ПЕРВАЯ СЦЕНА.
Передняя во дворцѣ дожа.
Входятъ Пьетро и Батиста.
ПЬЕТРО.
Вернулся ль нашъ посланникъ?
БАТИСТА.
Нѣтъ. Его
Я посылалъ не разъ, какъ вы велѣли,
Но синьорія все еще сидитъ
И судитъ дѣло Микаэля Стено.
ПЬЕТРО.
Нельзя сказать, чтобы они спѣшили.
Такъ думаетъ, по крайней мѣрѣ, дожъ.
БАТИСТА.
А какъ себя онъ держитъ въ ожиданьи?
ПЬЕТРО.
Съ замѣтнымъ нетерпѣньемъ. Правда, онъ
Сидитъ предъ герцогскимъ столомъ, за грудой
Бумагъ, депешъ, рапортовъ, просьбъ и актовъ,
И съ виду занятъ дѣломъ, но едва
Послышится внезапно шорохъ, скрипъ,
Походки звукъ, иль просто тихій шопотъ,
Онъ вскакиваетъ съ мѣста, и затѣмъ
Опять вперяетъ взоръ въ свои бумаги,
Хотя я видѣлъ самъ, что вотъ ужъ часъ
Листа не повернулъ онъ предъ собою.
БАТИСТА.
Онъ, говорятъ, ужасно раздраженъ;
Да и сказать, поступокъ Стено точно
Должны признать мы гнуснымъ.
ПЬЕТРО.
Да!-- когда бы
Онъ былъ простой бѣднякъ; но Стено знатенъ,
Красивъ собою, молодъ и патрицій.
БАТИСТА.
Вы, значитъ, думаете, что его
Судить не будутъ строго?
ПЬЕТРО.
Лишь бы только
Судили справедливо. Впрочемъ, намъ
Не слѣдуетъ предсказывать впередъ
Рѣшенія верховнаго Совѣта.
Входитъ Винченцо.
БАТИСТА.
Вотъ, кажется, несутъ его. Ну что,
Винченцо, новаго?
ВИНЧЕНЦО.
Сейчасъ рѣшили!
Не знаю чѣмъ еще, но видѣлъ самъ,
Какъ президентъ прикладывалъ печать
Къ пергаменту, который сообщитъ
Рѣшенье Сорока немедля дожу.
Я посланъ доложить ему о томъ.
(Уходитъ).
ВТОРАЯ СЦЕНА.
Комната во дворцѣ.
Дожъ и Бертуччіо Фальеро.
БЕРТУЧЧІО.
Чтобъ ни было, повѣрьте, что они
Окажутъ правосудье вамъ.
ДОЖЪ.
Не то ли,
Что оказали мнѣ Авагадори,
Пославъ мое прошенье въ тотъ совѣтъ,
Гдѣ? засѣдаетъ съ ними самъ преступникъ?
БЕРТУЧЧІО.
Онъ этимъ не спасется: оправданье
Подобныхъ дѣлъ могло бы повести
Къ презрѣнью всякой власти.
ДОЖЪ.
Или ты
Не знаешь дѣлъ Венеціи? не знаешь
Совѣта Сорока? Мы, впрочемъ, скоро
Узнаемъ все.
Входитъ Винченцо.
БЕРТУЧЧІО.
Ну что? какія вѣсти?
ВИНЧЕНЦО.
Меня прислали доложить Его
Высочеству, что судъ окончилъ дѣло
И тотчасъ же, по исполненьи всѣхъ
Формальностей, пришлетъ рѣшенье дожу.
При этомъ "Сорокъ" шлютъ свое почтенье
Главѣ республики и просятъ вѣрить
Ихъ преданности дѣлу.
ДОЖЪ.
Знаю я
Ихъ преданность равно какъ и почтенье.
Сказалъ ты -- дѣло кончено?
ВИНЧЕНЦО.
Да, Ваше
Высочество. Глава совѣта былъ
Готовъ ужъ приложить печать къ рѣшенью.,
Когда меня послали, чтобъ минута
Отсрочки не заставила прождать
Просителя и вмѣстѣ съ тѣмъ главу
Республики, соединенныхъ вмѣстѣ
На этотъ разъ въ одномъ лицѣ.
БЕРТУЧЧІО.
Успѣлъ ли
Подмѣтить ты, какого рода можемъ
Мы ждать рѣшенья?
ВИНЧЕНЦО.
Нѣтъ, синьоръ: вѣдь вамъ
Извѣстно, какъ умѣетъ облекать
Венеція свои рѣшенья тайной.
БЕРТУЧЧІО.
Да, это такъ; но ловкій наблюдатель
Съумѣетъ зоркимъ взглядомъ подглядѣть
Вездѣ что надо. Шорохъ, шопотъ, слово,
Торжественность рѣчей или небрежность,
Съ какою произносятъ ихъ въ судѣ --
Все знаки для него: вѣдь ихъ совѣтъ
Составленъ изъ людей же! Всѣ они,
Я знаю, мудры, хитры, осторожны,
И, какъ въ гробу, умѣютъ сохранять
До срока тайну приговора; но
Тотъ, кто вглядѣлся бъ ближе въ выраженье
Лица судей Совѣта, а тѣмъ больше
Тѣхъ, кто изъ нихъ моложе, прочиталъ бы
Навѣрно суть рѣшенья -- и твои
Глаза, увѣренъ я, узнали это.
ВИНЧЕНЦО.
Я вамъ сказалъ уже, синьоръ, что долженъ
Былъ выйти прежде времени и, значитъ,
Не могъ замѣтить ровно ничего
Изъ преній засѣданья, даже мелькомъ;
Да сверхъ того мой постъ вѣдь былъ на стражѣ
Судившагося Стено...
ДОЖЪ (быстро и перебивая ею).
Ну, а онъ
Какъ велъ себя? скажи скорѣй!
ВИНЧЕНЦО.
Спокойно
И безъ отчаянья. Онъ ждалъ рѣшенья
Съ достоинствомъ, и какъ-бы покоряясь
Всему. чѣмъ дѣло кончится. Но вотъ
Идетъ сюда посланецъ для прочтенья
Того, что рѣшено.
Входить секретарь Совѣта Сорока.
