И тутъ суровый князь закрылъ
Лицо, затѣмъ, что вдоль чела
Пошли слѣды столь рѣзкихъ жилъ,
Какъ будто къ мозгу прилила
Вся кровь. И онъ, угрюмъ и нѣмъ,
Склонился на руки главой,
Чтобы не выдать предъ толпой
Своихъ мученій. Между тѣмъ
Окованныя приподнялъ
Преступникъ руки -- и просилъ
Онъ слова краткаго. Молчалъ
Князь Адзо, но не воспретилъ,--
И Уго такъ заговорилъ:
"Смерть не страшитъ меня. Видалъ
Не разъ ты, какъ, летя на бой,
Врывался вмѣстѣ я съ тобой
Въ ряды безчисленныхъ враговъ...
И попрекнуть мечъ добрый мой,
Который y меня отъятъ
Усердіемъ твоихъ рабовъ,
Нельзя въ бездѣйствіи. Наврядъ
Сѣкирѣ палача пролить
Такъ много крови, какъ моей
Рукой, на службѣ бывъ твоей,
Крови враговъ твоихъ пролить
Я успѣвалъ въ единый бой.
"Тобой дана -- и пусть тобой
Возьмется нынѣ жизнь моя,--
Даръ, за который много я
Не въ силахъ благодарнымъ быть...
Я никогда не могъ забыть
Позора матери, стыда
И смерти... Помнилъ я всегда
И срамъ рожденья... И однимъ
Наслѣдьемъ было то моимъ...
Давно она въ могилѣ спитъ...
Я, сынъ ея, соперникъ твой,
Твой сынъ,-- туда же на покой
Сойду за ней; но обличитъ
Ея безрадостный конецъ,
Глава, на плахѣ нынѣ мной
Сложенная,-- какъ нѣженъ былъ
Любовникъ, какъ любилъ отецъ!
"Пускай тебя я оскорбилъ,
Но -- зло за зло... Увы! она,
Твоя законная жена,--
Та жертва новая страстей
Твоихъ и гордости твоей,--
Ты помнишь,-- мнѣ обручена
Была давно... Ты это зналъ!
Ея красы ты возжелалъ...
Своимъ же собственнымъ грѣхомъ,
Рожденья моего пятномъ
Меня унизилъ ты предъ ней,
Какъ недостойнаго назвать
Ее невѣстою своей...
Затѣмъ, что имя я не могъ
Носить твое и возсѣдать
На тронѣ Эстовъ!... Но когда бъ
Еще прожить судилъ мнѣ Богъ,
Блескъ славы Эстовъ былъ бы слабъ
Предъ блескомъ тѣмъ, который самъ
Стяжалъ бы я...
Я мечъ имѣлъ; душа моя
Была способна къ небесамъ
Вершину древа моего
Поднять и Эстовъ родъ затмить
Величьемъ царственнымъ его...
Чтобъ шпоры рыцаря носить
Достойно -- знатнымъ мало быть...
Мои же шпоры въ смертный бой
Предъ всей вельможною толпой
Стремили моего коня,
И мчалъ ретивый конь меня,
И громко несся по полямъ
Мой кличъ: "Домъ Эстовъ -- смерть врагамъ!"
"Я преступленье не ищу
Оправдывать, и не хочу
Пощаду вымолить себѣ,
И не прошу, чтобы судьбѣ
Самой оставилъ ты скосить
Остатокъ,-- бѣдный, можетъ быть,--
Мнѣ предназначенныхъ годовъ.
Да и зачѣмъ? Безумныхъ словъ
Не повторить, не возвратить!
Но пусть и низокъ родомъ я,
Пускай позоръ на мнѣ лежитъ,
Пусть родовая спесь твоя
Меня признать сочла бъ за стыдъ...
Въ моихъ чертахъ легко узнать
Отца черты -- твою печать.
И все твое въ душѣ моей:
Твоя неукротимость въ ней,
Твои... но что жъ трепещешь ты
Во мнѣ узнать свои черты?...
Твои онѣ -- моя рука,
Которая, какъ сталь, крѣпка,
Моя душа -- вся изъ огня...
Ты мнѣ не жизнь лишь подарилъ,--
Себя ты перелилъ въ меня!
Смотри жъ на плодъ грѣховный свой
И казнись тѣмъ, что породилъ
Ты сына, сходнаго съ тобой!...
Не выкидышъ по духу я:
Душѣ подобная твоей,
Не терпитъ узъ душа моя.
A жизнь, a даръ мгновенный сей,
Который нынѣ ты судилъ
Отнять,-- ты знаешь,-- я цѣнилъ
Не больше, чѣмъ цѣнилъ ты самъ,
Когда бывало, свой шеломъ
Надвинешь ты, и, конь съ конемъ,
По мертвымъ вражескимъ тѣламъ
Мы мчимся съ дерзостнымъ челомъ.
"И пусть что было -- то прошло,
И пусть грядущее могло
Лишь прошлому подобно быть...
A все мнѣ жаль, что жизни нить
Судьба не порвала тогда!
Хоть матери моей стыда
Виновникъ -- ты; хотя всѣхъ золъ
Причина -- ты; хоть подъ вѣнецъ
Мою невѣсту ты повелъ,--
Я чувствую: ты мой отецъ!
И приговоръ суровый твой,--
Онъ правъ, хоть изреченъ тобой.
Зачатъ въ грѣхѣ, позорно я
Умру на плахѣ: жизнь моя
Окончится, какъ началась...
Грѣшилъ отецъ -- и сынъ грѣшилъ!
Во мнѣ одномъ обоихъ насъ
Ты нынѣ право осудилъ.
Мой грѣхъ въ глазахъ толпы людской
Тяжеле: Божій судъ -- иной!"