Луиза де-Шолье г-жѣ де-л'Эсторадъ.
Февраль.
Моя прелестная козочка, сегодня утромъ въ девять часовъ мнѣ доложили о приходѣ моего отца. Я уже встала и одѣлась. Когда я вышла къ нему, онъ важно сидѣлъ подлѣ камина въ моей гостиной и, противъ обыкновенія, казался задумчивымъ. Отецъ показалъ мнѣ на бержерку противъ себя; я поняла его и сѣла на нее съ торжественнымъ видомъ, нередразнивъ отца такъ удачно, что онъ улыбнулся; однако, въ его улыбкѣ было что-то печально серьезное.
-- Вы, по крайней мѣрѣ, такъ же умны, какъ ваша бабушка,-- сказалъ онъ мнѣ.
-- Ну, не будьте слишкомъ любезны,-- прервала я его,-- вамъ что-то нужно отъ меня.
Онъ поднялся въ сильномъ волненіи и съ полчаса говорилъ со мной. Нашу бесѣду, дорогая, стоитъ записать.
Едва онъ ушелъ, какъ я сѣла за столъ, стараясь воспроизвести всѣ его слова. Я впервые видѣла, чтобы мой отецъ высказывалъ всю свою мысль. Сперва онъ польстилъ мнѣ и очень недурно; я должна быть довольна тѣмъ, что онъ хорошо понялъ и оцѣнилъ меня.
-- Арманда,-- сказалъ мнѣ герцогъ,-- вы страннымъ образомъ обманули меня и пріятно удивили. Когда вы пріѣхали изъ монастыря, я васъ принялъ за самую обыкновенную дѣвушку, не имѣющую особеннаго значенія, невѣжественную, съ которой можно ладить, даря ей тряпки, парюры, и которая мало думаетъ.
-- Благодарю, отецъ, за молодежь!
-- О, молодежи нѣтъ!-- сказалъ онъ, дѣлая жестъ оратора.-- У васъ необычайно широкій умъ, вы правильно оцѣниваете вещи, вы необычайно проницательны, вы очень хитры; можно подумать, что вы ничего не видите въ тѣхъ случаяхъ, когда вы успѣваете подмѣтить причину фактовъ, занимающихъ всѣхъ остальныхъ. Вы министръ въ юбкѣ; только вы и способны понять меня; только васъ я и могу заставить дѣйствовать противъ васъ же, чтобы добиться чего-либо. Поэтому я совершенно откровенно объяснюсь съ вами относительно намѣреній, которыхъ не покидаю. Желая, чтобы вы также раздѣляли ихъ, мнѣ необходимо доказать вамъ, что они -- порожденіе возвышенныхъ чувствъ. Итакъ, мнѣ придется въ разговорѣ съ вами коснуться политическихъ соображеній, которыя затрогиваютъ высокіе интересы государства. Подобныя разсужденія могли бы показаться скучными для всякой другой дѣвушки, кромѣ васъ. Выслушавъ меня, подумайте хорошенько; если понадобится, я вамъ дамъ шесть мѣсяцевъ на размышленіе. Вы вполнѣ свободны; и если вы откажете мнѣ въ той жертвѣ, которой я попрошу у васъ, я подчинюсь вашему отказу и перестану мучить васъ.
Выслушавъ эту рѣчь, я дѣйствительно стала серьезна, моя козочка, и сказала:
-- Говорите, отецъ.
