С одним токарным станком случилось то же, что случается с кораблем, проплававшим в море несколько лет: спускают в воду корабль чистенький, новенький, с подводной частью, свежевыкрашенной прочной краской, а посмотрите -- во что превращается эта подводная часть через год-два?..
Столько налипло на дне разной слизи, ракушек, моллюсков, водорослей и пауков, что удивляешься: как вся эта чепуха не потянула своей тяжестью корабль ко дну?!..
Токарный станок, о котором я говорю, проплавал в море житейском всего несколько дней, а превратился в то же, во что превращается дно корабля после многолетнего плавания.
* * *
Я сидел у приятеля, человека очень предприимчивого и бойкого. Когда разговор о Государственной думе иссяк, он вдруг спросил в упор:
-- Ты видел когда-нибудь, как покупают токарные станки?
-- Не только этого не видел, но, кажется, и станков токарных видеть не доводилось. А ты почему спрашиваешь?
-- Да я должен сегодня купить один станок.
-- Господи Иисусе! Для чего он тебе?
-- Мне он ни на что не нужен. Я его сейчас же и продам. Тысячи полторы можно заработать.
-- Ты разве в станках понимаешь?
-- А что в них понимать: станок себе и станок. Ко мне должен прийти сейчас один человек, у которого есть такой станок... Да вот и звонят. Наверное, он.
Вошел человек крайне урезанного, обиженного вида. Серенький костюмчик сидел на нем очень неуютно, и вся его манера держать себя напоминала беспокойные манеры человека, вошедшего в клетку со львами. За этим обиженным человеком шел другой, очень гордый, раз навсегда удивленный своими успехами в обществе.
Обиженный поздоровался и, указывая на упоенного собой, сказал:
-- Видите ли, станок, собственно, не у меня, а у него. Это Михаил Борисович. Михаил Борисович отыскал станок, а я отыскал Михаила Борисовича!..
-- А при чем же вы сейчас, -- очень твердо заметил мой приятель.
-- Как при чем?! Мы работаем вместе. Если вы мне не дадите десять процентов, так он вам даже не покажет станка.
После длинного разговора о процентах, благополучно завершившегося какой-то распиской, мой приятель спросил:
-- А где же этот ваш станок?
-- Где? Это секрет, где.
-- Так я ведь вам уже выдал расписку -- при чем тут секрет?
-- В таком случае я вам скажу проще: я не знаю, где этот станок.
-- Как не знаете? Потеряли вы его, что ли?!
-- Наоборот -- я его нашел. Только я не знаю, где он стоит.
-- А кто же знает, черт возьми?!
-- Трейгис знает.
-- Какой Трейгис?..
-- Вы наденьте пальто, выйдем на улицу. Он тут на улице нас дожидается.
-- Значит, это станок не ваш, а его?..
-- Какая вам разница? Мы же продаем.
-- Так почему же вы не привели его сюда?
-- Что вы! Как же мы можем ему показать вас до получения куртажной расписки? Вы ведь могли сговориться с ним помимо нас.
-- А теперь можно меня показать?
-- Можно.
-- Да сами-то вы станок видели?
-- На что нам видеть? Что это, пьеса в Александрийском театре, что ли? Какое может быть зрелище? Вы мне сказали, что вам нужен станок -- хорошо. Я говорю Михаилу Борисычу: им нужен станок. Он говорит: хорошо, я знаю человека, который имеет этот станок.
-- Это -- Трейгис?
-- Может, Трейгис, а может, не Трейгис. Но Трейгис знает и где этот станок, и что этот станок, и почему этот станок.
-- Ну, ладно. Показывайте нам этого знаменитого Трейгиса.
-- А они? -- спросил Михаил Борисыч, указывая на меня. -- Они с вами тоже работают?
-- Нет, он так, -- засмеялся мой приятель. -- Ему просто любопытно, как это покупают станки...
После этого интерес у компаньонов ко мне сразу упал, и они стали смотреть сквозь меня, как сквозь невидимое глазу стекло.
* * *
На улице к нам подошел маленький толстый черный господин и, жадно поглядывая на моего приятеля, спросил компаньонов:
-- Ну, что? Где он?
-- Вот он.
-- Это вы хотите иметь токарный станок?
-- Я.
-- Вы его будете иметь. Он стоит 5400.
-- Как так? А они мне говорили: 5000.
-- Да, так, а я -- что же? Собака? Мне нужно своих 400 рублей получить или не нужно?
-- Ну да ладно. Где этот ваш станок?
