то громовержцемъ. И что же? Въ классы, во время уроковъ, сталъ появляться безъ всякой торжественности невысокаго роста, сутуловатый мужчина въ мѣшковатомъ сюртукѣ. Неужели это онъ, этотъ невзрачный тихоня безъ звѣздъ и ленты, даже безъ крестика въ петлицѣ? Кивнетъ, входя, учителю: "Продолжайте, на чемъ остановились", усядется съ краю на передней скамейкѣ рядомъ съ гимназистомъ, возьметъ у него учебникъ и слѣдитъ за отвѣтами вызываемыхъ учениковъ. Временами задаетъ имъ и самъ вопросы, дѣлаетъ свои мѣткія замѣчанія. Правда, бросаемый имъ изъ-подъ нависшихъ бровей взглядъ, молніеносный и острый, какъ бы проникающій въ самую душу, вначалѣ наводилъ на болѣе робкихъ невольный трепетъ. Но ожидаемыхъ громовъ такъ и не было: неизмѣнно ровное и простое обхожденіе и съ учителями и съ учениками внушало къ нему довѣріе и ободряло. А вскорѣ тѣ научились его и уважать и любить.
Особенно пришлись по душѣ ученикамъ трехъ старшихъ классовъ заведенныя новымъ попечителемъ вечернія литературныя бесѣды, гдѣ происходилъ оживленный обмѣнъ мыслей между учащими и учащимися. А заболѣетъ бѣднякъ,-- у того же попечителя онъ находилъ даровую и самую внимательную врачебную помощь. Когда ученики 2-й гимназіи затѣяли спектакль въ пользу нуждающихся товарищей, Пироговъ, въ виду благой цѣли, разрѣшилъ имъ играть; но, въ принципѣ отнюдь не одобряя выступленія учащейся молодежи на подмосткахъ, онъ напечаталъ по этому поводу замѣчательную статью подъ заглавіемъ: "Быть и казаться". Появлялись потомъ и другія педагогическія статьи его.
Кромѣ двухъ гимназіи въ Одессѣ, существовалъ еще Ришельевскій лицей. Для возбужденія въ лицеистахъ охоты къ саморазвитію, Пироговъ приложил а особую заботливость къ пополненію всѣхъ учебныхъ, кабинетовъ и отвелъ отдѣльное помѣщеніе для студенческой читальни. Возбудилъ онъ также вопросъ о преобразованіи лицея въ университетъ.
Самому осуществить это преобразованіе ему, впрочемъ, не пришлось, потому что послѣ двухлѣтняго попечительства въ Одессѣ его перевели на ту же должность въ Кіевъ. Здѣсь точно такъ же имъ были заведены въ гимназіяхъ литературныя бесѣды, усилены учебные кабинеты и библіотеки; наиболѣе даровитые учителя получили научныя командировки заграницу. Для улучшенія слишкомъ формальныхъ и мало-гуманныхъ отношеній педагоговъ къ ученикамъ онъ призналъ нужнымъ пересмотрѣть правила о проступкахъ и наказаніяхъ учениковъ. Первый вопросъ его созванному для этого комитету былъ: нельзя ли въ гимназіяхъ вовсе упразднить тѣлесныя наказанія? Тотъ же вопросъ былъ имъ предложенъ 11-ти дирекціямъ кіевскаго округа. Но значительное большинство педагоговъ склонялось еще къ сохраненію этихъ наказаній, и Пирогову съ тяжелымъ сердцемъ пришлось удовольствоваться тѣмъ, что въ новыхъ правилахъ розга допускалась лишь какъ самая исключительная мѣра.
Результатъ такого условія тотчасъ сказался: за одинъ годъ употребленіе розги въ кіевскомъ округѣ уменьшилось въ 20 разъ: въ 1858 году изъ 4000 учениковъ испытали это позорное наказаніе еще 550, а въ 1859 году число наказанныхъ сократилось уже до 27 человѣкъ.
Студенты кіевскаго университета вскорѣ также оцѣнили новаго попечителя: университетская библіотека обогатилась дорогими спеціальными изданіями; студентамъ былъ данъ товарищескій судъ и разрѣшено открыть воскресную школу.
Душевнымъ, человѣчнымъ отношеніемъ и къ молодежи и къ ихъ наставникамъ Пироговъ заслужилъ въ Кіевѣ, какъ передъ тѣмъ въ Одессѣ, всеобщее расположеніе. Когда въ мартѣ 1861 года онъ, вслѣдствіе своей "излишней гуманности", вынужденъ былъ оставить должность, ему были устроены самые сердечные проводы.
-- Вы украшены титуломъ пpевосходительства, Николай Ивановичъ!-- говорилъ ему на прощальномъ обѣдѣ одинъ изъ ораторовъ.-- Никогда не величая васъ превосходительствомъ, я теперь на прощаньи громко и смѣло скажу, что другого титула вамъ нѣтъ и быть не можетъ. "Онъ былъ великій король!" -- говоритъ у Шекспира Гораціо про отца Гамлетова.
