Сэръ!
Я -- помѣщикъ изъ средней Англіи. Я могъ бы засѣдать въ парламентѣ, какъ представитель нашего округа, такъ какъ получилъ на общихъ выборахъ въ 1812 г. столько же голосовъ, какъ генералъ Т. {Именно Б.} Но я всегда стремился къ тихому семейному счастью; и вотъ, 15 лѣтъ тому назадъ, посѣтивъ Лондонъ, я женился на дѣвицѣ среднихъ лѣтъ изъ хорошаго семейства. Мы счастливо жили въ Горнэмъ-Голлѣ до послѣдняго сезона, когда жена моя и я были приглашены графинею Вальсъ-Вертись (дальняя родственница моей супруги) провести зиму въ городѣ. Такъ какъ я не видѣлъ въ этомъ ничего дурного и такъ какъ наши дочери достигли такого возраста, что онѣ, какъ говорится, на выданьи; такъ какъ кромѣ того, я имѣю въ городѣ давнишнее судебное дѣло по нашему фамильному имѣнію, то мы и пріѣхали къ нашей старинной коляскѣ (къ слову сказать, черезъ недѣлю жена моя стала такъ стыдиться этого экипажа, что пришлось купить подержанный кабріолетъ; жена говоритъ, что я могу сидѣть на козлахъ, если желаю править, но никогда не долженъ садиться рядомъ съ нею, такъ какъ это мѣсто предназначено для господина Августа Цыпочкина, ея постояннаго кавалера, который сопровождаетъ ее въ оперу). Будучи много наслышанъ объ искусствѣ мистриссъ Горнэмъ въ танцахъ (она особенно отличалась въ святочныхъ минуэтахъ въ концѣ прошлаго столѣтія), я нарядился и прибылъ на балъ къ графинѣ, ожидая увидѣть контрдансы, и въ крайнемъ случаѣ, котильоны, риль и другіе извѣстные старые танцы подъ новую музыку. Но представьте себѣ мое изумленіе, когда я увидѣлъ, что моя бѣдная, милая мистриссъ Горнэмъ на половину обняла какого-то гусара огромнаго роста, господина, котораго я до тѣхъ поръ ни разу не выдалъ; а онъ -- я говорю правду -- обхватилъ ее почти вокругъ всей таліи, -- и давай вертѣть, вертѣть, вертѣть, причемъ они раскачивались подъ звуки какого-то чертовскаго мотива, напоминающаго одну изъ нашихъ деревенскихъ пѣсенекъ, но болѣе "affettuoso", такъ что у меня сдѣлалось головокруженіе и я только удивлялся, какъ это и у нихъ голова не закружится. Затѣмъ они пріостановились и я думалъ, что они сядутъ или упадутъ, -- но нѣтъ; мистриссъ Горнэмъ положила руку на его плечо, "quam familiariter" (какъ говорилъ Теренцій, когда я былъ въ училищѣ {Я совсѣмъ позабылъ латынь (если можно забыть то, чего никогда не помнилъ). Эпиграфъ къ своему гимну я заимствовалъ у одного католическаго священника за бумажку въ три шиллинга, послѣ того, какъ я долго упрашивалъ его уступить мнѣ эти строчки за полшиллинга. Я неохотно отдалъ деньги паписту, хорошо помня Персеваля и его "Долой папства" и очень сожалѣя о паденія папы, такъ какъ мы уже не можемъ сжечь его.}, -- и они около минуты гуляли, а затѣмъ опять начали вертѣться, какъ два майскіе жука на одной булавкѣ. Я спросилъ, что все это значитъ, и дѣвочка, не старше нашей Вильгельмины (я нигдѣ не встрѣчалъ этого имени, кромѣ "Векфильдскаго священника", но жена увѣряетъ, что мать назвала ее по имени принцессы Шваппенбахъ), отвѣтила мнѣ съ громкимъ смѣхомъ: "Боже мой, не ужели вы не видите, что они вальсируютъ?" (или вальсуютъ, -- я забылъ, какъ она сказала); затѣмъ она, ея мать и сестры отошли и разсказывали это окружающимъ до самаго ужина. Теперь я знаю, что это такое, и полюбилъ вальсъ болѣе всего на свѣтѣ, какъ и мистриссъ Горнэмъ (хотя я, практикуясь какъ-то утромъ, четыре раза уронилъ служанку моей жены и сломалъ себѣ ногу). Въ самомъ дѣлѣ, вальсъ мнѣ такъ понравился, что, имѣя даръ писать стихи и испытавъ свои силы въ нѣсколькихъ избранныхъ балладахъ и въ пѣсняхъ въ честь нашихъ побѣдъ (въ послѣднемъ отношеніи я, впрочемъ, имѣлъ мало практики), -- я засѣлъ за писанье и, съ помощью эсквайра Вильяма Фицъ-Джеральда и нѣсколькихъ указаній доктора Бесби (я очень люблю слушать его декламацію и ужасно одобряю тотъ способъ, который онъ примѣнилъ для чтенія рѣчи своего отца въ Дрюри-Лэнскомъ театрѣ съ огромнымъ успѣхомъ) -- я сочинилъ нижеслѣдующій гимнъ, чтобы довести мои чувства до свѣдѣнія публики, которую я, впрочемъ, отъ души презираю, равно какъ и всѣхъ критиковъ.
