Однажды въ сумерки весенняго, кротко умиравшаго дня, къ Иринѣ Владиміровнѣ Овраговой пришла дѣвочка двѣнадцати лѣтъ Галочка Кегичъ.
Снявъ въ передней верхнюю сѣрую кофточку и гимназическую шляпу, Галочка подергала ленту въ длинной русой косѣ, провѣрила все ли на мѣстѣ -- и вошла въ неосвѣщенную комнату, гдѣ сидѣла Ирина Владиміровна.
-- Гдѣ вы тутъ?
-- Это кто? А! Сестра своего брата. Мы съ вами немного вѣдь знакомы. Здравствуйте, Галочка.
-- Здравствуйте, Ирина Владиміровна. Вотъ вамъ письмо отъ брата. Хотите, читайте его при мнѣ, хотите -- я уйду.
-- Нѣтъ; зачѣмъ же; посидите со мной, Галочка. Такая тоска... Я сейчасъ.
Она зажгла электрическую лампочку съ перламутровымъ абажуромъ и при свѣтѣ ея погрузилась въ чтеніе письма.
Кончила...
Рука съ письмомъ вяло, безсильно упала на колѣни, а взглядъ мертво и тускло застылъ на освѣщенномъ краешкѣ золоченой рамы на стѣнѣ.
-- Итакъ -- все кончено? Итакъ -- уходите?
Голова опустилась ниже.
Галочка сидѣла, затушеванная полутьмой, вытянувъ скрещенныя ножки въ лакированныхъ туфелькахъ и склонивъ голову на сложенныя ладонями руки.
И вдругъ въ темнотѣ звонко, -- какъ стукъ хрустальнаго бокала-о-бокалъ -- прозвучалъ ея задумчивый голосокъ:
-- Удивительная эта штука -- жизнь.
-- Что-о-о? -- вздрогнула Ирина Владиміровна.
-- Я говорю: удивительная вещь -- наша жизнь. Иногда бываетъ смѣшно, иногда грустно.
-- Галочка! Почему вы это говорите?
-- Да вотъ смотрю на васъ и говорю. Плохо вѣдь вамъ, небось, сейчасъ.
-- Съ чего вы взяли...
-- Да письмо-то это, большая радость, что ли?..
-- А вы развѣ... Знаете... содержаніе письма?
-- Не знала бы, не говорила бы.
-- Развѣ Николай показывалъ вамъ...
-- Колька дуракъ. У него не хватитъ даже соображенія поговорить со мной, посовѣтоваться. Ничего онъ мнѣ не показывалъ. Я хотѣла было изъ самолюбія отказаться снести письмо, да потомъ мнѣ стало жалко Кольку. Смѣшной онъ и глупый.
-- Галочка... Какая вы странная. Вамъ двѣнадцать лѣтъ, кажется, а вы говорите, какъ взрослая.
-- Мнѣ, вообще, много приходится думать. За всѣхъ думаешь, заботишься, чтобы всѣмъ хорошо было. Вы думаете, это легко!
Взглядъ Ирины Владиміровны упалъ на прочитанное письмо и снова низко опустилась голова.
-- И вы тоже, миленькая, хороши! Нечистый дернулъ васъ потопаться съ этимъ осломъ Климухинымъ въ театръ. Очень онъ вамъ нуженъ, да? Вѣдь я знаю, вы его не любите, вы Кольку моего любите -- такъ зачѣмъ же это? Вотъ все оно такъ скверно и получилось.
-- Значить, Николай изъ-за этого... Боже, какіе пустяки! Что же здѣсь такого, если я пошла въ театръ съ человѣкомъ, который мнѣ нуженъ, какъ прошлогодній снѣгъ.
-- Смѣшная вы, право. Уже большой человѣкъ вы, а ничего не смыслите въ этихъ вещахъ. Когда вы говорите это мнѣ, я все понимаю, потому что умная и, кромѣ того -- дѣвочка. А Колька большой ревнивый мужчина. Узналъ -- вотъ и полѣзъ на стѣну. Надо бы, кажется, понять эту простую штуку...
-- Однако, онъ мнѣ не пишетъ причины его разрыва со мной.
-- Не пишетъ ясно почему: изъ самолюбія. Мы, Кегичи, всѣ безумно самолюбивы.
Обѣ немного помолчали.
-- И смѣшно мнѣ глядѣть на васъ обоихъ и досадно. Изъ-за какого рожна, спрашивается, люди себѣ кровь портятъ? Насквозь васъ вижу: любите другъ друга такъ, что ажъ чертямъ тошно. А мучаете одинъ другого. Вотъ ужъ никому этого не нужно. Знаете, выходите за Кольку замужъ. А то прямо смотрѣть на васъ тошнехонько.
-- Галочка! Но вѣдь онъ пишетъ, что не любитъ меня!..
-- А вы и вѣрите? Эхъ, вы. Вы обратите вниманіе: раньше у него были какія-то тамъ любовницы...
-- Галочка!
