Дайцынскаго государства въ Трибуналъ Внѣшнихъ Сношеній.
Я, генералъ-губернаторъ всѣхъ губерній Восточной Сибири, имѣю честь увѣдомить Дайцынскаго государства Трибуналъ Внѣшнихъ Сношеній, что причины, побудившія меня, во исполненіе Высочайшаго повелѣнія моего Великаго Государя Императора, сплыть на судахъ по рѣкѣ Сахалянъ-Ула и по нейтральнымъ мѣстамъ къ Восточному морю -- уже извѣстны Трибуналу изъ листа моего отъ 14-го апрѣля сего 1854 г., присовокупляя къ сему, что, спустя болѣе мѣсяца послѣ отправки листа сего изъ Иркутска, я 18-го мая отправился на судахъ изъ Стрѣлочнаго караула, а послѣ десятидневнаго плаванія прибылъ 28-го мая въ городъ Сахалянъ-Ула-Хотонъ: но, къ удивленію моему, комендантъ города не получалъ въ это время никакого извѣстія о моемъ сплытіи, что вынудило меня приказать передать коменданту копію съ моего листа, посланнаго въ Трибуналъ Внѣшнихъ Сношеній отъ 14-го апрѣля, и въ тотъ же день поспѣшно сплыть далѣе по назначенію, потому что поѣздка моя, предпринятая по волѣ моего Государя Императора, была экстренна, и въ особенности я спѣшилъ ускорить распоряженіями своими на приморскомъ устьѣ Амура, или Сунгаріула, дабы тѣмъ предупредить и остановить враждебные и своекорыстные замыслы иностранцевъ. Вовремя устроивъ таковое обоюдополезное дѣло, я сухимъ путемъ возвратился въ Иркутскъ въ послѣднихъ числахъ сентября. Но здѣсь Кяхтинскій губернаторъ Ребиндеръ, при донесеніи своемъ, представилъ мнѣ подлинное письмо, присланное къ нему отъ Ургинскихъ амбаней, жалуясь притомъ, что оно наполнено колкими и неприличными выраженіями, унижающими достоинство его, губернатора, яко сановника, самимъ Государемъ Императоромъ избраннаго и опредѣленнаго на Кяхту губернаторомъ. Внимая таковой жалобѣ губернатора Ребиндера, я потребовалъ отъ него всю переписку съ Ургинскими амбанями, изъ которой оказывается, что губернаторъ Ребиндеръ письмомъ своимъ отъ 8-го апрѣля сего года увѣдомилъ Ургинскихъ амбаней, что генералъ-губернаторъ Муравьевъ, главный начальникъ Сибири, уполномоченъ нашимъ Великимъ Государемъ вести сношенія съ вашимъ Трибуналомъ Внѣшнихъ Сношеній; что объ этомъ посылается листъ отъ нашего Сената, и что генералъ-губернаторъ, вслѣдствіе таковой воли нашего Государя, скоро пошлетъ въ Пекинъ своего совѣтника съ важными бумагами, и что совѣтникъ сей въ весьма непродолжительномъ времени выѣдетъ отсюда по назначенію. Казалось бы, что Ургинскимъ амбанямъ слѣдовало безъ замедленія донести объ этомъ Трибуналу и просить его распоряженій. Но амбани, вмѣсто донесенія Трибуналу, вошли съ губернаторомъ Ребиндеромъ въ совершенно излишнюю переписку, выставивъ ему въ письмѣ своемъ обстоятельство, вовсе не идущее къ настоящему дѣлу. Они выставили ему на видъ, что губернаторъ Цейдлеръ просилъ дозволенія отправить отъ себя въ Пекинъ нѣсколько человѣкъ для обревизованія находящихся тамъ нашихъ священниковъ и учениковъ и для доставленія имъ жалованья на содержаніе, и что просьба, эта отъ ихъ предмѣствиковъ-правителей была представлена въ Трибуналъ, которымъ въ этомъ было отказано, а потому не могутъ входить съ представленіемъ въ Трибуналъ;-- затемняя притомъ главный смыслъ неосновательными вопросами, указывая на своекоштный путь, и спрашивая о количествѣ путевого скота, о мѣсяцѣ и днѣ отправки и тому подобное. Не знаю, что за мысль и что за цѣль была у Ургинскихъ амбаней выставить на видъ губернатору Ребиндеру такое обстоятельство, которое вовсе не имѣетъ связи съ дѣломъ о посылкѣ отъ меня совѣтника, съ листомъ въ Трибуналъ Внѣшнихъ Сношеній. Переписка эта, выказывающая только упорство и односторонность Ургинскихъ амбаней, продолжалась и во время пребыванія на Кяхтѣ, посланнаго отъ меня съ листомъ въ Трибуналъ, близкаго моего совѣтника полковника Заборинскаго. Наконецъ, губернаторъ Ребиндеръ, не видя конца въ безполезной и пустой перепискѣ съ амбанями, замедлявшей только отправку моего совѣтника, вынужденнымъ нашелся взять у полковника Заборинскаго мой листъ и послать оный обыкновеннымъ порядкомъ до Урги со своими чиновниками, прося амбаней отправить оный безъ замедленія прямо отъ себя въ Пекинскій Трибуналъ Внѣшнихъ Сношеній. Посланный же отъ меня съ этимъ листомъ совѣтникъ полковникъ Заборинскій. оставаясь въ Кяхтѣ, въ ожиданіи вызова въ Пекинъ, прожилъ тамъ болѣе мѣсяца, наконецъ уѣхалъ обратно въ Иркутскъ къ настоящей своей должности. По отъѣздѣ уже его, Ургинскіе амбани, въ письмѣ къ губернатору Ребиндеру отъ 14-го ч. 6-й луны ('26-го іюня 1854 г.), хотя и приглашали полковника Заборинскаго, по близости разстоянія, пріѣхать въ Ургу и тамъ предъ амбань-бэйсе и амбанемъ лично и подробно разъяснить словесныя мои порученія, о которыхъ было упомянуто въ листѣ, но полковникъ Заборинскій, будучи одержимъ въ это время болѣзнію, не могъ ѣхать въ Ургу. Кяхтинскій губернаторъ Ребиндеръ, письмомъ своимъ отъ 18-го іюля увѣдомляя о семъ Ургинскихъ амбаней. присовокупилъ къ сему, что болѣзнь полковника Заборинскаго -- тяжкая, что нельзя опредѣлить времени на выздоровленіе отъ оной, что въ концѣ слѣдующаго мѣсяца ожидаютъ возвращенія генералъ-губернатора отъ береговъ моря, и что отъ его власти зависитъ дальнѣйшая посылка чиновника въ Ургу или Пекинъ, если это будетъ нужно. Все это сказано довольно ясно. Но Ургинскіе амбани, получивъ это письмо, вновь прислали губернатору Ребиндеру, отъ 17-го ч. 7-й луны, довольно темное, колкое и оскорбительное письмо, дозволяя себѣ даже насмѣшки и униженіе должности губернатора. Подобная выходка, по всей справедливости, противна нравственнымъ правиламъ и доброму согласію. Вотъ что пишутъ амбани губернатору Ребиндеру: "Всякій человѣкъ, сдѣлавшійся чиновникомъ, ни въ какихъ казенныхъ дѣлахъ не долженъ употреблять коварнаго направленія и ложныя слова; губернаторъ! ты, если не можешь послать въ Ургу одного своего маленькаго чиновника, то этимъ навлекаешь отъ всѣхъ презрѣніе и насмѣшки, а самой должности униженіе" и прочее... Гдѣ видятъ амбани коварное направленіе и что разумѣютъ подъ словомъ: "лживыхъ словъ"? Я, генералъ-губернаторъ Восточной Сибири, по всей справедливости нахожу, что подобнаго рода неприличныя письма не могутъ быть уважаемы и принимаемы къ исполненію, а потому имѣю честь препроводить оное въ подлинникѣ на разсмотрѣніе Трибунала Внѣшнихъ Сношеній, покорнѣйше прося, удержавъ Ургинскихъ амбаней отъ своенравія, поставить ихъ въ предѣлы вѣжливости и должнаго уваженія къ губернатору, избранному и опредѣленному на должность самимъ Государемъ Императоромъ. Генералъ-губернаторъ, я, высоко цѣня миръ и дружбу двухъ великихъ имперій, пекусь, чтобъ во всѣхъ дѣлахъ были наблюдаемы порядокъ, и согласіе, и чтобъ чрезъ это приносилась сугубая польза обѣимъ державамъ; а потому всѣ вышесказанныя обстоятельства подробно изложилъ въ настоящемъ моемъ листѣ. При семъ долгомъ считаю увѣдомить Трибуналъ Внѣшнихъ Сношеній, что какъ Великій нашъ Государь Императоръ Высочайше даннымъ повелѣніемъ уполномочилъ меня, генералъ-губернатора, трактовать съ вельможами Дайцынскаго государства объ опредѣленіи границъ на земляхъ, доселѣ остающихся неразграниченными, о чемъ письменно извѣщена Палата Внѣшнихъ Сношеній, то я ожидаю отвѣта: куда и къ какому времени будутъ присланы таковые сановники. Что же касается отправленія совѣтника Заборинскаго, то я сдѣлаю распоряженіе, если получу объ этомъ извѣщеніе Трибунала. Для чего и посланъ листъ сей, изъ города Иркутска, октября 30-го дня, въ лѣто отъ Рождества Христова 1854, а государствованія Его Императорскаго Величества Государя Императора и Самодержца Всероссійскаго въ двадцать девятый годъ.
