I. Залетныя птицы.
Почтовый поѣздъ, гремя, пыхтя, свистя и застилаясь дымомъ, приближался къ губернскому городу N--ску. Въ тусклой перспективѣ, залитой мглою ноябрьскаго дня, уже можно было изъ оконъ вагона различать темно-красныя, кое-гдѣ занесенныя талымъ снѣгомъ, кровли городскихъ зданій, остренькіе куполы собора, каланчу съ тоскливо блуждающимъ на ней сторожемъ и ощипанныя верхушки тополей и липъ городскаго бульвара. Погода стояла отвратительнѣйшая; недавно выпавшій свѣтъ расплывался въ густой грязи; поля неопрятно сѣрѣли по обѣимъ сторонамъ дороги; холодный, тусклый, насыщенный какою-то мразью воздухъ осѣдалъ каплями на стеклахъ вагона и дымился при дыханіи.
Въ одномъ изъ отдѣленій втораго класса, подлѣ спущеннаго стекла, сидѣвъ молодой человѣкъ недурной и пожалуй даже красивой наружности и высунувшись въ окно глядѣлъ впередъ поѣзда. Ему, повидимому, не было холодно въ его коротенькомъ драповомъ пальто и ботинкахъ безъ калошъ, тогда какъ тутъ же въ углу вагона какой-то купецъ злобно жался въ овчинахъ и теплыхъ сапожищахъ и отъ холоду или отъ неудовольствія поминутно сплевывалъ.
-- Окошко-то затворить бы надо, обратился онъ наконецъ къ молодому человѣку, съ настоятельностію устремивъ на него взглядъ.
-- Тутъ угаръ, отъ печки чадитъ, я не могу, возразилъ тотъ и опять высунулся въ окно.
-- Угаръ! съ сырости-то скорѣй угоришь; народецъ нынче, право! пробурчалъ купецъ, прислоняясь всѣмъ бокомъ къ печной рѣшеткѣ и сплевывая.
Молодой человѣкъ не обратилъ на его слова никакого вниманія,-- онъ вѣроятно и не разслышалъ ихъ,-- и минуты двѣ не отрываясь глядѣлъ въ окно. Нельзя было бы однако предположить чтобы какое-нибудь глубокое и растревоженное чувство, полное близкихъ образовъ и воспоминаній, возбуждалъ въ немъ видъ этого быстро бѣжавшаго на встрѣчу города; напротивъ, въ его живыхъ, не очень большихъ и не слишкомъ узкихъ карихъ глазахъ и не улыбавшихся упорныхъ складкахъ рта, скорѣе можно было бы подмѣтитъ вызывающее и нѣсколько самонадѣянное выраженіе. Въ самомъ дѣлѣ, то что онъ думалъ глядя на эти скученныя кровли, стѣны, куполы, кресты, заборы, можно было бы выразить въ слѣдующихъ словахъ:
"Вотъ несетъ меня чортъ въ этотъ городишко, и я стою предъ раскрытою книгой моей жизни и вижу въ ней бѣлую страницу. Что жъ, жизнь не загадка, вопреки принятому о ней мнѣнію, и отъ меня будетъ зависѣть позаботиться чтобъ ея tabulam rasam покрыли письмена, изъ которыхъ слагается самое великое на этомъ свѣтѣ слово -- удача. У меня тутъ отецъ, на котораго, впрочемъ, я не очень-то разчитываю: старикашка скупъ и вѣроятно ни съ кѣмъ не знается въ городѣ. Сестра.... она, сколько помню, таки порядочная дурнушка; мимо! Затѣмъ мой пріятель Подобаевъ -- въ своемъ родѣ не послѣдняя скотина; но тутъ уже кое-чѣмъ пахнетъ, тутъ есть за что уцѣпиться.... А руки у меня, чортъ возьми, цѣпкія...."
И на этой мысли молодой человѣкъ отвелъ глаза отъ рисовавшагося невдалекѣ города и обернулся къ сидѣвшей подлѣ него дамѣ въ тепломъ бархатномъ пальто и круглой шапочкѣ.
-- Сейчасъ пріѣдемъ; это все ваша поклажа? обратился онъ къ ней и потянулъ съ сѣтки небольшой сакъ, баульчикъ, какія-то картонки и узлы.
Молодая женщина поблагодарила его а начала торопливо складывать поклажу такимъ образомъ чтобы можно было все это захватить двумя руками. На ея живомъ, хорошенькомъ лицѣ такъ и отражалась забота, и носикъ слегка какъ-то забавно морщился при каждомъ усиліи рукъ.
-- Неужели этимъ коротенькимъ вояжемъ и кончится наше знакомство? обратился къ ней опять молодой человѣкъ.
