Прошло семь, или около лѣтъ со смерти Кононова, и по старому, нынѣ полузабытому обычаю, скажемъ нѣсколько словъ о дальнѣйшей судьбѣ главнѣйшихъ лицъ дѣйствовавшихъ въ настоящей Исторіи.
Чулковъ послѣ многихъ треволненій и приключеній получилъ наконецъ мѣсто въ полторы тысячи, съ мѣсяцемъ каникулъ. У него много досужаго времени и онъ по душѣ изучаетъ комиковъ, преимущественно Аристофана, и даже собирается писать о нихъ, но чтобы собрался, тому пріятели не вѣрятъ. На каникулярный мѣсяцъ онъ обыкновенно уѣзжаетъ въ деревню къ Минѣ Иванычу. Старикъ бодръ и веселъ, и вообще чувствуетъ себя отлично, особенно со времени поѣздки въ Москву на археологическій съѣздъ, гдѣ труды его были замѣчены весьма почтенными учеными. Встрѣчаясь съ Людмилой Тимоѳевной, Чулковъ не рѣдко толкуетъ о Кононовѣ, и мужъ милой уже не барышни, а барыни сознавался что одно время чувствовалъ нѣчто въ родѣ ревности къ покойному Петру Андреичу. Я и забылъ сказать что Людмила Тимоѳевна вышла замужъ за сосѣда, помѣщика, курчаваго красавца и умницу, отличнаго хозяина и еще лучшаго музыканта. У него огромное собраніе народныхъ пѣсень, но издавать ихъ ему кажется страннымъ. По его словамъ, зачѣмъ то издавать что неизвѣстно только лѣнивому. Старшему сыну Людмилы Тимоѳевны пошелъ пятый годъ, а она серіозно подумываетъ о его воспитаніи.
-- Знаете, говорила она прошлымъ лѣтомъ Чулкову,-- я думаю начать разказывать Вовочкѣ русскую исторію. Мнѣ кажется ее надо знать съ дѣтскихъ лѣтъ, и благодаря Амфилохію Григорьевичу, я думаю, недурно это сдѣлаю. Я начала, впрочемъ, перечитывать Карамзина; у него, говорятъ, сочувствія всегда вѣрныя, а для насъ, женщинъ и дѣтей, это самое важное.
-- Эхъ, отвѣчалъ Чулковъ,-- кабы всѣ матери разсуждали по вашему! За вашихъ дѣтей право можно спокойнымъ быть, выростутъ они на родныхъ пѣсняхъ, да на родной исторіи, и авось-либо хоть изъ нихъ консерваторы выйдутъ. Ибо, милая барыня, консерватизмъ вовсе не въ томъ, какъ полагаютъ наши петербургскіе политики, чтобъ Иванъ Павлычъ усидѣлъ въ министрахъ, Павелъ же Иванычъ изъ оныхъ вылетѣлъ. Ну, да Богъ съ ними!.. Истый консерваторъ, сударыня, подобенъ мудрому наслѣднику, ничего безъ крайней нужды не измѣняющему въ отцовскомъ хозяйствѣ, не расточающему, но паче преумножающему нажитое предками. Разумѣется, я говорю о духовной жизни. И только такіе люди могутъ понимать свободу и не мѣшать никакому развитію, отъ души ненавидя всякую суетливую ломку съ бухты-барахты. И горе странѣ гдѣ нѣтъ такихъ людей! Потому, водители, псевдо-то консерваторы что заботятся о храненіи животовъ своихъ и поддержаніи божественнаго права въ прямомъ или переносномъ смыслѣ драть Акимку за вихры, поди, и въ Румыніи найдутся. Ну, а выростутъ ваши дѣтки и оправдаютъ надежды мои, тогда я, подобно мудрому Канту, сниму колпакъ (буде таковымъ обзаведусь) съ главы своей, и скажу: "Нынѣ отпущаеши раба твоего съ миромъ."
Тетя Маша нянчаетъ внучатъ и счастлива безмѣрно. Амфилохій Григорьевичъ, продолжая свои экскурсіи по первымъ числамъ, до того къ нимъ пристрастился что началъ совершать почти въ теченіе всего мѣсяца безъ перерыва. Подъ конецъ онъ впалъ въ мистицизмъ и его видѣли на Толкунѣ покупающимъ Сіонскій Вѣстникъ, мистическій журналъ 20--30 годовъ. Въ одно прекрасное послѣ-обѣда придя къ Семену Иванычу онъ объявилъ себя пророкомъ и указалъ Петровнѣ на тысячи народа собравшагося подъ окнами слушать его проповѣдь. Петровна хотѣла отпоить его крещенскою водой, отчего Амфилохій пришелъ въ бѣшенство, и купеческая дочка вывела изъ сего заключеніе что не одинъ чортъ забрался въ учителя. Кстати замѣтить, Русскіе чаще сходятъ съ ума на томъ что они пророки, Поляки же помѣшиваются на крулѣ польскомъ. Бѣднаго Рудометкина свезли въ желтый домъ, гдѣ онъ вскорѣ умеръ.