46. Къ управляющему Министерствомъ Иностранныхъ Дѣлъ.
(1854 г., 5-го ноября. Иркутскъ.)
На основаніи Высочайше утвержденной 30-го января сего года инструкціи, составленной въ особомъ комитетѣ подъ предсѣдательствомъ Государя Наслѣдника Цесаревича, имѣю честь препроводить при семъ къ вашему превосходительству копію со второго листа моего въ Китайскій Трибуналъ Внѣшнихъ Сношеній, причемъ не излишнимъ считаю присовокупить, что копію съ перваго листа моего въ сказанный Трибуналъ отъ 14-го апрѣля я имѣлъ счастіе представить Его Императорскому Высочеству Государю Наслѣднику Цесаревичу, при рапортѣ моемъ отъ 14-го мая за Ns 57.
Вмѣстѣ съ тѣмъ имѣю честь увѣдомить ваше превосходительство, что хотя прежде очень часто и даже въ недавнее время Ургинскіе амба.ни въ письмахъ къ Иркутскимъ губернаторамъ выражались довольно грубо и дерзко, и это оставалось безъ послѣдствій, но теперь я считаю уже неприличнымъ, по настоящему положенію дѣлъ и при уполномоченіи меня сноситься съ Трибуналомъ, оставить подобныя грубости амбаней безъ вниманія: что же касается до отправленія подполковника Заборинскаго въ Пекинъ, то я и нынѣ сомнѣваюсь получить на это согласіе, а потому и не настаиваю, равно и о самомъ разграниченіи; имѣя одно только въ виду, чтобы пріостановленіе исполненія касательно этого предмета было не съ нашей, а съ ихъ стороны.
47. Къ Петру Ѳедоровичу.1
(1855 г., 16-го января. Иркутскъ.)
1 Министръ Финансовъ, статсъ-секретарь, тайный совѣтн. Брокъ.
Г. Ребиндеръ отправляется сегодня по вызову вашего высокопревосходительства въ С.-Петербургъ и будетъ имѣть честь лично доложить вамъ обо всѣхъ предметахъ, до Кяхты относящихся; не сомнѣваюсь, что онъ будетъ весьма, полезенъ въ комитетѣ по этимъ дѣламъ, которыя очень мало извѣстны другимъ лицамъ, а для него составляли въ теченіе почти четырехъ лѣтъ главнѣйшее занятіе.
Вслѣдъ за, симъ я буду имѣть честь препроводить къ вашему высокопревосходительству соображенія г. Ребиндера объ измѣненіяхъ нынѣшняго порядка Кяхтинской торговли, и затѣмъ покорнѣйше прошу васъ не ожидать отъ меня никакихъ другихъ заключеній по этому предмету, тѣмъ болѣе, что г. Ребиндеръ, участвуя въ комитетѣ, изложитъ все то, что можетъ касаться пользы ввѣреннаго управленію моему края, а комитетъ сдѣлаетъ по всему этому окончательныя свои соображенія.
При этомъ случаѣ считаю долгомъ свидѣтельствовать объ отлично усердной и полезной службѣ г. Ребиндера, труды коего главнѣйше были направлены на развитіе и поддержаніе, спорной Кяхтинской торговли въ настоящемъ критическомъ положеніи Китая; онъ вполнѣ заслуживаетъ награды, и я вмѣстѣ съ симъ сообщаю объ этомъ г. министру внутреннихъ дѣлъ, но ваше высокопревосходительство также непосредственный начальникъ г. Ребиндера и вправѣ сами докладывать о немъ Государю Императору.
Съ истиннымъ уваженіемъ и совершенною преданностію имѣю честь быть вашего высокопревосходительства покорнѣйшій слуга.
48. Къ управляющему Министерствомъ Иностранныхъ Дѣлъ.
