Дегаевское предательство и его послѣдствія.
Въ Харьковѣ дѣла оказались далеко не въ блестящемъ положеніи, Существозада тамъ небольшая группа изъ очень молодыхъ людей, во главѣ которой стоялъ студентъ Гончаровъ, симпатичный болѣзненный человѣкъ, которому суждено было вскорѣ умереть въ Харьковской тюрьмѣ. Къ своему удивленію и встрѣтилъ въ Харьковѣ бывшаго члена Кіевской подгруппы Елько, который перешелъ на нелегальное положеніе. Онъ первый сообщилъ мнѣ о предательствѣ Дегаева, но точныхъ свѣдѣній онъ не имѣлъ, потому что, повидимому, отъ него конспирировали въ Петербургѣ. О Кіевской организаціи онъ ничего не знаетъ, кромѣ того, что нашъ товарищъ Росси въ Петербургѣ. Такъ какъ и зналъ Елько за дѣльнаго и преданнаго дѣлу человѣка -- такимъ онъ былъ до того момента, когда въ тюрьмѣ съ нимъ произошелъ переворотъ -- я старался разузнать у него, насколько можно было надѣяться на успѣшную постановку типографіи въ Харьковѣ. Шансовъ оказалось мало. Большинство мѣстныхъ революціонныхъ элементовъ были уже на примѣтѣ у полиціи. Поставить же типографію такъ, чтобы обойтись совсѣмъ безъ сношеній съ ними, было немыслимо. Кромѣ того, событіи послѣднихъ мѣсяцевъ -- арестъ массы революціонеровъ съ Фигнеръ во главѣ, открытіе тайной типографіи -- показали жандармамъ, что Харьковъ слылъ революціоннымъ гнѣздомъ. Поэтому полиція подтянулась и сильно подтянула дворниковъ, которые сразу стали невыносимо нахально и безцеремонно обращаться съ обывателями, Все это вмѣстѣ взятое побудило меня поискать болѣе тихаго мѣста для типографіи. Харьковская группа стояла въ сношеніяхъ съ нѣсколькими городами -- Полтавой, Таганрогомъ, Ростовомъ -- въ которыхъ были болѣе или менѣе сплоченныя и сильныя группы. Съ представителями одной изъ этихъ группъ -- Ростовской -- я видѣлся черезъ нѣсколько дней послѣ своего пріѣзда въ Харьковъ. То, что онъ разсказалъ мнѣ о Ростовѣ, подало мнѣ мысль попытаться поставить типографію въ этомъ городѣ.
Но раньше чѣмъ принять рѣшеніе, ч потѣлъ все таки ближе ознакомиться съ харьковскими дѣлами, тѣмъ болѣе, что у группы были широкія связи съ рабочими, среди которыхъ вращался тогда извѣстный нелегальный рабочій Антоновъ. Кромѣ того отъ Елько я впервые услыхалъ о нелегальномъ "Заикѣ" (Сергѣй Ивановъ), о которомъ онъ отзывался очень хорошо, и который скоро долженъ былъ пріѣхать въ Харьковъ. Въ интересахъ дѣла важно было столковаться съ "Заикой" и работать соединенными силами.
Въ виду всего этого я рѣшилъ переѣхать изъ гостиницы, гдѣ я "обживалъ" свой новый паспортъ, на частную квартиру; я снялъ комнату у какого то банковскаго чиновника, далъ свой паспортъ для прописки дворнику и занялся своими дѣлами. Меня нѣсколько удивило, что паспортъ долго не возвращался изъ прописки, но я объяснилъ себѣ это праздничнымъ временемъ. На пятой или шестой день дворникъ раннимъ утромъ приходитъ ко мнѣ и говоритъ, что меня требуютъ въ полицію. Спрашиваю, по какому поводу. Отвѣчаетъ: "тамъ насчетъ паспорта".
Я говорю: "Ладно зайду", а онъ довольно дерзко: "приказано сейчасъ". "Хорошо, сейчасъ одѣнусь и пойлу".
