Пять лѣтъ спустя, въ ноябрѣ 1827 года, Поль де-Манервиль, завернутый въ широкій плащъ входилъ, опустивъ голову, къ старому нотаріусу Матіасу. Не будучи въ состояніи въ виду преклонной старости продолжать веденіе дѣлъ, старикъ продалъ свою контору и спокойно доживалъ свои дни въ одномъ изъ своихъ бордоскихъ домовъ. Въ то время, когда долженъ былъ прибыть его гость, Матіѣсу пришлось отлучиться по неотложному дѣлу, но старая его экономка, предупрежденная о пріѣздѣ Поля, повела его въ спальню госпожи Матіасъ, скончавшейся годъ тому назадъ. Утомленный путешествіемъ, Поль проспалъ до вечера. Возвратившись домой, старикъ зашелъ взглянуть на своего бывшаго кліента и долго всматривался въ черты спавшаго; такъ глядитъ мать на своего ребенка. Жозетта, экономка, сопровождавшая своего барина, стояла подбоченившись у ногъ постели.
-- Сегодня исполнился годъ, Жозетта, съ того дня, какъ я принималъ тутъ послѣдній вздохъ моей дорогой жены. Я не зналъ тогда, что я вернусь въ эту комнату, чтобы увидѣть тутъ графа въ состояніи, которое не лучше смерти.
-- Бѣдный, онъ стонетъ во снѣ!-- сказала Жозетта.
-- Sac à papier!-- воскликнулъ Матіасъ -- невинная брань, означавшая, что онъ наткнулся на непреодолимыя затрудненія.
"Слава Богу,-- подумалъ онъ,-- что я, по крайней мѣрѣ, спасъ отъ крушенія Ланстракъ, д'Озакъ, Сеи-Фру и отель въ Парижѣ... Пять лѣтъ!-- продолжалъ старикъ.-- Да, въ этомъ мѣсяцѣ исполнилось пять лѣтъ съ того дня, какъ старая его тетка, покойная госпожа де-Моленкуръ, отправилась просить руки этого маленькаго крокодила въ женскомъ платьѣ, который разорилъ его, какъ я и предполагалъ".
Насмотрѣвшись на своего гостя, старикъ вышелъ, опираясь на палку, погулять въ своемъ садикѣ. Въ девять часовъ вечера подали ужинъ, такъ какъ Матіасъ сохранилъ привычку ужинать. Старикъ былъ крайне удивленъ, когда въ столовую вошелъ Поль съ совершенно спокойнымъ, хотя нѣсколько измѣнившимся лицомъ. Если тридцатитрехлѣтнему графу де-Манервиль можно было дать по виду сорокъ лѣтъ, то это обусловливалось только нравственными потрясеніями; физически онъ былъ совершенно здоровъ.
Поль подошелъ къ старому другу и крѣпко пожалъ ему руки, прося его не вставать.
-- Дорогой Матіасъ, сколько горя вы перенесли!
-- О, г-нъ Поль, мое горе въ порядкѣ вещей, но ваше...
-- Мы поговоримъ обо мнѣ потомъ, за ужиномъ...
-- Повѣрьте, графъ, если бы у меня не было сына въ судебномъ вѣдомствѣ и замужней дочери, вы нашли бы у стараго Матіаса нѣчто болѣе существенное, чѣмъ обыкновенное гостепріимство. Но скажите, какъ это вы рѣшились явиться въ Бордо въ тотъ моментъ, когда на всѣхъ стѣнахъ его расклеены объявленія о наложеніи ареста на фермы Грасоль и Гаде, на землю Бельрозъ и вашъ бордоскій отель? Не могу выразить вамъ, сколько страданій доставляетъ мнѣ видъ этихъ желтыхъ афишъ, у которыхъ толпятся прохожіе. Вѣдь я въ теченіе сорока лѣтъ оберегалъ всѣ эти имущества точно собственныя! Будучи еще третьимъ клеркомъ у Діено, моего предшественника, я самъ купилъ ихъ для вашей матери и самъ писалъ купчую на пергаментной бумагѣ красивымъ крупнымъ почеркомъ. Когда я прохожу по улицѣ и вижу, какъ люди тѣснятся у этихъ отвратительныхъ желтыхъ афишъ, я чувствую такой стыдъ, точно тамъ говорится о моемъ разореніи или о моей чести. Есть болваны, которые громко читаютъ по складамъ эти объявленія, словно желая привлечь любопытныхъ, и при этомъ дѣлаютъ разные комментаріи. Развѣ человѣкъ не воленъ распорядиться какъ хочетъ своимъ имуществомъ? Вашъ отецъ спустилъ два состоянія и затѣмъ только сталъ откладывать то, что оставилъ вамъ. Вы не были бы настоящимъ Манервилемъ, если бы не послѣдовали его примѣру. Если бы я не былъ дряхлымъ старикомъ, ожидающимъ послѣдняго толчка, чтобы свалиться въ могилу, я поколотилъ бы всѣхъ тѣхъ зѣвакъ, которые останавливаются передъ этими объявленіями, гласящими: "Въ силу рѣшенія суда первой инстанціи департамента Сены устранена общность имуществъ супруговъ Натали Евангелиста и Павла-Франсуа-Жозефъ графа де-Манервиля. По иску Натали Евангелиста... и проч. и проч.".
Старикъ вздохнулъ.
-- Натали не хотѣла этого!-- воскликнулъ съ жаромъ Поль.-- Мнѣ пришлось обмануть ее. Она не знаетъ, что я уѣзжаю изъ Франціи.
-- Вы уѣзжаете?
-- Да, я уже запасся билетомъ. Я ѣду въ Калькутту на "Прекрасной Амаліи".
-- Которая уходитъ черезъ два дня? Значить мы больше не увидимся, графъ!
-- Вамъ только семьдесятъ три года, милый Матіасъ, и у васъ подагра -- гарантія глубокой старости. Когда я вернусь, вы будете еще на ногахъ и поможете мнѣ воздвигнуть разрушенное зданіе. Черезъ семь лѣтъ надѣюсь пріобрѣсти хорошее состояніе, такъ что по возвращеніи мнѣ будетъ всего сорокъ лѣтъ. Въ этомъ возрастѣ все еще возможно.
-- Что вы, графъ!-- воскликнулъ Матіасъ.-- Неужели же вы расчитываете заняться торговлей?
-- Я теперь не графъ, милый Матіасъ, я взялъ билетъ на имя господина Камиль, такъ звали мою мать. У меня есть кое-какія познанія, благодаря которымъ я могу нажить состояніе. Торговля будетъ для меня послѣдней пристанью; я располагаю довольно значительной суммой, которая, позволить мнѣ попытать счастья въ высшихъ сферахъ.
-- Гдѣ же эта сумма?
-- Мнѣ долженъ прислать ее преданный другъ.
Старикъ выронилъ вилку изъ рукъ при словѣ "другъ" и на лицѣ его изобразилась тревога. Онъ полагалъ, что Поль находится во власти обманчивой иллюзіи, передъ глазами его разверзалась пропасть на томъ мѣстѣ, гдѣ Поль видѣлъ прочный грунтъ.
-- Я въ теченіе пятидесяти лѣтъ велъ нотаріальныя дѣла, на мнѣ никогда не приходилось наблюдать, чтобы у разорившихся людей оказывались друзья, готовые дать мнѣ въ займы денегъ.
-- Вы не знаете де-Марсэ. Въ данную минуту онъ, вѣроятно, продаетъ процентныя бумаги, если это необходимо, и завтра вы получите переводъ на сто пятьдесятъ тысячъ франковъ.
-- Отъ души желаю, чтобы ваши ожиданія оправдались. Но развѣ этотъ другъ не могъ привести въ порядокъ ваши дѣла? Вы могли бы спокойно прожить въ Ланстракѣ, пользуясь доходами вашей жены въ теченіе шести или семи лѣтъ.
-- Долгъ мой составляетъ 1.500.000 франковъ; изъ этой суммы я долженъ женѣ 550.000 франковъ.
-- Но какъ же вы умудрились сдѣлать такой долгъ въ теченіе четырехъ лѣтъ?
-- О, это весьма понятно, дорогой Матіасъ! Вѣдь я подарилъ брилліанты г-жи Евангелиста Натали и истратилъ тѣ сто пятьдесятъ тысячъ франковъ, которые я получилъ послѣ продажи ея отеля, на обстановку моего дома въ Парижѣ. Затѣмъ я долженъ былъ уплатить деньги за пріобрѣтенныя нами здѣсь земли. Пришлось для этого продать на сорокъ тысячъ франковъ процентныхъ бумагъ изъ ренты Натали; мы продали бумаги по восемьдесятъ семь франковъ, и такимъ образомъ я въ первый же мѣсяцъ послѣ свадьбы сдѣлалъ двѣсти тысячъ франковъ долгу. Намъ оставалось шестьдесятъ семь тысячъ франковъ ренты, а между тѣмъ мы ежегодно тратили около двухсотъ тысячъ. Прибавьте къ этимъ девятистамъ тысячамъ франкамъ ростовщическіе проценты и вотъ вамъ милліонъ.
-- Чортъ возьми!-- воскликнулъ старикъ,-- А остальные?
-- Мнѣ хотѣлось пополнить парюру Натали, я заплатилъ сто тысячъ франковъ за діадему изъ колосьевъ, подходящую въ ожерелью и серьгамъ г-жи Евангелиста. Вотъ вамъ милліонъ сто тысячъ франковъ. Такимъ образомъ я долженъ женѣ все ея приданое, составляющее триста пятьдесятъ шесть тысячъ франковъ.
-- Но если бы графиня заложила свои брилліанты, а вы ренту, то можно было бы сколотить триста тысячъ франковъ и уладить дѣло съ вашими кредиторами.
-- Милый Матіасъ, когда человѣкъ палъ, когда его имущество обременено ипотечными обязательствами, когда жена его постоянно требуетъ новыхъ суммъ, когда на него сыпятся векселя, то его нельзя поддержать. Надѣюсь, что долгъ мой сполна покроется вырученной отъ продажи земель суммой.
-- Ужасно!-- сказалъ Матіасъ.
-- Къ счастью, добровольная продажа предупредила наложеніе ареста.
-- Продать Бельрозъ,-- воскликнулъ Матіасъ,-- когда сборъ 1825 года уже въ погребахъ.
-- Ничего не подѣлаешь.
-- Но Бельрозъ стоитъ шестьсотъ тысячъ франковъ.
-- Натали пріобрѣтетъ его. Я совѣтовалъ ей.
-- Онъ приноситъ шестнадцать тысячъ франковъ дохода въ обыкновенные годы, не говоря уже о такихъ годахъ, какъ 1825! Я продамъ Бельрозъ за семьсотъ тысячъ, а каждую изъ фермъ за сто двадцать тысячъ франковъ.
-- Тѣмъ лучше, я расплачусь со всѣми кредиторами, если только удастся продать мой отель въ Бордо за двѣсти тысячъ франковъ.
-- Солоне дастъ за него больше этого, ему давно хочется пріобрѣсти его. Онъ удаляется отъ дѣла съ рентой въ сто съ лишнимъ тысячъ франковъ, нажитыхъ игрой въ тридцать шесть. Онъ продалъ свой нотаріатъ за триста тысячъ франковъ и женится на богатой мулаткѣ. Богъ знаетъ, какими средствами пріобрѣтены ея богатства, но говорятъ, что у нея милліоны. Нотаріусъ, который играетъ въ тридцать шесть! Нотаріусъ, который женится на мулаткѣ! Что за вѣкъ! Онъ, говорятъ, пускалъ въ оборотъ деньги вашей тещи.
-- Она заботилась о Ланстракѣ и аккуратно вносила арендную плату.
-- Я не считалъ ее способной на это.
-- Она такая самоотверженная, такая добрая, она всегда платила долги Натали въ продолженіе тѣхъ трехъ мѣсяцевъ, которые она проводила съ нами въ Парижѣ.
-- О, ей легко было сдѣлать это, такъ какъ она живетъ доходами, которые приноситъ Ланстракъ. И подумать, что она стала экономна! Она недавно пріобрѣла имѣніе Гренружъ между Ланстракомъ и Грасоль за сто тысячъ франковъ. Имѣніе это даетъ три тысячи франковъ годового дохода.