СЕКРЕТАРЬ.
Судъ "Сорока"
Привѣтствуетъ властительнаго дожа,
Главу Венеціи, и повергаетъ
Ему на утвержденье приговоръ
По обвиненію Микаэля Стено,
Патриція. Вина и наказанье
Изложены пространно въ протоколѣ,
Который представляется при этомъ.
ДОЖЪ.
Ступай и дожидайся за дверями.
(Секретаръ и Винченцо уходятъ).
Прочти бумагу. Буквы исчезаютъ
Въ моихъ глазахъ: я не могу читать ихъ.
БЕРТУЧЧІО.
Терпѣнье, добрый дядя! для чего
Такъ безпокоиться? Повѣрьте, дѣло
Устроится, какъ можно лишь желать.
ДОЖЪ.
Читай!
БЕРТУЧЧІО (читаетъ).
"Совѣтъ рѣшилъ единогласно,
Что Стено, обвинившій самъ себя
Признаніемъ, что имъ, въ день карнавала,
Написаны на спинкѣ креселъ дожа
Слова...
ДОЖЪ.
Иль ты ихъ хочешь повторить?
Ты? самъ Фальеро? хочешь обезславить
Еще нашъ домъ, такъ тяжко оскорбленный
Въ лицѣ его главы и государства!
Скорѣй къ рѣшенью дѣла!
БЕРТУЧЧІО.
Извините!
Сейчасъ прочту конецъ рѣшенья я,
( Читаетъ).
"Рѣшили заключить Микэля Стено
На тридцать дней въ темницу!"
ДОЖЪ.
Продолжай!
БЕРТУЧЧІО.
Тутъ все, мой повелитель.
ДОЖЪ.
Все? ты бредишь
Или я сплю? Подай бумагу мнѣ!
(Вырываетъ бумагу и читаетъ).
"Рѣшили заключить Микэля Стено...
Дай руку мнѣ, племянникъ! (Шатается).
БЕРТУЧЧІО.
Успокойтесь,
Прошу, синьоръ! сердиться пользы нѣтъ!
Эй, кто-нибудь!
ДОЖЪ (оправляясь).
Молчи! Прошло! Ни слова!
БЕРТУЧЧІО.
Я съ вами соглашаюсь самъ, что кара
Чрезъ-чуръ мала сравнительно съ виной.
Совѣтъ безчестно дѣйствовалъ, назначивъ
Ничтожное возмездье за проступокъ,
Которымъ долженъ былъ бы оскорбиться,
Въ лицѣ своихъ всѣхъ членовъ съ вами, самъ
Какъ подданный; но есть еще возможность
Исправить все: верните протоколъ
Назадъ въ Совѣтъ иль просто обратитесь
Опять къ Авагадори. Увидавъ,
Что судъ нарушилъ правду -- просьбу вашу,
Хотя и отклоненную сперва,
Они навѣрно примутъ и накажутъ
Виновника достойно. Что на это
Вы скажете? Но бы молчите! взоръ
Вашъ устремленъ въ пространство неподвижно.
Иль вы меня не слушаете, дядя?
ДОЖЪ
(сорвавъ съ себя дожескую шапку и бросивъ на
полъ, хочетъ наступитъ на нее ногой, но
племянникъ его удерживаетъ).
О, если бъ сарацины ворвались
Въ соборъ святого Марка, чтобъ за это
Я могъ сказать спасибо имъ!
БЕРТУЧЧЮ.
Синьоръ,
Во имя всѣхъ святыхъ, прошу васъ...
ДОЖЪ.
Прочь!
О если бъ генуэзцы взяли портъ,
Иль гунны, мной разбитые при Зарѣ,
Стояли бъ предъ дворцомъ!
БЕРТУЧЧЮ.
Какія рѣчи
Для герцога Венеціи!
ДОЖЪ.
Кто герцогъ
Венеціи? Скажи его мнѣ имя,
Чтобъ знать, къ кому я долженъ обратиться,
Прося о правосудьи.
БЕРТУЧЧІО.
Если вы
Забыли такъ свой долгъ и санъ и званье,
То вспомните достоинство и честь
Хоть просто человѣка -- удержите
Порывъ негодованья! Вы, дожъ Венец...
ДОЖЪ (прерывая его).
Въ Венеціи нѣтъ дожа! Это имя
Пустой и лживый звукъ! нѣтъ, хуже звука:
Ничтожное присловье! Жалкій нищій,
Накормленный изъ милости -- и тотъ,
Когда ему откажутъ разъ въ подачкѣ,
Надѣется найти ее, отправясь
Къ кому нибудь, кто лучше и добрѣй.
Но тотъ, кому отказано въ правахъ
Толпой людей, назначенныхъ нарочно
Для дѣла правосудья, тотъ бѣднѣе
Послѣдняго оборвыша; онъ рабъ,
Какъ я, какъ ты, какъ всѣ мы съ нашимъ домомъ!
Теперь на насъ укажетъ пальцемъ всякій
Ремесленникъ, а дворянинъ намъ будетъ
Плевать въ лицо. Кто защититъ насъ нынѣ?..
БЕРТУЧЧІО.
Законъ, синьоръ...
ДОЖЪ (прерывая его).
Ты видѣлъ, что онъ сдѣлалъ!
И я искалъ защиты лишь въ законѣ,
Хотѣлъ закономъ мстить, просилъ судей,
Назначенныхъ закономъ! Государь --
У подданныхъ своихъ искалъ защиты,
Тѣхъ подданныхъ, которые избрали
Его главой и дали этимъ самымъ
Двойное право власти. А теперь
Права рожденья, выбора, заслуги,
Рубцовъ мечей, кровавыхъ ранъ, трудовъ,
Опасностей, сѣдинъ восьми десятковъ
Прожитыхъ лѣтъ -- все брошено на чашку
Пустыхъ вѣсовъ, чтобъ перевѣсить тяжесть
Позорнѣйшей обиды, нанесенной
Заносчивымъ патриціемъ!.. И что же!
Чѣмъ кончилось! Что долженъ я терпѣть!
БЕРТУЧЧІО.
Не стану съ вами спорить: если вашъ
Второй процессъ окончатъ тѣмъ же самымъ,
То мы найдемъ другія средства мести.