Примите и проч.
Горасъ-Горнэмъ.
ВАЛЬСЪ.
О Терпсихора, муза быстрыхъ ногъ!
(Положимъ, нынѣ свѣтъ нашелъ предлогъ,
Чтобъ руки, какъ и ноги, принимали
Участье въ чарахъ танцевъ). Ты всегда
Дѣвицею считалась, хоть едва-ли
Не по ошибкѣ (сущая бѣда --
Дѣвицей называться: какъ нарочно,
Названье это черезчуръ непрочно);
Такъ или нѣтъ, -- безстыдствомъ съ давнихъ поръ,
Какъ и красой, сіяешь ты спокойно
И имени весталки ты достойна
Всѣхъ менѣе изъ Девяти Сестеръ.
Къ чему тебѣ и пляски легкимъ жрицамъ
Жеманиться, быть строгимъ, какъ дѣвицамъ?
Пусть васъ бранятъ: всѣхъ побѣдите вы;
Пускай смѣются: что вамъ до молвы?
Порхай смѣлѣй: весь міръ тебѣ награда, --
Укороти лишь юбки, сколько надо;
На грудь твою тебѣ не нуженъ щитъ:
Лишь былъ бы лифъ достаточно открытъ!
Танцуй! Почти пр едъ всѣми непреклонна,
Снимай "доспѣхи", выходя на бой;
Усынови и въ свѣтъ введи съ собой
Твой "вальсъ", рожденный не совсѣмъ законно.
Тебѣ, воздушной нимфѣ, мой привѣтъ!
Тебѣ въ угоду, несмотря на шпоры,
Воители и рьяные танцоры,
Всю ночь гусары мчатся въ вальсѣ! Свѣтъ
Такихъ чудесъ не видѣлъ, безъ сомнѣнья,
Отъ древнихъ тѣхъ временъ, когда Орфей
Своею лирой укрощалъ звѣрей.
О вальсъ, будь славенъ! Ты до помраченья
Доводишь умъ! Подъ властію твоей
Герой новѣйшій, ради новой моды,
Въ Гонслоускихъ рощахъ совершалъ походъ
И, славу Вэльсли взявъ за идеалъ,
Куражился, стрѣлялъ, -- и не лопалъ,
Но цѣли все жъ достигъ. О Муза страсти!
Красавица, твоихъ исполнясь чаръ,
Что можетъ, все тебѣ приноситъ въ даръ,
А прочее -- вручаетъ нашей власти.
Во имя вашихъ выспреннихъ рѣчей,
О Фицъ и Бесби, -- вѣрности твоей,
Нашъ Фицъ, твоихъ остротъ, нашъ Бесби славный, --
Хвалю тебя, о Беліалъ державный,
И танецъ твой хвалю еще сильнѣй!
Вальсъ царственный! Къ намъ завезенъ ты съ Рейна,
Изъ края винъ и родословныхъ древъ.
Являйся къ намъ, страною завладѣвъ,
Безпошлинно; ты намъ важнѣй рейнвейна!
Кой въ чемъ, однако, сходствуете вы:
Рейнвейнъ хорошій -- погребъ прославляетъ,
А вальсъ -- породу нашу исправляетъ;
Вино -- опасный ядъ для головы,
Тебѣ жъ, напротивъ, головы не надо:
Ты льешь струю изысканнаго яда
Намъ въ сердце; вдоль по жиламъ онъ течетъ
И тѣло все къ безумію влечетъ.