И вотъ что произнесъ государственный мужъ:
-- Мое дитя, Франція находится въ крайне стѣсненномъ положеніи; объ этомъ знаетъ только король и нѣсколько высокихъ умовъ; но король -- это голова безъ рукъ; великіе же умы, посвященные въ опасность, не имѣютъ никакой власти надъ людьми, съ помощью которыхъ они могли бы достигнуть счастливаго окончанія. Люди, выкинутые народнымъ избраніемъ, не желаютъ служить орудіями. Какъ бы замѣчательны они ни были, они продолжаютъ разрушать общественный строй, вмѣсто того чтобы помогать намъ укрѣпить зданіе. Словомъ, существуютъ двѣ партіи: партія Марія противъ партіи Суллы. Я стою за Суллу противъ Марія, вотъ въ общихъ чертахъ положеніе нашихъ дѣлъ. Говоря подробнѣе -- революція все еще продолжается: она внѣдрена въ законъ, она начертана на землѣ, она живетъ въ умахъ, она тѣмъ сильнѣе, что большая часть совѣтниковъ, окружающихъ тронъ, полагаетъ, будто она побѣждена; эти совѣтники не видятъ у нея ни бойцовъ, ни средствъ. У короля свѣтлый умъ; онъ ясно понимаетъ, все; но каждый день сторонники его брата овладѣваютъ все больше и больше; они желаютъ идти слишкомъ быстро; ему остается всего два года жизни и этотъ умирающій поправляетъ свои простыни, чтобы умереть спокойно. Знаешь ли ты, мое дитя, въ чемъ заключалось самое гибельное слѣдствіе революцій? Ты даже не подозрѣваешь этого! Отрубивъ голову Людовику X.VI, революція обезглавила всѣхъ отцовъ семействъ. Въ настоящее время семьи не существуетъ болѣе; остались лишь отдѣльныя личности. Пожелавъ сдѣлаться націей, французы отказались отъ возможности быть имперіей. Провозгласивъ равенство правъ на отцовское наслѣдство, они убили духъ семейственности и создали государственную казну. Но они ослабили всякое превосходство, дали народной массѣ слѣпую силу, подготовили гибель искусствъ, торжество личной выгоды. Мы стоимъ между двумя государственными системами, передъ нами: семья или личные интересы, аристократія или демократія, разсужденія или повиновеніе, католицизмъ или религіозный индифферентизмъ; вотъ въ короткихъ словахъ объясненіе всего вопроса. Я принадлежу къ незначительному количеству людей, которые хотятъ противиться тому, что называютъ народомъ, конечно, въ его же собственныхъ интересахъ. Въ настоящее время вопросъ не касается ни феодальныхъ правъ, какъ многіе увѣряютъ глупцовъ, ни дворянства, дѣло идетъ о государствѣ, о жизни всей Франціи! Всякая страна, которая не опирается на отцовскій авторитетъ, не можетъ считать свое существованіе упроченнымъ. Отцовская власть -- первая ступенька лѣстницы отвѣтственности и подчиненія, которая восходитъ до самаго короля. Король -- это всѣ мы взятые вмѣстѣ; умереть за короля все равно, что умереть за себя, за свою семью, которая вѣчна, какъ вѣчна королевская власть, у каждаго животнаго есть свой особый инстинктъ; инстинктъ человѣка -- чувство семейственности. Страна сильна, если она состоитъ изъ богатыхъ семей, всѣмъ членамъ которыхъ выгодно защищать общую сокровищнищу, сокровищницу, вмѣщающую денежное богатство, славу, привилегіи, преимущества. Страна бѣдна, если она состоитъ изъ отдѣльныхъ людей, не связанныхъ ни чѣмъ, людей, которымъ безразлично, будутъ ли они повиноваться семи властителямъ или одному русскому или корсиканцу, только бы у каждаго изъ нихъ въ отдѣльности не отняли его поля. Между тѣмъ, несчастные эгоисты не видятъ, что когда-нибудь они непремѣнно лишатся своей собственности. Въ случаѣ неуспѣха, насъ ждетъ ужасное положеніе вещей. Останутся одни уголовные и фискальные законы, кошелекъ или жизнь! Самая благородная на свѣтѣ страна перестанетъ повиноваться чувствамъ. Въ ней вызовутъ и разовьютъ неизлечимыя язвы. Прежде всего явится всеобщая зависть, высшіе классы буду тъ уничтожены, равенство желаній станетъ выдавать себя за равенство силъ; истинное, признанное засвидѣтельствованное превосходство будетъ затоплено волнами буржуазіи. Изъ тысячи человѣкъ можно выбирать одного, но нельзя ничего найти среди трехъ милліоновъ одинаковыхъ честолюбій, одѣтыхъ въ одну и ту же ливрею -- ливрею посредственности. И торжествующая масса не замѣтитъ, что противъ нея возстаетъ другая ужасная масса, толпа крестьянъ-собственниковъ: двадцать тысячъ десятинъ земли, которая живетъ, двигается, разсуждаетъ, ничего не понимаетъ, стремится вѣчно пріобрѣсти нѣчто большее, окружаетъ все баррикадами, обладаетъ грубой силой.
