Г-жа де-л'Эсторадъ Луизѣ де-Шолье.
Крампадъ, февраль.
Моя дорогая Луиза, мнѣ пришлось на нѣкоторое время отложить письмо къ тебѣ, но теперь я знаю многое или, лучше указать, я постигла многое и мнѣ, ради твоего будущаго счастья, необходимо сообщить тебѣ все, что я узнала. Между молодой дѣвушкой и замужней женщиной существуетъ такая громадная разница, что молодой дѣвушкѣ не легче понять женщину, нежели женщинѣ снова стать тѣмъ, чѣмъ она была до брака. Я предпочла бы лучше сдѣлаться женой Луи, нежели вернуться въ монастырь. Это вполнѣ ясно. Я поняла, что если я не выйду за него замужъ, то буду принуждена снова уѣхать въ Блуа, и вотъ, выражаясь словами молодой дѣвушки, я рѣшила покориться. Скрѣпя сердце, стала я разсматривать положеніе вещей, желая, какъ можно лучше устроить свою судьбу.
Сперва важность принятой на себя обязанности внушила мнѣ ужасъ. Вступая въ бракъ, люди думаютъ о будущей жизни, тогда какъ, отдаваясь любви, они помышляютъ лишь о наслажденіи; но бракъ остается, когда наслажденіе уже минуетъ; онъ порождаетъ интересы гораздо болѣе драгоцѣнные, нежели тѣ, которые связываютъ мужчину и женщину, вступающихъ въ союзъ любви. Поэтому, можетъ быть, для счастья супружеской жизни нужна только дружба, которая, въ силу своей нѣжности, выказываетъ большую снисходительность къ человѣческимъ несовершенствамъ? Ничто не мѣшало чувству дружбы зародиться во мнѣ къ Луи. Я твердо рѣшилась не искать въ замужествѣ радостей любви, о которой мы такъ часто и съ такой опасной экзальтаціей думали съ тобой, и почувствовали въ душѣ пріятное спокойствіе. "Если мнѣ не суждено испытать любовь, почему бы мнѣ не попытаться отыскать счастье?" -- сказала я себѣ. Вѣдь меня любятъ и я позволю себя любить. Мой бракъ не будетъ рабствомъ; напротивъ, я сдѣлаюсь вѣчной повелительницей Луи. Развѣ такое положеніе вещей неудобно для женщины, желающей сохранить полную свободу?
Трудный вопросъ, какъ вступить въ бракъ и остаться безъ мужа, былъ рѣшенъ въ разговорѣ между мной и Луи. Во время этой бесѣды онъ выказалъ мнѣ всю прелесть своего характера и душевную кротость. Милочка, я очень хотѣла продлить очаровательное состояніе ожиданія любви, которое, не порождая наслажденій, сохраняетъ душѣ ея дѣвственность. Какъ сладко и благородно ничего не уступать долгу, закону, зависѣть лишь отъ себя, и располагать свободной волей!
Этотъ контрактъ, совершенно противорѣчившій нотаріальному условію и даже велѣнію самаго таинства, могъ быть заключена только между мною и Луи. Это первое затрудненіе и составляло причину, по которой мы откладывали нашу свадьбу. Сперва я была согласна на все, чтобы только не возвращаться въ монастырь, но въ природѣ человѣка, получивъ что-либо, стараться получить большее, а мы съ тобой таковы, дорогой ангелъ, что желаемъ всего. Я исподтишка наблюдала за Луи и спрашивала себя и сдѣлало ли его несчастье добрымъ или злымъ? Благодаря старательному наблюденію, я открыла, что любовь Луи ко мнѣ доходитъ до степени страсти. Ставъ въ положеніе кумира, видя, что онъ блѣднѣетъ и дрожитъ при малѣйшемъ холодномъ взглядѣ, я поняла, что могу осмѣлиться на все. Понятно, я уводила его подальше отъ родителей и во время прогулокъ испытывала его сердце; я заставляла Луи говорить, спрашивала о его мнѣніяхъ, намѣреніяхъ, планахъ насчетъ нашего будущаго. Въ моихъ вопросахъ виднѣлись такіе плоды размышленій, они были такъ явственно направлены противъ слабыхъ сторонъ ужасной жизни вдвоемъ, что позже Луи сказалъ мнѣ, что моя мудрая дѣвственность жестоко испугала его. Я слушала, ничего не возражая; онъ путался, точно человѣкъ, котораго страхъ лишилъ всѣхъ его умственныхъ средствъ, наконецъ, я поняла, что случайность дала мнѣ противника, бывшаго тѣмъ слабѣе меня, что онъ угадывалъ во мнѣ то, что ты такъ важно называешь моей великой душой. Несчастія и бѣдствія сломили его и онъ смотрѣлъ на себя, какъ на погибшее существо; передъ нимъ стояли три ужасныя опасенія: прежде всего ему тридцать семь лѣтъ, а мнѣ семнадцать, и онъ не безъ ужаса видѣлъ разницу нашего возраста; затѣмъ рѣшено, что я очень хороша и Луи, который раздѣляетъ это мнѣніе, мучился, видя, что страданія преждевременно состарили его; наконецъ, онъ чувствовалъ, что я, какъ женщина, гораздо выше его, какъ мужчины. Благодаря этимъ тремъ причинамъ, Луи боялся, что ему не удастся дать мнѣ счастье; кромѣ того, онъ понималъ, что я смотрю на него, какъ на худшій исходъ изъ труднаго положенія. Разъ вечеромъ онъ мнѣ застѣнчиво сказалъ, что безъ опасенія вернуться въ монастырь я, конечно, не вышла бы за него замужъ.