ДОЖЪ.
Судиться вновь? Скажи, Бертуччьо, сынъ ты
Моей сестры? изъ дома ль ты Фальеро?
Племянникъ ли ты дожа? та ли кровь
Течетъ въ тебѣ, которая дала
Трехъ герцоговъ Венеціи? Но, впрочемъ,
Ты правъ, что мы до времени должны
Смириться и терпѣть.
БЕРТУЧЧІО.
Любезный дядя,
Вы слишкомъ разсердились! Я согласенъ:
Обида велика и тѣмъ больнѣе,
Что не наказана, но въ гнѣвѣ вы
Ужъ превзошли и силу оскорбленья.
Мы требуемъ въ обидѣ правосудья,
А если намъ откажутъ,. то конечно
Беремъ его и сами; но при этомъ
Всего нужнѣе сдержанность. Должна
Созрѣть въ молчаньи месть. Годами я
Моложе втрое васъ; я преданъ дому
Отъ всей души. Въ лицѣ я вашемъ чту
Его главу, блюстителя моей
Прошедшей юности; но какъ ни больно
Мнѣ видѣть васъ обиженнымъ, я все же
Скажу, что мнѣ прискорбно видѣть вашъ
Безсильный гнѣвъ, подобный всплеску волнъ
Родной намъ Адріатики, въ тотъ часъ
Когда она, разрушивъ всѣ преграды,
Взлетая, пѣнится до облаковъ.
ДОЖЪ.
Ужель тебѣ я долженъ объяснить
То, что отецъ твой понялъ бы съ полслова?
Иль нѣтъ въ тебѣ души? иль ты способенъ
Почувствовать лишь боль тѣлесной пытки?
Иль ты безъ чести, гордости и страсти?
БЕРТУЧЧІО.
Клянусь тебѣ, такое подозрѣнье
Коснулось въ первый разъ меня, и вѣрно
Въ послѣдній бы, когда бъ слова такія
Посмѣлъ сказать мнѣ кто нибудь иной.
ДОЖЪ.
Ты знаешь весь позоръ, которымъ я
Покрытъ рукою этого мерзавца,
Змѣи и труса этого! Онъ ядомъ
Запачкалъ честь жены моей! жены!
Чистѣйшей, лучшей части человѣка!
Онъ выпустилъ позоръ ея на свѣтъ
Въ добычу шайкѣ сплетниковъ, гдѣ каждый
Усилитъ эту сплетню во сто разъ,
Украсивъ ложь прибавкой грубыхъ шутокъ
И дерзкихъ словъ. Я, кажется, ужъ вижу,
Какъ дерзкіе патриціи съ усмѣшкой
Другъ другу шепчутъ на ухо ту ложь,
Что рогоносцемъ сдѣлала меня,
Подобнымъ имъ, и думаютъ, быть можетъ,
Что мнѣ не только слѣдуетъ сносить
Безропотно свой стыдъ, но даже имъ
Гордиться или хвастать!
БЕРТУЧЧІО.
Но, синьоръ,
Вы сами знаете, что это ложь --
И это всѣмъ извѣстно.
ДОЖЪ.
Ты слыхалъ ли
Про то, что славный римлянинъ сказалъ:
"Супруги Цезаря и подозрѣнье
Касаться не должно" -- и вслѣдъ затѣмъ
Не сталъ съ ней больше жить.
БЕРТУЧЧІО.
Да! Но вѣдь это
Въ иное было время.
ДОЖЪ.
Что не могъ
Снести суровый римлянинъ -- не стерпитъ
И дожъ Венеціи! Старикъ Дандоло
Отъ всѣхъ коронъ вселенной отказался,
Чтобы носить ту шапку золотую,
Что я теперь съ презрѣньемъ попираю.
БЕРТУЧЧІО.
Да, это вѣрно, дядя.
ДОЖЪ.
Вѣрно! вѣрно!
Я не хочу обиды вымещать
На существѣ невинномъ, чей проступокъ
Весь состоитъ лишь въ томъ, что ею взятъ
Въ супруги старецъ, другъ ея отца
И пѣстунъ всей семьи ея. Какъ будто
Заставить сердце женщины любить
Способны лишь распутные мальчишки
Съ смазливымъ личикомъ безъ бороды!
Не это побуждало такъ упорно
Меня искать возмездья наглецу!
Я лишь хотѣлъ обрушить на злодѣя
Ударъ законной кары, въ чемъ отказа
Не получилъ послѣдній бы голякъ,
Когда бъ имѣлъ жену онъ, дорогую
Его душѣ, имѣлъ бы домъ, чей кровъ
Ему всего милѣй былъ, или имя,
Въ которомъ онъ бы видѣлъ честь и славу,
Позорно оскверненные дыханьемъ
Тлетворной клеветы!
БЕРТУЧЧІО.
Какую жъ кару
Ему желали-бъ вы назначить?
ДОЖЪ.
Смерть!
Не я ль, властитель и глава страны,
Обиженъ былъ такъ дерзко на престолѣ,
Осмѣянъ былъ той самою толпой,
Которая должна меня бояться?
Не горько ль оскорбленъ я, какъ супругъ,
Какъ человѣкъ? не въ досталь ли униженъ
Мой санъ, какъ герцога? не вправѣ ль я
Сказать, что оскорбленье здѣсь граничитъ
Съ измѣною?-- И дерзкій оскорбитель
Еще живетъ! Когда бъ онъ этотъ пасквиль
Осмѣлился прибить не къ трону дожа,
А къ стулу въ бѣдномъ домѣ голяка,
То и тогда навѣрно бъ поплатился
Своей за это кровью! Оскорбленный
Его бъ убилъ на мѣстѣ.
БЕРТУЧЧІО.
О, когда
Вы жаждете лишь этого, то вѣрьте,
Что онъ умретъ сегодня жъ! Поручите
Исполнить это мнѣ и успокойтесь.
ДОЖЪ.
Остановись, племянникъ! Я бъ доволенъ
Еще вчера такой былъ местью: нынче жъ
Мой гнѣвъ къ нему ужъ сдѣлался ничѣмъ.
