Драма на море
Матросы одного океанского судна поймали акулу... Вытащили ее крюком на палубу и распластали.
- А интересно, братцы, что у нее в желудке, - сказал судовой врач.
Бравый матрос одним ударом ножа вспорол акулий желудок, бесстрашно сунул туда руку и вытащил... человеческий череп и записную книжку в прочном коленкоровом переплете, только чуть-чуть разъеденную едким желудочным соком.
- Глянь, ребята, - сказал юнга. - Обезьяний череп.
- Ничего подобного, - возразил доктор. - Судя по форме - это череп первобытного дикаря. Первая ступень развития.
- Не думаю, чтоб "первая ступень", - засмеялся младший офицер. - Не думаю, чтобы первобытный дикарь, ибо при черепе есть записная книжка. Несомненно, обладатель черепа и книжки - одно и то же лицо. А ну, поглядим... Ба! написано по-русски. Значит, компатриот! Угораздило беднягу. Послушайте-ка!
* * *
"Сыя записная книжка принадлежит члену "Профсог-реба" Веденею Дрыкину.
Воскресенье. Ужас, ужас и еще раз ужас. Наша старая рыбачья шхуна "Амфитрита" пошла ко дну ко всем чертям. Спасся только начальник и мы, шестеро... Плывем в лодке, куда - неведомо! Хорошо еще, что начальник захватил компас и карту... Говорит, что берег в 80 милях и если хорошо грести, то в шесть дней догребем до берега. Навались, ребята!
Понедельник. Гребем. Подсчитывали рационы. Если по два сухаря и куску солонины в день, то на 5 - 6 дней хватит. Гребем день и ночь.
Вторник. Гребли, гребли, вдруг встает товарищ Алеша Гайкин и говорит этот Алеша Гайкин.
- А что, - говорит, - товарищи, ведь тяжелая штука эта гребля.
- Очень, - говорим, - тяжелая.
- Это, - говорит, - труд, а всякий труд должен быть организован! Поэтому, - говорит, - предлагаю немедленно основать профессиональный союз гребцов для защиты наших пролетарских гребцовских интересов!
Начальнику это не особо чтобы понравилось:
- Что вы, - говорит, - ребята! Какие там союзы? Гребите себе, и конец! Доберемся до берега - тогда что хотите делайте.
- Нет, - говорит Алеша, - это ты врешь! Тогда уже поздно будет, на берегу-то. Мы должны организоваться сейчас. Выбирай, товарищи, председателя!
Вот оно что значит: сознательный! Сразу сказал - что к чему! Мозговитая башка.
Побросали мы весла - стали выбирать. Ну, понятное дело, - Алешу и выбрали.
- В таком разе, - кричит Алеша (радостный такой),
- раз вы меня выбрали, то требую восьмичасового рабочего дня, и никаких гвоздей!
А начальник - смех на него смотреть - прямо что только не плачет.
- Да с ума вы, - говорит, - посходили! Где же это,
- кричит, - видано, чтобы публика чуть ко дну не идет, а сама восьмичасового дня требует?! Да я сам, своими руками буду хоть 15 часов грести... Одумайтесь, ребята.
- Думали, - говорит Алеша, - достаточно... И раз у нас проснулось классовое самосознание, то никаких наших разговоров не должно быть. Правильно, товарищи? Голосуйте вставанием...
Проголосовали вставанием - чуть лодку не опрокинули.
А меня секретарем выбрали. Вот-то здорово! И сам не ожидал.
Среда. Решили грести так: четыре часа до обеда, четыре - после обеда. А так как обед был не особо чтобы какой, то Алеша потребовал увеличения пайка под угрозою забастовки.
Прямо плакал наш буржуй-начальник:
- Для вас же, чертей, берегу рационы... Ведь с голоду подохнете.
- Это, - говорит Алеша, - все трефовый разговор... А раз что пролетариат работает - он должен и сносно питаться. Иначе минимум производительности!
Четверг. Вынул нынче Алеша из кармана книжечку-календарчик, глянул в него да как крикнет - таково радостно:
- Братцы-товарищи! А ведь нынче престольный праздник! Никто не имеет такого права, чтобы заставить нас у праздник работать. Бросай весла!
Ай и голова же! Прямо сил нет.
Пятница. Нынче у нас первый день забастовки. Вся штука вышла из-за того, что Алеша предъявил начальнику от имени профсоюза требование о больничной кассе и обеспечении на случай потери трудоспособности.
Получили отказ - забастовали.
Алеша называет это "конфликт с предпринимателем".
Вот мозух! Где-нибудь в Англии или еще где министром был бы, а у нас так, зря околачивается.
Суббота. Забастовка протекает нормально.
До берега 68 миль.
Рационы - только на завтра. Если потом начальник перестанет кормить - поломаем весла.
Алеша так это и называет: "Порча орудий производства".
Появились акулы.
Этой сволочи еще чего надо?
Воскресенье. Рационы прикончили. Надо же питаться трудящему человеку.
Акулы прямо с ума спятили. Шныряют около лодки день и ночь - никакого им 8-часового рабочего дня нет!
Алеша чивой-то притих, а море, наоборот, разыгрывается. С запада желтая туча ползет, стерва, прямо как живая...
Акулы прямо чуть не через борт прыгают... Алеша даже одну кулаком по морде хватил.
Воскресенье (вечер). Буря. Алеша чего-то плачет.
- Простите, - говорит, - братцы, меня окаянного... Через меня все подох...
До чего сволочевый вал - чуть лодку не перевернул!
Акулы...........................................
Братцы, что ж это так.............................
* * *
От последней буквы записи тянулся длинный нервный карандашный хвост - будто кто-то помешал секретарю профсоюза дописать слово.
Дальше шли чистые листки.
* * *
- Какая странная история, - прошептал доктор, швыряя череп через борт. - И ужаснее всего, что никто от этого не выиграл!..
Офицер возразил:
- Как никто? А акулы?