Семенъ Иванычъ не долго пережилъ собутыльника. Амалія и Петровна заведи нумера и живутъ припѣваючи. Господинъ Хамазовъ отомстилъ старшему Погалеву, но прежде того побывалъ въ Америкѣ. Случилось это такимъ образомъ. Онъ сопровождалъ за границу развитую имъ даму, поссорился съ нею, но какъ-то случилось, за нѣсколько дней до ссоры занялъ. у нея извѣстную сумму. На эти-то деньги и совершилъ онъ поѣздку за Океанъ. Недогадливые Янки не только не встрѣтили его съ колокольнымъ звономъ, но даже въ президенты не выбрали. Опасаясь голодной смерти и спасая шкуру, новый Наполеонъ III, обобравъ русское семейство, возвратился въ отечество и поступилъ на службу, но не по акцизу, а въ вѣдомство мясисторукаго сановника, служившаго оригиналомъ Ѳедосѣй Ѳедоеѣичу. Новый Сперанскій, надо оказать, человѣкъ весьма либеральный и въ свободное отъ службы время постоянно мечтаетъ скоро ли ученые дойдутъ до того что станутъ искусственно разводить людей и изъ дѣтей по желанію можно будетъ приготавливать портныхъ, поэтовъ, сановниковъ и т. д. Его вѣдомство считается наилиберальнѣйшимь и всѣ его чиновники кричатъ что только служа можно еще приносить пользу отечеству. Впрочемъ, на Руси все такъ быстро идетъ впередъ что скоро, кажется, не останется ни одного вѣдомства чиновники котораго не говорили бы того же. Но я увлекся. Дѣло въ томъ что Іоанникій чрезвычайно полюбился сановнику. Помавая своею бѣлою рукой, сановникъ послѣ каждаго доклада Хамазова, самымъ таинственнымъ шепотомъ говоритъ про себя: "А сейчасъ видно что республиканскаго воздуха нюхнулъ", и слѣдомъ боязливо осматривается, ибо весьма тонко чуетъ наступившую, по его соображенію, реакцію. У сего же сановника служилъ и старшій Погалевъ. Съ полгода тому, открылось повышеніе, и тутъ-то Хамазовъ отомстилъ врагу, сѣвъ на голову Погалеву. Либералъ оскорбился, и увеличилъ своею персоной число дрезденскихъ эмигрантовъ. Онъ кричитъ что въ Россіи житья не стало, ибо вовсе не цѣнятъ умныхъ и дѣльныхъ людей съ либеральнымъ образомъ мыслей. Меньшой Погалевъ числится товарищемъ прокурора Грязьгородскаго окружнаго суда. Прокуроръ Полѣновъ жалуется на его вѣтреность и полное незнаніе самыхъ первыхъ основъ юридическихъ наукъ; за то грязьгородскія дамы въ восторгѣ отъ "милаго молодаго человѣка". Настасья Григорьевна ни за кого еще не вышла замужъ; и кажется потому только что Андрей Яковлевичъ вовсе не расположенъ жениться отъ живой жены. Паулина живетъ въ Германіи; она совсѣмъ онѣмечилась, одѣвается ужасно и привизгиваетъ чуть не на каждомъ словѣ. Въ послѣдній разъ ее видѣла въ вагонѣ желѣзной дороги; она укоряла нѣкотораго Нѣмца за любовь къ Россіи, и затѣмъ сожалѣла о близкой участи мущинъ. По ея словамъ, какъ скоро женскія личности станутъ вполнѣ самостоятельны, онѣ убѣдятся что не логично выходитъ замужъ. Журналъ Никандра Ильича, несмотря на блестящія критики Головешкина лопнулъ; самъ онъ поступилъ на службу и безъ сопровожденія крѣпкаго словца не можетъ произвести слова "литераторъ". Сотрудники его, далъ Богъ, живы и здоровы и надо полагать не весьма одобрительно отзываются о моемъ романѣ.
Д. АВЕРКІЕВЪ.
"Русскій Вѣстникъ", NoNo 1--3, 5, 6, 1874