-- Я вас повезу в самое то место, где стоит станок. В самое, так сказать, станковое гнездо. Но мы раньше зайдем в эту лавочку -- вы мне напишете расписку на 400 рублей.
-- Да станок-то ваш?!!
-- Мой, не мой -- от этого станок лучше не сделается. Я вас проведу до самого хозяина станка.
Признаюсь: меня так заинтересовала сложная процедура "покупки токарного станка", что я увязался за приятелем.
Трейгис с самым таинственным видом привел нас к дверям большого каменного сарая во дворе дома, выходившего окнами в узенький переулок. Не открывая дверей сарая, таинственный Трейгис сказал:
-- Сейчас я позову хозяев этого станка. Это уже настоящие хозяева.
Он побежал куда-то в глубь двора, постучал в какую-то замасленую дверь и, выведя оттуда двух людей, сказал нам:
-- Вот они.
Один был большой, другой маленький, один рыжий, другой блондин. В одном только владельцы станка сходились: оба держались крайне замкнуто и непроницаемо.
-- Вы хотите видеть наш станок? Идите посмотрите.
Мы вошли внутрь сарая. В одном углу стоял знаменитый станок, в другом сидел на опрокинутом ящике мрачный латыш в бараньем полушубке и сосредоточенно курил трубку.
Не обращая на него внимания, хозяева станка подвели моего приятеля к станку, и между ними завязался длинный горячий разговор.
Я стал скучать: ни разговор, ни станок, ни сидевший в углу латыш не представляли собой ничего замечательного.
-- Этот господин ваш компаньон? -- спросили наконец владельцы станка.
-- Нет, он так себе.
-- В таком случае вы пожалуйте в нашу контору, а он пусть здесь подождет.
-- Ты извини, я сейчас, -- кивнул мне приятель, направляясь со всей процессией компаньонов и посредников в глубь двора к замасленной двери.
Я остался наедине с молчаливым латышом и таким же застывшим, молчаливым станком.
-- Гм, гм! -- откашлялся я. -- Холодно.
-- Да, холодно, -- угрюмо отвечал латыш.
-- Вы тут работник?
-- Нет, я приезжий.
-- Это токарный станок?
-- Токарный.
-- Сколько он стоит?
-- Три тысячи двести.
-- Как три тысячи двести?! А двое, хозяева, просили за него пять тысяч четыреста!
-- Не знаю.
-- Ну, да, вы, значит, просто не знаете, сколько стоит станок.
-- Знаю. Три тысячи двести.
-- Да позвольте, это чей станок? Высокого или низенького?
-- Мой это станок.
-- Ваш?!!
-- Мой. Я его продаю за 3.200. Я его привез из Юрьева.
-- А они кто же? Эти люди?!
-- Не знаю. Я продаю за три тысячи двести.
-- Мне можете продать?
-- Да. За три тысячи двести.
Я усмехнулся, вынул из кармана пятьсот рублей и сказал:
-- Вот задаток. Станок за мной.
И, давясь от смеха, пошел в "контору".
Это была маленькая, совсем пустая комната, если не считать кривого стола и полдюжины пустых ящиков.
Все шестеро -- покупатель, посредник и продавцы -- сидели на этих ящиках и кричали так, что даже не заметили моего появления:
-- Я же вам говорю, что он себе стоит 4800... Нужно же нам что-нибудь заработать?!
-- Нет, -- ревел мой приятель. -- Нет, нет и нет? Больше четырех с половиной я не дам.
-- Согласен! -- сказал я, хлопнув его по плечу... -- Станок за тобой...
* * *
Это был день, когда я, не ударив палец о палец, заработал 1300 рублей только потому, что меня бросили одинокого, ненужного в холодном сарае.
Это был день, когда я провалил все торговое предприятие двух знаменитых компаньонов, потому что вся контора их, как я узнал после, только и создана была около этого станка и ради этого станка...
Это был день, когда я разорил трех самых бойких и способных посредников...
И наконец, это был день, когда я видел самую печальную в мире процессию: впереди компаньоны с пачкой забранных из конторы деловых бумаг (стол и пустые ящики были подарены ими дворнику за услуги); за компаньонами угрюмо шагал вконец разоренный Трейгис, а за ним, совсем убитый, плелся Михаил Борисович под руку со своим товарищем.
* * *
Я соскоблил всех моллюсков, прилипших к корабельному дну, и корабль-станок теперь уже спокойно и уверенно плыл в тихую гавань...