-- Да, это правда,-- серьезно отвѣтила ему я.-- Дорогая моя, я испытала, глядя на него, первое волненіе, которое внушаетъ намъ мужчина: я была поражена прямо въ сердце, увидавъ въ его глазахъ двѣ крупныя слезы.-- Луи,-- продолжала я успокоительно,-- только отъ васъ зависитъ превратить этотъ бракъ -- заключающійся въ силу благоразумія, въ бракъ, на который я дамъ свое полное согласіе. Я потребую отъ васъ гораздо большаго самоотреченія, нежели мнимое рабство вашей любви. Можете ли вы подняться до дружбы въ томъ видѣ, какъ я ее понимаю? Въ жизни можно имѣть только одного друга, и я хочу быть для васъ такимъ единственнымъ другомъ. Дружба -- это узы, соединяющія своимъ могуществомъ двѣ души, которыя, несмотря на эту связь, остаются независимыми. Будемъ друзьями, будемъ вмѣстѣ нести жизнь. Дайте мнѣ мою полную независимость. Я не запрещаю вамъ стараться внушить мнѣ любовь, которая, по вашимъ словамъ, живетъ въ васъ, но я хочу сдѣлаться вашей женой только по моей собственной волѣ. Внушите мнѣ желаніе отречься отъ моей свободы, и я сейчасъ же принесу ее вамъ въ жертву. Поэтому я не запрещаю вамъ вносить въ нашу дружбу страсть, возмущать ее голосомъ любви. Я постараюсь, чтобы между нами существовала привязанность совершенная. Главное избавьте меня отъ непріятностей, которыя мнѣ причиняло бы наше довольно странное положеніе, если бы кто-нибудь зналъ о немъ.-- Дорогая, я никогда не видала человѣка, который былъ бы такъ счастливъ, какъ былъ Луи, когда я сдѣлала ему это предложеніе: его глаза блестѣли; огонь счастья высушилъ въ нихъ слезы.-- Подумайте,-- въ заключеніе сказала ему я,-- что въ моей просьбѣ нѣтъ ничего страннаго. Мое предложеніе основывается на моемъ желаніи заслужить ваше полное уваженіе. Скажите: развѣ вы могли бы чувствовать ко мнѣ благодарность за то, что я увѣнчала вашу любовь, если бы я сдѣлала это, благодаря однѣмъ законнымъ и религіознымъ формальностямъ, а не въ силу собственнаго влеченія? Что, если въ то время, когда вы мнѣ еще не нравитесь, у меня родится ребенокъ и будетъ лишь плодомъ моего пассивнаго подчиненія вамъ -- подчиненія, которое моя почтенная матушка внушаетъ мнѣ? Думаете ли вы, что я буду любить этого ребенка, какъ любила бы того, который явился бы сыномъ добровольнаго согласія? Если супругамъ не нужно быть влюбленными во всякомъ случаѣ, согласитесь со мной, необходимо, чтобы они, по крайней мѣрѣ, не чувствовали взаимнаго отвращенія. Мы съ вами будемъ поставлены въ опасное положеніе: намъ суждено жить въ деревнѣ; не нужно ли намъ подумать о непостоянствѣ страсти? Развѣ благоразумные люди не могутъ заранѣе запастись средствами противъ ея измѣнчивости? Его поразило, что я такъ благоразумна и такъ умѣю разсуждать; онъ далъ мнѣ торжественное обѣщаніе, послѣ котораго я взяла его за руку и ласково сжала ее. Въ концѣ недѣли состоялась наша свадьба. Я знала, что сохраню свободу и потому внесла много веселья въ нелѣпыя подробности всей этой церемоніи, я могла быть самой собой и, вѣроятно, показалась всѣмъ черезчуръ развязной. Молодую дѣвушку, очарованную новымъ, полнымъ хорошихъ задатковъ положеніемъ, въ которое я сумѣла поставить себя, приняли за беззастѣнчивую особу. Дорогая, передо мной, точно въ видѣніи мелькнули всѣ затрудненія моей будущей жизни и я очень искренно рѣшила сдѣлать этого человѣка счастливымъ. Въ окружающемъ насъ одиночествѣ супружество стало бы скоро