написанное Quevedo Redivivus въ отвѣтъ на поэму подъ такимъ же заглавіемъ автора "Уота Тэйлора".
Онъ Даніилъ второй, я повторяю.
Спасибо, жидъ, что подсказалъ ты мнѣ
Сравненіе такое.
Венеціанскій Купецъ, д. IV, сц. 1.
Говорятъ очень вѣрно, что "одинъ дуракъ порождаетъ многихъ* (что глупость заразительна), a y Попа есть стихъ, гдѣ сказано, что "дураки вбѣгаютъ туда, куда ангелы едва рѣшаются вступить". Если бы м-ръ Соути не совался туда, куда не слѣдуетъ, куда онъ никогда до того не попадалъ и никогда болѣе не попадетъ, нижеслѣдующая поэма не была бы написана. Весьма возможно, что она не уступаетъ его поэмѣ, потому что хуже послѣдней ничего не можетъ быть по глупости, прирожденной или благопріобрѣтенной. Грубая лесть, тупое безстыдство, нетерпимость ренегата и безбожное лицемѣріе поэмы автора "Уота Тэйлора" до того чудовищны, что достигаютъ своего рода совершенства -- какъ квинтэссенція всѣхъ свойствъ автора.
Вотъ все, что я могу сказать о самой поэмѣ, и я прибавлю только нѣсколько словъ о предисловіи къ ней. Въ этомъ предисловіи благородному лауреату угодно было нарисовать картину фантастической "сатанинской школы", на которую онъ обращаетъ вниманіе представителей закона, прибавляя такимъ образомъ къ своимъ другимъ лаврамъ притязанія на лавры доносчика. Если гдѣ нибудь, кромѣ его воображенія, существуетъ подобная школа, то развѣ онъ не достаточно защищенъ противъ нея своимъ крайнимъ самомнѣніемъ? Но дѣло въ томъ, что м-ръ Соути, какъ Скрубъ, заподозриваетъ нѣсколькихъ писателей въ томъ, что они "говорили о немъ, потому что они сильно смѣялись".
Я, кажется, достаточно знаю большинство писателей, на которыхъ онъ, повидимому, намекаетъ, чтобы утверждать, что каждый изъ нихъ сдѣлалъ больше добра своимъ ближнимъ въ любой годъ, чѣмъ м-ръ Соути навредилъ себѣ своими нелѣпостями за цѣлую жизнь, a этимъ не мало сказано. Но я долженъ предложить еще нѣсколько вопросовъ:
Во 1-хъ, дѣйствительно ли м-ръ Соути авторъ "Уота Тэйлора"?
Во 2-хъ, не было ли предлагаемое имъ лѣкарство отвергнуто по закону высшимъ судомъ излюбленной имъ Англіи, какъ богохульственное и вредное сочиненіе?
Въ 3-хъ, не назвалъ ли его Вильямъ Смитъ открыто въ парламентѣ "злобнымъ ренегатомъ"?
Въ 4-хъ, развѣ онъ не поэтъ-лауреатъ, хотя y него на совѣсти есть такіе стихи, какъ о цареубійцѣ Мартинѣ?
И въ 5-хъ, соединяя всѣ предшествовавшіе пункты, какъ y него хватаетъ совѣсти обращать вниманіе закона на произведенія другихъ, каковы бы они ни были?
Я уже не говорю о гнусности такого поступка -- она слишкомъ очевидна, но хочу только коснуться причинъ, вызвавшихъ его; онѣ заключаются не болѣе и не менѣе какъ въ томъ, что его недавно слегка высмѣяли въ нѣсколькихъ изданіяхъ -- такъ же какъ его прежде высмѣивали въ "Anti-jacobin" его теперешніе покровители. Отсюда вся эта ерунда про "сатанинскую школу" и т. д.
Какъ бы то ни было, a это вполнѣ на него похоже -- "qualis ab incepto".
Если нѣкоторые читатели найдутъ въ нижеслѣдующей поэмѣ нѣчто оскорбительное для своихъ политическихъ убѣжденій, то пусть они винятъ въ этомъ м-ра Соути. Пиши онъ гекзаметры, какъ онъ писалъ все другое, автору не было бы до этого никакого дѣла, если бы только онъ избралъ другой сюжетъ. Но возведеніе въ святые монарха, который -- каковы бы ни были его семейныя добродѣтели -- не прославился никакими успѣхами и не былъ патріотомъ (нѣсколько лѣтъ его царствованія прошли въ войнахъ съ Америкой и съ Ирландіей, не говоря уже о его нападеніи на Францію) -- это, какъ и всякое преувеличеніе, естественно вызываетъ протестъ. Какъ бы о немъ ни говорилось въ этомъ новомъ "Видѣніи", исторія не будетъ болѣе благосклонна въ своемъ сужденіи о его государственной дѣятельности. Что касается его добродѣтелей въ частной жизни (хотя и стоившихъ очень дорого народу), то онѣ внѣ всякаго сомнѣнія.