БЕРТУЧЧІО,
Какъ долженъ васъ понять я? Оскорбленье
Удвоено подобнымъ -- не хочу
Сказать я даже -- оправданьемъ. Лучше
Ужъ просто оправдать, чѣмъ признавая
За кѣмъ нибудь свершенную вину
Ее оставитъ вовсе безъ возмездья.
ДОЖЪ.
Ты выразился точно: оскорбленье
Удвоено, но въ этомъ виноватъ
Уже не онъ: "Совѣтъ" приговорилъ
Его на мѣсяцъ заключить въ темницу;
Совѣту жъ мы послушны быть должны.
БЕРТУЧЧІО.
Послушны быть! кому? не тѣмъ ли, кто
Забыли долгъ и вѣрность государю?
ДОЖЪ.
Кому же иначе? Ты, наконецъ,
Самъ вижу, догадался, что они,
Поставивъ приговоръ, меня лишили
Равно обоихъ правъ моихъ: какъ дожа,
Блюстителя суда, и гражданина,
Просившаго защиты (въ этомъ дѣлѣ
Я былъ обоими). Но все жъ покамѣстъ
Не вздумай тронуть даже волоска
На головѣ измѣнника -- онъ долго
Носить ее не будетъ.
БЕРТУЧЧІО.
Онъ не сталъ бы
Носить ее двѣнадцати часовъ,
Когда бъ вы дали способъ мнѣ и средства.
Злодѣй не ускользнулъ бы, если бъ вы
Прослушали спокойнѣй мой совѣтъ.
А потому, прошу васъ, усмирите
Порывъ безумной страсти и давайте
Спокойно разсуждать, какимъ путемъ
Достигнуть цѣли мести.
ДОЖЪ.
Нѣтъ, племянникъ!
Пусть онъ живетъ покамѣстъ: жизнь такой
Презрѣнной, низкой твари не была бы
Достаточнымъ возмездьемъ. Въ старину
Бывали жертвы двухъ родовъ: въ однѣхъ
Довольствовались малымъ приношеньемъ;
Но страшные поступки выкупались
Лишь грозной гекатомбой.
БЕРТУЧЧІО.
Мнѣ законъ
Все, что вы скажете, и я стремлюсь
Скорѣй вамъ доказать, что слава дома
Всегда была дороже мнѣ всего.
ДОЖЪ.
Не бойся! часъ придетъ -- докажешь все;
Лишь не впадай въ излишнюю горячность,
Какъ это сдѣлалъ я. Мнѣ самому
Теперь сознаться стыдно въ лишнемъ гнѣвѣ,
И я прошу: прости меня за это!
БЕРТУЧЧІО.
Ну вотъ, теперь я узнаю въ васъ, дядя,
Властителя отечества, народа
И самого себя! Я удивился
Лишь, видя васъ въ преклонныхъ вашихъ лѣтахъ,
Разсерженнымъ такъ сильно, что казалось
Вы позабыли даже осторожность,
Хотя къ тому причина...
ДОЖЪ.
Вотъ ее-то
И помни хорошенько! Помни ночью,
Когда ты спишь -- пускай она встаетъ
Тогда передъ тобой, какъ черный призракъ
Среди пріятныхъ сновъ! пускай по утру
Застелетъ эта мысль лучи разсвѣта
Въ твоихъ глазахъ, какъ облако, внезапно
Смутившее весенній свѣтлый день!
Такъ буду поступать и я; но прежде
Всего будь тихъ и скроменъ! Остальное
Беру я на себя. Намъ много будетъ
Работы въ будущемъ и ты получишь
Участье въ ней. Теперь же уходи,
Чтобъ встрѣча наша всѣмъ осталась тайной.
БЕРТУЧЧІО
(поднимаетъ и кладетъ на столь дожескую шапку).
Я ухожу, но прежде обращаюсь
Къ вамъ съ просьбою: не презирать вѣнца,
Который вашъ еще, пока не будетъ
Возможно вамъ смѣнить его короной.
Теперь прощайте, дядя! Положитесь
На преданность и долгъ мой. Вѣрьте -- я
Вѣдь родственникъ не меньше вамъ чѣмъ вѣрный
Вашъ подданный и преданный слуга.
(Уходитъ).
ДОЖЪ (одинъ).
Прощай, достойный сынъ мой!
(Беретъ дожескую шапку и продолжаетъ, обращаясь къ ней).
О, игрушка,
Усѣянная тернами, какъ всякій
Вѣнецъ властителя; но между тѣмъ
Отнюдь не награждающая раны
Истерзаннаго иглами чела
Величьемъ королей! Пустая вещь,
Покрытая лишь сверху позолотой!
Да, я беру тебя назадъ; хоть это
Одна лишь только маска!
(Надѣваетъ шапку).
Мозгъ болитъ
И судорожно кровь вскипаетъ въ жилахъ
При мысли, сколько горя и безчестья
Приносишь ты съ собой. О, если бъ могъ я
Смѣнить тебя короной настоящей!
О, если бъ могъ я скипетръ Бріарея
Изъ рукъ взять ста сенаторовъ -- тотъ скипетръ,
Который служитъ имъ, чтобъ обращать
Въ ничтожество народъ, а дожа -- въ куклу
Въ блестящемъ, пышномъ платьѣ? Сколько разъ
Трудился я на пользу тѣхъ, кто нынче
Мнѣ платятъ такъ позорно за труды!
Такъ почему жъ не вправѣ заплатить я
Имъ тою же монетой? О, когда бы
Вернуть я могъ хоть на годъ или часъ
Пору счастливой юности, въ которой
Плоть бодро служитъ духу, какъ послушный
И вѣрный конь хозяину? Немного бъ
Мнѣ нужно было силы, чтобъ нагрянуть
На этотъ гнусный сонмъ и уничтожить
Безслѣдно ихъ! Но нынче я, увы,
Обязанъ прибѣгать уже съ мольбою
Защиты посѣдѣвшей головѣ
Къ чужимъ рукамъ! Но я съумѣю сдѣлать
Все это такъ, что подвигъ Геркулеса,
Который я затѣялъ, не уйдетъ
Отъ рукъ моихъ, хотя до сей поры
Я смутно лишь предчувствую, какъ надо
Его вести. Мой умыселъ въ зачаткѣ;
Но все же въ головѣ мелькаютъ искры
И умъ уже способенъ выбирать,--
Что можетъ быть полезнѣе для дѣла.