Непріятная оказія! Я зналъ, что моя нелегальность ничуть не заподозрѣна, иначе ко мнѣ подступились бы съ нѣсколько большимъ церемоніаломъ. Съ другой стороны, мой паспортъ, дубликатъ, написанный моей рукой -- въ Казани не нашлось человѣка съ хорошимъ писарскимъ почеркомъ -- далеко не внушалъ мнѣ чувство увѣренности, и идти объясняться по поводу него въ полицію, гдѣ могли возникнуть всякіе непредвидѣнные инциденты, казалось крайне неблагоразумнымъ. Значить нужно было оставить полиціи паспортъ, хозяевамъ -- вещи и скрыться. Взятъ другую квартиру подъ новымъ паспортомъ было бы опасно, потому что меня навѣрное стали бы разыскивать, когда откроютъ мое исчезновеніе. Остаться же въ Харьковѣ на волчьемъ положеніи я положительно не могъ: я чувствовалъ бы себя самымъ несчастнымъ человѣкомъ безъ своего угла. За два съ лишнимъ года своей нелегальной жизни я не больше десяти дней провелъ безъ собственной квартиры. Итакъ я пришелъ къ заключенію, что надо уѣхать изъ Харькова: и чѣмъ скорѣй, тѣмъ лучше -- пока не хватились. Посмотрѣлъ въ газету,-- поѣздъ въ Кіевъ уходитъ черезъ полчаса. Надо было идти.
На дворѣ ждалъ дворникъ.
-- Ну иду въ участокъ,-- сказалъ я ему, не зная, пойдетъ ли онъ за мною. Послѣднее было бы непріятнымъ осложненіемъ. Но онъ проводилъ меня только до калитки и закрылъ ее за мною.
Сдѣлавъ по городу нѣсколько крюковъ и не замѣтивъ ничего подозрительнаго, я поѣхалъ на вокзалъ и сѣлъ въ поѣздъ, отходившій въ Бахмачъ. Написавъ на этой станціи нѣсколько словъ Гончарову, я пересѣлъ на Кіевскій поѣздъ и на другой день въ 10 ч. утра я уже былъ въ Духовной Академіи у Петра Дашкевича.
По пріѣздѣ я написалъ въ Харьковъ съ просьбой немедленно выслать мнѣ явку к пароль для Ростова, и затѣмъ сталъ разспрашивать Дашкевича о кіевскихъ дѣлахъ. Оказалось, что отъ нашей организаціи ничего не осталось, Росси уѣхалъ осенью въ Петербургъ и бытъ арестованъ на похоронахъ Судейкина. З--въ возвратившись изъ Парижа, гдѣ онъ имѣлъ непріятности съ эмигрантами, уѣхалъ на Кавказъ и отстранился отъ дѣлъ. За К--имъ стали слѣдить, и онъ тоже отстранился отъ дѣлъ и уѣхалъ въ Петербургъ на какую-то службу. К--іе уѣхали въ деревню. Члены подгруппъ всѣ арестованы. Только типографія не была взята; она была спрятана въ надежномъ мѣстѣ. Тѣмъ не менѣе въ Кіевѣ существовала тогда народовольческая группа, во главѣ которой стоялъ Шебалинъ, но его въ тотъ моментъ не было въ Кіевѣ. Это я узналъ на другой день послѣ своего пріѣзда отъ Стародворскаго, Дашкевичъ передалъ мнѣ между прочимъ, что у него въ послѣднее время перебывало много нелегальныхъ. одинъ изъ которыхъ, Канашевичъ, недавно былъ арестованъ, Онъ сказалъ мнѣ также, что на койкѣ рядомъ со мною будетъ ночевать одинъ важный нелегальный (ночевки въ академіи устраивались такъ, что кто-нибудь изъ студентовъ проводилъ ночь въ городѣ, а на его мѣсто ложился гость). На другое утро Дашкевичъ показалъ мнѣ этого самаго нелегальнаго, который еще спалъ крѣпкимъ сномъ. На бѣлой подушкѣ я увидѣлъ молодое, довольно красивое лицо съ каштановой бородой и низкимъ лбомъ. Миромъ и спокойствіемъ вѣяло отъ лица спящаго. Дашкевичъ разбудилъ его, такъ какъ нужно было идти пить чай, и познакомилъ его со мной.