(1855 г., 4-го февраля, No 10-й. Иркутскъ.)
Ваше превосходительство, отъ 11-го августа прошлаго года, изволили объявить мнѣ Высочайшую волю, что нынѣшняя миссія въ Пекинѣ должна остаться тамъ "по крайней мѣрѣ, еще на одинъ годъ свыше опредѣленнаго срока для ея пребыванія", т. е. до 1857 года.
Сдѣлавъ по сему отзыву вашего превосходительства должное съ моей стороны распоряженіе, я не излишнимъ считаю къ свѣдѣнію вашего превосходительства сообщить, что хотя, по настоящему положенію дѣлъ въ Китаѣ и особенно по стремленію непріятелей нашихъ Англичанъ и Французовъ войти въ переговоры съ Китайскимъ правительствомъ, весьма было бы полезно отправить въ Пекинъ политическаго нашего агента, подъ предлогомъ пристава миссіи, еще въ прошломъ году или въ началѣ нынѣшняго года, но такъ какъ теперь время это уже пропущено, и такъ какъ, по военнымъ обстоятельствамъ, я долженъ вскорѣ вновь отправиться къ берегамъ Охотскаго моря и Восточнаго океана, и возвращеніе мое въ Иркутскъ можетъ промедлиться даже до будущей зимы, то я имѣю честь покорнѣйше просить въ отсутствіи моемъ не дѣлать уже никакого распоряженія къ отправленію въ Пекинъ какого-либо политическаго агента, принявъ во вниманіе, что, по прежнимъ сношеніямъ Министерства Иностранныхъ Дѣлъ съ Трибуналомъ Внѣшнихъ Сношеній, у меня могутъ возникнуть переговоры съ Китайцами, вслѣдствіе возложенныхъ на меня Высочайшею волею порученій, на пути слѣдованія моего по Амуру или въ мѣстѣ пребыванія моего, на устьяхъ онаго; а потому, отправленіе вгь Пекинъ агента, который предварительно не имѣлъ бы возможности совѣщаться со мною, могло бы только возбудить въ переговорахъ съ Китайцами недоразумѣніе.
Таковое мое соображеніе имѣю честь покорнѣйше просить ваше превосходительство повергнуть на Высочайшее Государя Императора благоусмотрѣніе и о послѣдующемъ поспѣшить почтить меня увѣдомленіемъ, дабы я могъ получить таковое прежде отплытія моего на Амуръ, т. е. къ 10-му числу будущаго апрѣля мѣсяца.
49. Листъ Всероссійской имперіи отъ главноначальствующаго надъ всѣми губерніями Восточной Сибири генералъ-губернатора, генералъ-лейтенанта и кавалера Николая Муравьева.
Дайцынскаго государства въ Трибуналъ Внѣшнихъ Сношеній.
(18-го февраля.)
Изъ листовъ нашего Правительствующаго Сената отъ 16-го іюня 1853 г. и 6-го Февраля 1854 г., равно и моихъ листовъ отъ 14-го апрѣля и 30-го октября 1854 г., уже извѣстно Дайцынскаго государства Трибуналу Внѣшнихъ Сношеній, что Великій нашъ Государь Императоръ предоставилъ мнѣ, генералъ-губернатору Восточной Сибири, яко главному начальнику края, трактовать съ уполномоченными сановниками Дайцынскаго государства о восточныхъ земляхъ, доселѣ остающихся неразграниченными.
Въ полученномъ нынѣ изъ Высокаго Трибунала листѣ, отъ 13-го числа 11-й луны 4-го лѣта правленія Губци-Элцзингэ, адресованномъ на имя Сената, но въ существѣ своемъ заключающаго отвѣтъ на листъ мой отъ 30-го октября минувшаго 1854 г., увѣдомляете, что касательно дѣла до опредѣленія границъ, то въ 8-й лунѣ нынѣшняго года уже поручено Ургинскому Амбаню-Делэнъ-Дорчжи при удобномъ случаѣ увѣдомить Правительствующій Сенатъ о томъ, чтобы въ будущемъ году весной, съ наступленіемъ теплаго времени, посланные наши отправлены были въ Ургу для ожиданія; что объ этомъ, съ объясненіемъ обстоятельствъ, уже докладовано было изъ Трибунала Его Богдыханову Величеству. Листъ сей полученъ въ Иркутскѣ 4-го февраля, а 7-го февраля получено донесеніе Кяхтинскаго губернатора съ представленіемъ письма къ нему Ургинскаго амбань-бэйсе отъ 19-го числа 12-й луны, въ которомъ пишетъ, что для купнаго съѣзда и совѣщанія о границѣ командированы чиновники изъ Цзиринъ, Сахалянъ-Ула и Урги, которые съѣдутся съ командированными съ нашей Русской стороны посломъ и чиновниками въ подвѣдомственное провинціи Сахалянъ-Ула пограничное мѣсто на рѣку Горбицу или Гэрбицу; что съѣздъ сей долженъ состояться по совершенномъ растаяніи льдовъ, 5-Й луны 1-го числа будущаго года (а по нашему, 2-го числа іюня).