Дама показала бѣленькіе зубки и бросила на спутника быстрый взглядъ изъ-подъ надвинутой на брови тапочки.
-- Вы можете извѣститъ меня пока я буду въ N--скѣ; я остановлюсь въ Петербургской гостиницѣ, сказала она.
-- Merci, поблагодарилъ молодой человѣкъ, вытаскивая изъ-подъ скамейки свой довольно объемистый сакъ.-- А вы не надолго въ N--скъ?
-- Я думаю, на нѣсколько дней, во навѣрное не знаю. Я буду жить въ деревнѣ, въ двадцати верстахъ.
-- Я на дняхъ непремѣнно отыщу васъ.
Поѣздъ подошелъ къ платформѣ; изъ вагоновъ начали высаживаться. Молодой человѣкъ подозвалъ артельщика, кинулъ ему свой сакъ, а самъ захватилъ въ обѣ руки вещи своей спутницы и понесъ къ выходу. Тамъ онъ кликнулъ извощичью каляску, уставилъ поклажу, подсадилъ молодую даму и раскланялся.
-- Такъ до свиданія? напомнила та, кивая головой изъ экипажа.
Молодой человѣкъ молча приподнялъ шапку. "Тоже залетная птичка.... ой-ой-ой!" мысленно отозвался онъ и стоялъ въ раздумьи, пока артельщикъ не догадался ткнуть его чемоданчикъ на перваго подвернувшагося извощика.
Коляска между тѣмъ скрылась за поворотомъ и поѣхала, дребезжа развинченными рессорами, по главной улицѣ. Предъ домомъ довольно приличной наружности она остановилась, и глазамъ пріѣзжей предстала громаднѣйшая вывѣска, объяснившая ей, впрочемъ не безъ орѳографической ошибки, что она достигла мѣста своего назначенія.
-- Есть нумеръ въ двѣ комнаты? обратилась она къ выбѣжавшему на крыльцо корридорному, въ необычайно широкомъ и какъ-то не въ мѣру закругленномъ фракѣ.
-- Пожалуйте-съ, отвѣтилъ тотъ, проворно выхватывая изъ экипажа картонки и саки.
-- Сколько тебѣ слѣдуетъ? обратилась пріѣзжая къ кучеру.
-- Рубликъ пожаловать надо бы...
Молодая женщина слегка поморщилась.
-- Отчего такъ дорого? спросила она.
-- Ужь такъ-съ, не рядились -- объяснилъ, осклабляясь, извощикъ.
Корридорный провелъ пріѣзжую въ нумеръ. Комнаты оказались крошечныя, неряшливо меблированныя и темныя.
-- Ахъ, гадость какая! воскликнула молодая женщина, пятясь къ дверямъ.-- Я ни за что не возьму этого нумера.
-- Нумеръ ничего-съ, равнодушно отвѣтилъ корридорный.
-- Это ужасъ что такое; мнѣ говорили, ваша гостиница первая въ городѣ... продолжала въ смущеніи пріѣзжая.-- Неужели у васъ лучше нѣтъ нумера?
Корридорный какъ-то тряхнулъ головой.
-- Гораздо даже лучше есть, отвѣтилъ онъ, и тою же размашистою походкой повернулъ по корридору.
Новый нумеръ, дѣйствительно, оказался гораздо лучше.
-- Хорошо, я возьму его, рѣшила пріѣзакая, бѣгло осмотрѣвъ стѣны и мебель.-- Поставьте все это на полъ и пошлите ко мнѣ горничную.
Служанка тотчасъ явилась. Пріѣзжая осмотрѣла ее внимательно, гораздо внимательнѣе чѣмъ комнаты, и повидимому осталась довольна первымъ впечатлѣніемъ.
-- Вы постоянно при этомъ нумерѣ? спросила она.
-- Да-съ, по всему этому корридору, бойко отвѣтила горничная и тоже оглядѣла пріѣзжую бѣгающими черными глазенками.
"Не рохля, по крайней мѣрѣ", подумала молодая дама.
-- Ну, помогите мнѣ раздѣться, сказала она, стягивая съ одного плеча пальто.-- Я бы желала чтобъ вы мнѣ постоянно прислуживали; лакея мнѣ совсѣмъ не надо. Вы вѣдь можете и сходить куда-нибудь, если мнѣ понадобится послать? говорила пріѣзжая, при помощи горничной проворно сбрасывая свой дорожный нарядъ. Черезъ минуту она осталась въ одномъ короткомъ черномъ платьѣ и крошечныхъ туфелькахъ, вынутыхъ изъ сака и кокетливо сжавшихъ ея узкія, маленькія ножки.
-- Не изводите ли позавтракать? освѣдомилась горничная.