-- Чего тамъ -- Галочка. Я, слава Богу, уже 12 лѣтъ Галочка. Вотъ я и говорю: раньше у него было по три любовницы сразу, а теперь вы одна. И онъ все время глядитъ на васъ, какъ котъ на сало.
-- Галочка!!
-- Ладно тамъ. Не подумайте, пожалуйста, что я какая-нибудь испорченная дѣвчонка, а просто, я все понимаю. Толковый ребенокъ, что и говорить. Только вы Кольку больше не дразните.
-- Чѣмъ же я его дразню?
-- А зачѣмъ вы въ письмѣ написали о томъ художникѣ, который васъ домой съ вечера провожалъ? Кто васъ за языкъ тянулъ? Зачѣмъ? Только чтобы моего Кольку подразнить. Стыдно! А еще большая!
-- Галочка!.. Откуда вы объ этомъ письмѣ знаете?!
-- Прочитала.
-- Неужели, Коля...
-- Да, какъ же! Держите карманъ шире... Просто открыла незапертый ящикъ и прочитала...
-- Галочка!!!
-- Да вѣдь я не изъ простого любопытства. Просто хочу васъ и его устроить, съ рукъ сплавить просто. И прочитала, чтобы быть... какъ это говорится? Въ курсѣ дѣла.
-- Вы, можетъ быть, и это письмо прочитали?
-- А как же! Что я вамъ простой почтальонъ, что ли, чтобы въ темную письма носить... Прочитала. Да вы не безпокойтесь! Я для вашей же пользы это... Вѣдь никому не разболтаю.
-- А вы знаете, что чужія письма читать не благородно?
-- Начихать мнѣ на это. Что съ меня можно взять? Я маленькая. А вы большой глупышъ. Обождите, я васъ сейчасъ поцѣлую. Вотъ такъ. А теперь -- надѣвайте кофточку, шляпу -- и маршъ къ Колькѣ. Я васъ отвезу.
-- Нѣтъ, Галочка -- ни за что!
-- Вотъ поговорите еще у меня. Ужъ вы разъ надѣлали глупостей, такъ молчите. А Колька сейчасъ лежитъ у себя на диванѣ носомъ внизъ и киснетъ какъ собака. Вообразите -- лежитъ и киснетъ... Вдругъ -- входите вы! Да вѣдь онъ захрюкаетъ отъ радости.
-- Но вѣдь онъ же мнѣ написалъ, что...
-- Чихать я хотѣла на его письмо. Ревнивый этотъ самый Колька, какъ чортъ. Навѣрно, и я такая же буду, какъ выросту. Ну, не разговаривайте. Одѣвайтесь! Ишь, ты! И у васъ вонъ глазки повеселѣли. Ахъ вы, мышатки мои милые!..
-- Такъ я переодѣнусь только въ другое платье...
-- Ни-ни! Надо, чтобы все по-домашнему было. Это уютненькое. Только снимите съ волосъ зеленую бархатку, она вамъ не идетъ... Есть красная?
-- Есть.
-- Ну, вотъ и умница. Давайте, я вамъ приколю. Вы красивая и симпатичная.. Люблю такихъ. Ну, поглядите теперь на меня... Улыбаетесь? То-то. А Колькѣ прямо, какъ пріѣдете, такъ и скажите: "Коля, ты дуракъ". Вѣдь вы съ нимъ на ты, я знаю. И цѣлуетесь уже. Разъ видѣла. На диванчикѣ. Женитесь, ей Богу, чего тамъ.
-- Галочка! Вы прямо необыкновенный ребенокъ.
-- Ну, да! Скажете тоже. Черезъ четыре года у насъ въ деревнѣ нашего брата уже замужъ выдаютъ, а вы говорите ребенокъ. Охо-хо!.. Уморушка съ вами. Духами немного надушитесь -- у васъ хорошіе духи -- и поѣдемъ. Дайте ему слово, что вы плевать хотѣли на Климухина и скажите Колькѣ, что онъ самый лучшій. Мужчины это любятъ. Готовы, сокровище мое? Ну, -- айда къ этой старой крысѣ!
"Старая крыса", увидѣвъ вошедшую странную пару, вскочилъ съ дивана и растерянный, со скрытымъ восторгомъ во взорѣ, бросился къ Иринѣ Владиміровнѣ
-- Вы?!.. У меня?.. А письмо... получили?..
-- Чихать мы хотѣли на твое письмо, -- засмѣялась Галочка, толкая его въ затылокъ. -- Плюньте на все и берегите здоровье. Поцѣлуйтесь, дѣтки, а я уже смертельно устала отъ этихъ передрягъ.
Оба усѣлись рядомъ на диванѣ и рука къ рукѣ, плечо, къ плечу -- прильнули другъ къ другу.
-- Готово? -- дѣловымъ взглядомъ окинула эту группу съ видомъ скульптора-автора Галочка. -- Ну, а мнѣ больше некогда возиться съ вами. У меня, дѣтки признаться откровенно, съ ариѳметикой что-то не ладно. Пойти подзубрить, что ли. Благословляю васъ и ухожу. Колъ-то мнѣ изъ-за васъ тоже, знаете, получать не разсчетъ...