Сообразивъ листъ Трибунала съ письмомъ Ургинскаго амбаня, я нахожу разногласіе: въ первомъ сказано, чтобъ въ будущемъ году весною, съ наступленіемъ теплаго времени, послы наши пріѣхали въ Ургу и тамъ ожидали, а въ послѣднемъ -- чтобы 1-го числа 5-й луны съѣхались въ пограничное мѣсто провинціи Сахалянъ-Ула на рѣку Горбицу или Гэрбицу, для разсужденія и совѣщанія о границахъ. Въ листѣ же нашего Правительствующаго Сената, отъ 1б-го іюня 1853 г., изъяснено мнѣніе, что для трактованія о границѣ всего лучше было бы прислать вашихъ для сего уполномоченныхъ въ Кяхту или въ Иркутскъ, а потому я, генералъ-губернаторъ, нахожусь въ затрудненіи сдѣлать по всему этому всеподданѣйшій докладъ мой нашему Великому Государю Императору, ибо высокопочтенному Трибуналу небезъизвѣстно, что для доклада Августѣйшимъ Особамъ нужно имѣть ясныя и положительныя основанія; почему и поставляюсь въ необходимость покорнѣйше просить Трибуналъ Внѣшнихъ Сношеній подробно и положительно увѣдомить меня о своемъ по этому мнѣніи и отвѣтомъ вашимъ, сколько возможно, поспѣшить. Я желалъ бы получить таковой въ половинѣ марта мѣсяца, то-есть, по вашему, около 20-го числа 2-Й луны, но если Высокая Палата не успѣетъ послать къ этому времени, то уже пріостановить это обстоятельство до 10-Й луны вашего лѣтосчисленія. Время это будетъ соотвѣтствовать нашему' октябрю мѣсяцу, а причина сему' заключается въ томъ, что продолжающіяся военныя дѣйствія наши съ Англіей обнаружили ихъ замыселъ завладѣть нашими приморскими восточными мѣстами и островами, а также прорвавшись чрезъ приморское устье р. Сунгари-Ула, совершенно проникнуть въ Амуръ. Для достиженія сего своего намѣренія, они, въ лѣтѣ минувшаго года, пріѣхавъ на 6-ти военныхъ корабляхъ, уже нападали на нашу Камчатку, но были отражены и прогнаны. Великій нашъ Государь Императоръ, не только пекущійся о своихъ владѣніяхъ и своемъ народѣ, но и желающій сохранить выгоды сосѣдней Дайцынской державы, болѣе двухъ сотъ лѣтъ съ нами въ дружбѣ состоящей, недавно полученнымъ указомъ повелѣлъ мнѣ, генералъ-губернатору Восточной Сибири, взявъ достаточное количество войска, большихъ и малыхъ пушекъ и прочихъ припасовъ, тотчасъ по вскрытіи рѣкъ отправиться къ морю и истребить коварныхъ и своекорыстныхъ Англичанъ. Съ благоговѣніемъ исполняя таковой указъ моего Великаго Государя Императора, я долженъ, тотчасъ по вскрытіи рѣкъ, сплыть по рѣкѣ Сахалянъ-Ула къ Восточному морю съ значительнымъ числомъ войска, военнаго оружія, скота, провіанта и прочихъ припасовъ, нужныхъ какъ для сихъ войскъ, такъ и для кораблей нашихъ, тамъ находящихся, и возвратиться оттуда могу только въ октябрѣ. Если же Трибуналу будетъ угодно прислать мнѣ отвѣтъ на этотъ листъ на устье Амура и Сунгари-Ула, то я очень буду радъ и тамъ заняться этимъ важнымъ дѣломъ.
Для чего и посланъ сей дружественный листъ изъ города Иркутска Февраля 18-го дня, лѣта отъ Рождества Христова 1855, а государствованія Его Императорскаго Величества Государя Императора и Самодержца Всероссійскаго въ тридцатый годъ.