Это былъ Н. И. Стародворскій, Отъ него я тутъ же узналъ про его участіе въ убійствѣ Судейкина. Онъ началъ было мнѣ разсказывать нѣкоторыя подробности этого дѣла, но я поспѣшилъ прекратитъ разговоръ, потому что кругомъ насъ были студенты, Впослѣдствіи я узналъ, что Стародворскій сообщилъ свою тайну и другимъ лицамъ, не справляясь съ положеніемъ, какое кто занималъ въ партіи. Одинъ довольно извѣстный писатель, который и понынѣ здравствуетъ, очень гордился тѣмъ, что на другой день послѣ убійства Судейкина онъ зналъ изъ первоисточника всѣ подробности этого дѣла. Послѣ завтрака Дашкевичъ увелъ насъ въ какую то комнату, гдѣ стояли и лежали музыкальные инструменты, а самъ сѣлъ съ книгой передъ дверью. Стародворскій сталъ мнѣ разсказывать тогда о предательствѣ Дегаева, о поѣздкѣ послѣдняго за границу, о наложенномъ на него обязательствѣ устроить убійство Судейкина и проч. Затѣмъ онъ съ потрясающими подробностями сталъ говорить о самомъ убійствѣ, причемъ побѣлѣлъ, какъ стѣна, хотя разсказывалъ онъ это событіе далеко не въ первый разъ.
Отъ Стародворскаго я узналъ, что второй участникъ, мой старый знакомый Канашевичъ,-- арестованъ въ Кіевѣ. По его словамъ, въ Кіевъ пріѣхало нѣсколько нелегальныхъ, но они въ мѣстныя дѣла не вмѣшиваются. Это были Панкратовъ, Борисевичъ и хозяйка конспиративной квартиры въ Петербургѣ. Мѣстными дѣлами занимается Шебалинъ который въ данный моментъ отсутствуетъ и который, кажется, намѣренъ устроить типографію. Относительно центра Стародворскій ничего опредѣленнаго не могъ сказать. По его мнѣнію въ Петербургѣ были силы, но въ хаотическомъ состояніи.
Въ отвѣтъ на мое письмо въ Харьковъ пріѣхалъ оттуда ростовскій представитель С., который присланъ былъ для того, чтобы проводить меня въ Ростовъ. Это было большой любезностью со стороны Гончарова и Елько. Но это не доставило мнѣ удовольствія, потому что личность С. мнѣ очень не понравилась. Съ паспортомъ чиновника Окружнаго суда въ карманѣ и съ гладко выбритымъ подбородкомъ, долженствовавшимъ придать мнѣ судейскій видъ, я выѣхалъ въ первыхъ числахъ января изъ Кіева въ одномъ поѣздѣ съ С., но держась поодаль отъ него.
* * *
Въ Ростовѣ, благодаря дѣятельности Сергѣя Пешекерова, который, судя по всему, что я узналъ о немъ, былъ несомнѣнно человѣкомъ высокаго нравственнаго и умственнаго уровня, создалась въ 82--83 г. очень солидная группа, которая особенное вниманіе обратила на пропаганду среди рабочихъ. Вообще въ Ростовѣ еще со времени "Земли и Воли", и даже раньше, не прекращались дѣятельныя сношенія съ рабочими, и изъ ихъ среды вышли такія крупныя революціонныя личности, какъ Антоновъ, Панкратовъ и Корнеевичъ (Мартыновъ). Но послѣ ареста и ссылки Пешекерова (въ декабрѣ 1883 г. былъ сосланъ въ Сибирь и умеръ по возвращеніи изъ ссылки, дѣла группы пошли плохо, особенно наверху. Когда я пріѣхалъ въ Ростовъ, тамошняя центральная группа состояла изъ учителя гимназіи М., бывшаго студента Я. и С., который однако жилъ въ Таганрогѣ. Съ первыхъ же шаговъ я услышалъ отъ младшихъ революціонеровъ жалобы на раздоры между М. и Я, и на отсутствіе руководства, при чемъ нѣкоторые изъ молодежи защищали немного Я., другіе относились къ нему дурно, но всѣ въ одинъ голосъ были противъ М. Чтобы разобраться немного въ этой путаницѣ, я постарался узнать нѣсколько ближе членовъ центральной группы. Къ своему удивленію, я увидѣлъ, что одинъ только я могъ сойти за своего человѣка; остальные двое оказались людьми, совершенно посторонними дѣлу революціи. Я, бывшій студентъ Петербургскаго университета, проведшій года три въ ссылкѣ въ Пинегѣ и жившій потомъ подъ негласнымъ надзоромъ въ Ростовѣ, былъ типичнымъ студентомъ прежнихъ временъ. Человѣкъ добродушный, онъ понималъ красоту революціонной борьбы и не прочь былъ играть роль въ послѣдней, но вмѣстѣ съ тѣмъ онъ видѣлъ извѣстный героизмъ въ какой-нибудь гомерической попойкѣ,
Такой господинъ могъ быть только вреденъ въ организаціи, и сославшись на его раздоры съ М., я указалъ ему на необходимость его отъѣзда. Я ждалъ сопротивленія съ его стороны, но онъ принять мое указаніе все съ тѣмъ же добродушіемъ и сказалъ, что переѣдетъ въ Екатеринославъ, гдѣ у него есть хорошіе знакомые, и попросилъ только нѣсколько денегъ на дорогу. Куя желѣзо, пока оно было горячо. я тугъ же передалъ ему деньги, и онъ на другой день уѣхалъ въ Екатеринославъ.