-- Но,-- перебила я,-- что же я-то могу сдѣлать для государства? Я не чувствую ни малѣйшаго желанія стать Іоанной д'Аркъ семьи и погибнуть на медленномъ огнѣ монастырскаго костра.
-- Вы маленькая язва,-- сказалъ мнѣ отецъ.-- Когда я вамъ говорю дѣло, вы отвѣчаете мнѣ шутками; когда же я шучу, вы принимаетесь толковать со мной, какъ посланникъ.
-- Любовь питается контрастами,-- отвѣтила я.
Отецъ расхохотался до слезъ.
-- Вы подумаете о томъ, что я вамъ сказалъ, вы замѣтите, сколько довѣрія и великодушія выказалъ я, говоря съ вами подобнымъ образомъ. Быть можетъ, событія помогутъ осуществленію моихъ намѣреній. Я знаю, что по отношенію къ вамъ въ моихъ предположеніяхъ много обиднаго, несправедливаго; поэтому я ожидаю, что ваше согласіе явится не плодомъ вашего сердца, а скорѣе результатомъ воображенія; я вижу, что у васъ больше ума и разсудительности, нежели у кого бы то ни было...
-- Вы льстите себѣ,-- сказала я ему съ улыбкой,-- потому что я ваша истая дочь!
-- Словомъ, я не могу быть непослѣдовательнымъ; кто желаетъ придти къ счастливому окончанію, тотъ согласенъ и на средства къ его достиженію; мы должны служить примѣромъ для другихъ. Итакъ, я не хочу, чтобы у васъ было состояніе, пока вашъ младшій братъ не будетъ обезпеченъ и желаю употребить весь вашъ капиталъ на то, чтобы создать для него майоратъ.
-- Но,-- возразила я,-- вы вѣдь не запретите мнѣ жить, какъ я хочу и быть счастливой, отдавъ вамъ мое состояніе?
-- Конечно,-- отвѣтилъ отецъ,-- но съ тѣмъ, чтобы ваша жизнь не вредила чести, положенію и, могу прибавить, славѣ вашей семьи.
-- О,-- вскрикнула я,-- какъ скоро вы отнимаете отъ меня мой высокій умъ!
-- Мы не найдемъ во Франціи,-- съ горечью замѣтилъ отецъ,-- человѣка, который пожелалъ бы жениться на знатной дѣвушкѣ безъ приданаго и который обезпечилъ бы ее. Если бы явился такой мужъ, онъ, навѣрно, принадлежалъ бы къ классу выскочекъ, буржуа, а въ этомъ отношеніи я человѣкъ XI вѣка.
-- Я также,-- произнесла я и прибавила:-- но зачѣмъ отнимать у меня надежду? Развѣ нѣтъ старыхъ пэровъ Франціи.
-- Вы хорошо знаете свѣтъ, Луиза!-- вскрикнулъ онъ.
Отецъ ушелъ улыбнувшись и поцѣловавъ мнѣ руку.