нестерпимымъ, если бы жена не явилась распорядительницей общей жизни. Въ этомъ случаѣ женщина должна обладать очарованіемъ любовницы и достоинствами супруги. Развѣ, придавая наслажденію характеръ неувѣренности, мы не продляемъ иллюзіи, не дѣлаемъ вѣчнымъ удовольствіе самолюбія, которымъ дорожатъ такъ сильно и съ такимъ правомъ всѣ люди? Супружеская любовь, какъ я ее понимаю, облекаетъ женщину надеждой, дѣлаетъ ее госпожей и даетъ ей неисчерпаемую силу, жизненную теплоту, благодаря которой кругомъ нея всѣ расцвѣтаетъ. Чѣмъ она свободнѣе, тѣмъ болѣе жизни вливаетъ она въ любовь и счастье. Главное же я потребовала, чтобы самая глубокая тайна окутывала наши соглашенія. Мужчина, подчиняющійся женщинѣ, вызываетъ справедливыя насмѣшки. Вліяніе женщины должно быть глубоко скрыто; таинственность всегда составляетъ наше очарованіе. Я хочу попробовать поднять этотъ унылый характеръ, придать блескъ тѣмъ качествамъ, которыя я подмѣтила въ Луи, но я хочу, чтобы всѣмъ казалось, будто это обновленіе произошло въ немъ само по себѣ. Вотъ какую задачу я выбрала себѣ; она прекрасна и можетъ доставить женщинѣ славу. Я почти горжусь тѣмъ, что въ моей жизни есть тайна и планъ, на который направлены всѣ мои усилія, который будетъ извѣстенъ только тебѣ и Богу.
Теперь я почти счастлива; быть можетъ, я не была бы такъ довольна, если бы не могла подѣлиться тѣмъ, что чувствую, съ близкой душой. По тому что, можно ли все это сказать Луи? Мое счастье обидѣло бы его, мнѣ пришлось скрываться. Онъ, моя дорогая, какъ всѣ много страдавшіе люди, деликатенъ, точно женщина. Три мѣсяца мы жили, какъ до свадьбы, ничуть не мѣняя нашихъ отношеній. Я, конечно, изучала множество мелкихъ вопросовъ, которые для любви нужнѣе, нежели люди обыкновенно предполагаютъ. Несмотря на мою холодность, эта ободренная душа раскрылась; его лицо на моихъ глазахъ измѣнило выраженіе, помолодѣло. Изящество, которое я ввела въ домъ, бросило свой отблескъ и на Луи. Незамѣтнымъ образомъ я привыкла къ нему, создала изъ него свое второе я. Приглядѣвшись къ Луи, я открыла, что его душа соотвѣтствуетъ его физіономіи. Животное, которое, по твоему выраженію, называется мужемъ, исчезло въ немъ. Въ одинъ чудный тихій вечеръ я увидѣла въ Луи влюбленнаго, рѣчи котораго лились мнѣ въ душу, я съ невыразимымъ удовольствіемъ опиралась на его руку. Наконецъ, говоря съ тобой откровенно, какъ съ Богомъ, Котораго нельзя обмануть, скажу, что, быть можетъ, заинтригованная той строгостью, съ которой онъ сдерживалъ свою клятву, я почувствовала въ своемъ сердцѣ любопытство. Стыдясь себя самое, я устояла. Увы, когда только чувство собственнаго достоинства сдерживаетъ женщину, умъ скоро придумываетъ сдѣлку. Итакъ, нашъ праздникъ любви былъ глубокой тайной, какъ между двумя любовниками, и долженъ остаться тайной для тебя. Когда ты выйдешь замужъ, ты похвалишь меня за мою сдержанность. Знай только, что тутъ не было недостатка ни въ томъ, чего требуетъ самая нѣжная осторожная любовь, ни въ неожиданности, которая составляетъ въ нѣкоторомъ родѣ честь этого мгновенія; очарованіе явилось въ его самыхъ восхитительныхъ разнообразныхъ формахъ съ таинственной прелестью, которой требовало наше воображеніе, съ увлеченіемъ, служащимъ оправданіемъ, съ вырваннымъ согласіемъ, идеальнымъ наслажденіемъ, заранѣе предвкушаемымъ, и подчиняющимъ нашу душу раньше, нежели мы отдаемся дѣйствительности.