Германія! Ты многимъ насъ снабдила;
Тому самъ Питтъ свидѣтель, неба сынъ.
Но вотъ въ союзъ проклятый ты вступила, --
И Франція теперь твой властелинъ,
А намъ остались отъ тебя въ наслѣдство
Долги да танцы. Даромъ наши средства
Потративъ на субсидіи тебѣ,
Въ Ганноверѣ лишились мы владѣнья;
Но мы за то обязаны судьбѣ
Георгомъ Третьимъ: лучшій, безъ сомнѣнья,
Изъ королей, онъ тѣмъ уже намъ милъ,
Что скоро насъ .Четвертымъ" наградилъ!
Германскія высочества мильоновъ
Намъ стоили, -- но развѣ не отъ нихъ
Мы получаемъ королевъ своихъ?
Иль мало мы беремъ съ нѣмецкихъ троновъ?
Изъ Брауншвейга и изъ прочихъ мѣстъ
Пришло къ намъ мало-ль принцевъ и невѣстъ?
За кровь простую кровью ихъ породы
Не платятъ ли германскіе заводы?
Германія! Ты дюжину дала
Намъ герцоговъ, и королей не мало,
И королеву даже намъ прислала,
Чтобъ грѣхъ покрыть, -- и вальсъ намъ принесла!
Богъ съ нею, впрочемъ! Съ ней и съ ними будетъ,
Конечно, такъ, какъ Бонапартъ разсудитъ.
Вернуться къ темѣ долженъ я скорѣй.
Скажи мнѣ, Муза страсти и движенья:
Какъ этотъ вальсъ, дитя любви твоей,
Проникъ сюда въ британскія владѣнья?
Гиперборейскій вихрь его примчалъ
Изъ Гамбурга (оттуда приходила
Въ то время почта, и не нужно было
Молвѣ ползти межъ Готенбургскихъ скалъ
И засыпать среди снѣговъ, иль съ дрожью
Внезапно пробудившись, рынокъ твой,
О Гельголандъ, снабжать пустою ложью;
Намъ присылались вѣсти и Москвой,
Которая еще не погорала
Отъ своего же друга генерала;
И вотъ пришла къ намъ истины молва,
И съ нею вальсъ, и полная кошница
Депешъ; газетъ правдивыя слова
И радостная вѣсть изъ Аустерлица:
Ни Moniteur, ни Morning Post вѣстей
Во вѣкъ не приносили равныхъ ей!
Подъ тяжестью столь славныхъ извѣщеній
Пришли, едва влача свою судьбу,
Десятки пьесъ и сказокъ Коцебу,
Шесть музыкальныхъ разныхъ сочиненій,
Затѣмъ посольскихъ писемъ цѣлый рядъ
И все, чѣмъ Франкфуртъ съ Лейпцигомъ дарятъ
Насъ каждый годъ, какъ это всѣмъ знакомо;
Трудъ Мейнера, -- четыре толстыхъ тома
О женщинахъ (служа не для того-ль,
Чтобъ разыграть лапландской вѣдьмы роль,
Попутный вѣтеръ судну сообщая?);
Творенья Брунка, -- тоже вещь большая, --
Пошли въ балластъ, и Гейне къ нимъ примкнулъ, --
Настолько, чтобъ корабль не потонулъ.
Такъ нагруженъ (и въ грузѣ томъ, не скрою,
Красавецъ вальсъ всего цѣннѣе былъ),
Корабль къ родному берегу приплылъ
И встрѣченъ былъ прелестныхъ дамъ толпою.
Ни самъ Давидъ, когда онъ ликовалъ
И предъ ковчегомъ соло танцовалъ, --
Ни донъ-Кихотъ, въ фанданго пылъ чрезмѣрный
Явившій, какъ замѣтилъ Санчо вѣрный, --
Ни ты, Иродіада, хоть, увы,
Твой дивный танецъ стоилъ головы, --
Ни Клеопатра на своей галерѣ,
То ногу въ большей или меньшей мѣрѣ,
То шею оголяя на показъ, --
Никто не сталъ такъ славенъ, всѣмъ на диво,
Какъ ты, сладчайшій вальсъ, когда у насъ
Ты закружился мѣрно и красиво
Подъ музыку нѣмецкаго мотива!
