Дело происходило в полуразвалившейся избушке одного из оазисов дикой Совдепии...
Туземцы, одетые в звериные шкуры и в башмаки из невыделанной кожи дохлой лошади, обступили туземца, одетого довольно прилично и только что вернувшегося из служебной командировки в Европу. Исступленное любопытство было написано на всех лицах...
- Ну, что? Ну, как там? Есть что нового? Привезли что-нибудь свеженькое?
- Да, да, - глубокомысленно кивнул головой приехавший. - Есть масса любопытного. Вы ведь совсем дикарями сделались, от Европы отстали, а там жизнь бьет ключом.
- То есть, кого бьет? - испуганно поежился скелетовидный совдепец.
- Никого. Сама по себе. Ах, какие открытия! Какие изобретения! Слышали вы, например, об открытии Штейнаха и о теории Эйнштейна?..
- Где уж нам!
- То-то и оно. Плесенью вы тут покрылись. Есть такой немец - Штейнах - и открыл он, что всякого человека можно обмолодить как угодно. Скажем, сколько тебе лет? 50? Пожалуйте, - вам уже 25 лет! Вам, молодой человек, 80? Чик, чик ножичком, - извольте получить, - вам уже 18 лет...
- Да как же он это делает, немецкая морда?
- А очень просто: железы старикам вырезывает.
- Которые железы?
- А черт его знает. Ему уж это видней.
- Как же он дошел до этого?
- Ну, как обыкновенно ученые доходят: взял человека, вырезал ему железу, а тот - глядь-поглядь - глаза закатил да и помер. "Давайте другого, - кричит Штейнах, - не туда ножиком заехал". Пожалуйте вам другого. Резанул другого, по другой железе, - икать стал старичок. Опять не туда! "Третьего давайте!" На восьмом, не то на девятом дошел до настоящей железы.
- То есть, как дошел?
- А вот этак: вырезал он старичку одному железу, а тот как вскочи, да сестру милосердия за талию: барышня, пойдем мазурку танцевать. "Матчиш, - испанский танец, шальной и жгучий!"... "Мне, - говорит, - теперь двадцать лет, и я хочу безумствовать!" Вырвался из рук и пошел по всей палате козла выкидывать. Ну, конечно, кое-как успокоили и в среднее учебное заведение определили!
- До того обмолодился?
- До того. Но, конечно, еще более заковыристая штука - теория Эйнштейна. Я читал - прямо за животики брался. И ведь все верно, все верно, не уколупнешь!
- Он, что же, скажите: тоже насчет старости?
- Нет, почище будет: всю геометрию распотрошил! Всю математику к чертям собачьим размотал.
- А именно-с?
- Помилуйте! "Вы, - кричит, - говорите тут, что между двумя точками прямая линия самая короткая, а я вам говорю, что это брехня! Может, кривая линия короче прямой!" Начинает доказывать - и верно! Кривая короче прямой. "Вы, - кричит, - говорите, что геометрическая линия не имеет толщины, ан нет! Имеет она толщину!" Ученые глядь-поглядь, - действительно имеет. "Какой осел сказал вам, что параллельные линии, сколько бы мы их не продолжали, - не сойдутся?!" Ученые, действительно, попробовали, построили параллельные линии - и что же! На шестисотом километре сошлись! "Я, - говорит, - вам все докажу! По-вашему дважды девять - восемнадцать, а по-моему, может, двадцать девять". Очень строгий мужчина! Такого накрутил, что теперича все заново нужно переделывать, - и математику, и геометрию, и геодезию всякую!
- Виноват, как, вы говорите, это называется?
- Чего-с? Это? Теория Эйнштейна.
- Так-с. Слушали мы вас, слушали, а теперь вы нас послушайте! У вас теория Эйнштейна, а у нас теория Ползункова. Изволили знать Ивана Егорыча Ползункова?
- Нет-с, не знаю.
- То-то и оно. Мы, правда, от Европы отстали, но и Европа-матушка от нас отстала - корпусов на двадцать!
- Был, изволите видеть, у нас такой человек, Иван Егорыч Ползунков, по бывшему его местоположению - учитель географии в уездном училище, а по нынешнему - при рубке дров состояли, саночки на себе возили... И додумался этот русский Эйнштейн до такой теории: "Ребята, - говорит он, - есть нам окончательно нечего, а есть надо. Шишек же еловых и сосновых в лесу сколько угодно. Африканские обезьяны их очень обожают. Если вы их сразу начнете жрать, то все передохнете в одночасье... То есть не обезьян жрать, а шишки. Наука же говорит, что постепенно можно приучить свой организм к чему угодно. И делайте, - говорит он, - вы так: выдается вам хлеба в день 24 золотника, а вы съешьте 23 золотника и одну еловую шишку; на другой день введите внутрь организма 22 золотника хлеба и 2 еловые шишки, потом 21 золотник и 3 шишки. Через 24 дня уже хлеб вам не нужен, - его вытеснит порцион в 24 еловые шишки, что и требовалось доказать". Так же и насчет одежды. "Скоро, - говорит, - у вас ее совсем не будет, и вы обмерзнете, как какие-нибудь дураки! А поэтому надо завести постепенно собственную шерсть. Я, - говорит, - братцы, читал в "Смеси", что если лысый человек сидит в холодном помещении без шапки, то у него на голове очень просто начинают расти волоса. Вот по этой, значит, теории Ползункова и нужно постепенно приобретать волосяной покров, вроде собачьего меха. Срежьте один рукав на руке, выставьте ее гольем на холод, - она через месяц обрастет и ей будет тепло; срежьте другой рукав, обрежьте левую штанину, потом правую, на спине кус вырежьте - да через полгода вас родная мать не узнает: что это, мол, за горилла, - здравствуйте вам, - по лесу ходит, еловые шишки запросто жует?! Вот оно как, товарищ приезжий из Европы!
- Вы, собственно, что же этим хотите сказать?
- А то-с. У вас там теория Эйнштейна, а у нас теория Ползункова! И наш Ползунков всегда вашего Эйнштейна крыть может, и некуда немцу будет от ползунковских козырей деваться, потому ихняя кишка супротив нашей - дюже тонка-с!!..