I.

[Перевод с франц.]. Я хочу описать события злосчастного Персидского похода, пока из памяти моей не изгладились еще мельчайшие его подробности. Когда настанет то счастливое время, о котором я теперь мечтаю, и вы, при свидании со мною, потребуете от меня подробный отчет о всем виденном, то память может изменить мне и, наверно, многие горестные воспоминания изгладятся под впечатлением радостного свидания с вами. Я не желаю, чтобы вы могли упрекнуть меня в том, что я не удовлетворяю вашего любопытства относительно всех событий этого года, составляющего эпоху в моей жизни. Вам, любезная сестра, посвящаю я этот рассказ; по дружбе ко мне, вы прочтете его с участием, а по обыч­ной снисходительности своей простите мне недостатки слога и изложения. В политике вы не больший знаток, нежели я, поэтому вы не станете критиковать меня, когда я заговорю о ней или о войне и военном деле. Взвесив все эти обстоятельства, я смело приступаю к рассказу.

1-го марта 1796 г. полк наш получил приказание высту­пить со своих квартир и двинуться к Кизляру; пришлось расстаться с прелестной "Московской", которую вы знаете по слухам; однако, мы оставили ее без особенного сожаления, под охраною наших пенатов, также как и дом, в котором мы жили, и двинулись в путь. Пройду молчанием наше путешествие, так как оно не представляло ничего интересного до прибытия нашего в Каргалинку, станицу терских казаков, лежащую в двадцати верстах по ту сторону Кизляра, где был назначен сборный пункт для войска перед переправою через Терек. Мы прибыли туда 3-го апреля и стали ожидать графа Зубова, назначенного главнокомандующим армии, шедшей в Персию. Не помню когда именно он прибыл в Кизляр; но вместе с его приездом в войске зароди­лись самые блестящие надежды на милость и награды.

В Каргалинке, к великой моей радости, было решено, что я последую за мужем в эту экспедицию; ему и еще одному полков­нику было разрешено взять с собою жен, за что я была весьма признательна графу. Десять дней были проведены нами в приготовлениях к отъезду и в постройке плавучего моста, утвержденного на -- понтонах, так называются суда, состоящие из одного остова, обтянутого просмоленым холстом, вследствие чего они чрезвычайно легки и удобны для перевозки на телегах с места на место. Эти понтоны всюду следовали за нами и не раз сослужили нам службу при переправе через реки.

13-го апреля началась переправа через Терек, а 15-го числа все войско было уже в 13 верстах по ту сторону реки. На следующий день прибыл гр. Зубов; все войско стояло под ружьем; его ожидали и встретили с восторгом; мы обедали вместе у полков­ника Р.; граф был довольно любезен, но его любезность казалась неискренною и он, по-видимому, все время старался быть сдержаннее, как бы опасаясь, чтобы перед ним не забылись, словом, он имел вид человека, опасающегося потерять над другими превос­ходство, которое им не заслужено, но создано искусственно его положением. Когда я узнала его ближе, то убедилась в том, что мое первое впечатление не было ошибочно.

Так как граф был главным действующим лицом этой трагикомедии, то необходимо дать вам понятие о его характере, на­сколько я сама могла судить о нем по его поступкам.

В нем есть хорошие задатки, но он не получил, по-видимому, хорошего воспитание и никогда не старался пополнить пробелы сво­его образование и исправить свои недостатки; избалованный затем удачами и еще более лестью, окружавшею его со всех сторон, граф вообразил, что он заслужил своими собственными достоинствами то высокое положение, на которое поставила его судьба. Боясь уронить свое достоинство, он сделался горд; добрый от природы, как я уже говорила, но слабый характером, он боится как ребенок, чтобы окружающее не подумали, что им кто-нибудь управляет, между тем люди, овладевшие его доверием, менее всего были достойны его и, злоупотребляя этим доверием, делали много вреда ему и всей армии. Надобно познакомить вас также и с прочими нашими генералами.

Генерал Ден..., под начальством которого наш полк нахо­дился наиболее продолжительное время, человек прекрасный, весьма благоразумный, снисходительный, приятный в обществе и талантли­вый рассказчик, а главное -- человек в высшей степени честный, но вместе с тем крайне боязливый и робкий по отношению к графу, которому он не решается противоречить в самых пустяках. В этом отношении то же самое можно сказать и о всех прочих генералах.