Къ вамъ, о мужья, чьей свадьбѣ -- десять лѣтъ,
Чьи лбы болятъ, давно уже рогаты;
Къ вамъ, новички, которые женаты
Едва лишь годъ и у которыхъ нѣтъ
Большихъ роговъ, а только ихъ начала,
Какъ украшенья мѣднаго металла
Лбовъ вашихъ (хоть дополненъ тотъ металлъ
Тѣмъ, что законъ въ приданое вамъ далъ);
Къ вамъ, о матроны, чьей души стремленья
Въ томъ, чтобъ судьбу устроить дочерямъ,
А сыновьямъ испортить; также къ вамъ,
О барышни, -- всегда произведенья
Своихъ мамашъ и рѣдко ихъ мужей;
Къ вамъ, женихи, которымъ Гименей
Дней на семь радость, на всю жизнь -- мученья
Сулитъ, когда способствуетъ своихъ
Невѣстъ ловить иль отбивать чужихъ, --
Къ вамъ въ гости, къ вамъ явился вальсъ прелестный,
На всѣхъ балахъ владыка повсемѣстный!
О нѣжный вальсъ! Совсѣмъ затмилъ твой тонъ
Ирландскій джигъ и древній ригодонъ;
Шотландскій риль и модныя кадрили, --
Всѣ, всѣ тебѣ, пришельцу, уступили;
Вальсъ, вальсъ одинъ привлечь искусно могъ
Къ участью въ танцахъ руки, кромѣ ногъ;
Ногамъ дана изрядная свобода,
А волѣ рукъ -- предѣла вовсе нѣтъ;
Рука заходитъ, на глазахъ народа,
Куда захочетъ. Поубавьте свѣтъ:
Онъ слишкомъ ярокъ для такого риска!
Иль, можетъ быть, стою я слишкомъ близко?
Нѣтъ, нѣтъ, я слышу, -- вальсъ намъ шепчетъ такъ:
Во тьмѣ всего вѣрнѣй мой скользкій шагъ!"
Краснѣя, муза это замѣчаетъ
И вальсу юбку длинную вручаетъ.
Вы, зоркіе туристы всѣхъ временъ!
Вы, разныхъ странъ in quarto описанья!
Скажите мнѣ, мои расширивъ знанья:
Съ чѣмъ вальсъ прекрасный можетъ быть сравненъ?
Ромайки знойной скучное круженье,
Прыжки болеро съ юркостью своей,
Фанданго ли крутящійся, какъ змѣй,
Иль танцы группъ египетскихъ альмей,
Для зрителя прямое искушенье, --
Иль колумбійцевъ танецъ боевой
Подъ дикій и воинственный ихъ вой, --
Отъ береговъ. Камчатки до Капъ-Горна
Все, что изъ танцевъ разныхъ странъ отборно, --
Съ тобою, вальсъ, сравнится ли? Ахъ, нѣтъ!
Всѣ, кто объѣздилъ этотъ бѣлый свѣтъ,
Морейръ, и Гальтъ, и всѣ туристы въ мірѣ, --
О вальсѣ пишутъ, какъ объ ихъ кумирѣ!
Красавицы дней прежнихъ, чей расцвѣтъ
Пришелъ съ Георгомъ Третьимъ или ранѣй,
Чьи внучки ужъ достигли взрослыхъ лѣтъ, --
Изъ гроба вставъ, войдите въ залъ собраній!
Пусть ваши души видятъ на балахъ,
Что самый рай въ сравненьи съ баломъ -- прахъ!
Фальшиво пудра дамъ не украшаетъ
И любопытнымъ пальцамъ не мѣшаетъ
Лифъ, туго накрахмаленный, дѣвицъ;
Ни париковъ нѣтъ больше, ни косицъ,
А вмѣсто нихъ -- мужчинъ женоподобныхъ
Козлиныя бородки; никогда
У насъ не дурно дамѣ отъ стыда
Въ тискахъ объятій не совсѣмъ удобныхъ:
Чѣмъ больше ласкъ, тѣмъ дамѣ веселѣй!
Не нужно намъ ни капель, ни солей
Для укрѣпленья нервовъ: превосходно
Всесильный вальсъ все лѣчитъ, что угодно.