-- Она все еще очень красива,-- сказалъ Поль.-- Она хорошо сохранилась въ деревнѣ, Я не рѣшаюсь повидаться съ нею, вѣдь она готова разориться для меня!
-- Да вы и не застанете ея въ Ланстракѣ, она въ Парижѣ. Она, вѣроятно, пріѣхала туда въ тотъ моментъ, когда вы уѣзжали.
-- Повидимому, она узнала о продажѣ моего имущества и полетѣла въ Парижъ, чтобы помочь мнѣ. Я не могу жаловаться на судьбу. Я любимъ, какъ только можетъ быть любимъ мужчина, двумя прелестными женщинами, которыя стараются превзойти другъ друга въ своей любви ко мнѣ. Дочь упрекаетъ мать въ томъ, что она слишкомъ любитъ меня, мать упрекаетъ дочь въ расточительности. Любовь ихъ погубила меня. Какъ не стремиться удовлетворить капризамъ любимой женщины? Какъ принимать жертвы отъ нея? Конечно, мы могли бы ликвидировать все и переѣхать въ Ланстракъ, Но я предпочитаю уѣхать въ Индію и нажить тамъ состояніе, чѣмъ оторвать Натали отъ жизни, которую она любитъ. Я самъ предложилъ ей раздѣлъ имущества. Женщины ангелы, милый Матіасъ, которыхъ не нужно втягивать въ дрязги и мелочи жизни.
Старикъ слушалъ Поля съ выраженіемъ недовѣрія и удивленія.
-- У васъ нѣтъ дѣтей?-- спросилъ онъ,
-- Къ счастью, нѣтъ,-- возразилъ Поль.
-- У меня совершенно иное воззрѣніе на бракъ,-- сказалъ старикъ.-- Жена должна, по моему, раздѣлять счастье и несчастье мужа. Я слышалъ, что молодые супруги, которые относятся другъ къ другу, какъ любовники, не имѣютъ вообще дѣтей. Неужели же цѣль брака исчерпывается наслажденіемъ? Развѣ онъ не служитъ основаніемъ семьи? Но вамъ было двадцать восемь лѣтъ, а графинѣ двадцать; вамъ, конечно, простительно было думать только о любви. Тѣмъ не менѣе и ваше имя, и смыслъ брачнаго договора, все обязывало васъ произвести на свѣтъ Божій здороваго мальчугана; да, господинъ графъ, а если бы первыя дѣти оказались дѣвочками, вы не должны были бы останавливаться до тѣхъ поръ, пока не произвели бы мальчика, будущаго представителя маіората. Вѣдь мадемуазель Евангелиста была вполнѣ здоровая дѣвушка, ей нечего было бояться материнства. Вы скажете, что это устарѣвшіе взгляды нашихъ предковъ. Но въ знатныхъ семьяхъ жена обязана рожать и воспитывать дѣтей. Какъ говорила герцогиня Сюлли, жена нашего великаго Сюлли: жена не есть предметъ наслажденія, она -- честь и добродѣтель дома.
-- Вы не знаете женщинъ, мой добрый Матіасъ,-- сказалъ Поль.-- Для того, чтобы быть счастливымъ, нужно любить ихъ такъ, какъ онѣ этого желаютъ. Не возмутительно ли грубо лишать женщину ея красоты раньше, чѣмъ она успѣла насладиться ею?
-- Если бы у васъ были дѣти, мать остановила бы расточительность жены, которая вынуждена была бы сидѣть дома...
-- Я былъ бы самымъ несчастнымъ человѣкомъ на свѣтѣ, если бы вамъ удалось убѣдить меня въ справедливости вашихъ словъ. Не обостряйте же моихъ страданій этой моралью, дайте мнѣ уѣхать изъ Франціи безъ всякаго горькаго чувства.
На слѣдующій день Матіасъ получилъ отъ де-Марса переводъ на сто пятьдесятъ тысячъ франковъ.
-- Вотъ видите,-- сказалъ Поль,-- онъ не пишетъ мнѣ ни слова, онъ спѣшитъ только помочь мнѣ. Анри самая необыкновенная, самая благородная натура! Если бы вы знали, съ какимъ превосходствомъ этотъ еще молодой человѣкъ разбирается въ области чувствъ и идей, вы были бы удивлены соединеніемъ столькихъ выдающихся умственныхъ и душевныхъ качествъ.
Матіасъ пытался еще нѣсколько разъ поколебать рѣшеніе Поля, но оно было неооколебимо и опиралось на такую массу серьезныхъ аргументовъ, что старый нотаріусъ долженъ былъ оставить всякія попытки удержать своего кліента.
Обыкновенно отплытіе судовъ не совпадаетъ съ назначеннымъ временемъ, большею частью происходитъ довольно значительная задержка. Но по злополучной для Поля случайности вѣтеръ былъ благопріятный и "Прекрасная Амалія" должна была отплыть въ назначенный часъ. Передъ отходомъ судна пристань всегда полна родныхъ и друзей отъѣзжающихъ; кромѣ того, является масса любопытныхъ. Многіе изъ присутствовавшихъ знали лично де-Манервиля. Несчастіе сдѣлало его столь же популярнымъ, Какъ въ первые дни его славы. Въ толпѣ произошло движеніе при его появленіи, каждый спѣшилъ вставить свое замѣчаніе, Матіасъ шелъ рядомъ съ Полемъ, замѣчанія толпы долетали до него и причиняли ему жестокія страданія.
-- Кто узналъ бы въ этомъ человѣкѣ, который стоитъ рядомъ съ старымъ Матіасомъ, того дэнди, который пять лѣтъ тому назадъ руководилъ мнѣніемъ всего Бордо?
-- Какъ! Какъ, неужели этотъ толстякъ, напоминающій кучера, графъ де-Манервиль?
-- Да, дорогая, тотъ, который женился на мадемуазель Евангелиста. Теперь онъ разорился и ѣдетъ безъ денегъ и безъ багажа въ Индію искать счастья,
-- Но какъ же онъ разорился? Вѣдь онъ былъ такъ богатъ!
-- О, Парижъ, женщины, биржа, игра, роскошь...
-- Притомъ же Манервиль не обладаетъ ни умомъ, ни силой воли. Онъ мягокъ, какъ воскъ, и неспособенъ ни на что.
Поль пожалъ руку старику и поспѣшилъ на палубу. Матіасъ остался на пристани, не сводя глазъ съ своего бывшаго кліента, который стоялъ, опираясь на эстраду и бросая на толау полные презрѣнія взгляды. Въ ту минуту, когда матросъ поднялъ якорь, Поль замѣтилъ, что Матіасъ дѣлаетъ ему вакіе-то знаки, размахивая платкомъ. Оказалось, что экономка прибѣжала на пристань и, повидимому, сообщила нѣчто очень важное своему господину, Поль попросилъ капитана подождать немного и послать лодку къ пристани узнать, въ чемъ дѣло. Матіасъ не могъ по слабости и боли въ ногахъ переправиться на палубу, но онъ передалъ два письма одному изъ двухъ матросовъ, подъѣхавшихъ на лодкѣ къ пристани.
-- Вотъ, дружокъ, письмо,-- сказалъ онъ, указывая на одно изъ двухъ писемъ, которыя онъ вручилъ ему,-- письмо, которое только-что доставлено курьеромъ, прискакавшимъ изъ Парижанъ тридцать пять часовъ. Скажи объ этомъ графу, это можетъ заставить его измѣнить свое рѣшеніе.
-- И тогда придется высадить его?-- спросилъ матросъ.
-- Да, другъ мой,-- отвѣчалъ неосторожный нотаріусъ.
Матросы всѣхъ странъ -- своеобразный народъ, относящійся съ глубокимъ презрѣніемъ ко всѣмъ людямъ на свѣтѣ. Что касается до представителей буржуазіи, то матросы совсѣмъ не понимаютъ ихъ, издѣваются надъ ними, даже обкрадываютъ ихъ при удобномъ случаѣ, не считая это безчестнымъ. Матросъ, которому Матіасъ вручилъ письмо, былъ родомъ изъ южной Бретани.
"Вотъ еще, высадить его!-- думалъ онъ, выслушивая порученіе Матіаса.-- Капитанъ потеряетъ пассажира!.. Если бы слушаться этихъ господъ, то пришлось бы всю жизнь проводить въ томъ, чтобы сажать да высаживать ихъ. Ужъ не боится ли онъ, что сынокъ его схватитъ насморкъ?"
Матросъ передалъ Полю письма, не передавая порученія Матіаса. Узнавъ почеркъ жены и де-Марсэ и предвидя все, что они могли сказать ему, Поль рѣшилъ не поддаваться искушенію тѣхъ предложеній, которыя могли быть вызваны великодушіемъ этихъ людей, и съ видимымъ равнодушіемъ опустилъ письмо въ карманъ.
-- Такъ вотъ изъ-за чего они безпокоятъ насъ! Все пустяки!-- сказанъ матросъ капитану.-- Если бы дѣло было такъ серьезно, какъ увѣрялъ меня этотъ старикашка, то развѣ графъ бросилъ бы такъ спокойно этотъ пакетъ въ карманъ?
Поглощенный грустными мыслями, невольно охватывающими человѣка при подобныхъ условіяхъ, Поль чувствовалъ глубокую тоску въ то время, какъ онъ прощался съ старымъ другомъ и съ Франціей. Бордосскія зданія постепенно исчезали передъ нимъ. Онъ опустился въ изнеможеніи на тюкъ веревокъ. Ночь застала его въ этомъ положеніи, погруженнымъ въ свои думы. Вмѣстѣ съ вечерними сумерками явились сомнѣнія, будущее начинало тревожить его. Думая о немъ, онъ невольно спрашивалъ себя, хватитъ ли у него мужества для предстоявшей борьбы. Онъ начиналъ чувствовать страхъ за Натали, предоставленную самой себѣ, и сожалѣніе о Парижѣ и о прежней жизни. Но внезапно овладѣвшая имъ морская болѣзнь отвлекла его отъ этихъ мыслей.
Всѣмъ извѣстно дѣйствіе этой болѣзни. Одно изъ самыхъ ужасныхъ ея проявленій -- полное уничтоженіе воли. Необъяснимая тревога разрушаетъ связь между отдѣльными функціями, все становится безразличнымъ для больного: мать забываетъ о своемъ ребенкѣ, влюбленный не думаетъ о своей любовницѣ, самый сильный человѣкъ лежитъ точно безжизненная масса. Поля снесли въ каюту, гдѣ онъ пролежалъ три дня, мучимый рвотой, опьяненный грогомъ, которымъ лечили его матросы, не думая ни о чемъ. Наконецъ онъ сталъ поправляться. Окрѣпнувъ, онъ отправился однажды утромъ на палубу, чтобы подышать утреннимъ воздухомъ новаго климата. Опустивъ руку въ карманъ, онъ ощупалъ письма, вытащилъ ихъ и тотчасъ же принялся читать. Онъ началъ съ письма Натали. Но для того, чтобы понять письмо графини де-Манервиль, необходимо сначала привести письмо, написанное Полемъ женѣ передъ отъѣздомъ изъ Парижа:
Письмо Поля де-Манервиль къ его женѣ.
