Окончилъ -- и спокойно сталъ,
На грудь сложивши руки, онъ;
И какъ-то страшно прозвучалъ
Цѣпей тяжелыхъ рѣзкій звонъ.
И не было ни одного
Изъ окружавшихъ тронъ вождей,
До сердца бъ не проникъ чьего
Глухой и мрачный звонъ цѣпей...
На роковую красоту
Жены-преступницы, на ту
Причину казни и вины,
Вновь взоры всѣхъ устремлены!
Какъ приметъ -- каждый знать желалъ --
Казнь совиновника она...
Она же, зла всего вина,
Межъ тѣмъ стояла, я сказалъ,
Тиха, безмолвна и блѣдна...
A взглядъ ея недвиженъ былъ,
Но былъ открытъ. Ни разу онъ,
Казалось, не былъ обращенъ
На что нибудь -- и не бродилъ
По сторонамъ; и вѣки глазъ
Ея прелестныхъ хоть бы разъ
Сомкнулись,-- тѣнію своей
Хоть разъ прикрыли бъ блескъ очей!
Нѣтъ! обвивали, какъ кружки,
Своею страшной бѣлизной
Они лазурные зрачки.
Стеклянно-хладенъ, нѣмъ и дикъ
Былъ взглядъ ея передъ толпой.
Казалось, будто ледъ проникъ
Въ ея свернувшуюся кровь.
Слеза являлась лишь порой...
И, медленно скопившись, вновь
Изъ-подъ каймы рѣсницъ густыхъ
Катилась крупная слеза.
Лишь тотъ, кто видѣлъ, тотъ постигъ
Что это было... Слезъ такихъ
Людскіе на землѣ глаза,
Казалось всѣмъ, не могутъ лить.
Хотѣла что-то говорить
Она... Глухой, неясный звукъ
Гортань сухая издала...
И въ звукѣ томъ слышна была
Вся тягость безконечныхъ мукъ.
Замолкъ онъ... Что-то ей опять
Хотѣлося потомъ сказать,--
И голосъ слышался, но онъ
Излился только въ долгій стонъ...
И пала на землю она,
Какъ тяжкій камень, какъ порой
Съ подножья мраморъ -- ликъ живой.
Увы, не Адзо то жена,
Сей трупъ бездушный и нѣмой:
Надгробный памятникъ скорѣй,
Надгробный памятникъ надъ ней,
Надъ ней, кого, какъ жало, страсть
Язвила и къ грѣху влекла,--
Надъ ней, которая упасть
До преступленія могла
И посрамленья не снесла!...
A все жива еще она.
И къ тяжкимъ мукамъ бытія
Вновь слишкомъ скоро призвана
Отъ полусмерти забытья...
Но бѣдный разумъ... Напряглись
Въ ней фибры чувствъ и порвались...
И въ помутившемся отъ мукъ
Мозгу все въ хаосѣ слилось!
Какъ отъ дождя размокшій лукъ,
Который стрѣлы мечетъ вкось,
Безсвязно дикія, какъ сонъ,
Рождать лишь можетъ мысли онъ.
Пустое, бѣлое пятно --
Для ней прошедшее; черно
Грядущее: едва видна
Стезя въ немъ, да и та темна,
Какъ путнику, что въ часъ ночной
Тропинки вынужденъ искать,
Чуть освѣщаемой грозой.
Она боялась... Понимать
Могла, что ей на душу зло
Теперь какое-то легло,
Какъ камень, хладно, тяжело.
Что былъ тутъ грѣхъ, и срамъ тутъ былъ,
Что кто-то скоро тутъ умретъ...
Ho -- кто?... забыла... Приходилъ
Вопросъ ей: что -- она живетъ,
Иль нѣтъ? Земля ли подъ стопой?
Надъ нею небо ли?... Кругомъ
То люди ль собрались толпой?
Иль демоновъ проклятыхъ рой,
Съ какимъ-то злобнымъ торжествомъ,
Глядитъ на ту, которой взоръ
Привыкъ досель встрѣчать кругомъ
Сочувствіе, a не укоръ?
И все подобно стало тьмѣ
Въ ея блуждающемъ умѣ.
Боязнь, надежды -- все слилось
Въ непроницаемый хаосъ...
То смѣхъ, то слезы -- и равно
Во всемъ безуміе одно!
Въ тяжелый, судорожный сонъ
Ея разсудокъ погруженъ...
Его на помощь тщетно звать,
И пробужденья долго ждать!