Утромъ я получила твое письмо и оно заставило меня подумать о пропасти, въ которую я, по твоему мнѣнію, могу упасть. Мнѣ почудилось, что какой-то внутренній голосъ крикнулъ мнѣ: "Ты упадешь въ нее!" Я рѣшилась оградить себя предосторожностями. Энарецъ осмѣливается поднимать на меня глаза и его взглядъ вызываетъ во мнѣ ощущеніе, которое я могу сравнить только съ глубокимъ ужасомъ. На этого человѣка не слѣдуетъ долго смотрѣть, какъ не слѣдуетъ смотрѣть на жабу; онъ безобразенъ и вмѣстѣ съ тѣмъ притягиваетъ къ себѣ. Вотъ уже два дня я раздумываю, не сказать ли отцу, что я не хочу учиться испанскому языку и не попросить ли его распроститься съ нашимъ учителемъ? Но послѣ твердыхъ рѣшеній, я начинаю чувствовать, что мнѣ необходимо ужасное ощущеніе, которое я переживаю, видя этого человѣка, я говорю себѣ: "Еще одинъ разъ и потомъ скажу отцу". Моя дорогая, мягкій голосъ испанца льется прямо въ душу онъ говоритъ, какъ Фодоръ поетъ. Его манеры просты, въ немъ нѣтъ ни малѣйшей аффектаціи, а какіе чудные у него зубы! Недавно, когда онъ прощался со мной, ему показалось, что я занята имъ и онъ, правда, очень почтительно, сдѣлалъ движеніе, желая взять меня за руку и поцѣловать ее; однако, Энарецъ остановился, какъ бы испугавшись своей смѣлости и того разстоянія, черезъ которое онъ хотѣлъ перешагнуть. Несмотря на то, что все это было еле замѣтно, я догадалась о его чувствахъ, и улыбнулась: что можетъ быть трогательнѣе порыва человѣка, стоящаго на низкой ступени общественнаго положенія, сдерживающаго себя подобнымъ образомъ? Какая дерзость кроется въ любви буржуа къ дѣвушкѣ благороднаго происхожденія! Моя улыбка придала учителю смѣлости: бѣднякъ искалъ свою шляпу, не видя ея, онъ не хотѣлъ ее найти и я торжественно поднесла ему ее. Сдержанныя слезы наполнили его глаза. Это короткое мгновеніе было полно значенія; множество мыслей пронеслось въ насъ. Мы съ нимъ такъ хорошо поняли другъ друга, что я протянула ему руку для поцѣлуя. Быть можетъ, это значило, что любовь разрушила преграду, раздѣлявшую насъ? Ну, не знаю, что мною руководило; Гриффитъ стояла къ намъ спиной; я гордо подала испанцу мою бѣлую лапку и почувствовала на ней огонь его губъ, но жаръ этотъ смягчили двѣ крупныя слезы, упавшія въ то же время. Ахъ, мой ангелъ, я, точно обезсиленная, сидѣла на креслѣ, глубоко задумавшись; я была счастлива, почему, отчего, не умѣю тебѣ сказать. То, что я переживала, было поэзія. Мое униженіе, котораго я стыжусь теперь, тогда казалось мнѣ величіемъ; онъ заколдовалъ меня; вотъ что служитъ мнѣ оправданіемъ!
Пятница. Право, этотъ человѣкъ прекрасенъ. Его рѣчь изящна, умъ необычайно высокъ. Моя дорогая, когда онъ объясняетъ мнѣ не только механизмъ испанскаго языка, но и механизмъ мысли и построеніе всѣхъ другихъ человѣческихъ языковъ, онъ логиченъ, какъ Боссюэ. Онъ говоритъ по-французски, какъ французъ. Когда я выразила нѣкоторое удивленіе по этому поводу, Энарецъ отвѣтилъ мнѣ, что въ ранней юности онъ жилъ въ Баланса, пріѣхавъ туда съ испанскимъ королемъ. Что произошло въ этой душѣ? Энарецъ совсѣмъ перемѣнился; онъ пришелъ одѣтый просто, но совершенно такъ, какъ одѣваются люди нашего общества, выходя на прогулку пѣшкомъ. Въ теченіе этого урока, его умъ блисталъ, какъ маякъ; Энарецъ выказалъ все свое краснорѣчіе. Точно утомленный человѣкъ отдохнувъ, нашедшій всѣ свои силы, онъ внезапно открылъ мнѣ свою душу, которую долгое время заботливо скрывалъ. Онъ разсказалъ мнѣ исторію бѣдняка-лакея, который пошелъ на смерть изъ-за одного взгляда испанской королевы.
-- Ему оставалось только умереть,-- сказала я.