Войска немногочисленны...
Входить Винченцо.
ВИНЧЕНЦО.
Синьоръ!
Какой-то незнакомецъ проситъ чести
Увидѣть васъ.
ДОЖЪ.
Я нездоровъ сегодня,
И не могу его принять, хотя бы
Онъ даже былъ патриціемъ. Пусть съ просьбой
Своею обратится онъ въ совѣтъ.
ВИНЧЕНЦО.
Исполню въ точности. Рѣшенье ваше
Его не оскорбитъ: онъ изъ плебеевъ
И капитанъ галеры.
ДОЖЪ.
Что сказалъ ты?
Онъ капитанъ галеры... то-есть я
Сказать хотѣлъ: слуга онъ государства.
О такъ зови его! Ему навѣрно
Я нуженъ по дѣламъ.
(Винченцо уходитъ).
ДОЖЪ.
Не худо будетъ
Повыпытать его! Народъ, я знаю,
Давно уже открыто негодуетъ
Со дня побѣды Генуи -- и ропотъ
Удвоился, когда онъ увидалъ
Какъ мало значитъ онъ въ дѣлахъ правленья,
И вдвое меньше въ городѣ, гдѣ люди
Не болѣе какъ жалкіе рабы
Патриціевъ. Солдаты громко ропщутъ
За то, что имъ задерживаютъ плату
За тяжкій трудъ ихъ. Всякій лучъ
Надежды улучшить такой порядокъ
Покажется имъ радостью -- они
Себѣ заплатятъ сами грабежомъ.
Одна бѣда -- попы! Они, пожалуй,
Не будутъ съ нами: я вѣдь ужъ давно
Противенъ имъ -- съ несчастнаго событья,
Когда въ моментъ горячности ударилъ
Епископа Тревизо и разстроилъ
Его въ священномъ шествіи, но это
Еще исправить можно. Не задобрю
Самихъ поповъ -- тогда задобрю папу
Какой-нибудь уступкой. Главнымъ дѣломъ,
Не надо только медлить. Въ эти лѣта
Немного дней ужъ остается жить.
Удайся мнѣ омыть свою обиду
И, вмѣстѣ съ тѣмъ, освободить отъ ига
Венецію -- я самъ скажу, что жилъ
Достаточно и отойду спокойно
Къ моимъ отцамъ. Когда же замыслъ мой
Не можетъ быть исполненъ, то я лучше
Желаю, чтобъ изъ прожитыхъ ужъ мною
Восьмидесяти лѣтъ я былъ въ могилѣ
Всѣ шестьдесятъ. Мнѣ было бы пріятнѣй
Совсѣмъ не жить, чѣмъ сдѣлаться такимъ
Ничтожнымъ существомъ, какимъ я сдѣланъ
Толпой тирановъ этихъ. Но, однако,
Пора обдумать дѣло. Войскъ, я знаю,
У насъ стоитъ три тысячи...
Входитъ Винченцо и Израэль Бертуччіо.
ВИНЧЕНЦО.
Вотъ, Ваше
Высочество, тотъ человѣкъ, который,
Какъ я сейчасъ вамъ доложилъ, желаетъ
Быть выслушаннымъ вами.
ДОЖЪ (Винченцо).
Можешь выйти.
(Винченцо уходитъ).
Приблизься и скажи чего ты хочешь.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Защиты.
ДОЖЪ.
Чьей?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Господней и монаршей.
ДОЖЪ.
Ну, добрый другъ! ты вздумалъ обратиться
Къ такой четѣ, которую не очень
Привыкли чтить въ Венеціи. Ступай
Просить Совѣтъ.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Просить Совѣтъ -- напрасно:
Обидчикъ мой изъ ихъ числа.
ДОЖЪ.
Я вижу
Лицо твое въ крови. Скажи, ты раненъ?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Я раненъ былъ не разъ уже въ защиту
Венеціи, но въ первый разъ рукою
Такого же, какъ я, венеціанца:
Я оскорбленъ патриціемъ.
ДОЖЪ.
И онъ
Остался живъ?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Да,-- такъ какъ я надѣюсь
Что вы, какъ герцогъ и солдатъ, найдете
Возможность защитить того, кто самъ
Не можетъ защититься по закону
Венеціи. Когда же я ошибся,
То не скажу ни слова -больше.
ДОЖЪ.
Все же
Ты что-нибудь да сдѣлаешь?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Синьоръ,
Я человѣкъ!
ДОЖЪ.
Равно, какъ твой обидчикъ.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Въ Венеціи онъ больше: онъ патрицій!
Но съ той поры, какъ, позабывъ, что я
Такой же человѣкъ -- позволилъ онъ
Почесть меня животнымъ, онъ увидитъ,
Что и червякъ съумѣетъ отомстить.
ДОЖЪ.
Кто родомъ онъ?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Его зовутъ Барбаро.
ДОЖЪ.
За что жъ ты оскорбленъ имъ?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Я по службѣ
Начальникъ арсенала, гдѣ теперь
Идетъ работа по починкѣ старыхъ
Испорченныхъ галеръ во время бывшихъ
Сраженій съ генуэзцами. Сегодня
Пришелъ Барбаро утромъ въ арсеналъ
Съ угрозами и бранью на рабочихъ
За то, что тѣ осмѣлились оставить
Какую то ничтожную починку
Въ его дворцѣ, чтобъ выполнить приказъ
Республики. Я защитилъ людей,
На что въ отвѣтъ Барбаро поднялъ руку!...
Вотъ кровь моя!-- смотрите! Въ первый разъ
Мной пролита она была безславно!
ДОЖЪ.
Какъ долго ты служилъ?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Съ осады Зары,
Гдѣ былъ моимъ начальникомъ герой,
Разбившій силу гунновъ: вождь тогда,
А нынче дожъ Фальеро.
ДОЖЪ.