"Дорогая моя, когда ты будешь читать это письмо, я буду далеко отсюда, буду ужь, можетъ быть, на кораблѣ, который долженъ увезти меня въ Индію, гдѣ я собираюсь поправить мои разстроенныя дѣла. У меня не хватило мужества объявить тебѣ о моемъ отъѣздѣ; я обманулъ тебя, но развѣ я могъ поступить иначе? Ты навѣрное пожелала бы стѣснить себя, предложила бы мнѣ все твое состояніе... Дорогая Натали, не дѣлай себѣ упрековъ, я не сожалѣю ни о чемъ, Когда я вернусь съ милліонами, я постараюсь подражать твоему отцу, я положу ихъ къ твоимъ ногамъ точно такъ же, какъ онъ клалъ свои богатства къ ногамъ твоей матери со словами: "Все это твое". Я безумно люблю тебя, Натали. Говорю это тебѣ безъ боязни, что ты воспользуешься этимъ признаніемъ для усиленія твоей власти надо мною: этого боятся только слабые люди; твоя власть была безгранична съ перваго дня нашей встрѣчи. Любовь моя была единственнымъ соучастникомъ моего разоренія, но это постепенное разореніе заставило меня испытать безумное блаженство игроковъ. По мѣрѣ того, какъ таяли мои деньги, счастье мое увеличивалось. Каждая частица моего состоянія, превращенная въ какое-нибудь новое наслажденіе, придуманное для тебя, доставляла мнѣ божественную радость. Мнѣ жаль, что у тебя не было больше желаній. Я хорошо зналъ, что направляюсь къ пропасти, но я шелъ къ ней счастливый, охваченный блаженствомъ, невѣдомымъ грубымъ душамъ. Я поступилъ подобно тѣмъ любовникамъ, которые запираются на годъ или на два въ уединенномъ домикѣ на берегу какого-нибудь озера и затѣмъ, погрузившись въ море наслажденій, умираютъ въ разгарѣ любви и иллюзій. Я всегда находилъ, что эти люди поступаютъ очень разумно... Ты ничего не знала ни о моихъ радостяхъ, ни о моихъ жертвахъ. Скрывать отъ любимаго существа, какою цѣною исполняются ея желанія, казалось мнѣ величайшимъ блаженствомъ. Теперь я могу разоблачить свою тайну. Я буду далеко отъ тебя, когда ты возьмешь въ руки этотъ листъ бумаги, пропитанный моей любовью. Правда, я лишаю себя проявленій твоей благодарности, но зато я не чувствую того замиранія сердца, которое овладѣло бы мною, если бы я сталъ говорить тебѣ обо всемъ этомъ. Возлюбленная моя, не увидишь ли ты нѣкотораго разсчета съ моей стороны въ этомъ разоблаченіи прошлаго? Не должно ли оно упрочить въ будущемъ нашу любовь?.. Но развѣ намъ нужно прибѣгать къ подкрѣпляющимъ средствамъ? Развѣ мы не любимъ другъ друга той высшей, чистой любовью, которая не требуетъ доказательствъ, которая не боится ни времени, ни разстоянія и находитъ поддержку въ самой себѣ? Ахъ, Натали, я только-что оторвался отъ этого письма, которое пишу на столѣ у камина, и пошелъ взглянуть на тебя: ты спишь съ выраженіемъ ребяческаго довѣрія на лицѣ, простирая ко мнѣ руку. Я уронилъ слезу на твою подушку, свидѣтельницу нашихъ радостей. Видъ твой придалъ мнѣ бодрости, я уѣзжаю безъ страха, уѣзжаю, чтобы добыть состояніе, которое дало бы мнѣ возможность безмятежно отдаваться наслажденію и удовлетворять всѣ твои желанія. Мы не въ состояніи были бы -- ни ты, ни я -- отказаться отъ той жизни, которую мы ведемъ. Я мужчина и у меня хватитъ мужества: я беру на себя обязательство достать необходимыя средства. Быть можетъ, ты вздумала бы послѣдовать бы за мною -- вотъ почему я не сообщаю тебѣ ни названія судна, съ которымъ я отправляюсь, ни времени и мѣста моего отплытія. Другъ мой скажетъ тебѣ все, когда я буду уже далеко. Натали, любовь моя безгранична; я люблю тебя совершенно безкорыстно, какъ любитъ мать свое дитя, любовникъ свою любовницу. На мою долю выпали заботы и страданія, но ты должна веселиться и вести счастливую жизнь. Развлекайся, не стѣсняй себя ни въ чемъ, бывай въ оперѣ, въ свѣтѣ, на балахъ, я разрѣшаю тебѣ это. Но, ангелъ мой, когда ты будешь возвращаться въ наше гнѣздышко, въ которомъ мы въ теченіе пяти лѣтъ наслаждались нашей любовью, подумай хоть на минуту о твоемъ другѣ, усни, вызывая мой образъ въ своей душѣ -- вотъ все, о чемъ я прошу тебя. Я же буду думать только о тебѣ, жизнь моя, изъ то время, какъ я буду работать подъ знойнымъ небомъ, побѣждая препятствія и затрудненія, и въ то время, когда буду отдыхать, мечтая о возвращеніи. Да, я постараюсь всегда быть съ тобой, дорогая, и буду утѣшать себя тѣмъ, что у тебя нѣтъ ни заботъ, ни печалей, что ты счастлива, моя радость. Точно такъ же, какъ въ природѣ день смѣняется ночью, такъ и у меня будутъ смѣняться двѣ жизни -- полная прелести жизнь въ Парижѣ и трудовая жизнь въ Индіи; первая будетъ для меня счастливой дѣйствительностью, вторая -- тяжелымъ сномъ, и я такъ сроднюсь съ дѣйствительностью, что всѣ дни мои будутъ для меня лишь сномъ. Я буду жить воспоминаніями, буду упиваться, перебирая пѣснь за пѣснью, дивной поэмой нашей пятилѣтней любви, буду припоминать тѣ дни, когда ты сіяла особенной красотой, поражая меня то своимъ туалетомъ, то своимъ дезабилье. Да, ангелъ мой, я уѣзжаю съ чувствомъ человѣка, который посвящаетъ себя смѣлому предпріятію, съ удачей котораго связано для него обладаніе любимой женщиной. Прошлое будетъ для меня одной изъ тѣхъ навѣянныхъ желаніемъ грезъ, которыя предшествуютъ обладанію; обыкновенно обладаніе разсѣиваетъ эти обманчивыя грезы, но ты сумѣла сохранить ихъ, возбуждая желанія. Я увѣренъ въ томъ, что по возвращеніи застану обновленное существо, что разлука придастъ тебѣ новыя прелести. О, любовь моя, дорогая моя Натали, мнѣ хотѣлось бы быть твоимъ кумиромъ! Оставайся тѣмъ чистымъ ребенкомъ, котораго я вижу спящимъ! Если бы ты обманула мое слѣпое довѣріе къ тебѣ, Натали, тебѣ нечего бояться моего гнѣва, знай, что я молча умру отъ этого удара. Но женщина не обманываетъ того, кто даетъ ей полную свободу, она обманываетъ только тирана. Нѣтъ, я не боюсь этого. Прости этотъ крикъ, естественный въ устахъ любящаго мужчины. Дорогая моя, ты увидишься съ де-Марсэ, который будетъ считаться арендаторомъ нашего отеля; онъ предоставитъ его тебѣ. Эта фиктивная сдѣлка была необходима во избѣжаніе ненужныхъ потерь. Кредиторы, не зная, что имъ будетъ сполна уплачено, могли бы наложить арестъ на всю обстановку и пользованіе отелемъ. Будь любезна съ де-Марсэ, я вполнѣ довѣряю его способностямъ и его честности. Пусть онъ будетъ твоимъ защитникомъ и твоимъ руководителемъ. Какъ бы онъ ни былъ заваленъ занятіями, онъ всегда готовъ будетъ поддержать тебя. Поручаю ему слѣдить за ликвидаціей. Если бы ему пришлось выдать нѣкоторую сумму, въ которой онъ затѣмъ нуждался бы, прошу тебя возвратить ее ему. Дорогая моя, поручаю тебя не де-Марсэ, а себѣ самый; указывая тебѣ на него, я не навязываю его тебѣ. Увы, я не могу подробно говорить съ тобою о дѣлахъ, до отъѣзда остается не болѣе часа. Я прислушиваюсь къ твоему дыханію, стараюсь уловить твои мысли во время сна, вспоминаю счастливые часы нашей любви. При каждомъ ударѣ твоего сердца мое сердце наполняется новой любовью, душа моя осыпаетъ тебя всѣми розами любви, какъ осыпаютъ дѣти розами путь въ алтарю во время праздника. Оставляю тебя подъ охраной воспоминаній; мнѣ хотѣлось бы перелить въ тебя мою кровь, чтобы мысли твои слились съ моими мыслями, чтобы сердце твое слилось съ моимъ сердцемъ, чтобы я всецѣло жилъ въ тебѣ... Ты пробормотала что-то вродѣ милаго отвѣта во снѣ. Будь всегда такъ спокойна и такъ прекрасна, какъ въ настоящую минуту. Ахъ, мнѣ хотѣлось бы обладать тѣмъ волшебнымъ даромъ, о которомъ говорится въ сказкахъ! Мнѣ хотѣлось бы оставить тебя спящей и разбудить тебя поцѣлуемъ при возвращеніи. Сколько нужно энергіи, какъ сильна должна быть любовь, чтобы разстаться съ тобой въ эту минуту! Но ты вѣрующая испанка, ты будешь свято чтить клятву, данную во снѣ тому, который слѣпо вѣритъ тебѣ. Прощай, дорогая, твой бѣдный Поль отдаетъ себя бурному вѣтру, но онъ вернется на крыльяхъ счастья. Нѣтъ, дорогая Нини, я не прощаюсь съ тобой, я никогда не разстанусь съ тобою. Не будешь ли ты душой моихъ поступковъ? Не будетъ ли предпріятіе мое одушевлено надеждой доставить тебѣ прочное счастье? Эта надежда направитъ всѣ мои шаги. Ты всегда будешь со мною. Не солнце Индіи, а огонь твоихъ глазъ будетъ освѣщать мой путь. Будь же счастлива, насколько можетъ быть счастлива женщина вдали отъ своего возлюбленнаго. О, какъ тяжело мнѣ разстаться съ тобою, не получивъ отъ тебя прощальнаго поцѣлуя! Но, ангелъ мой, обожаемая Нини, я не хотѣлъ будить тебя. Проснувшись, ты найдешь слезу на своемъ челѣ -- пусть она будетъ твоимъ талисманомъ! О, думай, умоляю тебя, думай о томъ, который, быть можетъ, умретъ вдали отъ тебя! Думай не столько о мужѣ, сколько о преданномъ любовникѣ, который поручаетъ тебя Всевышнему".
Отвѣтъ графини де-Манервиль.