Въ М. я увидѣлъ не совсѣмъ нормальнаго человѣка, который твердо зналъ либеральный катехизисъ и умѣлъ при случаѣ даже пользоваться имъ вполнѣ, но революціоннаго движенія абсолютно не понималъ и даже не интересовался его смысломъ. Единственное, что его занимало, это была внѣшняя обстановка, игра въ революцію, Конспираторъ онъ былъ ужасный; на свиданія всегда приходилъ запыхавшись и объявляя, что онъ два часа колесилъ по городу, чтобы избавиться отъ тучи шпіоновъ, которые слѣдили за нимъ, Съ молодыми революціонерами онъ держалъ себя очень важно. Неспособный дать хоть сколько нибудь дѣльный совѣтъ или указаніе, онъ требовалъ у нихъ самаго подробнаго отчета во всѣхъ дѣлахъ, что ихъ особенно раздражало. Для меня было ясно, что для организаціи М., совершенно лишній, а потому вредный балластъ. На мое предложеніе отстраниться на время отъ дѣлъ, онъ сначала отвѣтить очень свысока; онъ не признавалъ за пріѣзжими нелегальными, неизвѣстно откуда взявшимися, право отстранять отъ дѣла членовъ мѣстныхъ группъ. Я очень спокойно возразилъ ему, что о какомъ бы то ни было правѣ и здѣсь и рѣчи нѣтъ. Положеніе таково, что мѣстные революціонеры не желаютъ съ нимъ работать, и выходъ изъ этого положенія только одинъ: устраниться на время. Тогда М., съ характерной для не совсѣмъ нормальныхъ людей подвижностью перемѣнилъ курсъ мыслей и сталъ говорить, что онъ очень усталъ, и что ему очень полезно будетъ отдохнуть и заняться сочиненіемъ, планъ котораго у него давно намѣченъ. На томъ и рѣшили.
Покончивши съ Я. и М., я сталъ обсуждать съ С. положеніе дѣлъ, съ цѣлью привести въ извѣстность всѣ имѣющіяся связи. У меня къ этому времени почти созрѣло рѣшеніе поставить типографію въ Ростовѣ. Но тутъ для меня обнаружился совершенно неожиданный и поразительный фактъ. Когда однажды разговоръ у меня съ С. принялъ теоретическій оборотъ, онъ заявилъ мнѣ, что, собственно говоря, онъ не народоволецъ и даже не революціонеръ. На мой вопросъ, зачѣмъ онъ принимаетъ участіе въ революціонныхъ дѣлахъ, онъ отвѣтилъ, что его интересуетъ борьба, что борьба -- жизнь и т. д. Я ушамъ своимъ не вѣрилъ. Такого типа людей я еще не встрѣчалъ въ своей жизни. Выразивъ сомнѣніе въ томъ, что при отсутствіи идейной подкладки его интересъ къ борьбѣ продержится долго, я спросилъ его, каково ему будетъ расплачиваться за удовольствіе, которое онъ себѣ доставляетъ теперь. Мой вопросъ его смутилъ и онъ сказалъ, что и самъ теперь видитъ, насколько былъ легкомысленъ! Дальше онъ заявилъ, что какой то его дядя предложилъ ему мѣсто въ таможню и что онъ теперь приметъ его. Кончилось тѣмъ, что и ему я далъ денегъ на дорогу.
Безъ преувеличенія могу сказать, что за нѣсколько дней моего пребыванія въ Ростовѣ я пережилъ больше нравственныхъ страданій, чѣмъ за всю свою предшествовавшую дѣятельность; я чувствовалъ, что дѣло, которому я отдалъ себя, расползается, и что я теряю почву подъ ногами. Но это настроеніе продолжалось очень недолго, потому что въ молодыхъ ростовскихъ революціонерахъ я нашелъ горячихъ и преданныхъ идеѣ людей, на которыхъ душа радовалась.