Мой отвѣтъ обрадовалъ его, и его взглядъ меня испугалъ.
Вечеромъ я поѣхала на балъ къ герцогинѣ Ленонкуръ, тамъ былъ князь Талейранъ. Черезъ виконта де-Ванденессъ, очаровательнаго молодого человѣка, я спросила князя, находился ли въ числѣ его гостей въ 1809 году Энарецъ. Энарецъ, мавританское названіе рода Соріа, члены этого дома, говорятъ, что они Абенсераги, принявшіе христіанство. Старый герцогъ и его два сына дѣйствительно сопровождали короля, когда тотъ пріѣхалъ въ имѣніе князя. Старшій изъ молодыхъ людей, теперешній герцогъ Соріа, недавно лишился всѣхъ своихъ имѣній, преимуществъ и достоинства гранда, такъ какъ король Фердинандъ мститъ, въ силу старинной вражды. Герцогъ сдѣлалъ громадную ошибку, вступивъ въ конституціонное министерство вмѣстѣ съ Вальдесомъ. Къ счастью, онъ успѣлъ бѣжать изъ Кадикса до прибытія туда герцога Ангулейскаго, который, несмотря на все свое желаніе, не могъ бы спасти его отъ гнѣва короля.
Отвѣтъ, принесенный мнѣ виконтомъ, заставилъ меня задуматься. Не могу тебѣ высказать, какую тревогу испытывала я до самаго урока, бывшаго сегодня утромъ. Въ теченіе первой четверо часа я, смотря на Энареца, все спрашивала себя, герцогъ онъ или буржуа, но не могла ничего рѣшить. Наконецъ, я потеряла возможность сдерживаться, внезапно отложила книгу, перестала громко переводить и сказала ему по-испански:
-- Вы насъ обманываете; вы не бѣдный либералъ-буржуа, вы герцогъ Соріа.
-- Къ несчастью, я не герцогъ Соріа,-- грустно отвѣтилъ онъ.
Я поняла, какое отчаяніе вложилъ Энарецъ въ слова: къ несчастію. А, моя дорогая, конечно, никто другой не сумѣетъ придать двумъ словамъ столько страсти, столько смысла. Энарецъ потупилъ глаза, не смѣя болѣе взглянуть на меня.
-- Князь Талейранъ,-- сказала я ему,-- у котораго вы жили въ теченіе изгнанія, говоритъ, что Энарецъ можетъ быть только герцогомъ де-Соріа, впавшимъ въ немилость или лакеемъ. Онъ поднялъ на меня глаза; я увидала два пылающіе черные угля два горѣвшіе и въ тоже время пристыженные глаза. Мнѣ показалось, что этотъ человѣкъ переживаетъ пытку.
-- Дѣйствительно,-- отвѣтилъ онъ,-- мой отецъ служилъ испанскому королю.
Гриффитъ никогда не видывала такой методы преподаванія. Послѣ каждаго изъ нашихъ вопросовъ или отвѣтовъ наступало тревожное молчаніе.
-- Словомъ,-- сказала я,-- дворянинъ вы или буржуа?
-- Вы знаете,-- отвѣтилъ онъ,-- что въ Испаніи всѣ дворянѣ, даже нищіе.
