He лжива ты, но невѣрна

Тому, кого сама избрала;

Но тѣмъ то мука и страшна

И тѣмъ больнѣй печали жало;

Любовный пылъ въ тебѣ великъ,

Но ты разлюбишь въ тотъ же мигъ.

Обманщикъ гадокъ, ложь презрѣнна,

Обиденъ намъ обмана ядъ;

Но та, чье сердце откровенно,

Чьей страсти пылъ правдивъ и святъ,

Когда она измѣнитъ явно, --

Поймешь, что понялъ я недавно.

Кто жилъ и былъ хоть разъ влюбленъ, --

Отъ сладкихъ словъ къ печальной яви

Переходилъ и, отрезвленъ,

Свою мечту бранить былъ вправѣ:

Прогрезивъ счастья краткій срокъ,

Затѣмъ вдвойнѣ онъ одинокъ.

Что жъ долженъ чувствовать, кто вѣрно

И непритворно былъ любимъ,

Хоть коротка и эфемерна,

Любовь, какъ сонъ, прошла предъ нимъ?

Сочтетъ онъ горе бредомъ ложнымъ,

Твою жъ измѣну -- сномъ ничтожнымъ!

Напечатано при седьмомъ изданіи Чайльдъ-Гарольда, 1814. "Посылаю вамъ, для вашего новаго изданія, нѣсколько строфъ, которыя можно озаглавить: Пѣсня, или какъ-нибудь иначе", писалъ Байронъ Мёррею.