"Дорогой мой, въ какое горе повергло меня твое письмо! Имѣлъ ли ты право, не посовѣтовавшись со мной, принять рѣшеніе, одинаково касающееся насъ обоихъ? Развѣ ты свободенъ? Развѣ ты не принадлежишь мнѣ? Развѣ я не креолка по матери и не могла слѣдовать за уобой? Ты пишешь мнѣ, что не нуждаешься въ моемъ присутствіи. Что же сдѣлала я, Поль, чтобы лишиться своихъ правъ? Что же я стану дѣлать одна въ Парижѣ? Бѣдный ангелъ, ты берешь на себя всѣ мои ошибки! Не я ли виновница твоего разоренія? Не ложатся ли на чашу вѣсовъ всѣ мои тряпки и бездѣлушки? Ты заставляешь меня проклинать счастливую, безпечную жизнь, которую мы вели въ теченіе четырехъ лѣтъ. Я не могу освоиться съ мыслью, что въ теченіе шести лѣтъ мы не увидимся. И можно ли разбогатѣть въ шесть лѣтъ? Вернешься ли ты? Я имѣла недоброе предчувствіе и упорно отказывалась отъ раздѣла имущества, къ которому вынуждали меня мама и ты. Вспомни, что я говорила тогда: не значитъ ли это бросить тѣнь на тебя? Не повредитъ ли это твоему кредиту? Я уступила только послѣ того, какъ ты разсердился. Дорогой мой Поль, ты никогда не казался мнѣ такимъ великимъ, какъ въ данную минуту. Не поддаться отчаянію, поѣхать искать счастье!.. Нужно имѣть твое мужество и твою силу, чтобы поступить такимъ образомъ. Я стою на колѣняхъ передъ тобой. Человѣкъ, который такъ искренно сознается въ своей слабости, человѣкъ, который желаетъ нажить новое состояніе ради того же, что заставило его разориться -- ради любимой женщины,-- о, Поль, такой человѣкъ дѣйствительно великъ! Иди же впередъ безъ страха, преодолѣвай всѣ препятствія, не сомнѣваясь въ своей Натали, потому что сомнѣваться въ ней значило бы сомнѣваться въ самомъ себѣ. Бѣдный мой, ты хотѣлъ бы жить во мнѣ! Но развѣ я не живу въ твоей душѣ? О, я не буду жить тутъ, я буду слѣдовать за тобой, буду всегда съ тобою. Если письмо твое причинило мнѣ острую боль, то съ другой стороны оно доставила мнѣ глубокую радость, доказывая мнѣ твою безграничную любовь. Знаешь, Поль, мнѣ иногда казалось, что я гораздо больше люблю тебя, чѣмъ ты меня. Теперь я должна признать себя побѣжденной, должна и въ этомъ вопросѣ признать за тобой превосходство, какъ и во всѣхъ другихъ. Дорогой мой, любовь моя къ тебѣ должна еще глубже охватить всю мою жизнь. Я буду хранить на груди твое письмо, это драгоцѣнное письмо, въ которомъ обнаруживается все величіе твоей души. О, это письмо составляетъ мою гордость! Я поселюсь въ Ланстракѣ вмѣстѣ съ мамой, я похороню себя тамъ и буду откладывать свои сбереженія, чтобы постепенно уплатить твои долги. Съ сегодняшняго утра, Поль, я стала другимъ человѣкомъ; я прощаюсь навсегда съ свѣтомъ, не хочу пользоваться удовольствіями, которыхъ ты не раздѣляешь. Впрочемъ, дорогой мой, я должна уѣхать изъ Парижа и искать уединенія. Милое дитя, знай, что ты вдвойнѣ долженъ теперь желать богатства. Если мужество твое нуждалось въ поощреніи, то знай, что есть еще существо, о которомъ ты долженъ заботиться. Другъ мой, не догадываешься ли ты? Ваши завѣтныя мечты исполнились, сударь, у насъ будетъ ребенокъ. Я не хотѣла говорить тебѣ объ этомъ, боясь разочарованія -- мы и безъ того испытали немало тяжелыхъ разочарованій -- но сегодня я могу сообщить тебѣ радостную вѣсть съ полной увѣренностью, надѣясь, что она смягчитъ твои страданія. Сегодня утромъ, не подозрѣвая ничего, полагая, что ты вышелъ по своимъ дѣламъ, я отправилась въ церковь Вознесенія. Могла ли я ожидать несчастья? Все улыбалось мнѣ въ это утро. Выходя изъ церкви, я встрѣтила маму. Она узнала о твоемъ несчастіи и прилетѣла въ Парижъ, захвативъ съ собой свои сбереженія -- тысячъ тридцать франковъ -- и надѣясь, что ей удастся устроить твои дѣла. Какое у нея сердце, Поль! Я была въ самомъ радостномъ настроеніи и разсчитывала сообщить тебѣ эти радостныя вѣсти, завтракая съ тобой въ нашей оранжереѣ, гдѣ я приготовила для тебя твои любимыя лакомства. Тутъ Огюстина подала мнѣ твое письмо. Письмо отъ тебя -- что это могло значить? Меня охватилъ смертельный страхъ... Потомъ я стала читать... Я рыдала, читая это письмо, и мама также заливалась слезами. Нужно очень любить человѣка, чтобы дать волю своимъ слезамъ: ничто не портитъ такъ женскаго лица, какъ слезы. Я словно обезумѣла. Столько любви и столько мужества! Высшее счастье и жесточайшія страданія! Безграничныя сердечныя сокровища и полное матеріальное разореніе! И не имѣть возможности прижать возлюбленнаго къ своему сердцу въ ту минуту, когда вся душа полна восторга, преклоняется передъ его величіемъ! Быть такъ далеко отъ тебя, когда рука твоя успокоила бы бѣдное бьющееся сердце! О, ты не могъ взглянуть на меня тѣмъ особеннымъ взглядомъ, который я такъ люблю, не могъ радоваться со мной нашимъ сбывшимся надеждамъ! Твоя Натали не могла облегчить твоихъ страданій тѣми ласками, которыя заставляли тебя забывать обо всемъ. Я хотѣла тотчасъ же уѣхать, полетѣть за тобой, къ твоимъ ногамъ. Но мама остановила меня замѣчаніемъ, что отплытіе "Прекрасной Амаліи" назначено на завтра, что, только выѣхавъ немедленно на почтовыхъ, можно надѣяться нагнать тебя, но что это было бы безуміемъ рисковать нашимъ будущимъ. Несмотря на это, я потребовала лошадей, мама увѣрила меня, что она распорядится насчетъ этого; затѣмъ оказалось, что она обманула меня. Конечно, она поступила совершенно благоразумно, такъ какъ беременность причиняетъ мнѣ много страданій. Всѣ эти волненія такъ подѣйствовали на меня въ первый моментъ, что я лишилась чувствъ. Пишу тебѣ въ постели, врачи требуютъ абсолютнаго покоя въ первые мѣсяцы. До настоящаго времени я была легкомысленной женщиной, теперь я буду матерью семейства. Провидѣніе сжалилось надо мною: кормить и воспитывать ребенка такое наслажденіе, которое облегчитъ муки разлуки съ тобою. Въ немъ я буду любить тебя, дорогой мой, теперь я открыто провозглашу ту великую любовь, которую мы такъ тщательно скрывали отъ всѣхъ. Пусть всѣ узнаютъ истину. Мать моя воспользовалась уже случаемъ опровергнуть нѣкоторые слухи, которые распространились тутъ по поводу твоего разоренія. Шарль и Феликсъ Ванденесъ горячо защищали тебя, но другъ твой де-Марсэ обращаетъ все въ шутку: онъ смѣется надъ твоими обвинителями вмѣсто того, чтобы возражать имъ; я не люблю этой манеры отражать шуткой серьезные нападки. Не ошибаешься ли ты на его счетъ? Тѣмъ не менѣе я повинуюсь тебѣ и буду относиться къ нему, какъ къ другу. Будь совершенно спокоенъ, ангелъ мой, относительно всего, что касается твоей чести, вѣдь я оберегаю въ ней свою собственную. Мои брилліанты заложены. Мы употребимъ всѣ наши рессурсы, чтобы расплатиться съ твоими долгами и пріобрѣсти Бельрозъ. Мама, которая въ дѣлахъ не уступитъ теперь любому прокурору, обвиняетъ тебя въ томъ, что ты не довѣрился ей. Она разсчитывала доставить тебѣ удовольствіе пріобрѣтеніемъ Гренружъ, который прилегаетъ къ твоимъ землямъ, но она охотно отказалась бы отъ этой покупки и одолжила бы тебѣ сто тридцать тысячъ франковъ. Твое рѣшеніе привело ее въ отчаяніе. Она боится, что климатъ Индіи повредитъ тебѣ и умоляетъ тебя быть воздержнымъ, не поддаваться чарамъ женщинъ... Я расхохоталась. Я такъ же увѣрена въ тебѣ, какъ въ себѣ самой. Ты возвратишься ко мнѣ съ богатствами и неизмѣнившимся сердцемъ. Я одна на свѣтѣ знаю твою чисто женскую деликатность и всѣ тѣ душевныя качества, которыя уподобляютъ тебя нѣжному восхитительному цвѣтку. Бордосцы были правы, называя тебя "la fleur des pois". Кто же будетъ ухаживать за моимъ нѣжнымъ цвѣткомъ? Сердце мое истерзано ужасными мыслями. Я, его жена, его Натали, должна оставаться тутъ, когда онъ, быть можетъ, страдаетъ тамъ! Не имѣть возможности раздѣлить съ тобой всѣ затруднеыія и опасности! Бому довѣришься ты? Какъ могъ ты обойти ту, которой ты прежде сообщалъ все? Дорогой, нѣжный цвѣтокъ, унесенный бурею, почему же ты унесся отъ единственной почвы, на которой ты могъ распространять твои благоуханія? Мнѣ кажется, что прошло уже два вѣка со времени твоего отъѣзда, мнѣ холодно въ Парижѣ, я много плакала...
"Быть причиной твоего разоренія! Боже, какая ужасная мысль для любящей жены! Ты отнесся ко мнѣ, какъ къ ребенку, которому даютъ все, что онъ требуетъ, какъ къ куртизанкѣ, ради которой разоряются вѣтреные мужчины. О, твоя деликатность является оскорбленіемъ для меня. Неужели же ты думаешь, что я не могла бы обойтись безъ туалетовъ, безъ оперы, безъ баловъ и свѣтскихъ успѣховъ? Развѣ я настолько пуста? Развѣ я неспособна серьезно думать, относиться такъ же серьезно къ твоимъ интересамъ, какъ я относилась къ своимъ удовольствіямъ? Если бы ты не былъ такъ одинокъ и такъ несчастенъ вдали отъ меня, я осыпала бы тебя упреками. Унизить жену вашу, сударь, до такой степени, Боже! Вѣдь я бывала въ обществѣ главнымъ образомъ ради того, чтобы льстить твоему тщеславію, наряжалась только для тебя. Если я провинилась въ чемъ-нибудь, я жестоко наказана; да, разлука съ тобой слишкомъ жестокое наказаніе за наши радости. О, мы были слишкомъ счастливы, такое счастье должно искупиться страданіемъ, и вотъ оно обрушилось на насъ! Послѣ тѣхъ моментовъ блаженства, которые мы скрывали отъ любопытныхъ глазъ, послѣ жизни, которая была сплошныхъ праздникомъ, прерываемымъ только безуміемъ любви, не остается ничего, какъ тишина уединенія. Да, другъ мой, уединеніе подерживаетъ сильныя страсти, и я мечтаю о немъ. Что стану я дѣлать въ свѣтѣ? Кто будетъ радоваться моимъ побѣдамъ? О, жить въ Ланстракѣ, на землѣ твоего отца, въ замкѣ, обставленномъ тобой съ такой роскошью, жить тамъ съ твоимъ ребенкомъ, ожидая тебя, посылая тебѣ по вечерамъ и по утрамъ наши молитвы, молитвы жены и ребенка, женщины и ангела, не будетъ ли это своего рода счастьемъ для меня? Видишь ли ты маленькія рученки, сложенныя для молитвы въ моихъ рукахъ? Будешь ли ты каждый вечеръ вспоминать, подобно мнѣ, о всѣхъ тѣхъ радостяхъ, о которыхъ ты говоришь въ твоемъ миломъ письмѣ? О, да, мы любимъ другъ друга настоящей любовью! Эта увѣренность будетъ для меня талисманомъ, который предохранитъ меня отъ несчастья. Я такъ же безусловно довѣряю тебѣ, какъ довѣряешь ты мнѣ, дорогой мой. Но чѣмъ могу я утѣшить тебя? Я разстроена, разбита, и эти шесть лѣтъ кажутся мнѣ безпредѣльной пустыней, черезъ которую мнѣ нужно перейти! Но нѣтъ, я не такъ несчастна: развѣ эта пустыня не будетъ оживлена нашимъ малюткой?.. Да, я хочу дать тебѣ сына, это необходимо, неправда ли? А теперь прощай, дорогой мой, наши молитвы и наша Любовь будутъ всегда съ тобою. Выразятъ ли тебѣ все то, чего я не могу сказать, тѣ слезы, которыми орошено это письмо? Возьми горячіе поцѣлуи, которые посылаетъ тебѣ въ этомъ клочкѣ бумаги твоя
Натали".