Значитъ мы
Товарищи. Я дожемъ сталъ недавно
И потому ты, вижу, получилъ
Теперешнее мѣсто, прежде чѣмъ
Вернулся я изъ Рима. Потому
Тебя и не узналъ я. Кто назначилъ
Тебя на этотъ постъ?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Покойный дожъ,
Оставивъ въ то же время въ прежнемъ званьи
Начальника галеры. Сдѣлавъ это
Онъ, какъ сказалъ мнѣ самъ, въ награду прежнимъ
Рубцамъ моимъ и ранамъ, и, признаться,
Не думалъ я, чтобъ эта милость дожа
Могла причиной сдѣлаться чтобъ-я
Когда-нибудь явился беззащитнымъ
Просителемъ и по такому дѣлу
Къ его преемнику.
ДОЖЪ.
Скажи, глубоко
Ты чувствуешь позоръ свой?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Такъ глубоко,
Что даже не предвижу, чѣмъ его
Вознаградить.
ДОЖЪ.
Не бойся -- молви смѣло.
На что рѣшился бъ ты, чтобъ отомстить
Тому, кѣмъ оскорбленъ?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Я не рѣшаюсь
Сказать мой планъ, за то съумѣю точно
Его достичь.
ДОЖЪ.
Зачѣмъ же ты явился
Тогда ко мнѣ сюда?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
За правосудьемъ.
Начальникъ мой сталъ дожемъ и, конечно,
Не станетъ онъ давать въ обиду старыхъ
И преданныхъ солдатъ. Будь кто иной
Теперь у насъ глава, а не Фальеро,
То кровь моя навѣрное была бъ
Омыта только кровью же.
ДОЖЪ.
Ты просишь
Защиты у меня? меня? Такъ знай же,
Что я, глава Венеціи, не только
Не въ силахъ дать ее, но даже
Нуждаюсь въ ней и самъ. Мнѣ отказали
Въ защитѣ точно такъ-же часъ назадъ.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Что говорите вы!
ДОЖЪ.
Совѣтъ рѣшилъ
Подвергнуть Стено мѣсяцу ареста.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Какъ, онъ, простершій дерзость до того,
Что написалъ на герцогскомъ престолѣ
Преступныя слова! Ихъ отголосокъ
Позоромъ прозвучитъ во всѣхъ ушахъ
Венеціи...
ДОЖЪ.
Его слова, конечно,
Проникли до тебя и въ арсеналъ,
Гдѣ звукъ ихъ могъ чередоваться съ каждымъ
Ударомъ молотка, служа потѣхой
Работникамъ. Ихъ распѣвали хоромъ
Преступники въ цѣпяхъ, причемъ могли
Себя утѣшить мыслью, что позоръ ихъ
Куда далекъ отъ оскорбленья дожа!
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Не вѣрится ушамъ! Тюрьма на мѣсяцъ!
И это все для Стено!
ДОЖЪ.
Ты сравнилъ
И кару, и проступокъ -- что жъ искать
Тебѣ во мнѣ защиты? Обратись
Въ Совѣтъ съ твоею просьбою. Онъ рѣшилъ
Процессъ Микэля Стено, такъ конечно
Рѣшить съумѣетъ дѣло и Барбаро.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
О, если бъ я осмѣлился сказать,
Что думаю!
ДОЖЪ.
Откройся мнѣ безъ страха!
Я больше не могу быть оскорбленъ.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Я выскажу лишь то, что вы должны
Искать возмездья сами, и возмездья
Не за меня: что значитъ оскорбленье
Такой ничтожной личности какъ я,
Въ сравненьи съ тѣмъ стыдомъ, какимъ покрытъ
Глава страны и герцогъ!
ДОЖЪ.
Ты мнѣ хочешь
Приписывать гораздо больше власти,
Чѣмъ я ее имѣю. Власть моя --
Одинъ наружный знакъ. Да, шапка эта --
Не герцогскій вѣнецъ! Моя порфира
Внушать способна только сожалѣнье,
Какъ рубище простого бѣдняка!
Да и бѣднякъ богаче тѣмъ, что тряпки,
Которыя онъ носитъ, составляютъ
Все жъ собственность его, тогда какъ я
Одѣтъ въ парчу и мѣхъ, подобно куклѣ,
Обязанной исполнить что велятъ.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Хотите ль быть монархомъ?
ДОЖЪ.
Да! но только
Счастливаго народа.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Вы хотите
Монархомъ быть Венеціи?
ДОЖЪ.
О, да!
Но только съ тѣмъ, чтобъ мой народъ и я
Съумѣли свергнуть иго злобной гидры
Патриціевъ, чье смрадное дыханье
Успѣло отравить какъ злой чумой
Меня и всѣхъ.
ИЗРАЗЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Но вы родились сами
Патриціемъ?
ДОЖЪ.
Мой день рожденья былъ
Несчастнымъ днемъ. Онъ мнѣ сулилъ быть дожемъ
На стыдъ себѣ и горе. Но я жилъ
И дѣйствовалъ, какъ воинъ и слуга
Страны' моей родной, а не сената:
Народа благо было мнѣ наградой!
Я весь израненъ въ битвахъ; какъ начальникъ,
Я всюду побѣждалъ; въ переговорахъ
Умѣлъ устроить такъ, что всѣ трактаты
Служили къ пользѣ родинѣ. Я въ жизни
Пространствовалъ по сушѣ и морямъ
Десятки лѣтъ -- и это все для блага
Венеціи, страны отцовъ, чьи башни
Витаютъ надъ лазурной глубиной
Ея лагунъ -- вотъ гдѣ моя награда!
Не для пустой, презрѣнной, злобной шайки
Я тратилъ кровь и потъ свои. А если
Захочешь ты спросить, зачѣмъ я дѣлалъ
Все это, такъ -- спроси у пеликана,
Зачѣмъ себя терзаетъ онъ? Будь голосъ
У птицы молвить слово -- онъ сказалъ бы,
Что дѣлаетъ все это для птенцовъ.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Патриціи однако дали вамъ
Санъ герцога.
ДОЖЪ.
Да! правъ ты, молвя -- дали.