Такая уклончивость вывела меня изъ себя. Еще съ предыдущаго урока я подготовила для себя одно развлеченіе, способное занимать наше воображеніе. Я въ формѣ письма набросала идеальный портретъ человѣка, которымъ хотѣла бы быть любимой, и рѣшила попросить моего учителя перевести этотъ отрывокъ. До сихъ поръ я переводила только съ испанскаго языка на французскій, но не съ французскаго на испанскій. Я замѣтила это Энарецу и попросила миссъ Гриффитъ принести мнѣ послѣднее письмо, будто полученное мною отъ одной изъ моихъ подругъ. "Я думала: "По тому дѣйствію, которое произведетъ на него моя программа, я увижу, какая кровь течетъ въ его жилахъ". Взявъ листовъ изъ рукъ Гриффитъ, я сказала учителю: "Посмотримъ, хорошо ли я списала его",-- все было написано моей рукой. Я развернула передъ нимъ письмо или, если ты хочешь, сѣти и не спускала съ него глазъ, пока онъ читалъ слѣдующее:
"Человѣкъ, который понравился мнѣ, моя дорогая, долженъ быть рѣзокъ и гордъ съ мужчинами и кротокъ съ женщинами. Однимъ своимъ орлинымъ взглядомъ онъ будетъ мгновенно уничтожать все смѣшное. Онъ долженъ сострадательно улыбаться, глядя на людей, желающихъ обратить въ шутку что-либо священное, въ особенности то, въ чемъ заключается поэзія сердца, и безъ того жизнь была бы только жалкой дѣйствительностью. Я глубоко презираю людей, желающихъ отнять отъ насъ источникъ религіозныхъ идей, въ которыхъ кроется такая сила утѣшенія, поэтому то вѣрованія должны быть дѣтски просты и вмѣстѣ съ тѣмъ проткнуты непоколебимостью развитого человѣка, который вдумался въ происхожденіе своей вѣры. Я не хочу, чтобы въ его умѣ, свѣжемъ и оригинальномъ, замѣчалась аффектація, или желаніе блистать; изъ его устъ не должно вырываться ни одного лишняго, ни одного неумѣстнаго слова; благодаря богатствамъ его ума, съ нимъ никогда никому не будетъ скучно; не будетъ онъ скучать и самъ. Всѣ его мысли должны быть благородны, возвышенны, рыцарски прекрасны, лишены всякаго эгоизма; въ каждомъ его поступкѣ будетъ виднѣться совершенное отсутствіе разлета или стремленія къ выгодѣ. Самые его недостатки должны порождаться широтой его идей, превышающихъ требованія времени. Во всѣхъ отношеніяхъ онъ будетъ выше своей эпохи. Пусть въ выказываетъ нѣжное вниманіе ко всѣмъ слабымъ существамъ,, слѣдовательно и доброту къ женщинамъ, но съ трудомъ влюбляется въ которую-нибудь изъ нихъ; онъ долженъ смотрѣть на любовь слишкомъ серьезно, чтобы превращать ее въ шутку. Можетъ случиться, что онъ проживетъ всю свою жизнь, не узнавъ истинной любви, несмотря на всѣ свои качества, способныя внушить женщинѣ глубокое чувство. Однако, разъ найдя идеалъ женщины, о которой онъ мечталъ въ грезахъ съ открытыми глазами, встрѣтивъ существо, которое способно понять его, которое можетъ наполнить его душу, озарить его жизнь лучемъ счастья, существо, которое передъ нимъ заблещетъ, какъ звѣзда, вышедшая изъ-за тучъ холоднаго темнаго міра, придастъ новое очарованіе его жизни и затронетъ въ его сердцѣ молчавшія до тѣхъ поръ струны, мнѣ не нужно и говорить, онъ сумѣетъ понять и оцѣнить свое счастье, и онъ сдѣлаетъ любимую женщину совершенно счастливой. Никогда ни словомъ, ни взглядомъ не огорчитъ онъ ея любящаго сердца, которое довѣрится ему со слѣпой любовью ребенка, спящаго на рукахъ своей матери; вѣдь онъ пойметъ, что если бы она когда-нибудь пробудилась отъ своего сладкаго сна, ея душѣ и сердцу были бы нанесены неизлечимыя раны, что ему невозможно пуститься плыть по этому океану, не поставивъ на карту все свою будущность.
"По осанкѣ, лицу и походкѣ этого человѣка, по всѣмъ его манерамъ будетъ видно, что онъ принадлежитъ къ числу существъ простыхъ и не желающихъ бросаться въ глаза. Мой избранникъ можетъ быть дуренъ лицомъ, но у него должны быть очень красивыя руки. Ироническая, презрительная улыбка будетъ приподнимать его верхнюю губу. Только для любимыхъ существъ онъ хранитъ небесный блестящій лучъ своего взгляда, полнаго души".