Письмо жены унесло Поля въ волшебный міръ грезъ, навѣянныхъ этими доказательствами любви и воспоминаніемъ о былыхъ наслажденіяхъ, которыя онъ перебиралъ одно за другимъ, пытаясь объяснить беременность жены. Чѣмъ счастливѣе мужчина, тѣмъ сильнѣе въ немъ страхъ за свое счастье. У особенно нѣжныхъ натуръ -- нѣжность всегда тѣсно переплетается съ слабостью -- ревность и тревога прямо пропорціональны счастью. Сильныя натуры не знаютъ ни ревности, ни страха: ревность основана на мнительности, а страхъ обусловленъ безсиліемъ. Отличительной чертой великихъ людей -- безграничная вѣра; если они оказываются обманутыми -- и сильный можетъ стать жертвой обмана -- они вооружаются своимъ единственнымъ орудіемъ -- презрѣніемъ, и наносятъ имъ удары. Но такое величіе составляетъ исключеніе. Кому не случалось измѣнять вѣрѣ, поддерживающей нашъ хрупкій механизмъ, и прислушиваться къ неизвѣстной силѣ, которая отрицаетъ все? Цѣпляясь за нѣкоторые непреложные факты, Поль переходилъ отъ невѣрія къ сомнѣнію. Онъ терялся въ путаницѣ мыслей и, охваченный ужасной неизвѣстностью, онъ перечелъ два раза это письмо, изъ котораго нельзя было вывести ничего опредѣленнаго ни за, ни противъ Натали. Наконецъ, вѣра въ чистоту ея взяла верхъ: любовь бываетъ такъ же могущественна своей болтовней, какъ и своей сжатостью.
Чтобы лучше понять душевное состояніе Поля въ послѣдующіе моменты, нужно представить себѣ его среди безбрежнаго океана, парящимъ надъ широко развертывавшимся передъ нимъ безмятежнымъ, какъ безоблачное небо, прошлымъ и въ концѣ концовъ возвращающимся, освободившись отъ вихрей сомнѣнія, къ чистой, безусловной вѣрѣ христіанина и любовника.
Необходимо вмѣстѣ съ тѣмъ привести здѣсь письмо Поля къ его другу, на которое де-Марсэ прислалъ съ нарочнымъ отвѣть.
Письмо графа Поля де-Манервиль къ маркизу Анри де-Марсэ.
"Анри, собираюсь сказать тебѣ одно изъ самыхъ сильныхъ словъ, которыя можетъ сказать человѣкъ своему другу: я разоренъ! Когда ты будешь читать эти строки, я буду въ Бордо, наканунѣ отплытія "Прекрасной Амаліи" въ Калькутту. Ты найдешь у твоего нотаріуса документъ, который ждетъ только твоей подписи; это фиктивный договоръ, по которому я отдаю тебѣ въ аренду мой отель въ Парижѣ, срокомъ на шесть лѣтъ; прошу тебя передать контръ-вексель моей женѣ. Я вынужденъ прибѣгнуть въ этой предосторожности ради того, чтобы Натали могла спокойно оставаться у себя, не боясь выселенія. Передаю тебѣ также права на полученіе дохода съ маіората въ теченіе четырехъ лѣтъ, а взамѣнъ этого прошу тебя перевести черезъ одинъ изъ торговыхъ домовъ въ Бордо на имя Матіаса сто пятьдесятъ тысячъ франковъ. Моя жена выдастъ тебѣ требуемое обезпеченіе. Съ этими деньгами я хочу попытать счастья въ Индіи. Если я не ошибся въ тебѣ, я долженъ получить ихъ безъ всякихъ фразъ наканунѣ моего отъѣзда изъ Бордо. Ты одобришь мое поведеніе, ты поступилъ бы точно также, если бы былъ на моемъ мѣстъ. Я держался до послѣдней минуты, скрывая отъ всѣхъ мое разореніе. Затѣмъ, когда распространился слухъ о наложеніи ареста на мое недвижимое имущество, я досталъ подъ векселя сто тысячъ франковъ и рѣшилъ попробовать счастье въ игрѣ. Счастливая случайность могла спасти меня. Я проигралъ. Ты спросишь, какимъ образомъ я разорился? Милый мой Анри, я разорился добровольно. Съ перваго дня я видѣлъ, что не выдержу, что моихъ средствъ не хватитъ вести ту жизнь, которую мы вели, я не сомнѣвался въ исходѣ. Но я не могъ сказать Натали: "Уѣдемъ изъ Парижа, поселимся въ Ланстракѣ". Я разорился для нея, какъ разоряются для метрессы, дѣйствуя вполнѣ сознательно. Между нами будь сказано, меня нельзя назвать ни дуракомъ, ни слабымъ человѣкомъ: дуракъ не поддастся съ открытыми глазами сильной страсти, а человѣкъ, отправляющійся въ Индію попытать счастья вмѣсто того, чтобы пустить себѣ пулю въ лобъ, долженъ обладать нѣкоторымъ мужествомъ. Я возвращусь богачемъ или совсѣмъ не возвращусь. Но такъ какъ я мечтаю о богатствѣ только ради жены, такъ какъ мнѣ не хотѣлось-бы сдѣлаться жертвой обмана, такъ какъ я думаю пробыть шесть лѣтъ вдали отъ родины, то поручаю тебѣ Натали. Ты настолько избалованъ любовью женщинъ, что тебѣ не трудно будетъ уважать въ ней мою жену и доказать мнѣ всю силу связывающей насъ дружбы. Я не знаю лучшаго стража для нея. У насъ нѣтъ дѣтей, любовникъ былъ бы очень опасенъ для нея. Признаюсь, добрый мой де-Марсэ, я безумно люблю Натали. Я, кажется, готовъ былъ бы простить ей даже измѣну мнѣ, готовъ былъ бы умереть, если бы это нужно было для ея счастья, если бы я зналъ, что не могу осчастливить ее. Бояться мнѣ нечего. Натали питаетъ ко мнѣ ту серьезную дружбу, которая независима отъ страсти, но охраняетъ ее. Я относился въ ней, какъ къ избалованному ребенку. Я съ такой радостью приносилъ ей жертву за жертвой, что она была бы чудовищемъ, если бы когда-нибудь обманула меня. Любовь за любовь... И представь себѣ, добрый мой Анри, я только-что написалъ ей письмо, въ которомъ увѣрилъ ее, что я уѣзжаю съ надеждой въ сердцѣ, съ спокойной душой, что у меня нѣтъ ни сомнѣній ни ревности, ни страха. Такія письма пишутся сыновьями, желающими скрыть отъ своихъ матерей, что идутъ на смерть. Боже, въ душѣ моей былъ цѣлый адъ! Я несчастнѣйшій человѣкъ на свѣтѣ, ты одинъ слышишь вопли, скрежетъ зубовъ, рыданія несчастнаго любовника. О, я предпочелъ бы, если бы это было возможно, въ теченіе шести лѣтъ мести улицу подъ ея окнами вмѣсто того, чтобы сдѣлаться милліонеромъ вдали отъ нея. Я испытываю страшныя муки, я буду невыносимо страдать до полученія письма отъ тебя, въ которомъ ты долженъ подтвердить мнѣ, что принимаешь роль опекуна, которую никто лучше тебя не могъ бы исполнить. О, дорогой мой де-Марсэ, эта женщина необходима для поддержанія моей жизни, такъ же необходима, какъ воздухъ и свѣтъ. Возьми ее подъ свою охрану, сохрани мнѣ ея сердце, хотя бы противъ ея собственной воли. Да, я буду радоваться даже подобію счастья! Будь ея руководителемъ, я вполнѣ довѣряю тебѣ. Докажи ей, что обманывать меня было бы вульгарно, что это уподобило бы ее другимъ женщинамъ, между тѣмъ какъ, оставаясь вѣрной мнѣ, она доказала бы свое умственное превосходство. У нея остается еще порядочное состояніе, которое дастъ ей возможность продолжать праздную, беззаботную жизнь, но если бы она нуждалась въ чемъ-нибудь, если бы у нея явились какія-нибудь желанія, будь ея банкиромъ, не бойся ничего -- я вернусь богатымъ. Въ концѣ концовъ всѣ страхи мои, безъ сомнѣнія, неосновательны. Натали -- ангелъ, воплощеніе добродѣтели. Когда Феликсъ де-Ванднессъ, увлекшись ею, позволилъ себѣ ухаживать за ней, мнѣ стоило только указать ей на опасность для нея такого ухаживанья, и она такъ горячо стала благодарить меня за это предупрежденіе, что я былъ тронутъ до слезъ. Она сказала, что неудобно отказать ему безъ всякой причины отъ дома, но что она сумѣетъ удалить его. И дѣйствительно, въ слѣдующій разъ она очень холодно приняла его и все окончилось благополучно. Это было единственнымъ недоразумѣніемъ между нами за эти четыре года, если только можно назвать недоразумѣніемъ сердечную бесѣду двухъ друзей. Ну, а теперь я долженъ мужественно проститься съ тобой, дорогой другъ! Несчастье обрушилось на меня, и чтобы ни было причиной его, нужно считаться съ нимъ. Нужда и Натали -- двѣ несовмѣстимыя величины. Надѣюсь, что никто не будетъ въ правѣ жаловаться на меня -- активъ въ точности покроетъ пассивъ. Но если бы явилось что-нибудь непредвидѣнное, что угрожало бы моей чести, я разсчитываю на тебя. Письма свои во мнѣ адресуй въ Калькутту, на имя губернатора Индіи; я хорошо знакомъ съ нѣкоторыми членами его семьи, по пріѣздѣ въ Калькутту мнѣ передадутъ всѣ полученныя изъ Европы письма. Дорогой другъ, мнѣ хотѣлось бы по возвращеніи въ Европу застать тебя такимъ же, какимъ я оставилъ тебя: человѣкомъ, который смѣется надъ всѣмъ и который тѣмъ не менѣе умѣетъ понять чувства другихъ, если только они гармонируютъ съ его грандіознымъ внутреннимъ міромъ. Ты остаешься въ Парижѣ! Въ тотъ моментъ, когда ты будешь читать эти строки, я воскликну: "Въ Карѳагенъ!"
Отвѣтъ маркиза Анри де-Марсэ графу Полю де-Манервиль.