К...., которого вы, кажется, знаете, человек приветливый, вежливый, лучше других знающий военное дело и в особенности фрон­товую службу, но, впрочем, столь же робкий и не имевший силы идти против течения, столь же быстрого, как и течение Самура, с которым вы познакомитесь впоследствии.

Бул...., состарившийся в военной службе, но знающий ее рутинно, человек ограниченный, мало образованный, но довольно добрый малый.

Р.... человек почти столь же ограниченный, как и Бул...., но более грубый и корыстолюбивый и проводящий все время за картами.

Графа А... вы знаете, кажется, по слухам; мы были с ним вместе весьма недолго; это был один из избранных и друг на­шего главнокомандующаго. Остается познакомить вас с М. и Мн..., игравшими также довольно видную роль в Персии. Первый был директором канцелярии и головы графа и, управляя той и другой, управлял, следовательно, и всей армией; этот человек ни по душевным, ни по умственным качествам не был на высоте своего положения, поэтому вся армия ненавидела его; высокомерный и дерзкий, он требовал, чтобы все преклонялись перед ним, и мстил кто этого не делал. М., которого вы знаете, добрый малый, но не на своем месте; поддавшись влиянию окружающих, он слу­жит орудием в их руках и делает зло мимо воли; ему не достает уменья и деятельности для занимаемой им должности.

18-го апреля, в страстную пятницу, вся армия была в полном сборе, и когда все приготовление были окончены, мы двинулись в путь, сделав переход в 60 верст, что заняло 12 часов времени; жара была неимоверная, войско измучилось, но ведь оно шло стяжать себе славу. Прибыв в лагерь, все отдохнули, прибодрились и на следующий день бодро двинулись далее; пройдя 15 верст по довольно хорошей и красивой дороге, где на пути нам часто попадался лес, мы расположились лагерем близь деревни Кази-Юрт, расположенной по берегу Сулана, довольно широкой и глубо­кой реки, с весьма быстрым течением. Я пошла погулять по берегу и зашла в деревню, где была весьма хорошо принята одним князем и его семейством, жившим в этой деревне, которая им принадлежала; оказалось, что они знали нашего деда Б. М., и когда узнали нашу фамилию, то всячески старались обласкать нас и уго­щали нас сушеными плодами и орехами.

Княгиня -- женщина пожилая и, кажется, весьма умная, насколько я могла судить об этом, разговаривая с нею через переводчика; две дочери ее, весьма красивые девушки, были одеты довольно хо­рошо. Меня удивил существующий тут довольно странный обычай, что женщины принимают посторонних без покрывала, но при этом муж во все время визита не входит к жене; проводив гостей до дверей в комнату жены, он удаляется,-- не правда ли, это очень странно и совершенно противно обычаям Востока?

Первый день Пасхи мы провели на месте; войска были заняты этот день наведением понтонов, для нашей переправы через Сулан; мы были у заутрени и обедни, не смотря на то, что находи­лись в земле не христианской; погода была скверная, пришлось целый день сидеть взаперти в домике; у меня были с поздравлениями генералы, полковники и др. По обыкновению, христосовались, а вместо пасхи ели весьма соленый и плохой лезгинский сыр.

На следующий день, 21 апреля, на рассвете ударили тревогу и мы снялись с лагеря. Переправа через Сулан продолжалась несколько часов, телеги не могли ехать иначе, как гуськом, а их было ужасно много. Дорога на протяжении 21 версты не представляла собою ничего интереснаго; мне пришлось ехать по страшным ухабам, так как я следовала за кавалерией, которая прокладывала себе новую дорогу, ибо проезжая была занята артиллерией и пе­хотой; мы переправились по сквернейшему мосту через небольшую речку, название которой мне неизвестно, и остановились для отдыха близь одной деревушки; описывать эту местность не стоит, так как она не представляла ничего интересного. Вы не имеете понятие о том, какой странный образ жизни приходится вести во время похода: представьте себе вечное перемещение с места на место и это изо дня в день; вначале оно надоедает, затем свыкаешься с этою жизнью, каждая вещь имеет свое определенное место в дорожном чемодане. Ведя жизнь более кочевую, нежели сами ко­чевники, мы подвигались быстрыми шагами к Дербенту, который был ближайшею целью нашего похода и первым завоеванным на­ми пунктом.

Надобно сказать о нем несколько слов прежде, нежели про­должать рассказ о наших странствованиях.