...Графиня вошла в бальную залу - и ропот восхищения пробежал среди блестящих гостей...
Она была одета в платье из серебристого фая, отделанного валансьенскими кружевами и лионским бархатом... На мраморной шее сверкало и переливалось роскошное бриллиантовое колье, в ушах мерцали теплым светом две розовые жемчужины, царственная головка венчалась многотысячным паради из перьев райской птицы.
Два молодых человека в черных фраках с огромными вырезами белых шелковых жилетов, стоя у колонны, тихо беседовали о графине:
- Вероятно, она дьявольски богата?
- О, да. Отец дает за ней пятьсот тысяч. Кроме того, у нее тряпок - шелковых платьев, белья самого тонкого, батистового, похожего на паутинку (мне, как другу семьи, показывали), - всего этого тряпья наберется тысяч на 50. Три сундука и шкаф битком набиты...
- Parbleu! - вскричал молодой щеголь, небрежно вынимая из кармана плоские золотые часы с жемчужной монограммой:
- Я, вероятно, еще успею пригласить ее на вальс!
И было время: оркестр, невидимо скрытый на хорах, заиграл в этот момент упоительный вальс - и благоухающие пары закружились...
* * *
Так романисты писали раньше.
А вот как романисты должны писать теперь...
* * *
...Графиня вошла в бальный сарай - и ропот восхищения пробежал среди блестящих гостей...
На графине было платье из роскошного зеленого ситца, отделанное настоящими костяными пуговицами... На алебастровой шее сверкало и переливалось роскошное колье из кусочков каменного угля, в крохотные ушки были продеты две изящные, еще не использованные спички, а царственная головка венчалась пером настоящей многотысячной домашней курицы.
Два молодых человека в изящных фраках, сшитых из мучных мешков, тихо беседовали о графине:
- Да! Отец дает за ней 18 миллионов деньгами, 2 пары шерстяных чулок и флакон из-под французских духов!
- Ничего подобного, - вмешался третий, одетый в кретоновый смокинг из обивки кресла, лорнируя графиню в осколок пивной бутылки, вделанный в щипцы для завивки. - Отец дает за графиней гораздо больше 18 миллионов!!
- Именно?
- Он дает за ней корову с теленком и двух уток.
- Parbleu! - вскричал молодой щеголь в редингтоне из четырех склеенных номеров вчерашней газеты. - Я, вероятно, еще успею пригласить ее на вальс!..
Он вынул из кармана будильник на дверной цепочке, бросил на него косой взгляд и помчался к графине.
И было время: граммофон хрипло заревел упоительный вальс, танцующие сняли ботинки, чтобы зря не трепать подметок, и пары, шлепая изящными пятками, закружились...