"Человѣкъ онъ былъ изъ всѣхъ людей, какихъ намъ доводилось видѣть! и -- отвѣчаетъ ему Гамлетъ. Вотъ въ этомъ-то смыслѣ вы -- превосходительство: вы превосходите, какъ человѣкъ, многихъ и многихъ людей у насъ на Руси, гдѣ еще съ діогеновымъ фонаремъ среди бѣла дня нужно искать человѣка.
Провожать отъѣзжающаго выѣхало за городъ 800 человѣкъ, а въ память его при университетѣ была открыта безплатная школа.
Удалившись въ свое имѣніе -- с. Вишню, Подольской губерніи, Пироговъ не сложилъ рукъ, а принялъ тотчасъ же предложенную ему, столь почетную тогда и многотрудную должность мирового посредника. Но уже въ 1862 году въ Петербургѣ вспомнили опять о немъ и командировали его за-границу на 4 года руководить занятіями молодыхъ русскихъ ученыхъ.
По окончаніи командировки онъ возвратился къ себѣ въ деревню, гдѣ устроилъ для крестьянъ больницу на 30 кроватей, но ежедневно ему не было отбоя и отъ амбулаторныхъ больныхъ.
Съ открытіемъ въ 1870 году военныхъ дѣйствій, между Германіей и Франціей Общество Краснаго Креста предложило Пирогову отправиться въ Эльзасъ и Лотарингію. Въ теченіе пяти недѣль онъ посѣтилъ тамъ до 70-ти военныхъ лазаретовъ, а собранныя при этомъ наблюденія изложилъ затѣмъ въ подробномъ отчетѣ, переведенномъ и на нѣмецкій языкъ.
Въ Турецкую войну 1877--1878 гг. Общество Краснаго Креста снова обратилось къ престарѣлому уже хирургу съ просьбой осмотрѣть на мѣстѣ всю санитарную часть и средства къ транспорту раненыхъ и больныхъ. Проведя въ Румыніи и Болгаріи полгода, Пироговъ описалъ все видѣнное имъ въ большомъ сочиненіи: "Военно-врачебное дѣло и частная помощь на театрѣ войны и въ тылу дѣйствующей арміи въ 1877--1878 гг."
Этимъ капитальнымъ сочиненіемъ завершились его ученые труды. Съ постепеннымъ упадкомъ тѣлесныхъ силъ предчувствуя близкій конецъ, онъ оглянулся на пройденный имъ трудовой путь и принялся писать свои воспоминанія, озаглавивъ ихъ: "Вопросы жизни. Дневникъ стараго врача, писанный исключительно для самого себя, но не безъ задней мысли, что, можетъ быть, когда-нибудь прочтетъ и кто другой".
Въ маѣ 1881 года состоялось въ Москвѣ торжественное празднованіе 50-тилѣтняго юбилея всемірно-извѣстнаго хирурга. Привѣтствовали его адресами и телеграммами не только всѣ русскіе университеты, научныя и высшія правительственныя учрежденія, но и многіе заграничные университеты и ученыя общества. Родной его городъ -- Москва -- выбралъ его своимъ почетнымъ гражданиномъ.
Но самому юбиляру знаменательный день былъ не въ праздникъ: онъ страдалъ уже мучительною неизлѣчимою болѣзнью (раковою язвою нёба), которая, полгода спустя, 25 ноября 1881 г., и свела его въ могилу.
Но память объ этомъ, можно сказать, создателѣ настоящей хирургіи въ Россіи свято чтится его послѣдователями, которые еще въ 1882 году основали "Русское хирургическое Общество Пирогова" и періодически собираются со всѣхъ концовъ Россіи на "Пироговскіе съѣзды".
Русскіе педагоги, въ свою очередь, и понынѣ черпаютъ здравую мудрость педагога-мыслителя изъ его педагогическихъ статей и "Вопросовъ жизни".
Миѳологическая богиня мудрости Минерва, дочь Юпитера, вышла во всеоружіи изъ головы отца. Мы же, смертные, всѣ до единаго родимся нагими, безпомощно-слабыми и безсловесными. Для полнаго расцвѣта нашихъ природныхъ способностей отъ всякаго изъ насъ, даже отъ самыхъ талантливыхъ требуется преданная любовь къ своему дѣлу и упорный трудъ. Нагляднымъ примѣромъ тому можетъ служить Пироговъ ничѣмъ почти не отличавшійся въ дѣтствѣ отъ другихъ дѣтей. Поэтому мы считаемъ особенно любопытнымъ и поучительнымъ прослѣдить за нимъ отъ колыбели до возмужалости, когда изъ него выработался одинъ изъ рѣдкихъ благодѣтелей страждущаго человѣчества.