I
Торговец обувью Подлюкин надел потертое, порыжевшее на швах пальто без воротника и пешком пошел в лавку бакалейного купца Хамова.
Придя, поздоровался с хозяином и сказал:
-- Дай, братец, ветчины два фунтика.
-- Изволь, братец. С тебя два рублика.
-- Вот тебе на! Да ведь еще позавчера она стоила по восьми гривен.
-- То было позавчера, а то сегодня, -- ухмыльнулся Хамов.
-- Хорошо же, -- угрюмо проворчал Подлюкин. -- Попомнишь ты меня!
И ушел, шепча какие-то цифры.
II
Купец Хамов надел пальто с воротником из собачьего меха и на трамвае поехал к обувщику Подлюкину.
-- Драсте, -- сказал, входя. -- Да-кось мне, голубь, какого-нибудь этакого штиблета.
-- Изволь, изволь, -- засуетился Подлюкин. -- Вот парочка. Шестнадцать с вас.
-- Как шестнадцать?! Да ведь еще о прошлой неделе я для дяди покупал по тринадцать.
-- Ну, чего там на прошлой неделе! На прошлой неделе и ветчина у тебя стоила по восьми гривен,
-- Так ты вот как?! -- зашипел Хамов. -- Обожди, придешь ко мне -- я тебе удружу!
III
Купец Подлкжин надел новенькое пальто с барашковым воротником, сел на извозчика и поехал к бакалейщику Хамову.
-- Да-кось пять фунтов ветчины.
-- Звольте. Десять рублей в кассу.
-- Ах, уже по два рубля? Ладно, ладно... Расчудесно. Я знаю, что мне делать!!
IV
Купец Хамов, отправляясь к торговцу обувью Подлюкину, набросил на плечи бобровую шубу, нахлобучил соболью шапку и, выйдя на крыльцо, крикнул:
-- Никифор, давай!
Мордастый кучер шевельнул вожжами, и лошадь полетела.
-- К Подлюкину!
Подлкжин встретил Хамсжа гордо.
-- Ботиночки требуются? Тэк-с. Тридцать восемь за пару. Бери скорей, а то и этих не будет.
-- Ах, ты мне так-то, -- вскипел Хамов. -- Ботинки я, конечно, возьму. Но уж и вашему брату у меня в лавке непоздоровится. Удружу!
V
Подлюкин надел шубу, подбитую чернобурой лисицей, и, взяв палку с массивным золотым набалдашником, вышел на крыльцо:
-- Михаил! Подавай.
Автомобиль зашипел, дрогнул и плавно покатился по мостовой.
Ехал Подлюкин к Хамову.
У Хамова с Подлюкиным разговор был такой:
-- Я, брат, человек справедливый: ты мне на ветчину -- я тебе на ботинки, ты мне на колбасу -- я тебе на калоши!
-- Нас не переплюнешь, -- самодовольно ухмыльнулся Подлюкин. -- Вот ты с меня содрал за ботинки по 62, а я тебе колбасу по 3.80. Ты с меня за калоши возьмешь 16, а я тебе копченую грудинку по 18.50.
Злобно поглядели друг на друга и разошлись.
VI
Читатель! Я думаю, что ни тебе, ни мне не интересна борьба двух мелких оскорбленных самолюбий Хамова и Подлюкина, если бы...
В данном случае "если бы" заключается в мелком чиновнике Пуплии Овечкине, который -- Бог его знает как запутался между двумя самолюбиями Хамова и Подлюкина.
Получил он 20-го числа жалованье, надел теплое барашковое пальто и отправился на извозчике к обувщику Подлюкину.
-- Ботики мне.
-- Есть. 22 рубля.
-- Виноват... Но ведь они раньше стоили 13.
-- Мало ли. Вон и ветчина раньше стоила по восьми гривен, а теперь по рублю сорок платим.
Через неделю Пуплию Овечкину понадобилась ветчина.
Надел он весеннее пальто и, ежась от холода, отправился на трамвае к Хамову.
-- Ветчинки бы.
-- Пожалте! Два десять за фунтик.
-- Что вы! А раньше рубль она стоила.
-- Эх, раньше! Да раньше, господин, ботики стоили 13 рублей, а теперь 24.
-- Это верно, -- вздохнул Пуплий Овечкин. -- Извините, что усомнился...
Через неделю надел Пуплий летнее пальто и, перепрыгивая с ноги на ногу от холода, отправился пешком к Подлюкину:
-- Ботинки надо.
-- Пятьдесят.
-- Ох!!..
-- Мотька! Убери этого, который в обмороке. Отнеси в заднюю комнату, где приводят в чувство. Ботиночки-то он все-таки за пятьдесят возьмет! Шалишь, брат.
...Метель разыгралась вовсю, когда Пуплий Овечкин в одном вицмундире, без пальто, дуя в кулак, бежал к лавке Хамова.
-- Колбаски мне... восьмушку фунта.
-- Сто...
-- Чего сто? За что сто?
-- Вообще, сто. Нам все равно. А если за штиблеты дерут пятьдесят, то мы тоже, знаете, извините... Разоряться не намерены.
И, запахнувшись в шубу, усыпанную крупными изумрудами, Хамов строго поглядел на Пуплия Овечкина.
-- Можно мне умереть? -- робко спросил Пуплий.
-- Пожалуйста. Только имейте в виду, что теперича гроб кусается... и лошадь, которая с попоной, кусается.
Однако Пуплию уже было все равно. Он покачнулся, икнул и помер.
-- Савелька! -- крикнул Хамов. -- Убери эту жертву всеобщей дороговизны!
И, надев шапку, украшенную крупным солитером, окруженным рубинами, пошел гулять.
Сзади на случай надобности шагом следовал автомобиль и пара серых в яблоках, грушах и ананасах...
VII
По-вашему, это -- басня? По-моему, не басня.
А если и басня, то читатель нашей книжки такой умный, что выведет себе мораль и без автора.
VIII
Говорят, что все дорожает, потому что спрос превышает предложение...
Дорожают и такие товары, как веревка и мыло, а спрос на них, однако же, небольшой.
И жаль.
Надо бы, чтоб спрос на них был большой.
Следует.