Что касается неземныхъ существъ, выведенныхъ въ поэмѣ, я могу сказать только, что знаю о нихъ столько же, сколько и Робертъ Соути, и кромѣ того я, какъ честный человѣкъ, имѣю больше права говорить о нихъ. Я кромѣ того отнесся къ нимъ съ большей терпимостью. Манера жалкаго помѣшаннаго лауреата творить судъ въ будущемъ мірѣ такая же нелѣпая, какъ его собственныя разсужденія въ этой жизни. Если бы это не было абсолютно комично, то было бы еще хуже чѣмъ глупо. Вотъ все, что можно сказать объ этомъ.
Quevedo Bedivivus.
P. S. Возможно, что нѣкоторымъ читателямъ не понравится свобода, съ которой святые, ангелы и духи разговариваютъ въ этомъ "Видѣніи". Но я могу указать на прецеденты въ этомъ отношеніи, на "Journy from this world to the next" Фильдинга на мои, Квеведо, "Видѣнія" по испански и въ переводѣ. Пусть читатель обратитъ вниманіе и на то, что въ поэмѣ не обсуждаются никакіе догматы, и что личность Божества старательно скрыта отъ взоровъ, чего нельзя сказать про поэму лауреата. Онъ счелъ возможнымъ приводить слова Верховнаго Судіи, причемъ онъ говоритъ въ поэмѣ вовсе не какъ "школьный святой", a какъ весьма невѣжественный м-ръ Соути. Все дѣйствіе происходитъ y меня за предѣлами небесъ, и я могу назвать, кромѣ уже названныхъ произведеній, еще "Wife of Bath" Чоусера, "Morgante Maggiore" Пульчи, "Tale of a Tub" Свифта въ подтвержденіе того, что святые и т. д. могутъ разговаривать вполнѣ свободно въ произведеніяхъ, не претендующихъ на серьезность. Q. R.
М-ръ Соути, будучи, какъ онъ говоритъ добрымъ христіаниномъ, и человѣкомъ злопамятнымъ, угрожаетъ мнѣ повидимому возраженіемъ на этотъ мой отвѣтъ. Нужно надѣяться, что его духовидческія способности станутъ за это время болѣе разумными, не то онъ опять впутается въ новыя диллемы. Ренегаты якобинцы даютъ обыкновенно богатый матерьялъ для возраженій. Вотъ вамъ примѣръ: М-ръ Соути очень хвалитъ нѣкоего мистера Ландора, извѣстнаго въ нѣкоторыхъ кружкахъ своими латинскими стихами, и нѣсколько времени тому назадъ, поэтъ-лауреатъ посвятилъ ему стихи, превозносящіе его поэму "Гебиръ". Кто бы могъ предположить, что въ этомъ самомъ Гебирѣ названный нами Савэджъ Ландоръ (таково его мрачное имя) ввергаетъ въ адъ не болѣе не менѣе, какъ героя поэмы своего друга Соути, вознесеннаго лауреатомъ на небо Георга ІІІ-го. И Савэджъ умѣетъ быть очень язвительнымъ, когда пожелаетъ. Вотъ его портретъ нашего покойнаго милостиваго монарха:
"(Принцъ Гебиръ, сошедшій въ преисподнюю, обозрѣваетъ вызванныя по его просьбѣ тѣни его царственныхъ предковъ и восклицаетъ, обращаясь къ сопровождающему его духу"):
"Скажи, кто этотъ негодяй здѣсь подлѣ насъ? Вотъ тотъ съ бѣлыми бровями и косымъ лбомъ, вотъ тотъ, который лежитъ связанный и дрожитъ, поднимая ревъ подъ занесеннымъ надъ нимъ мечемъ? Какъ онъ попалъ въ число моихъ предковъ? Я ненавижу деспотовъ, но трусовъ презираю. Неужели онъ былъ нашимъ соотечественникомъ?-- Увы, король, Иберія родила его, но при его рожденіи въ знакъ проклятія пагубные вѣтры дули съ сѣверо-востока.-- Такъ значитъ, онъ былъ воиномъ и не боялся боговъ?-- Гебиръ, онъ боялся демоновъ, a не боговъ, хотя имъ поклонялся лицемѣрно каждый день. Онъ не былъ воиномъ, но тысячи жизней разбросаны были имъ, какъ камни при метаніи изъ пращи. A что касается жестокости его и безумныхъ прихотей -- о, безуміе человѣчества! Къ нему взывали и ему поклонялись!.." (Gebir, стр. 28).
Я не привожу нѣсколькихъ другихъ поучительныхъ мѣстъ изъ Ландора, потому что хочу набросить на нихъ покровъ съ позволенія его серьезнаго, но нѣсколько необдуманнаго поклонника. Могу только сказать, что учителя "высокихъ нравственныхъ истинъ" могутъ очутиться иногда въ странномъ обществѣ.