Должна тебѣ признаться, что, несмотря на все это, я снова повторила, что моя воля остается свободной; не хочу сказать тебѣ всѣхъ причинъ этого. Ты единственная душа, передъ которой я изливаю мое полу-признаніе. Даже принадлежа своему мужу, мнѣ кажется, мы многое бы потеряли, если бы не скрывали нашихъ чувствъ и нашего мнѣнія о бракѣ. А испытала одну радость; она была небесной, и происходила отъ сознанія того, что я раньше, нежели дать жизнь дѣтямъ, вернула ее этому несчастному. Луи сталъ снова молодъ, силенъ, веселъ, сдѣлался совсѣмъ другимъ человѣкомъ. Я, какъ фея, уничтожила въ немъ даже воспоминаніе о прошлыхъ страданіяхъ. Я произвела съ нимъ полное превращеніе; онъ сталъ прелестенъ. Луи увѣренъ, что онъ мнѣ нравится; онъ выказываетъ умъ и новыя достоинства. Сознаніе, говорящее женщинѣ, что она вѣчный источникъ счастья человѣка, человѣка, который самъ видитъ это и примѣшиваетъ къ своей любви благодарность, развиваетъ, дорогая моя, въ ея душѣ силу, превосходящую силу самой полной любви. Эта кипучая и прочная сила, неизмѣнная и разнообразная, служитъ основаніемъ семьи, этого чуднаго созданія женщинъ, которое я теперь постигаю во всей его плодотворной красотѣ. Старикъ-баронъ пересталъ скупиться, онъ смѣло даетъ мнѣ все, чего я желаю. Слуги веселы; чудится, будто счастье Луи озарило весь домъ, въ которомъ я царю силою любви. Старикъ старается не идти въ разрѣзъ со всѣми сдѣланными мной улучшеніями; онъ не желаетъ быть пятномъ среди моей роскоши: въ угоду мнѣ онъ надѣлъ современный костюмъ; сообразно съ костюмомъ перемѣнились и его манеры. У насъ англійскія лошади, карета, коляска и тильбюри. Наши слуги одѣты просто, но изящно. Насъ считаютъ мотами. Я направляю усилій моего ума (не шутя) на то, чтобы экономно вести хозяйство и получать по возможности больше удобствъ и удовольствій за наименьшую сумму. Я уже доказала Луи необходимость заняться дорогами, чтобы создать себѣ славу человѣка, который заботится о благѣ своей родины. Я заставляю его пополнять свое образованіе и надѣюсь, что онъ скоро сдѣлается членомъ совѣта своего департамента, благодаря вліянію моей семьи и семьи его матеріи Я прямо сказала ему, что очень честолюбива, что мнѣ хотѣлось бы, чтобы его отецъ продолжалъ заботиться о нашихъ имѣніяхъ и дѣлать сбереженія, такъ какъ я желала бы, чтобы самъ онъ всецѣло отдался политикѣ. Если у насъ будутъ дѣти, я хочу, чтобы всѣ они были счастливы и занимали хорошее положеніе въ государствѣ; Луи необходимо на слѣдующихъ же выборахъ сдѣлаться депутатомъ, иначе онъ потеряетъ мое расположеніе и уваженіе. Моя семья можетъ поддержать его кандидатуру, тогда мы будемъ имѣть удовольствіе проводить каждую зиму въ Парижѣ. Ахъ, мой ангелъ, по той горячности, съ которой онъ слушается меня, я вижу, какъ онъ меня любитъ. Наконецъ, вчера я получила отъ него изъ Марсели, въ который онъ поѣхалъ на нѣсколько часовъ, слѣдующее письмо:
"Когда ты, моя прелестная Рене, позволила мнѣ любить себя, я повѣрилъ въ счастье; теперь же я и не предвижу ему конца. Прошлое стало для меня смутнымъ воспоминаніемъ, тѣнью, необходимой для того, чтобы мое блаженство еще яснѣе выдѣлялось на ней. Когда я подлѣ тебя, любовь переполняетъ меня такимъ восторгомъ, что я не въ состояніи выразить тебѣ всю мою нѣжность. Я могу только любоваться тобой, обожать тебя. Я нахожу способность говорить только вдали отъ тебя. Ты совершенство красоты, красоты торжественной и величавой; время съ трудомъ измѣнитъ ее. Хотя любовь между супругами менѣе зависитъ отъ красоты, нежели отъ чувствъ, которыя въ тебѣ высоки, позволь