"Итакъ, графъ, вы увязли! Нашъ посолъ споткнулся! Хорошо же ты велъ свои дѣла! О, Поль, почему ты скрылъ все отъ меня? Если бы ты сказалъ мнѣ хоть словечко, я давно освѣтилъ бы тебѣ твое положеніе. Жена твоя отказала мнѣ въ своемъ поручительствѣ -- это одно можетъ открыть тебѣ глаза. Если этого недостаточно, знай, что векселя твои были протестовали нѣкимъ Лекюйе, бывшимъ первымъ клеркомъ у бордоскаго нотаріуса Солоне. Этотъ ростовщикъ, переселившійся изъ Бордо въ Парижъ, помѣщаетъ тутъ подъ ростовщическіе проценты денежки твоей почтенной тещи, такъ что ей собственно принадлежатъ выданные тобою векселя на сто тысячъ франковъ, подъ которые добрая женщина выдала тебѣ, говорятъ, шестьдесятъ или семьдесятъ тысячъ франковъ. Въ сравненіи съ г-жей Евангелиста Гобсекъ -- старая тряпка, мягкій бархатъ, ванильное пирожное, дядюшка въ пятомъ актѣ комедіи! Бельрозъ твой становится добычей твоей жены, мать ея уплатитъ разницу между цѣной, за которою оно будетъ продаваться съ торговъ, и суммой твоего долга женѣ; г-жа Евангелиста получитъ Гаде и Грасоль; ипотечныя обязательства, обременяющія твой бордоскій отель, также принадлежатъ ей, хотя она скрывается за подставными лицами, которыхъ нашелъ этотъ же Солоне. Теперь эти двѣ прекрасныя женщины будутъ получать сто двадцать тысячъ франковъ ренты -- настоящая цифра доходовъ съ твоихъ земель, да у милыхъ кошечекъ имѣется еще запасного капитала тридцать съ лишнимъ тысячъ франковъ государственными облигаціями. Поручительство твоей жены оказалось излишнимъ. Названный Лекюйе явился во мнѣ сегодня утромъ для уплаты той суммы, которую я выслалъ тебѣ, требуя передачи установленнымъ порядкомъ моихъ правъ. Сборъ 1825 года, который находится въ погребахъ твоей тещи въ Ланстракѣ, даетъ ей возможность уплатить мнѣ. Обѣ онѣ разсчитываютъ, что ты уже въ пути, но посылаю тебѣ это письмо съ нарочнымъ, дабы ты имѣлъ еще возможность послѣдовать моему совѣту. Я выпыталъ кое-что у этого Лекюйе. Изъ его полныхъ лжи разсказовъ я успѣлъ, однако, уловить тѣ нити, которыхъ мнѣ недоставало, чтобы возстановить домашній заговоръ, составленный противъ тебя. Сегодня вечеромъ въ испанскомъ посольствѣ я постараюсь наговорить комплиментовъ твоей тещѣ и твоей женѣ, Я буду ухаживать за г-жей Евангелиста, прикинусь, что измѣнилъ тебѣ, стану ловко бранить тебя -- грубая брань вызоветъ подозрѣніе въ твоей тещѣ, этомъ Маскариллѣ въ юбкѣ. Чѣмъ ты такъ возстановилъ ее противъ себя? Вотъ что мнѣ хотѣлось бы узнать прежде всего. Если бы у тебя хватило ума влюбиться въ эту женщину, прежде чѣмъ просить руки ея дочери, ты былъ бы теперь пэромъ Франціи, герцогомъ де-Манервиль и посломъ въ Мадридѣ. Если бы ты вызвалъ меня въ себѣ, когда ты рѣшилъ вопросъ о женитьбѣ, я помогъ бы тебѣ разобраться въ характерѣ этихъ двухъ женщинъ, съ которыми ты связывалъ свою судьбу, и изъ нашихъ общихъ наблюденій ты извлекъ бы нѣсколько дѣльныхъ совѣтовъ. Вѣдь ты зналъ, что я единственный изъ твоихъ друзей, на котораго ты могъ положиться! Неужели же ты могъ бояться меня? Познакомившись со мною, эти двѣ женщины почувствовали страхъ и разъединили насъ. Если бы ты не отвернулся отъ меня, ты не попался бы такъ глупо впросакъ. Твоя жена способствовала нашему охлажденію, она была подстрекаема матерью, которой писала два раза въ недѣлю; ты никогда не обращалъ вниманія на это обстоятельство,-- узнаю въ этомъ моего Поля. Черезъ мѣсяцъ я буду настолько близокъ въ твоей тещѣ, что надѣюсь узнать причину той испанско-итальянской ненависти, которую она питаетъ къ тебѣ, лучшему изъ людей въ мірѣ. Почувствовала ли она эту ненависть къ тебѣ съ того момента, какъ дочь ея полюбила Феликса де-Ванднесса, или раньше этого? Не изгнала ли она тебя въ Индію, чтобы добиться для дочери той свободы, которая возможна во Франціи для женщины, разлученной съ мужемъ? Въ этомъ для меня теперь весь вопросъ. Вижу, какъ ты станешь метаться и выть, узнавъ, что жена твоя до безумія влюблена въ Феликса де-Ванднесса. Если бы мнѣ не пришла въ голову фантазія отправиться на Востокъ съ Монриро, Ронкеролемъ и нѣкоторыми другими молодцами изъ числа твоихъ знакомыхъ, я могъ бы разсказать тебѣ кое-что объ этой интригѣ, которая началась уже въ то время, какъ я собирался уѣхать. Я уже тогда видѣлъ начало твоего несчастія. Но могъ ли дворянинъ оказаться настолько низкимъ, чтобы приступить къ подобному вопросу безъ всякаго поощренія со стороны мужа? Кто рѣшится повредить женщинѣ? Кто рѣшится разбить зеркало иллюзій, въ которомъ одинъ изъ друзей тѣшится фееріями счастливаго брака? Развѣ иллюзіи не составляютъ лучшее достояніе сердца? Жена твоя, другъ мой, была свѣтской женщиной въ полномъ смыслѣ этого слова: она думала только о своихъ успѣхахъ, бывала то въ театрѣ, то на балахъ, вставала поздно, каталась до обѣда, обѣдала въ гостяхъ или давала у себя обѣды. Такая жизнь для женщинъ то же, что война для мужчинъ: общество знаетъ только побѣдителей и забываетъ павшихъ на войнѣ. Слабыя натуры становятся жертвой такой жизни, выносятъ ее только женщины съ желѣзной организаціей, безсердечныя и отличающіяся хорошимъ желудкомъ; этимъ, вѣроятно, объясняется холодъ, который царитъ въ салонахъ. Женщины, одаренныя возвышенной душой, ищутъ уединенія, слабыя и нѣжныя созданія скоро падаютъ жертвой свѣтской жизни, остаются одни валуны, которые сдерживаютъ волны свѣтской жизни въ извѣстныхъ границахъ, измѣняясь, обтачиваясь, округляясь въ борьбѣ съ потокомъ. Жена твоя чувствовала себя прекрасно при такой жизни, она точно была создана для нея -- неутомимая, свѣжая, всегда прекрасная! Для меня было ясно, глядя на васъ, что она не любитъ тебя и что ты безумно любишь ее. Чтобы вызвать любовь въ этомъ кремнѣ, нуженъ былъ желѣзный человѣкъ. Послѣ удара, нанесеннаго ему лэди Дудлей, женой моего дѣйствительнаго отца, Феликсъ долженъ былъ сдѣлаться героемъ Натали. Не трудно было убѣдиться въ томъ, что жена твоя совершенно равнодушна къ тебѣ; отъ этого равнодушія до печальной катастрофы оставался всего одинъ шагъ, и рано или поздно какое-нибудь слово или дѣйствіе должно было бросить твою жену въ его объятія. Я могъ бы разсказать тебѣ все то, что происходило каждый вечеръ между вами въ спальнѣ твоей жены. У васъ нѣтъ дѣтей, другъ мой, не объясняетъ ли это очень многое въ вашихъ отношеніяхъ опытному наблюдателю? Ты былъ такъ опьяненъ страстью, что не замѣчалъ холодности, весьма естественной со стороны молодой женщины, которую ты подготовилъ для Феликса де-Ванднесса. И если бы даже ты замѣтилъ холодность твоей жены, то, по глупѣйшему кодексу, женатыхъ людей, ты обязанъ былъ чтить ея сдержанность. Подобно большинству мужей, ты надѣялся охранить ея цѣломудріе въ свѣтѣ, гдѣ женщины передаютъ другъ другу такія вещи, о которыхъ не рѣшаются говорить мужчины, передаютъ, прикрываясь вѣеромъ, смѣясь, шутя, по поводу процесса или какого-нибудь приключенія. Жена твоя хотѣла наслаждаться благами брака, избѣгая его обязанностей. Обязанности ложились тяжелымъ бременемъ только на тебя. Не отдавая себѣ ни въ чемъ отчета, ты рылъ подъ собой пропасть, покрывая ее цвѣтами -- прибѣгаю къ выраженію риторовъ. Ты, конечно, подчинился силѣ, которая порабощаетъ большинство мужчинъ и отъ которой мнѣ хотѣлось уберечь тебя. Милое дитя мое, для довершенія сходства между тобою и тѣмъ глупымъ буржуа, который удивляется измѣнѣ жены или ужасается ею, недоставало только напоминаній о жертвахъ, принесенныхъ тобой, о твоей любви къ Натали: "О, она будетъ неблагодарнѣйшимъ созданіемъ, если обманетъ меня!.. Я сдѣлалъ для нея то-то, я отправлюсь для нея въ Индію"... и прочее. Милый Поль, неужели же ты, прожившій столько времени въ Парижѣ, имѣющій честь быть другомъ Анри де-Марсэ, игнорируешь самыя простыя вещи, основные принципы механизма женской души, азбуку ея сердца? Изведите себя, отправьтесь ради нея въ Сентъ-Пелажи, убейте двадцать два человѣка, бросьте семь женщинъ, служите Лабану, переправьтесь черезъ пустыню, идите на каторгу, добейтесь славы или покройте свое имя позоромъ, отважитесь, подобно Нельсону, отъ сраженія, чтобы поцѣловать плечо лэди Гамильтонъ, начните бредить, подобно Роланду, сломайте себѣ ногу ради того, чтобы протанцовать шесть минутъ съ женщиной!.. О, другъ мой, что общаго между всѣми этими подвигами и любовью? Если бы любовь опредѣлялась подобными дѣяніями, мужчинѣ легко было бы достигнуть счастья: нѣсколько глупостей, учиненныхъ въ тотъ моментъ, когда страсть заговорила въ немъ, привели бы къ нему любимую женщину. Ни потоки крови, ни рудники Потози, ни громъ славы не могутъ вызвать этого необъяснимаго чувства. Молодые люди, которые, подобно тебѣ, требуютъ любви на основаніи подведеннаго баланса, кажутся мнѣ низменными ростовщиками. Мы можемъ требовать отъ нашихъ законныхъ женъ, чтобы онѣ были цѣломудренны и рожали намъ дѣтей, но мы не можемъ требовать отъ нихъ любви. Любовь, Поль, это сознаніе, что получаешь и даешь наслажденіе, это желаніе, вѣчно требующее удовлетворенія и никогда не удовлетворяющееся. Въ тотъ день, когда Ванднессъ затронулъ въ сердцѣ твоей жены ту струнку желанія, которая оставалась нетронутой, всѣ твои любовныя пѣсни, всѣ проливаемые тобою потоки ума и денегъ потеряли всякій смыслъ. Твои брачныя ночи, усѣянныя розами -- сущій дымъ, твоя безграничная преданность -- вѣчный упрекъ, самъ ты -- жертва, зарѣзанная на алтарѣ любви, вся твоя прошлая жизнь -- сплошной мракъ! При первой вспышкѣ любви всѣ сокровища твоего сердца превратились въ заржавленное, старое желѣзо. Его, Феликса, надѣлили всѣми добродѣтелями прекрасной, преданной души и, безъ сомнѣнія, неосновательно. Но въ любви -- вѣра замѣняетъ дѣйствительность. Твоя теща, по всѣмъ вѣроятіямъ, стала на сторону любовника, она закрыла, а можетъ быть, открыла глаза на все -- не знаю, но несомнѣнно то, что она дѣйствовала противъ тебя заодно съ дочерью. Я уже пятнадцать лѣтъ изучаю общество, и могу сказать, что не знаю ни одной матери, которая въ подобномъ случаѣ отреклась бы отъ своей дочери. Эта снисходительность переходитъ по наслѣдію отъ одной женщины къ другой. Кто изъ мужчинъ упрекаетъ ихъ въ этомъ? Развѣ какой-нибудь законникъ, который видитъ однѣ формулы тамъ, гдѣ существуетъ только игра чувствъ! Расточительность, въ которую вовлекала тебя жизнь свѣтской женщины, особенности твоего мягкаго характера и твое тщеславіе, все это послужило, можетъ быть, средствомъ избавиться отъ тебя по заранѣе обдуманному и ловко