О вальсъ! Хотя на родинѣ твоей
Тебя самъ Вертеръ звалъ полу-развратнымъ,
Но Вертеръ самъ считалъ развратъ пріятнымъ,
Хоть былъ свободенъ отъ его цѣпей
(Не слѣпъ, хоть и не чуждъ былъ ослѣпленья);
Хоть о тебѣ былъ жаркій споръ, и пренья
Жестокія и страстныя велись
Межъ бойкой Сталь и скромницей Жанлисъ,
Которая изгнать тебя хотѣла
Съ баловъ парижскихъ, -- мода одолѣла,
И, всюду бальной залой овладѣвъ,
Ты отъ графинь дошелъ до королевъ,
А за дверьми, усвоивъ баръ затѣи,
Танцуютъ вальсъ служанки и лакеи;
Раздвинувъ кругъ своихъ волшебныхъ силъ,
Всѣмъ вертишь ты, всѣмъ головы вскружилъ!
Въ кругу мѣщанскомъ, какъ ни неуклюже,
Любитель танцевъ тянется къ тому же;
Среди бродягъ - и тамъ охота есть
Къ тому, чье имя имъ не произнесть;
А я? Я такъ увлекся въ этомъ гимнѣ,
Что риѳмы такъ и просятся въ стихи мнѣ!
Въ удачный мигъ вальсъ сдѣлалъ свой дебютъ:
Дворъ, регентъ, вальсъ, -- всѣ сразу были новы:
Рядъ новыхъ формъ гвардейцамъ дали тутъ,
Среди друзей явился новый людъ,
Рядъ новыхъ мѣръ возсталъ на вражьи ковы;
И новые законы, чтобъ бродягъ,
Просящихъ хлѣба, вѣшать навѣрнякъ,
И новыя монеты, на замѣну
Исчезнувшихъ иль потерявшихъ цѣну,
И новыя побѣды, -- рядъ утѣхъ, --
Хоть Дженки самъ не вѣритъ въ свой успѣхъ, --
Явились войны новыя на сцену,
Хотя и въ прежнихъ войнахъ мы удачъ
Имѣли столько, что отъ нихъ хоть плачь,
Завидуя попавшимъ подъ удары;
И новыя метрессы (хоть и стары
Онѣ, но ново, что мы знаемъ ихъ), --
Все ново, ново, кромѣ кой-какихъ *
Старинныхъ плутней: новы офицеры,
Жезлы, чины и метлы, кавалеры
И ленты ихъ; новъ конницы нарядъ
И ренегатовъ свѣжихъ цѣлый рядъ;
Такъ шепчетъ Муза на ухо поэта;
Другъ:-- что сказалъ бы ты на это?
Да, славно выбрать время вальсъ съумѣлъ
И воцарился сразу, гордъ и смѣлъ!
Златое время! Всѣ на моду падки,
Нѣтъ больше фижмъ, отъ юбокъ -- лишь остатки;
Долой мораль и чинный менуэтъ!
Вашъ вѣкъ прошелъ, о пудра и корсетъ!
Вотъ балъ открытъ: при входѣ въ двери зала
Привѣтствуетъ гостей хозяйка бала
Иль дочь ея. Принявъ веселый видъ,
Какъ Кентъ, иль видъ задумчиво-серьезный,
Какъ Глостеръ, -- вотъ съ манерой граціозной
За талію взять дамочку спѣшитъ
Сіятельство иль свѣтлость; смотришь: танецъ
На щечкахъ дамы вызвалъ ужъ румянецъ
(Будь это встарь, -- сказали бъ, что она
Стыдится); грудь у ней обнажена, --
И вотъ -- отъ мѣста, гдѣ въ былые годы
Велѣлъ бы сердцу быть законъ природы,
До таліи, ища себѣ утѣхъ,
Рука мужчины бродитъ безъ помѣхъ,
А дама нѣжной ручкой, -- мягче пуха, --
Гуляетъ вдоль сіятельнаго брюха.
Блаженствуя, скользятъ они вдвоемъ,
Одна рука -- на таліи, другая
Вверхъ, на плечо взошла и, возлегая,
Плѣнительна въ довѣріи своемъ;
Лицомъ къ лицу, кружась, они несутся --
И вдругъ замрутъ, -- и ноги остаются
На мигъ въ покоѣ, но не руки: имъ
Покою нѣтъ во время остановки.