Кружокъ молодыхъ, на которыхъ лежала цѣликомъ вся мѣстная революціонная работа, состоялъ человѣкъ изъ восьми, изъ которыхъ наиболѣе выдающимся былъ безспорно младшій П--въ. Онъ соединялъ въ себѣ большую твердость и энергію съ рѣдкой нравственной чистотой и дѣтской искренностью и пользовался большимъ вліяніемъ среди товарищей. Кромѣ П--ва членами кружка были Ч--въ, П--въ, Остроумовъ. Ш--въ и еще два -- три человѣка. Къ этому же кружку принадлежалъ бывшій студентъ Технологическаго Института К., который въ то время былъ въ Петербургѣ.
Большая часть членовъ кружка занималась съ рабочими. Старшій братъ Остроумова былъ машинистомъ на Ростово-Владикавказской желѣзной дорогѣ, и черезъ него имѣлись очень большія связи въ желѣзнодорожныхъ мастерскихъ. Я помню, что мы нѣсколько разъ подъ предлогомъ именинъ или крестинъ собирались у Остроумова и встрѣчались у него съ наиболѣе выдающимися рабочими, Угнетало очень ростовцевъ, что они не имѣли опредѣленнаго плана для занятій съ рабочими. Разсужденіями по "Хитрой Механикѣ" рабочіе не удовлетворялись и требовали болѣе серьезной пищи. Когда работавшіе среди рабочихъ стали жаловаться мнѣ на отсутствіе литературы съ одной стороны и плана для систематической пропаганды съ другой стороны, я изложилъ имъ планъ, по которому я работалъ въ Кіевѣ и который легъ въ основу "Царь -- Голода", Повторилась та же исторія, что въ Казани: я провелъ съ ними рядъ вечеровъ въ бесѣдахъ о томъ, какъ слѣдуетъ вести работу среди рабочихъ, Я и теперь съ удовольствіемъ вспоминаю сознаніе того духовнаго общенія, которое установилось между ростовской молодежью и мною. Чтобы сплотить всѣ лучшія революціонныя силы Ростова, я предложилъ П--ву и его ближайшимъ товарищамъ съорганизоваться въ центральную группу по общему плану партіи, на что, конечно, они съ удовольствіемъ согласились.
Кружокъ П--ва имѣлъ обширныя и цѣнныя связи не только въ Ростовѣ, но и въ Новочеркаскѣ, Таганрогѣ, Ейскѣ, Екатеринодарѣ, Ставрополѣ-Кавказскомъ и въ другихъ мѣстахъ. Въ Ростовѣ большинство связей было среди людей, имѣвшихъ опредѣленное положеніе. Были банковскіе чиновники, желѣзнодорожные служащіе, чиновники городской управы, былъ даже директоръ отдѣленія фирмы Зингеръ и Ко въ Нахичевани. Особенно цѣнныя связи имѣлись черезъ посредство Я--ва и Ч--ва среди армянъ Нахичевани,-- цѣнныя потому, что стояли внѣ всякихъ подозрѣній. Вообще большинство ростовскихъ революціонеровъ были совершенно чисты, и жандармы не имѣли ни малѣйшаго представленія о той работѣ, которая шла подъ поверхностью торгово-промышленной жизни Ростова. Всѣ эти обстоятельства показались мнѣ въ высшей степени благопріятными для постановки типографіи въ Ростовѣ и, когда я открылъ свой планъ П--ву, онъ пришелъ въ восторгъ и сталъ ручаться за успѣхъ.
Въ концѣ января пріѣхалъ изъ Харькова Клько и разсказалъ объ убійствѣ предателя Шкрябы,-- убійствѣ, которое по его словамъ совершилъ нелегальный Антоновъ на одной изъ площадей Харькова. Елько сообщилъ мнѣ также, что Сергѣй Ивановъ долженъ вскорѣ пріѣхать въ Ростовъ для свиданія со мной, и сталъ убѣждать меня поѣхать въ Петербургъ для того, чтобы выяснить положеніе, въ которомъ находилась партія послѣ дегаевскаго предательства. Забылъ сказать, что, когда я пріѣхалъ въ Харьковъ, мнѣ былъ переданъ пароль и явка для центра. Въ виду того, что предстояла возможность устроить съ нѣкоторыми шансами на успѣхъ типографію въ Ростовѣ для напечатанія 10-го номера Народной Воли, мнѣ, само собой разумѣется, предстояло войти въ сношенія съ центромъ по этому поводу. Но раньше, чѣмъ поѣхать въ Петербургъ, мнѣ необходимо было столковаться съ Сергѣемъ Ивановымъ, который, какъ я зналъ, былъ дѣятельнымъ членомъ партіи еще при Фигнеръ.