-- Да, принесите чего-нибудь.... котлетку.... Но только прежде всего дайте мнѣ двѣ листка почтовой бумаги, конвертовъ, перо и чернила.
Все требуемое явилось. Молодая женщина присѣла къ столу и торопливо набросала слѣдующія строки:
"Какъ я обѣщала, такъ и сдѣлала. Я сижу въ N--скѣ, въ Петербургской гостиницѣ, и жду васъ. Думаю что не заставите ждать долго."
Подписавъ внизу нѣсколько неразборчивыхъ буквъ, пріѣзжая засунула листокъ въ конвертъ и надписала сверху: "Его превосходительству Степану Андреевичу Соловцову, въ с. Лысый-Вражекъ".
-- Послушайте, моя милая.... обратилась она къ ожидавшей за стуломъ горничной.-- Знаетъ здѣсь кто-нибудь контору князей Озерецкихъ?
-- Помилуйте-съ, всѣ знаютъ, отвѣтила горничная.
-- Такъ пошлите кого-нибудь -- самимъ вамъ на этотъ разъ не стоитъ идти въ контору Озерецкихъ, и пусть отдастъ тамъ это письмо, чтобы съ первой оказіей пересдали въ деревню, за имя генерала Соловцова; онъ тамъ живетъ.
-- Это Степану Андреичу? подхватила горничная.
-- Да; а вы знаете его?
-- Какже-съ, знаемъ.... ихъ знакомые часто у насъ останавливаются, такъ они навѣщаютъ; сами-то они, когда бываютъ въ городѣ, живутъ въ княжескомъ домѣ... объясняла горяичная.
-- Ну, и прекрасно; такъ пусть кто-нибудь сію минуту отвееетъ это письмо въ контору, и спроситъ, когда именно перешлютъ его въ Лысый-Вражекъ? А сами можете подавать мнѣ завтракать.
Горничная торопливо удалилась, шумя накрахмаленными юбками, а молодая женщина снова придвинулась къ столу, и воткнувъ перо въ чернила, задумалась. Записка которую она собиралась писать теперь была гораздо труднѣе предыдущей: и ней многое надо было взвѣсить, придумать и даже солгать. Листокъ медленно покрывался строками, и когда послѣдняя была дописана, пріѣзжая, хмуря свой не высокій лобъ и сдвигая брови, со вниманіемъ перечла письмо отъ начала до конца.
Оно заключалось въ слѣдующемъ:
"Другъ мой Иванъ Матвѣевичъ!
"Письмо это застанетъ тебя, конечно, среди полной увѣренности что жена твоя отъ тебя сбѣжала. И я дѣйствительно сбѣжала -- иначе нельзя назвать моего поступка -- но только не отъ тебя. Я искренно и положа руку на сердце могу сказать что рѣшительно ничего серіознаго и существеннаго противъ тебя не имѣю; я готова была бы поклясться въ томъ, еслибъ не знала что въ концѣ концовъ это для тебя совершенно безразлично. Могу тебя увѣрить что еслибъ мнѣ было время предупредить тебя о моемъ намѣреніи и поставить тебя на мою точку зрѣнія, я не побоялась бы сдѣлать это; но особенныя обстоятельства, составляющія совсѣмъ не важныя для тебя подробности дѣла, побудили меня поторопиться и избрать тотъ способъ разлуки который ты конечно не преминулъ назвать побѣгомъ. Что я говорю безъ всякой задней мысли и съ полною вѣрой въ разумность моего шага, лучшимъ доказательствомъ служить настоящее письмо. Согласись, что я могла бы послѣ своего исчезновенія не подать о себѣ никакого слуха, и ты не зналъ бы гдѣ я, до тѣхъ поръ пока я не объявилась бы сама; но я рѣшительно не вижу надобности прибѣгать къ подобному коварству. Мы оба не глупые люди, и ты отдать мнѣ справедливость что во все время нашего супружества я ни разу не обращалась къ тебѣ ни съ одною жалобой, ни съ однимъ упрекомъ, хотя жизнь наша, какъ ты знаешь, подчасъ бывала вовсе не радостная; но я предпочитала лично бороться со всѣми невзгодами, не вѣшаясь тебѣ на шею, какъ тунеядная приживалка. Ты мнѣ ничего не обѣщалъ, беря меня замужъ, и я не считала себя въ правѣ чего-нибудь требовать отъ тебя; притомъ, ты знаешь, роль лелѣемой жены, обращающейся къ чернорабочему мужу за удовлетвореніемъ своихъ прихотей, никогда не была мнѣ по натурѣ. Я сама не дура и сама сумѣю добиться чего захочу. Короче, я пожелала воспользоваться свободой, которая, по