-- Не позволите ли вы,-- сказалъ мнѣ Энарецъ по-испански и съ глубокимъ волненіемъ въ голосѣ,-- сохранить этотъ листокъ въ воспоминаніе о васъ? Сегодня я въ послѣдній разъ имѣю честь заниматься съ вами; урокъ же, который я получилъ въ этомъ письмѣ, можетъ сдѣлаться для меня вѣчнымъ собраніемъ жизненныхъ правилъ. Я покинулъ Испанію, какъ бѣглецъ и безъ денегъ, но сегодня я получилъ отъ моей семьи сумму, на которую могу существовать. Я буду имѣть честь прислать къ вамъ какого-нибудь бѣднаго испанца вмѣсто себя. Казалось, этими словами онъ говорилъ мнѣ: "Довольно играть". Онъ поднялся съ мѣста съ неподражаемымъ достоинствомъ и ушелъ; я была совсѣмъ поражена его деликатностью, неслыханной въ людяхъ, принадлежащихъ къ его классу. Энарецъ сошелъ внизъ и пожелалъ поговорить съ моимъ отцомъ. За обѣдомъ отецъ съ улыбкой сказалъ мнѣ:
-- Луиза, васъ училъ испанскому языку бывшій первый министръ испанскаго короля и человѣкъ, приговоренный къ смерти
-- Герцогъ де-Соріа,-- сказала я.
-- Нѣтъ,-- отвѣтилъ мнѣ отецъ,-- онъ больше не герцогъ. Теперь онъ принялъ титулъ барона Макюмеръ, благодаря замку, оставшемуся у него въ Сардиніи. Онъ мнѣ кажется порядочнымъ оригиналомъ.
-- Не клеймите этимъ названіемъ, въ которомъ въ вашихъ устахъ всегда звучитъ насмѣшка, этого человѣка. Я думаю, у него прекрасная душа.
-- Баронесса Макюмеръ?-- насмѣшливо замѣтилъ мой отецъ, взглянувъ на меня.
Я гордо опустила глаза.
-- Но,-- проговорила моя мать,-- Энарецъ, вѣроятно, встрѣтился въ подъѣздѣ съ испанскимъ посланникомъ?
-- Да,-- отвѣтилъ мой отецъ,-- посланникъ спросилъ меня, не умышляю ли я заговора противъ короля, его господина; однако, онъ съ большимъ уваженіемъ поклонился бывшему гранду Испаніи.
Вотъ, моя милая г-жа де-л'Эсторадъ, что произошло двѣ недѣли тому назадъ и вотъ уже двѣ недѣли я не видала любящаго меня человѣка, потому что онъ меня любитъ. Что онъ дѣлаетъ? Я хотѣла бы превратиться въ мышь, въ муху, въ воробья; мнѣ хотѣлось бы невидимо для него посмотрѣть на него, когда онъ одинъ дома. Этому человѣку я могу сказать: "Идите для меня на смерть". И онъ способенъ исполнить мое приказаніе. Такъ мнѣ, по крайней мѣрѣ, кажется. Наконецъ-то въ Парижѣ есть человѣкъ, о которомъ я думаю, взглядъ котораго освѣщаетъ мнѣ душу. О, мнѣ надо побѣдить этого врага! Какъ, на свѣтѣ есть мужчина, безъ котораго я не могу жить, который мнѣ необходимъ! Ты вышла замужъ, а я люблю! Прошло всего четыре мѣсяца, и двѣ голубки, поднимавшіяся такъ высоко, упади въ болото дѣйствительности.
Воскресенье.
Вчера въ итальянской оперѣ я почувствовала на себѣ чей-то взглядъ; чьи-то глаза, горѣвшіе, какъ карбункулы, изъ темнаго уголка оркестра привлекли мои глаза, Энарецъ, не отрываясь, смотрѣлъ на меня. Чудовище выбрало единственное мѣсто, съ котораго ему было возможно видѣть меня. Не знаю, каковъ Энарецъ въ политикѣ, но въ любви онъ геніаленъ.
-- И вотъ, прекрасная Рене, до чего мы дожили,-- какъ сказалъ великій Корнель.