Вмѣсто предисловія.
Очень недавно пришлось мнѣ посѣтить губернскій городъ въ южной полосѣ Россіи, гдѣ, много лѣтъ тому назадъ, протекло мое дѣтство.
Былъ тихій лѣтній вечеръ. Покончивъ съ дѣлами, я спѣшилъ взглянуть на старыя знакомыя мѣста. Долго пришлось отыскивать то мѣсто, гдѣ стоялъ прежде родной домикъ съ мезониномъ и съ палисадникомъ изъ бѣлыхъ акацій; теперь -- тутъ высился трех-этажный домина съ зеркальными стеклами и сверкающими магазинами... Я пошелъ дальше. Вотъ главная улица, протянувшаяся черезъ весь городъ. Она измѣнилась меньше другихъ. Всѣ казенныя зданія, украшавшія ее, остались въ прежнемъ видѣ.
Почти въ концѣ улицы и отдѣльно отъ другихъ домовъ, стоялъ бѣлый каменный домъ, который я запримѣтилъ еще издали. Такъ-же непривѣтливо глядѣли гладкія, безъ всякихъ архитектурныхъ затѣй, стѣны; попрежнему нижнія стекла въ окнахъ замазаны были зеленой краской; та-же вывѣска надъ фронтономъ и, казалось, тотъ-же самый швейцаръ на подъѣздѣ. Но нѣтъ!.. швейцаръ былъ не прежній, а другой гораздо моложе и съ папироской во рту.
Я подошелъ къ нему и тѣмъ вывелъ его изъ глубокой задумчивости.
-- Нельзя-ли осмотрѣть училище?
-- Осмотрѣть,-- повторилъ онъ,-- отчего не осмотрѣть; только никого не найдете, сударь: вакаціи у насъ.
Онъ старался быть любезнымъ, но не могъ удержаться отъ зѣвоты:, непривычная тишина, царившая вокругъ, дѣйствовала на бѣдняка усыпительно.
-- Изволите видѣть -- никого!-- продолжалъ швейцаръ, шествуя передо мною и отворяя одну дверь за другой.
Между тѣмъ картины былаго надвигались со всѣхъ сторонъ... Вотъ наши классы, наши дортуары; ничего тутъ не измѣнилось, и со стѣнъ смотрѣли на меня тѣже географическія карты, почернѣвшіе отъ времени портреты... Но какая пустота, какая тишина тамъ, гдѣ все было когда-то полно жизни!..
-- Пожалуйте садъ посмотрѣть,-- предложилъ швейцаръ.
И совершенно кстати: въ саду было не такъ тихо, какъ здѣсь. Дорожки, полузаросшія травой, показались мнѣ уже не такъ длинны, но по-прежнему были густы старинныя липы, и прежній напѣвъ слышался мнѣ въ ихъ таинственномъ шепотѣ.
Я прошелъ знакомой тропинкой въ конецъ сада, въ самую глушь, гдѣ, глубоко вросши въ землю, стоялъ нашъ школьный дѣдушка. Это былъ камень, напоминавшій своимъ очертаніемъ фигуру сидящаго человѣка. Много поколѣній пережилъ дѣдушка; объ этомъ краснорѣчиво свидѣтельствовали надписи, покрывавшія его сверху до низу. Каждый изъ насъ, школьниковъ, считалъ долгомъ вырѣзать свою фамилію или прозвище, а затѣмъ годъ.
Расчистивъ въ одномъ мѣстѣ мохъ, крѣпко приставшій къ камню, я нашелъ то, чего искалъ, а именно четыре буквы:
"Ж--У--К--Ъ".
Молодое поколѣніе школьниковъ, какъ видно, не подозрѣвало существованія этихъ буквъ; но еслибы кто и открылъ ихъ случайно, онѣ ничего не объяснили-бы ему. Между тѣмъ мое сердце забилось сильнѣе, когда я прочелъ слово: Жукъ. Тутъ скрывалась цѣлая, хотя и краткая, повѣсть.
-- Милый Жукъ!-- произнесъ я вслухъ, и туманная завѣса, скрывавшая много подробностей изъ давно прожитыхъ дней, заколыхалась... Еще мигъ -- и она поднялась...