Недавно на премьере в одном из театров (случайно в этот день шла моя пьеса) я встретился в первом антракте у буфета с рецензентом газеты "Голос Эртелева переулка".
- Ну, как вы? - осторожно осведомился я.
- Я ничего, - пожал он плечами. - Вы как?
- Что нам делается, - неопределенно заметил я.
- Такое дело уж наше драматическое, - рассеянно покачал он головой. - Как говорится: и не довернешься - бьют, и перевернешься - бьют.
- То есть?
- Вообще.
- Гм!
- Вот вам и - гм!
Мы скосили глаза и посмотрели друг на друга.
- Как вам нравится моя пьеса?
- Пьеска! Как вам сказать... Я не имею никаких данных утверждать, что пьеса хороша.
- То есть, значит, пьеса плоха? - огорченно вздохнул я.
- Я этого не говорю, но у меня нет данных утверждать, что пьеса хороша.
- Понимаю! Вы просто находите пьесу средней. Он пронзительно взглянул на меня.
- Я не имею даже данных находить ее средней. Понимаете: не имею данных.
- А если бы вы имели данные?
- О, тогда другое дело! Вы сами понимаете: если я имею данные находить вашу пьесу хорошей, то с моей стороны было бы недобросовестно ругать ее.
- Я бы хотел, чтобы вы имели данные.
- Поверьте - я не менее. Мы помолчали.
- Кстати, о Чехове, - спохватился я. - Вы ведь знали покойника?
- Знал...
- Представьте, какая досада: несколько лет тому назад я одолжил у него пятьдесят рублей и все не мог собраться отдать. Теперь у меня и деньги есть, и желание отдать...
- Хорошо, - с безыскусственной простотой согласился рецензент, - я передам ему.
- Ну вот и прекрасно. С моей души камень снимите. Вот-с... ровно пятьдесят.
- Позвольте, позвольте, - призадумался он. - Помнится мне, покойник Антон Павлович часто говаривал, что вы ему задолжали сто рублей.
- Ах, ведь и верно, - всплеснул я руками. - Только видите ли... хотя я и брал у него сто, но однажды двадцать пять ему вернул. Он, вероятно, это запамятовал.
- Ну, ладно, - махнул рукой рецензент. - Передам 75.
- Очень обяжете.
Он уселся на диванчик, поболтал ногой и сказал, рассматривая потолок:
- А то у нас и "Вечерняя газета" есть. Тоже газета.
- Ну, какая же это газета. Ведь ее никто не читает, - улыбнулся я.
- Кому надо - прочтут.
- Надеюсь, что эта газета найдет мою пьесу сносной.
- Газета не имеет для этого данных!
- Ну много ли нужно для этой газеты данных?
- Да, положим, немного. Газетка маленькая - короче воробьиного носа. И данные, чтобы найти пьесу хорошей, соответственные.
- Ох, печать, печать! - вздохнул я. Он подтвердил:
- Да-с. Шестая часть света. Пресса.
- Да-с. Именно - пресса. Недаром в последнем слоге две буквы "с" рядом.
Он отодвинулся.
- Что вы хотите этим сказать?
- Не обижайтесь, ничего. Я пошутил.
- Я еще не имею данных, чтобы выслушивать такие шутки!
Он отвернулся и замолчал.
Я засунул руку в боковой карман, вынул из бумажника красную бумажку и положил ее на пол. Он нагнулся.
- Что это такое?
- Собачка. Не правда ли, премиленькая?
- Ничего. Мала только очень. Какой породы?
- Борзой щенок. Хотите подарю?
- Я не большой охотник до маленьких собак. По-моему, если собака - так чтобы она была друг человека. Большая, сильная.
- Ну, знаете... Нынче и маленькие собачки ценятся. В Англии, например.
- Ну, что Англия... Переведите-ка вашу пьесу на английский язык, может быть, они и найдут достаточно данных, чтобы прийти в восхищение.
Я пожал плечами.
- Все-таки, фунт.
- Чего фунт?
- Да в собачке моей. Собачка фунт весит.
- Да ведь не русский же фунт!
- Еще чего захотели! Я говорю об английском фунте. Право, возьмите собачку, а?
- Пусть подрастет.
- До?
- До двух с половиной фунтов.
- Тяжела будет! Кто там ее читает, вашу "Вечернюю".
- Кому надо - прочтут.
- Гм! Ну, и ежели мой пес два фунта потянет?
- Эх! Ну, ладно. Сделано.
Собака поднялась на задние лапы и прыгнула в рецен-зентову будку, устроенную в жилетном кармане.
- Куш! - сказал рецензент, хлопнув себя по карману.
Я вздохнул.
- А вы знаете, я ведь и в заграничные газеты корреспондирую.
- Ну-с?
- Так вот я хотел сказать: с нашей российской точки зрения я имею вполне достаточные данные быть довольным вашей пьесой. Но за границей... сами знаете... другие условия... иной уклад жизни.
- Другие условия? Понимаю. Ну, что ж. На том свете тоже другие условия, - деликатно возразил я.
- Что вы хотите этим сказать?
- Да то: вот теперь я, скажем, драматург, а на том свете, может быть, углем буду торговать.
Рецензент был очень догадлив.
- Так-так! Значит, вам на том свете угольки понадобятся?
- Я думаю.
- Хорошо-с. Так вы дайте мне рублей сто авансом, а я вам там верну - самыми лучшими, высшего сорта угольками.
- Ну что вы! Куда мне столько! Я ведь в розницу торговать буду. Если на 25 поставите - и то за глаза хватит. Тем более что у меня много и других поставщиков.
Он добродушно засмеялся.
- Ну что с вами делать! Поставщиков всегда утесняют. Согласен!
_________________
Отошел он от меня довольный.
Из настоящей статьи видно, что успех пьесы зависит не только от критиков, но и от: 1) личных друзей Чехова;
2) любителей собак;
3) поставщиков угля.
И, кончая свою статью, скажу я свое последнее слово:
- Аминь!
Что значит в переводе:
Истинно так.