мнѣ сказать, что увѣренность въ томъ, что ты вѣчно будешь хороша, вселяетъ въ меня великую радость, увеличивающуюся съ каждымъ взглядомъ на тебя. Въ гармоніи и благородствѣ чертъ твоего лица, покрытаго яркимъ румянцемъ и служащаго отраженіемъ твоей высокой души, есть что-то чистое. Блескъ твоихъ черныхъ глазъ и смѣлый абрисъ лба говорятъ о высотѣ твоихъ добродѣтелей, твердости характера и способности твоего сердца противостоять жизненнымъ бурямъ, если онѣ когда-нибудь налетятъ на тебя. Отличительная черта твоего характера -- благородство; я не имѣю притязанія сообщить тебѣ нѣчто новое, а я пишу это только, чтобы ты знала, что я понимаю всю цѣнность сокровища, которое мнѣ дано. Всегда, какъ и теперь, я буду счастливъ тѣмъ немногимъ, что ты мнѣ даешь, потому что я чувствую все величіе нашего взаимнаго обѣщанія оставаться совершенно свободными. Всякое выраженіе нѣжности будетъ между нами подчиняться одной нашей доброй волѣ. Мы останемся свободными, несмотря на узкія цѣпи, связывающія насъ. Я буду гордиться моими успѣхами, такъ какъ теперь вижу цѣну, которую ты придаешь имъ. Говоря, дыша, думая, двигаясь, ты будешь все больше и больше заставлять меня восхищаться граціей твоего тѣла и прелестью твоей души. Въ тебѣ есть что-то божественное, разумное, очаровательное, нѣчто, сливающее воедино размышленіе, честь, надежду и наслажденіе, нѣчто, дѣлающее любовь шире жизни. О, мой ангелъ, да останется геній любви вѣрнымъ мнѣ, да пребудетъ будущее полно того блаженства, благодаря которому ты все преобразила кругомъ меня! Когда же ты сдѣлаешься матерью, будешь радоваться на свою жизненную энергію и своимъ нѣжнымъ голосомъ, такъ тонко, такъ свѣжо, такъ хорошо высказывая мысли, благословлять любовь, освѣжившую мнѣ душу, оживившую мои способности, любовь, составляющую мою гордость, любовь, въ которой я, какъ въ волшебномъ источникѣ, почерпнулъ новую жизнь? Да, я буду тѣмъ, чѣмъ ты желаешь видѣть меня: я сдѣлаюсь человѣкомъ полезнымъ для родины и обращу на тебя славу, началомъ которой будетъ твое довольство".
Вотъ какъ я формирую его. У него недавно явился этотъ стиль. Черезъ годъ онъ будетъ писать лучше. Луи еще охваченъ первыми порывами восторга; я жду, когда въ немъ явится спокойное постоянное сознаніе счастья, которое дѣлаетъ бракъ счастливымъ, разъ мужъ и жена, увѣренные другъ въ другѣ, находятъ тайну разнообразить безконечность и придавать очарованіе жизни. Я смутно понимаю эту прекрасную тайну истинныхъ женъ и хочу овладѣть ею. Ты видишь, что этотъ фатъ воображаетъ, будто люблю его, точно онъ мнѣ не мужъ! Между тѣмъ, я чувствую лишь матеріальную привязанность, которая даетъ намъ силы выносить многое. Однако, Луи очень милъ; у него очень ровный характеръ: онъ совершенно просто дѣлаетъ такіе поступки, которыми хвасталась, бы большая часть мужчинъ. Словомъ, если я не люблю его, то во всякомъ случаѣ чувствую себя вполнѣ способной ощущать къ нему расположеніе и нѣжность.
И вотъ мои черные волосы, мои черные глаза, рѣсницы, которыя, по твоимъ словамъ, раскрываются, какъ жалузи, мой повелительный видъ и моя личность возведены въ царское достоинство. Черезъ десять лѣтъ, моя дорогая, быть можетъ, мы обѣ, очень веселыя, очень счастливыя, встрѣтимся въ Парижѣ, изъ котораго я тебя буду иногда увозить въ тотъ прелестный провансальскій оазисъ. О, Луиза, не порти же нашего чуднаго будущаго, не дѣлай безумія, которымъ ты меня пугаешь. Я вышла замужъ за стараго молодого человѣка, возьми себѣ въ мужья какого-нибудь молодого старика изъ палаты пэровъ. Ты была права, говоря объ этомъ.