Въ ночь скорбную узнали мы со страхомъ,
Что Драмы храмъ пожаромъ истребленъ;
Въ единый часъ онъ пепломъ сталъ и прахомъ,
Палъ храмъ Шекспира, свергнутъ Аполлонъ.
Вы, кто стоялъ предъ грозною картиной,
Которая своею красотой
Какъ будто издѣвалась надъ руиной,--
Вы видѣли сквозь красный дымъ густой,
Какъ высилась горящая громада
Межъ пламени, весь мракъ съ небесъ гоня,
Какъ дивный столпъ Израилева стада;
Вы видѣли, какъ этотъ столпъ огня
Игралъ своимъ кровавымъ отраженьемъ
Въ волнахъ дрожащихъ Темзы, а вокругъ
Толпились въ страхѣ тысячи, съ волненьемъ
Дрожа за кровъ свой, если пламя вдругъ
Взвивалось вверхъ и небеса пылали
Отъ этихъ молній, какъ отъ грозовыхъ,
Пока пожаръ свирѣпый не затихъ,
Пока зола и пепелъ не застлали
To мѣсто, гдѣ храмъ Музъ былъ, и одна
Лишь отъ него осталася стѣна!
Скажите же объ этомъ храмѣ новомъ,
Смѣнившемъ тотъ великолѣпный храмъ,
Красою бывшій нашимъ островамъ:
Найдетъ ли вновь Шекспиръ подъ этимъ кровомъ
Весь свой почетъ, какъ прежде много разъ,
Достойный вмѣстѣ и его, и васъ?
Да, будетъ такъ! Въ томъ имени есть чары,
Чья власть сильнѣй, чѣмъ время и пожары!
Онѣ велятъ, чтобъ сцена ожила:
Да будетъ Драма, гдѣ она была!
И зданье это, пышно и громадно,
Здѣсь вознеслось. Скажите жъ: какъ отрадно!
О, пусть храмъ новый славою своей
Напомнитъ намъ всю славу прежнихъ дней!
Пусть будемъ мы гордиться именами
Еще славнѣй, чѣмъ были въ прежнемъ храмѣ!
Здѣсь наша Сиддонсъ дивною игрой
Сердца людей, волнуя, потрясала;
Здѣсь Гаррикъ, Дрюри нашего герой,
Пожалъ, какъ Росцій, при восторгахъ зала,
Послѣдніе изъ лавровъ: здѣсь онъ васъ
Благодарилъ въ слезахъ въ послѣдній разъ.
Но дайте же вѣнцы и новымъ силамъ,
He отдавайте ихъ однѣмъ могиламъ,
Гдѣ лишь безплодно вянутъ ихъ цвѣты!
Ихъ требуетъ, какъ требовалъ и прежде,
Нашъ Дрюри: дайте жъ вновь расцвѣсть надеждѣ,
Ожить служенью Музъ и красоты!
Вѣнецъ Менандру новому вручите,
He мертвецовъ однихъ лишь праздно чтите!
Прекрасенъ былъ дней славныхъ ореолъ,
Оставившій намъ гордыя преданья,
Когда еще нашъ Гаррикъ не ушелъ
И Бринсли намъ дарилъ свои созданья!
Мы, новые, гордимся славой ихъ, --
Тѣ такъ же предковъ славили своихъ;
И, если Память вызвала предъ нами,
Какъ Банко, тѣни царственныя въ рядъ,
И въ зеркало мы смотримъ, съ именами
Безсмертными, какія въ немъ царятъ, --
Помедлите жъ съ упрекомъ младшимъ братьямъ,
Подумайте, какъ трудно подражать имъ!
Друзья театра! Вы, предъ кѣмъ должны
Испрашивать похвалъ иль снисхожденья
И пьесы, и актеры! Одобренья
Иль казни властью вы облечены,
Лишь вы одни! И если путь ко славѣ
Порой сводился къ суетной забавѣ
И намъ краснѣть случалось отъ стыда
За то, что вы терпѣли иногда,
И если сцена, падая, не смѣла
Дурному вкусу положить предѣла, --
To пожелаемъ, чтобъ такой упрекъ
Никто отнынѣ бросить намъ не могъ
He безъ причинъ пятнавшій нашу славу,
Чтобъ тотъ укоръ теперь умолкъ по праву!
О, если рокъ вамъ судъ надъ Драмой далъ, --
He нужно намъ обманчивыхъ похвалъ,
И пусть актеръ вновь гордымъ быть съумѣетъ
И разумъ снова сценой завладѣетъ!
Прологъ оконченъ; Драма свой почетъ --
Обычая такъ повелѣла сила --
Отъ своего герольда получила;
Теперь онъ вамъ привѣтъ отъ сердца шлетъ;
Хотѣлось бы поэту, чтобъ и вами
Онъ принятъ былъ съ открытыми сердцами.
Вотъ занавѣсъ взвивается за мной;
Достоинъ будь же, Дрюри нашъ родной,
И прежнихъ дней, и своего народа!
Британцы -- наши судьи, вождь -- Природа;
Себя мы льстимъ надеждой угодить,
А вамъ желаемъ долго здѣсь судить.
КОММЕНТАРИИ
"...Затѣмъ выступилъ г. Эллистонъ и прочелъ слѣдующій адресъ, удостоенный преміи. Мы не можемъ назвать его исполненія удачнымъ: адресъ былъ прочитанъ и не изящно, и не вѣрно. О достоинствахъ самого этого произведенія предоставляемъ судить читателямъ. Мы не думаемъ, что оно признано было наилучшимъ изъ всѣхъ стихотворныхъ сочиненій, которыя разсматривались въ комитетѣ; но, вѣроятно, по своему содержанію и благодаря намекамъ на Гаррика, на г-жу Сиддонсъ и на Шеридана, оно было сочтено наиболѣе подходящимъ для даннаго случая, несмотря на то, что оно отчасти не музыкально и вообще нѣсколько вяло". "Morning Chronicle", 12 октября 1812).