Такъ, tour â tour, несутся быстры, ловки
Графъ Звѣздочка и лэди Псевдонимъ,
И сэръ Такой-то, -- словомъ, знатныхъ стая,
Чьи имена находимъ мы, читая
Газету "Morning Post"; а если тамъ
Не суждено явиться именамъ,
То, мѣсяцевъ чрезъ шесть отъ этой даты,
Навѣрно ихъ намъ скажутъ адвокаты.
За парой пара, то замедливъ ходъ,
То вновь ускоривъ, мимо насъ плыветъ,
И женщина съ мужчиною, взаимно
Соприкасаясь тѣсно и интимно,
Невольно возбуждаютъ въ насъ вопросъ,
Который какъ то слышать довелось
Отъ турка: "танецъ этимъ, вѣроятно,
Не кончится?" Такъ, честный мой Мирза!
Всегда скажу и повторю стократно:
Ты правъ, сказалъ ты правду намъ въ глаза!
Повѣрь поэту: будетъ продолженье,
Когда придетъ удобное мгновенье!
Чья грудь готова быть обнажена,
Предъ кѣмъ угодно, въ залѣ иль въ гостиной, --
Та женщина ужели такъ сильна,
Чтобъ устоять наединѣ съ мужчиной?
О вы, Фицъ-Патрикъ, Шериданъ и всѣ
Любимцы нашихъ бабушекъ въ дни оны!
И ты, мой принцъ, кому въ своей красѣ
По вкусу были старыя матроны, --
Духъ Квинсбери! Всѣ знаютъ, какъ и я,
Какой въ дѣлахъ разврата ты судья!
Пусть сатана твои избавитъ очи
Отъ зрѣлища нераздѣленной ночи!
Скажите мнѣ: въ расцвѣтѣ вашихъ дней
Такой успѣхъ имѣлъ ли Асмодей?
Умѣлъ ли онъ распутныхъ думъ уроки
Въ румянцѣ нѣжномъ вызывать на щеки,
Высказывать во взорѣ томныхъ глазъ,
Чтобъ сердце млѣло, тѣло на показъ
Сквозило бы восторгомъ вожделѣнья,
Едва скрывая грѣшныя стремленья,
Пока природа верха не возьметъ,
Осиливъ волю, сбросивъ всякій гнетъ?
Когда такъ сильно чувство въ насъ задѣто,
Кто скажетъ намъ, чѣмъ кончится все это?
А вы, кому стыдливость не нужна,
А чистота и нравственность смѣшна,
Кто радъ сорвать лишь плодъ, упасть готовый;
Прельщаться ль вамъ побѣдой столь дешевой?
Та, кто готова каждому свой станъ,
Который пыломъ страсти обуянъ,
Для жаркаго подставить обниманья, --
Ужель для васъ полна очарованья?
Работѣ рукъ приличныхъ гдѣ предѣлъ
При неприличной близости двухъ тѣлъ?
Да, если такъ, -- откажемся навѣчно
Отъ той любви, которой прелесть -- въ томъ,
Что рукъ пожатье, нѣжно и сердечно,
Дается намъ безъ мысли о другомъ,
А милый взоръ всегда съ обидой встрѣтитъ
Взоръ глазъ чужихъ, когда въ немъ страсть замѣтитъ;
Пусть, если такъ, намъ будетъ суждено
Лобзать уста, которыя давно
Осквернены, -- быть можетъ, не лобзаньемъ, .
Но близостью преступной! Если ты
Доступенъ чарамъ этой красоты,
То не люби, -- веди съ такимъ созданьемъ
Счетъ денежный! Души въ ней больше нѣтъ,
Достоинства исчезъ въ ней всякій слѣдъ!
Вальсъ сладостный! Какъ смѣлъ слова укора
Я произнесть? Вѣдь ты мнѣ тему далъ
Не для упрековъ, только для похвалъ!
Прости меня, прости, о, Терпсихора!
На всѣхъ балахъ теперь моя жена
Танцуетъ вальсъ, и дочь плясать должна;
Мой сынъ (иль нѣтъ, -- молчокъ на этомъ мѣстѣ:
Не надо вдругъ распространять всѣ вѣсти;
Когда нибудь и онъ, какъ я, свой плодъ
Для родословной нашей принесетъ), --
Танцуя вальсъ, онъ внуковъ, безъ сомнѣнья
Мнѣ дастъ, друзьямъ наслѣдниковъ имѣнья!
Н. Холодковскій.