взаимному согласію, давно уже установилась въ нашихъ отношеніяхъ. Не прими, пожалуста, моихъ словъ за такъ-называемую измѣну -- ничего подобнаго, клянусь тебѣ, никогда не закрадывалось въ мою мысль; но ты и самъ очень хорошо знаешь много ли я способна на увлеченія этого рода. Ты меня не одинъ уже разъ подозрѣвалъ, и всегда убѣждался въ своей несправедливости и просилъ прощенія. Еслибъ я собиралась затѣять романъ, повѣрь, мнѣ гораздо удобнѣе было бы устроить это въ Петербургѣ, у тебя подъ носомъ. Другъ мой, постарайся спокойно понять меня и войти въ мои планы. Я тебѣ не измѣнила, я тебя даже не бросила, потому что мысль моя всегда съ тобою, какъ бы далеки мы ни были другъ отъ друга. Я просто убѣдилась что порознь намъ будетъ въ тысячу разъ удобнѣе. Мнѣ надоѣло служить олицетвореннымъ укоромъ твоимъ неудачамъ и невзгодамъ, въ которыхъ виновата одна не благопріятствующая намъ судьба. Мы оба настолько любимъ другъ друга и настолько трезво смотримъ на жизнь что больше всего будемъ рады взаимному благополучію. Я вдали отъ тебя скорѣе найду дорогу которая приведетъ меня къ желаемому результату; а покамѣстъ уже и то будетъ мнѣ великимъ утѣшеніемъ что я добровольно сбросила съ тебя не послѣднюю часть заботъ. Во мнѣ живетъ счастливая увѣренность что скоро мы весело свидимся при лучшихъ обстоятельствахъ. Объ одномъ прошу тебя -- не выдумывай ничего, не малодушествуй и вѣрь вполнѣ искренно любящей тебя твоей
"Китти."
"Р. S. Нѣкоторыя свои вещи, которыхъ я не успѣла продать, я оставила у Саши Оливковой; ты тамъ получи ихъ.
Перечитавъ это письмо, молодая женщина сложила его въ конвертъ, надписала на немъ адресъ, опрокинулась на спинку кресла и задумалась.
Въ это время ея дорожный спутникъ, взгромоздясь вмѣстѣ съ чемоданомъ на утлую туземную бриченку, еще плелся трусцой по улицамъ, разсѣянно глядя по сторонамъ и ни мало не смущаясь медленностью своего движенія. Дома и заборы тянулась мимо него, вывѣски пестрѣли въ глазахъ, люди и экипажи сновали взадъ и впередъ, а возница его, согнувшись дугою на прыгающихъ козлахъ, то-и-дѣло передергивалъ возжами и прикрикивалъ на лысую клячу, крутившую на обѣ стороны головой и почти совсѣмъ вылѣзавшую изъ хомута.
Наконецъ бричка своротила съ людной улицы; мостовая смѣнилась узенькимъ шоссе, замелькали ряды тополей и липъ городскаго бульвара. "Домъ у нихъ на отлетѣ; похоже что близко уже", подумалъ молодой человѣкъ. Заборы и домишки все продолжали однако тянуться; потомъ вдругъ открылась огромная грязная площадь, съ уединенно возвышавшимся по срединѣ фонарнымъ столбомъ. Еще одинъ поворотъ, и бричка въѣхала въ не мощенную улицу, застроенную ветхими деревянными домами, болѣе походившими на сараи, чѣмъ на человѣческія жилья. Извощичья кляча поплелась еще медленнѣе, съ трудомъ извлекая ноги изъ вязкой грязи. Молодой человѣкъ сталъ пристально вглядываться въ надписи надъ воротами, мелькавшія по обѣимъ сторонамъ улицы. Много домовъ проѣхалъ уже онъ, пока наконецъ, почти на самомъ краю оврага, которымъ оканчивалась улица, вниманіе его привлекло довольно большое деревянное строеніе, покосившееся подъ тяжестью высокой досчатой кровли. На низенькихъ воротахъ, некрасиво и не привѣтливо взглянувшихъ ни него, прочелъ онъ надпись, заставившую сердце его на мгновенье встрепенуться. Надпись гласила: "Домъ чиновника V класса Ильяшева". Торопливыми, не совсѣмъ спокойными шагами, подошелъ онъ къ калиткѣ, толкнулъ ее ногою и вошелъ во дворъ. Пара рослыхъ дворняшекъ накинулась на него съ ожесточеніемъ; кое-какъ обороняясь отъ нихъ, поднялся онъ на низенькое крылечко и вступилъ въ сѣни.
-- Кто тамъ? послышался за стѣною хорошо знакомый, хотя уже давно не слышанный старческій голосъ.
Пріѣзжій толкнулъ дверь и переступилъ черезъ порогъ.