Я не искалъ высокой этой чести:
Рѣшенье ихъ -- облечь меня въ тенета
Ихъ почестей -- узналъ я, лишь оставивъ
Посольскій постъ мой въ Римѣ; и коль скоро
Я принялъ предложенье, то лишь въ силу
Моей привычки давней не бояться
Труда ни въ чемъ, когда предпринятъ онъ
Для родины. Вотъ почему, презрѣвши
Преклонный возрастъ свой, я согласился
Принять тотъ пышный титулъ, славный съ виду,
А въ сущности ничтожнѣйшій изъ всѣхъ.
Ты самъ, бѣднякъ, мой подданный, пришедшій
Просить моей защиты, можешь видѣть,
Что я не лгу, сказавши такъ, коль скоро .
Не въ силахъ сдѣлать что-нибудь въ защиту
Обоимъ намъ.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Вы сдѣлаете это,
Когда лишь захотите. Много тысячъ
Озлобленныхъ, какъ вы, стоятъ и ждутъ,
Чтобъ данъ былъ знакъ. Возьмитесь дать его.
ДОЖЪ.
Твои слова -- загадка.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Я готовъ
Вамъ ихъ открыть съ опасностью для жизни,
Когда вы согласитесь подарить
Мнѣ мигъ одинъ вниманья.
ДОЖЪ.
Говори.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Не вы, не я одинъ, оскорблены
Позорнымъ игомъ рабства; весь народъ
Почувствовалъ, что злая чаша бѣдствій
Наполнилась чрезъ край; отряды войскъ
Наемниковъ сената громко ропщутъ,
Давно служа безъ платы; стража гражданъ
И моряки горятъ желаньемъ мстить
За честь своихъ друзей, затѣмъ, что есть ли
Хоть кто-нибудь изъ нихъ, чьи жены, братья,
Родители иль сестры не подверглись
Насилію иль грубому безчестью
Отъ дерзкихъ рукъ патриціевъ! А наша
Послѣдняя несчастная война,
Затѣянная противъ генуэзцевъ!
Вѣдь, мы ее ведемъ до сей поры,
Поддерживая кровью и трудомъ
Несчастнаго народа, отбирая
Его ничтожный заработокъ! Все
Пришло къ тому, что злоба накипѣла
Во всѣхъ слояхъ! И даже нынче... Впрочемъ,
Я позабылъ, что, этакъ говоря,
Пожалуй, самъ себѣ накличу гибель.
ДОЖЪ.
А ты боишься смерти послѣ всѣхъ
Претерпѣнныхъ обидъ?-- Тогда живи
И все глотай, чтобъ вѣкъ быть молча битымъ
Отъ рукъ людей, въ чью пользу проливалъ
Ты кровь свою.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Нѣтъ, я молчать не буду;
Напротивъ, все скажу, и если дожъ
Венеціи не брезгаетъ доносомъ,
То пусть меня погубитъ! Стыдъ падетъ
На голову его: онъ потеряетъ
Поболѣе, чѣмъ я.
ДОЖЪ.
Меня не бойся!
Объ этомъ нѣтъ и рѣчи.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Такъ узнайте жъ,
Что есть лихое общество друзей
Достойныхъ, храбрыхъ, преданныхъ и давшихъ
Святую клятву вѣрности. Бѣды
Извѣстны имъ ужъ съ давнихъ поръ, а горе
Венеціи всего больнѣй ихъ сердцу.
Въ томъ, впрочемъ, нѣтъ мудренаго: они
Служили ей на сушѣ и на морѣ,
Они ее спасали отъ враговъ;
Такъ какъ же имъ не постараться вырвать
Ее изъ рукъ злодѣевъ, что живутъ
Въ самихъ стѣнахъ отчизны? Ихъ число
Пока немногочисленно для дѣла,
Затѣяннаго ими, но за то
У нихъ найдутся руки, храбрость, сердце,
Мечи, душа и бодрость выжиданья.
ДОЖЪ.
Такъ что жъ они бездѣйствуютъ?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Ждутъ часа.
ДОЖЪ (въ сторону).
Съ вершины Марка грянетъ этотъ часъ!
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Теперь -- ты видишь -- я тебѣ довѣрилъ
Мои надежды, жизнь мою и честь!
Но если я себѣ позволилъ это,
То только съ той надеждою, что ты,
Согрѣтый мыслью мести, въ насъ обоихъ
Родившейся отъ одного стебля,
Устроишь дѣло мести! Если такъ,
То будь главою дѣла, а затѣмъ
Владыкой государства!
ДОЖЪ.
Сколько тѣхъ,
О комъ ты говорилъ мнѣ?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Я отвѣчу,
Когда вы свой дадите мнѣ отвѣтъ.
ДОЖЪ.
Не вздумалъ ли грозить ты мнѣ?
ИЗРАЗЛЬ БЕРТУЧЧІО.
О, нѣтъ!
Я только говорю, на что рѣшился;
Пусть я въ твоихъ рукахъ; но знай, что нѣтъ
Такой ужасной пытки въ подземельяхъ,
Сокрытыхъ подъ дворцомъ твоимъ, иль въ клѣткахъ,
Съ свинцовыми листами, вмѣсто крышъ,
Которая могла бъ меня принудить
Предать моихъ друзей. Колодцы, клѣтки
Исторгнуть могутъ кровь мою изъ жилъ,
Измѣны жъ -- никогда! Я перейду
Безропотно подъ сводомъ Моста Вздоховъ,
Довольный и счастливый тѣмъ, что буду
Послѣднимъ, чьи шаги звучатъ надъ зыбью
Стигійскихъ волнъ, текущихъ между жертвой
И палачемъ -- тѣхъ волнъ, что омываютъ
Темницу и дворецъ; я буду знать,
Что живы тѣ, которые съумѣютъ
Отмстить за смерть мою!
ДОЖЪ.
Коль скоро вы
Готовь; такъ на дѣло, то къ чему жъ
Приходишь ты просить ко мнѣ защиты?
Когда ты можешь мстить за честь и самъ.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Я разсчиталъ, что тотъ, кто прибѣгаетъ
Съ мольбой къ властямъ, показываетъ этимъ
Свою покорность имъ и уваженье
И менѣе рискуетъ потому
Въ нихъ возбудить тревожный страхъ иль мысль
О заговорѣ. Если я спокойно
По виду снесъ такое оскорбленье,
То потому, что громкій, ярый гнѣвъ
Отмѣтилъ бы меня въ глазахъ Совѣта
Опаснымъ человѣкомъ. Между тѣмъ
Покорная мольба, хотя и съ видомъ
Разсерженнымъ, скорѣй достигнуть можетъ
Желанной цѣли намъ, не возбуждая
Излишнихъ подозрѣній. Впрочемъ, я
Имѣлъ еще иную цѣль, рѣшившись
Направить дѣло такъ.
