Армии Запада уже пришли в движение. Лайон, Кёртис, Зигель и -- последний в списке, но не последний в военных умениях -- генерал Карр вошли в Канзас и Миссури, чтобы задержать или остановить другие войска, которыми руководили Прайс, Ван Дорн, Маккаллох и Пайк[29]. Генерал Фримонт, командующий Западным департаментом имел много времени на то, чтобы уладить дела. Из своей штаб-квартиры в Сент-Луисе он выпускал объявление за объявлением, но сейчас готовился к началу похода.
Во многом против их воли он удержал скаутов, которых отдал под начало Буффало Билла. Он объяснил это тем, что они будут полезнее, если останутся с ним.
Наконец для скаутов настал счастливый час. Однажды вечером Буффало Билл получил извещение, что он должен быть готов к выступлению утром следующего дня.
Скауты восприняли этот приказ с радостью и начали готовиться.
Если бы им приказали выступать не через несколько часов, а через двадцать минут, они были тоже успели. Они придерживались дисциплины и умеренного поведения. И эта дисциплина была их выбором, она была вызвана не правилами, но опытом, а также подражанием командиру.
В доме, где жили мать и сёстры Буффало Билла, не сильно обрадовались, когда узнали, что скауты уходят на рассвете. Но как бы вдова и её семья не любили тех, кто должен уезжать, они не стали их задерживать. Они выросли патриотами, патриотизм был частью их жизни.
Молчаливые и печальные, они помогали уложить вещи тем, кто уезжал. В последний вечер все друзья собрались на прощальный ужин.
За одним столом сидели мать, её сын и дочери-близняшки. Здесь же была Лу Лавальер со своим добрым отцом. Китти Малдун примостилась как можно ближе к храброму Джо и не отводила от него глаз.
Дикий Билл, во всём великолепии своего костюма из оленьей кожи, Фрэнк Старк, вежливый и тихий, чья скромность не уступала храбрости... Эти люди были достойны восхищения и гордости.
После ужина, когда Китти с добровольным помощником убирала со стола, все разделились на пары и начались тихие беседы.
Лу и наш герой разговаривали в одном углу, Фрэнк Старк и Лили -- в другом, а добрая, милая Лотти пыталась заставить Дикого Билла посмеяться над сновидением, которое так глубоко засело в его мозгу.
Китти была молчаливее обычного, хотя Джо изо всех сил пытался развеселить её, чтобы скрыть настоящую печаль, которая переполняла его сердце.
Я не сомневаюсь в его храбрости и преданности, в его патриотизме. Но не было на свете любящего мужчины, который бросился бы из дома на поле сражения и оставил бы дорогое ему существо, не прошептав ему со слезами: прощай!
В таких случаях произносится много самых лучших, самых тёплых слов. Эти слова вспомнит человек, умирающий среди грохота битвы, и они смягчат его последнюю агонию. Эти слова освятят слёзы, которые будут омывать его почтенную могилу.
Но хватит нравоучений, иначе моих читателей сморит сон.
Мистер Лавальер и вдова обсуждали кампанию, как будто в их силах было её осуществить, а остальные почти беззвучно разговаривали, пока стрелки часов не произнесли, что уже двенадцать.
Этим сигналом нельзя было пренебречь. Людям, которые должны рано встать и скакать весь день, необходим ночной отдых.-- Мы можем попрощаться прямо сейчас, -- сказал Билл. -- Ещё до того, как свет разбудит тех, кто остаётся, мы будем в пути. Я же не очень люблю это ужасное слово "прощай". Всё, что я могу сказать: мы собираемся туда, где нужны, а когда мы перестанем быть нужны там, то вернёмся и снова будем радоваться. Так что не лейте слёз, но улыбнитесь, чтобы наши сердца стали сильнее. Надейтесь и молитесь, что мы останемся настоящими мужчинами, выполним свой долг и вернёмся невредимыми.-- Браво! Член Конгресса не произнёс бы лучшей речи, -- сказал мистер Лавальер.-- Не знаю, сэр, почему вы сравнили меня с членом Конгресса, -- со смехом сказал Билл. -- Я не сделал ничего плохого, чтобы заслужить это звание. А что до речи... я знаю, я грубоват, но Лу скоро даст мне уроки, и я исправлюсь.
Банкир поднялся, чтобы уйти. Билл шепнул пару слов своей возлюбленной, и они остановили слёзы, которые брызнули было из её прекрасных глаз. Надежда, храбрая надежда -- эта та сила, которая, поселяясь в сердце, останавливает поток печали.
Были произнесены напутственные слова. Добрая мать торжественно благословила молодых людей, и это благословение согревало их, когда они уходили, чтобы отдохнуть перед тем, как их призовут в седло.
Это была трогательная сцена. Она достойна кисти художника, а не моего грубого карандашного наброска.