проведенному плану твоего разоренія. Изъ всего этого ты видишь, другъ мой, что опека, которую ты поручаешь мнѣ и которую я исполнилъ бы по возможности добросовѣстно, такъ какъ она забавила бы меня, теперь оказывается излишней! Зло, которое я долженъ былъ предупредить, наступило: consumallim est. Прости, другъ мой, что я говорю въ шутливомъ тонѣ -- à la de Marsay, какъ ты выражался -- о дѣлахъ, которыя должны казаться тебѣ необыкновенно серьезными. Я далекъ отъ мысли плясать на могилѣ друга, какъ пляшутъ наслѣдники на могилѣ родственника. Но ты писалъ мнѣ, что ты чувствуешь себя теперь мужчиной, и я повѣрилъ тебѣ и говорю съ тобой не какъ съ обманутымъ любовникомъ, а какъ съ государственной единицей. Не произведетъ ли на тебя этотъ случай дѣйствіе клейма, толкающаго каторжника на систематическую борьбу съ обществомъ? Ты избавился отъ одного изъ важныхъ золъ: бракъ порабощалъ тебя, теперь ты можешь поработить его. Поль, не забывай, что я другъ твой въ полномъ значеніи этого слова. Если бы ты не былъ раньше такъ чувствителенъ, если бы ты раньше выказалъ ту энергію, которая явилась, увы, слишкомъ поздно, я доказалъ бы тебѣ мою дружбу изліяніями, благодаря которымъ ты твердо шагалъ бы по пути жизни, какъ по мягкому ковру Но когда я разсказывалъ тебѣ въ романической формѣ истинныя приключенія моей юности, ты относился къ нимъ, какъ къ романамъ, не понимая ихъ значенія. Такимъ образомъ, я долженъ былъ относиться къ тебѣ, какъ къ жертвѣ несчастной страсти. Но, клянусь честью, въ данномъ положеніи ты взялъ на себя лучшую роль и нисколько не потерялъ въ моихъ глазахъ! Если я и восхищаюсь великими плутами, то люблю и уважаю обманутыхъ людей. Я разсказалъ тебѣ по поводу того врача, котораго любовь къ женщинѣ привела на плаху, другую исторію, исторію несчастнаго адвоката, который попалъ на каторгу за подлогъ, совершенный изъ желанія доставить обожаемой женѣ тридцать тысячъ франковъ ренты; чтобы избавиться отъ него и устроиться съ другимъ, она донесла на него. Ты тогда возмутился этимъ, ты и нѣсколько другихъ простаковъ, ужинавшихъ съ нами. Пойми, другъ мой, что ты играешь теперь роль этого адвоката. Твои друзья безпощадно осыпаютъ тебя обвиненіями, которыя въ нашемъ обществѣ равносильны судебному приговору. Сестра Ванднессовъ, маркиза де-Листомеръ и вся ея партія, въ которой перешли и маленькій Растиньявъ, г-жа д'Эгдемонъ и весь ея салонъ, въ которомъ царитъ Шарль де-Ванднессъ, Ленонкуры, княгиня Феро, г-жа д'Еспаръ, Нюсингены, испанское посольство -- весь этотъ міръ заливаетъ тебя грязью. Ты негодяй, картежникъ, развратникъ, самымъ глупымъ образомъ прокутившій свое состояніе. Уплативъ нѣсколько разъ всѣ твои долги, жена твоя, воплощенная добродѣтель, должна была и теперь, когда общность имуществъ отмѣнена судомъ, уплатить сто тысячъ франковъ по твоимъ векселямъ. Къ счастью, ты самъ осудилъ себя своимъ исчезновеніемъ. Если бы ты продолжалъ эту жизнь, ты довелъ бы до полной нищеты несчастную жену, жертву супружескихъ добродѣтелей. Когда человѣкъ пользуется властью, ему приписываютъ всѣ добродѣтели надгробной надписи; какъ только онъ падаетъ, у него оказывается больше пороковъ, чѣмъ у блуднаго сына въ писаніи. Ты и представить себѣ не можешь, сколько тебѣ приписывается преступленій à la don Joan. Ты игралъ на биржѣ, у тебя были порочныя наклонности, удовлетвореніе которыхъ стоило тебѣ громадныхъ денегъ и объясненіе которыхъ требуетъ комментарій и сопровождается шутками, надъ которыми задумываются женщины. Ты платилъ страшные проценты ростовщикамъ. Братья Ванднессъ разсказываютъ, смѣясь, какъ Жигоне продалъ тебѣ за шесть тысячъ франковъ фрегатъ изъ слоновой кости, который онъ нѣкоторое время спустя купилъ за триста франковъ у твоего лакея, чтобы вновь продать тебѣ его; какъ ты, наконецъ, торжественно разрушилъ его, убѣдившись, что ты могъ пріобрѣсти настоящій бригъ на тѣ деньги, которыя стоилъ тебѣ этотъ фрегатъ. Исторія эта случилась съ Максимомъ де-Трайль девять лѣтъ тому назадъ, но она такъ подходитъ къ тебѣ, что Максимъ потерялъ навсегда командованіе своимъ фрегатомъ. Не могу передать тебѣ всего, что говорится тутъ о тебѣ, ты являешься источникомъ цѣлой энциклопедіи сплетенъ, которыя раздуваются твоими дамами. При данномъ положеніи вещей самыя цѣломудренныя отнесутся снисходите4ьно въ утѣшеніямъ графа Феликса де-Ванднессъ (отецъ ихъ умеръ, наконецъ, вчера!) Твоя жена пользуется громаднымъ успѣхомъ. Вчера г-жа de-Camps повторяла мнѣ въ театрѣ всѣ эти басни относительно тебя. "Не говорите мнѣ объ этомъ,-- отвѣчалъ я,-- вѣдь вы всѣ ничего не знаете! Поль обокралъ банкъ и подвелъ казну. Онъ зарѣзалъ Эцелина, убилъ трехъ Медоръ въ улицѣ Сенъ-Дени и, говоря между нами, подозрѣвается въ томъ, что принадлежитъ къ бандѣ десяти тысячъ. Сообщникомъ его является знаменитый Жакъ Воланъ, котораго полиціи не удалось захватить послѣ того, какъ онъ бѣжалъ изъ каторги. Поль укрывалъ его въ своемъ отелѣ. Вы видите, онъ способенъ на все, онъ обманываетъ даже правительство. Теперь они уѣхали вдвоемъ въ Индію, чтобы овладѣть казной Великаго Могола". Г-жа de-Camps поняла, что знатная дама не должна превращать своего прелестнаго рта въ пасть изъ венеціанской бронзы, но многіе, услышавъ объ этихъ ужасахъ, отказываются вѣрить имъ, утверждаютъ, что это выдумки. Милый мой, Талейранъ сказалъ: "Tout arrive!" Безъ сомнѣнія, передъ нами совершаются вещи еще болѣе удивительныя, чѣмъ этотъ домашній заговоръ, но свѣтъ съ такимъ упорствомъ отрицаетъ ихъ, называя ихъ клеветой, да и разыгрываются эти великолѣпныя драмы съ такой естественностью, такимъ хорошимъ тономъ, что мнѣ нерѣдко приходится перетирать стекла моей лорнетки, чтобы разобраться въ сущности вещей. Но, повторяю тебѣ, если человѣкъ принадлежитъ къ моимъ друзьямъ, если мы вмѣстѣ приняли крещеніе шампанскимъ, вмѣстѣ исповѣдывались у алтаря Венеры, вмѣстѣ удостоились конфирмаціи крючковатыми пальцами Игры и если этотъ человѣкъ попадаетъ въ ложное положеніе, я готовъ разбить двадцать семействъ, чтобы возстановить его въ своихъ правахъ. Ты долженъ убѣдиться въ томъ, что я искренно люблю тебя; припомнишь ли ты, чтобы я когда-либо писалъ столь длинныя письма, какъ настоящее посланіе? Прочитай же со вниманіемъ то, что мнѣ остается еще сказать тебѣ.
"Увы, Поль, я долженъ освоиться съ письменнымъ изложеніемъ моихъ мыслей, долженъ пріучиться редактировать депеши: я посвящаю себя политикѣ! Черезъ пять лѣтъ я хочу получить министерскій портфель или постъ посланника и ворочать по своей фантазіи общественными дѣлами. Въ извѣстномъ возрастѣ самой желанной любовницей для мужчины является его родина. Я хочу стать въ ряды тѣхъ, которые ниспровергаютъ существующія системы и органы правленія, однимъ словомъ, я рѣшилъ поддерживать одного принца, котораго я считаю великимъ политическимъ геніемъ, имя котораго будетъ прославлено на страницахъ исторіи; какъ великій художникъ, онъ будетъ безподобнымъ правителемъ. Мы всѣ -- Ронкероль, Монриво, Гранлье, Ла-Рошъ-Гюнонъ, Серизи, Феро и Гранвиль -- вооружимся противъ поповской партіи, какъ говоритъ "le Constitutionnel". Мы хотимъ свалить братьевъ Ванднессъ, герцоговъ де-Ленонкуръ, де-Наваренъ, де-Ланже и всю поповщину. Если это окажется необходимымъ, мы присоединимся къ Лафайэту, къ орлеанистамъ, къ лѣвой -- союзники, которыхъ придется казнить на слѣдующій же день послѣ нашей побѣды, такъ какъ никакое правительство несовмѣстимо съ ихъ принципами. Мы способны на все для блага нашей родины и нашего собственнаго. Вопросы относительно династическихъ интересовъ должны быть отнесены въ области сентиментальнаго хлама, отъ котораго нужно освободить политику. Въ этомъ отношеніи англичане ушли далеко впередъ въ сравненіи съ нами. Вопросъ совсѣмъ не въ личностяхъ, другъ мой, а въ толчкѣ, который нужно дать націи, чтобы создать прочную олигархію, которая составляла бы основу государства и направляла бы по прямому пути общественныя дѣла, не позволяя дергать страну въ разныя стороны, какъ это дѣлалось за послѣднія сорокъ лѣтъ въ нашей прекрасной Франціи, полной ума и глупости, безумія и благоразумія. Намъ нужна система, а не люди. Что значитъ личность въ этомъ вопросѣ? Если народъ чувствуетъ себя счастливымъ и не испытываетъ тревогъ, ему нѣтъ дѣла до нашихъ привилегій, нашихъ богатствъ и нашихъ наслажденій. А стою теперь на прочномъ основаніи. У меня сто пятьдесятъ тысячъ ливровъ ренты изъ 3% и двѣсти пятьдесятъ тысячъ франковъ резервнаго капитала для покрытія случайныхъ потерь. Это, конечно, немного для человѣка, который собирается ступить съ лѣвой ноги на путь, ведущій къ власти. Но счастливый случай рѣшилъ мою судьбу, мое вступленіе на этотъ путь, не представляющій особенной прелести для меня -- вѣдь ты знаешь, насколько я люблю жизнь Востока! Дѣло въ томъ, что, проснувшись послѣ тридцатипятилѣтняго сна, моя почтенная матушка вспомнила, что у нея есть сынъ, который дѣлаетъ честь ея имени. Мы нерѣдко наблюдаемъ, что на почвѣ, гдѣ былъ виноградникъ, показываются черезъ нѣсколько лѣтъ отдѣльныя виноградныя лозы. Вотъ видишь ли, другъ мой, хотя мать моя почти вырвала меня изъ своего сердца, я успѣлъ воскреснуть въ ея мозгу. Ей пятьдесятъ восемь лѣтъ и она уже настолько постарѣла, что единственный мужчина, о которомъ она можетъ теперь думать, ея сынъ. Въ этомъ настроеніи она встрѣтила гдѣ-то на водахъ прелестную старую англійскую дѣву, у которой двѣсти сорокъ тысячъ ливровъ ренты и которой она сумѣла внушить желаніе сдѣлаться моей женой. Дѣвушка тридцати шести лѣтъ, чортъ возьми! Воспитанная на строгихъ пуританскихъ принципахъ, настоящая насѣдка, утверждающая, что слѣдовало бы предавать публичному сожженію на кострѣ виновныхъ въ прелюбодѣяніи. "Но откуда набрать столько дровъ?" спросилъ я. Я послалъ бы ее ко всѣмъ чертямъ, такъ какъ свобода мнѣ дороже ея двухъ сотъ сорока тысячъ ливровъ ренты; но она единственная наслѣдница стараго подагрика, какого-то лондонскаго пивовара, который въ непродолжительномъ времени долженъ оставить ей состояніе равное, по крайней мѣрѣ, тому, которое есть у нея въ настоящее время. Помимо этихъ преимуществъ, у красотки красный носъ, глаза убитой козы и талія, которая заставляетъ меня постоянно опасаться, что дѣвица разобьется на три части, если упадетъ; въ общемъ она производитъ впечатлѣніе плохо раскрашенной кукла. Но она удивительно экономна и будетъ, несмотря ни на что, боготворить своего мужа и содержать