ДОЖЪ.
Скажи, какую?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Прошедшій слухъ, что герцогъ оскорбленъ
Судомъ Авагадори, передавшимъ
Рѣшенье дѣла въ руки Сорока,
Подвигъ меня на это. Я всегда
Глубоко уважалъ васъ и увидѣлъ
Всю глубину тяжелаго позора,
Какому вы подверглись! Зная васъ
Однимъ изъ тѣхъ людей, какіе платятъ
Сторицею за зло или добро,
Я васъ хотѣлъ подвигнуть къ дѣлу мести.
Теперь вамъ все извѣстно, и залогомъ,
Что я сказалъ лишь правду, можетъ вамъ
Служить моя довѣрчивость, съ которой
Я вамъ предался въ руки.
ДОЖЪ.
Многимъ ты
Рискнулъ, такъ поступивъ; но, кто затѣялъ
Великія дѣла, рискуетъ больше
И выиграть. Покамѣстъ обѣщаю
Тебѣ хранить лишь тайну.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Какъ! не больше?
ДОЖЪ.
Что жъ я могу сказать тебѣ, покуда
Не знаю дѣла глубже?
ИЗРАЗЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Я хотѣлъ бы,
Чтобъ вы себя довѣрили вполнѣ
Тому, кто самъ предался вамъ всецѣло.
ДОЖЪ.
Я долженъ знать, по крайней мѣрѣ, ваши
Намѣренья, число и имена.
Число стараться надобно удвоить,
А тамъ все обсудить и укрѣпить.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
У насъ готово все. Для общей связи
Нуждаемся мы только въ васъ однихъ.
ДОЖЪ.
Скажи, по крайней мѣрѣ, имена
Зачинщиковъ.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Отвѣчу вамъ, когда
Дадите вы торжественную клятву
На преданность и вѣрность, точно такъ же
Какъ мы клянемся вамъ.
ДОЖЪ.
Когда? и гдѣ?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Въ сегодняшнюю ночь я приведу
Въ покои ваши двухъ изъ нашихъ главныхъ
Начальниковъ; прійти жъ съ большой толпой
Я не рѣшился бы.
ДОЖЪ.
Дай мнѣ обдумать!
Не лучше ли, напротивъ, мнѣ рѣшиться
Прійти въ собранье ваше самому,
Оставивши дворецъ?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Но съ тѣмъ, чтобъ вы
Пришли одни.
ДОЖЪ.
Я къ вамъ явлюсь съ моимъ лишь
Племянникомъ.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Нельзя, хоть даже съ сыномъ.
ДОЖЪ.
Ты смѣешь мнѣ напоминать о сынѣ!
Онъ въ Сапіенцѣ смерть свою нашелъ
За благо родины неблагодарной.
О если бы онъ жилъ, а я, напротивъ,
Лежалъ въ гробу! Иль, лучше говоря,
Когда бъ не умеръ онъ до срока, раньше
Чѣмъ самъ я легъ въ могилу не пришлось бы
Мнѣ помощи искать отъ чуждыхъ рукъ!
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Не мало этихъ чуждыхъ будутъ рады
Назвать тебя отцомъ, хоть ты, какъ вижу,
Не хочешь имъ довѣриться и этимъ
Мѣшаешь имъ почувствовать къ тебѣ
Сыновнюю любовь.
ДОЖЪ.
Мой жребій брошенъ
Гдѣ мѣсто нашей встрѣчи?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Въ полночь я
Приду одинъ, подъ маскою въ то мѣсто,
Какое вы назначите, а тамъ
Сведу я васъ въ собранье, гдѣ найдете
Вы кругъ друзей и выскажете вашъ
Рѣшительный отвѣтъ.
ДОЖЪ.
Какъ рано нынче
Встаетъ луна?
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Не рано, но погода
У насъ мрачна; теперь пора сирокко.
ДОЖЪ.
Сегодня ровно въ полночь будь у церкви,
Гдѣ гробъ моихъ отцовъ; ее зовутъ
Иначе храмомъ Павла и Іоанна;
Гондола будетъ ждать съ однимъ гребцомъ
У пристани, близъ узкаго канала.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Исполню все.
ДОЖЪ.
Теперь ступай.
ИЗРАЭЛЬ БЕРТУЧЧІО.
Иду
Съ надеждою, что мы не встрѣтимъ въ васъ
Препятствія въ великомъ нашемъ дѣлѣ.
Прощайте, принцъ!
(Уходитъ).
ДОЖЪ (одинъ).
Сегодня темной ночью
У церкви, гдѣ зарытъ священный прахъ
Моихъ отцовъ -- рѣшаюсь я!... на что?
На заговоръ противу государства
Съ какой-то темной шайкой! И не страшно
Подумать мнѣ, что предковъ рядъ, изъ коихъ
Зарыты тамъ два дожа, грозно встанетъ,
Чтобъ взять меня и уложить въ могилу
Съ собою рядомъ, чтобъ остался я
Тамъ чистымъ между чистыми... Но я
На горе мнѣ теперь обязанъ думать
Не объ отцахъ, а o презрѣнной шайкѣ,
Успѣвшей запятнать такимъ стыдомъ
Мое неопозоренное имя,
Сіявшее такимъ же точно блескомъ,
Какимъ блестятъ доселѣ имена
Сенаторовъ на древнихъ римскихъ камняхъ.
Но я съумѣю вновь возстановить
Честь лѣтописей дома, отомстивши
Всему, что есть постыднаго и злого
Въ Венеціи, и давъ въ придачу ей
Желанную свободу. Пусть иначе
Достанусь я въ добычу тѣхъ клеветъ,
Которыми клеймятъ обыкновенно
Споткнувшихся въ преслѣдованьи цѣли!
Будь Цезарь я иль Катилина -- все же
Попытку я обязанъ предпринять.