Въ началѣ февраля пріѣхалъ Сергѣй Ивановъ и съ перваго же взгляда очень понравился мнѣ. Это быль стройный молодой человѣкъ лѣтъ 27, съ правильными чертами лица, вьющимися каштановыми волосами и такой же бородкой и добрыми голубыми глазами, которые однако выражали большую рѣшимость. Уже въ первое наше свиданіе я имѣлъ случай убѣдиться, что добрые глаза Иванова могутъ смотрѣть очень твердо и даже грозно. Мы только успѣли разговориться, какъ услышали въ передней громкій голосъ хозяина, который вразумительно говорилъ: "здѣсь такого нѣтъ!"
Вдругъ дверь комнаты, въ которой мы сидѣли, быстро открылась, и вскочить какой то неопредѣленный господинъ, который, кинувши: "здѣсь такой то?" быстро повернулся, вышелъ и закрылъ за собой дверь. Мы оба схватились за револьверы, такъ какъ были увѣрены, что это былъ лазутчикъ, за которымъ сейчасъ появится "средиземная эскадра", Въ ту пору моей жизни ч еще больше хворалъ, чѣмъ теперь, и твердо былъ намѣренъ не отдаваться живымъ въ руки жандармамъ, чтобы не испытывать на себѣ всѣхъ прелестей въ Петропавловкѣ. которыхъ я все равно не перенесъ бы. Ивановъ тоже хотѣлъ дорого продать свою жизнь, такъ что вдвоемъ, вооруженные отличными американскими револьверами Смита -- Вессона крупнаго калибра, мы могли нанести серьезный вредъ "эскадрѣ". Но все это оказалось однимъ изъ тѣхъ многочисленныхъ недоразумѣній, которыя въ обыкновенной жизни проходятъ совершенно незамѣтными, а въ жизни революціонера является memento mori и подвергаютъ сто нервы строгому испытанію. Нервы Иванова великолѣпно выдержали это испытаніе, и я не могъ не любоваться имъ.
Ивановъ былъ извѣстенъ подъ именемъ "Заика", потому что заикался, когда бывалъ взволнованъ, въ спокойномъ же состояніи онъ говорилъ довольно плавно,
Мы провели, почти не разлучаясь, два дня и переговорили обо всемъ, что только могло насъ интересовать. Между нами не оказалось ни одного разногласія, кромѣ какъ по одному пункту, но и это въ концѣ концовъ уладилось.
Ивановъ согласился на устройство типографіи въ Ростовѣ, но раньше чѣмъ приступить къ этому дѣлу, мы порѣшили поѣхать въ Петербургъ и узнать что-нибудь поближе о центральной Организаціи Партіи. У Иванова была для Петербурга та же явка, что и у меня. Но на случай, если бы явка провалилась, я назначилъ Иванову свиданіе ни третье воскресенье въ 10 ч. утра въ Казанскомъ соборѣ у входа съ правой стороны, и мы разстались. Ивановъ уѣхалъ въ Кіевъ, гдѣ онъ хотѣлъ столковаться съ Шебалинымъ и Карауловымъ, который долженъ былъ вернуться изъ за границы; я же въ десятыхъ числахъ февраля уѣхалъ въ Петербургъ. Передъ отъѣздомъ III въ, который составилъ отличную колекцію паспортовъ, печатей и т, д., снабдилъ меня очень хорошимъ видомъ. Это было дворянское свидѣтельство. оригиналъ. Владѣлецъ его рабочій Каміонко, уроженецъ Витебской губ., жилъ по другой бумагѣ въ Ростовѣ. Единственное неудобстно моего вида было то, что въ немъ значился возрастъ: "21 годъ", тогда какъ мнѣ уже было 27. Но я чисто брился, такъ что могъ сойти за старообразнаго молодого человѣка.