мой отель, мои конюшни и мои земли лучше любого управляющаго. Онъ держитъ себя съ достоинствомъ незапятнанной добродѣтели, точно наперсница изъ Théâtre Franèais; ничто не въ состояніи разубѣдить меня въ томъ, что она была посажена на колъ и что онъ сломался въ ея тѣлѣ на нѣсколько частей. Впрочемъ, миссъ Стивенсъ настолько бѣла, что не будетъ особенно противно жениться на ней, если ужь это окажется необходимымъ. Но -- и это очень раздражаетъ меня -- у нея, какъ у всѣхъ цѣломудренныхъ дѣвъ, такія красныя руки, что нелегко будетъ придать имъ искуственную бѣлизну, да и не знаю, можно ли будетъ измѣнить форму ея пальцевъ, напоминающихъ сосиски. О, да, эти пальцы констатируютъ ея родство съ пивоваромъ, хотя она въ манерахъ старается подражать аристократкамъ, какъ всѣ богатыя англичанки; ума у нея не больше, чѣмъ требуется для женщины, которую я хочу сдѣлать своей женой. Если бы существовала на свѣтѣ болѣе ограниченная особа, я, пожалуй, отправился бы разыскивать ее. Никогда эта дѣвушка -- ея имя Дина -- не станетъ осуждать меня, никогда не будетъ противорѣчать мнѣ. Я буду ея Верхней Палатой, ея лордомъ, ея общиной. Да, Поль, эта дѣвица -- непреложное доказательство англійскаго генія, она представляетъ продуктъ англійской механики, доведенной до послѣдней степени усовершенствованія; нѣтъ сомнѣнія, что она создана въ Манчестерѣ, между мастерской перьевъ Perry и мастерской паровыхъ машинъ. Она ѣсть, ходитъ, пьетъ, можетъ производить дѣтей, ухаживать за ними и даже прекрасно воспитывать ихъ. И она разыгрываетъ роль женщины и убѣждена въ томъ, что она настоящая женщина! Когда мать моя представила насъ другъ къ другу, она такъ хорошо завела машину, такъ тщательно пересмотрѣла всѣ винты ея, такъ обильно смазала масломъ колеса, что не раздавалось ни малѣйшаго скрипа. Затѣмъ, убѣдившись въ томъ, что я не слишкомъ отстраняюсь, она пустила послѣднія рессоры, дѣвица заговорила! Магь моя также вставила свое слово. Миссъ Дана Стивенсъ тратитъ въ годъ 30.000 франковъ и лѣтъ семь уже путешествуетъ -- изъ экономіи! Стало быть, рядомъ съ ней существуетъ и другой идолъ -- деньги. Дѣло настолько подвинулось, что сдѣлано даже оглашеніе. Мы называемъ другъ друга my dear love. Миссъ бросаетъ на меня взгляды, которые сбили бы съ ногъ самаго здоровеннаго носильщика. Всѣ вопросы улажены: о моемъ состояніи нѣтъ и рѣчи; миссъ Стивенсъ жертвуетъ частью своего капитала для пріобрѣтенія земель, которыя составятъ маіоратъ въ двѣсти сорокъ тысячъ франковъ ренты, и отеля, который также войдетъ въ маіоратъ. Приданое, которое я получаю по договору, равняется милліону. Ей нечего жаловаться, я предоставляю ей ея дядюшку. Добрый пивоваръ, который лично содѣйствовалъ установленію маіората, чуть не умеръ отъ радости, узнавъ, что дочь его будетъ маркизой. Можно ожидать, что онъ пожертвуетъ кое-что въ пользу моего старшаго сына. Я вложу всѣ свои деньги въ земли, которыя черезъ два года будутъ приносить четыреста тысячъ франковъ дохода, а послѣ смерти пивовара я могу разсчитывать на. шестьсотъ тысячъ франковъ годового дохода. Ты видишь, Поль, я совѣтую друзьямъ моимъ только то, что готовъ исполнить самъ. Если бы ты послушался меня, ты женился бы на англичанкѣ, дочери какого-нибудь набоба, которая предоставила бы тебѣ независимость холостяка и необходимую для политической карьеры свободу. Я уступилъ бы тебѣ мою будущую супругу, если бы ты не былъ женатъ. Но этого не можетъ быть. Ну, не стану пилить тебя относительно прошлаго. Все это вступленіе необходимо было для того, чтобы объяснить тебѣ, что я создалъ себѣ обстановку, необходимую для крупной политической игры. Я разсчитываю и на тебя, другъ мой. Вмѣсто того, чтобы бѣжать въ Индію, гораздо проще пуститься со мной по волнамъ Сены. Повѣрь мнѣ, Парижъ единственное имѣсто, гдѣ легко разбогатѣть. Его рудники находятся въ улицѣ Вивіенъ, въ улицѣ де-ля-Пэ, на Вандомской площади или въ улицѣ Риволи. Въ каждомъ изъ другихъ пунктовъ земного шара для пріобрѣтенія состоянія необходима предварительная тяжелая работа, суета и бѣготня; въ Парижѣ достаточно работы мысли. Здѣсь каждый человѣкъ съ посредственнымъ умомъ открываетъ золотую жилу, надѣвая туфли, чистя послѣ обѣда зубы, ложась спать или просыпаясь. Укажи мнѣ другое мѣсто на свѣтѣ, гдѣ какая-нибудь удачная мысль дала бы возможность сразу выдвинуться! Если же мнѣ удасться взобраться на верхнія ступеньки лѣстницы, то можешь быть увѣренъ въ томъ, что я не откажу тебѣ въ своемъ содѣйствіи. Не нуждаемся ли мы всѣ, молодые повѣсы, въ другѣ, на котораго мы могли бы разсчитывать, котораго мы могли бы компрометировать, чтобы спасти себя или послать на смерть вмѣсто генерала? Политика невозможна безъ людей испытанной честности, съ которыми можно говорить обо всемъ, на которыхъ можно разсчитывать во всѣхъ случаяхъ. Такъ вотъ что я совѣтую тебѣ: оставь въ покоѣ "Прекрасную Амалію" и возвратись немедленно сюда; я устрою тебѣ дуэль съ Феликсомъ де-Ванднессъ, котораго ты долженъ пристрѣлить, какъ голубя, пользуясь правомъ перваго выстрѣла. Во Франціи оскорбленный мужъ, убивающій своего соперника, пріобрѣтаетъ всеобщее уваженіе. Никто не рѣшится издѣваться надъ нимъ. Страхъ смерти, милый мой, общественная сила, средство успѣха для тѣхъ, кто ни передъ кѣмъ не опускаетъ взгляда. Я самъ никогда не испытывалъ этого чувства, да и вообще, какъ ты знаешь, дорожу жизнью почти столько же, сколько чашкой ослинаго молока; но я замѣтилъ удивительныя дѣйствія этого чувства на нравы современнаго общества. Одни боятся лишиться тѣхъ наслажденій, въ которыя они окунулись, другіе не хотятъ разстаться съ любимой женщиной. Романическіе нравы старины, когда люди покидали жизнь, какъ ненужную обувь, давно исчезли. Храбрость многихъ людей -- искусный разсчетъ, основанный на страхѣ противника. Въ Европѣ одни поляки дерутся ради удовольствія, они культивируютъ искусство ради искусства, а не изъ спекуляціи. Убей Ванднесса, и твоя жена, твоя теща, все общество будетъ дрожать передъ тобой; ты возстановишь свою честь, признаешь свою безумную страсть къ женѣ и ты будешь героемъ дня. Такова Франція. Ты долженъ взять у меня, сколько потребуется для уплаты самыхъ тяжелыхъ долговъ, затѣмъ ты предотвратишь разореніе продажей твоихъ земель съ правомъ выкупа до извѣстнаго срока, такъ какъ ты скоро получишь положеніе, которое дастъ тебѣ возможность удовлетворить твоихъ кредиторовъ до наступленія этого срока. Зная теперь характеръ твоей жены, ты поработишь ее однимъ словомъ. Ты не могъ бороться съ ней, пока любилъ ее; разлюбивъ ее, ты пріобрѣтешь безграничную власть надъ нею. Ручаюсь, что теща твоя будетъ послушна, какъ овечка. Важнѣе всего для тебя овладѣть тѣми ста пятьюдесятью тысячами франковъ ренты, которые сколотили себѣ эти двѣ женщины. Итакъ, откажись отъ своего плана! Бѣжать -- не значитъ ли это подтверждать клевету? Игрокъ, отправляющійся за деньгами во время игры, теряетъ все. Нужно имѣть деньги въ карманѣ. Ты точно отправляешься въ Индію за подкрѣпленіемъ. Глупо! Мы оба стоимъ у зеленаго поля политики, въ такомъ положеніи займы обязательны, мы должны поддерживать другъ друга. Вели подать себѣ почтовыхъ лошадей, пріѣзжай немедленно въ Парижъ и начни новую партію: ты выиграешь ее съ такимъ партнеромъ, какъ Анри де-Марсэ, который умѣетъ желать и умѣетъ бить. Взгляни на наши силы. Отецъ мой играетъ роль въ англійскомъ министерствѣ. Въ Испаніи у насъ будутъ связи при содѣйствіи г-жи Евангелиста, потому что, показавъ другъ другу когти, мы должны будемъ придти къ заключенію, что намъ невыгодно воевать другъ съ другомъ. Монриво, другъ мой, состоитъ генералъ-лейтенантомъ, онъ, конечно, будетъ военнымъ министромъ: благодаря своему краснорѣчію, онъ пріобрѣлъ большое вліяніе на палату. Ронкероль назначенъ уже министромъ;
Марціалъ де-ла-Рошъ-Гюгонъ назначенъ и избранъ въ пэры Франціи; вмѣстѣ съ нимъ маршалъ герцогъ де-Кардіано и всѣ остатки Имперій, пристроившіеся самымъ пошлымъ образомъ къ позвоночнику Реставраціи. Серизи орудуетъ въ государствененъ совѣтѣ, гдѣ онъ незамѣнимъ, Гранвиль -- въ магистратурѣ, къ которой принадлежатъ и оба его сына. Всѣ Грандье пользуются большимъ вѣсомъ при дворѣ, Феро -- душа партіи Гонревилей, низкихъ интригановъ, всегда почему-то оказывающихся на высшихъ ступеняхъ. При такой поддержкѣ намъ нечего бояться. У насъ будутъ руки во всѣхъ столицахъ, глаза во всѣхъ кабинетахъ, мы незамѣтнымъ образомъ охватимъ администрацію. Что значатъ деньги въ сравненіи съ этой грандіозной задачей, съ искусной подготовкой сложной системы колесъ? Что значитъ женщина? Неужели же ты навсегда останешься школьникомъ? Какой смыслъ имѣетъ жизнь, если вся она сосредоточена на женщинѣ? Это галера, управленіе которой не принадлежитъ намъ, галера, направляемая обезумѣвшими капитаномъ, отданная во власть противоположнымъ вѣтрамъ; каторжные подвергаются на ней не только карѣ закона, но и произволу жестокаго надсмотрщика, не имѣя притомъ возможности отмстить. Другъ мой, великая тайна соціальной алхиміи состоитъ въ извлеченіи возможно большаго изъ каждой данной эпохи, въ способности пользоваться весной всѣми листьями, лѣтомъ -- всѣми цвѣтами, осенью -- всѣми плодами. Мы, т. е. я и нѣсколько товарищей, наслаждались жизнью, какъ настоящіе мушкетеры -- черные, сѣрые и красные мушкетеры,-- не отказывая себѣ ни въ чемъ въ теченіе двѣнадцати лѣтъ, позволяя себѣ даже морской разбой отъ времени до времени. Теперь мы вступили въ тотъ возрастъ, когда опытъ позолотилъ жатву и настала пора собирать спѣлыя сливы. Присоединись къ намъ, дружище, ты получишь свою часть въ пуддингѣ, который мы собираемся состряпать.
"Пріѣзжай, ты найдешь преданнаго друга въ лицѣ
Анри де-Марсэ".
Когда Поль де-Манервиль окончилъ чтеніе этого письма, каждая фраза котораго разбивала точно ударомъ топора зданіе его надеждъ, его иллюзій и чувствъ, онъ находился уже за Азорскими островами. Среди этихъ обломковъ имъ овладѣло холодное чувство безсилія.
-- И что я сдѣлалъ имъ?-- спросилъ онъ себя, обычный вопросъ простаковъ и слабыхъ людей, которые не въ состояніи ни видѣть того, что дѣлается вокругъ нихъ, ни предвидѣть будущаго.
-- Анри, Анри,-- крикнулъ Поль вѣрному другу.
Многіе сошли бы съ ума въ этотъ моментъ. Поль бросился на постель и уснулъ тѣмъ глубокимъ сномъ, который слѣдуетъ за большими потрясеніями и который овладѣлъ Наполеономъ послѣ сраженія при Ватерлоо.
Парижъ.
Сентябрь -- октябрь 1835 г.