"Одинъ тотъ, кто способенъ наслаждаться семейственною
жизнію, есть прямо добрый, и, слѣдовательно, прямо
счастливый человѣкъ."
Жуковскій.
Черезъ нѣсколько дней по возвращеніи отъ Князя Фольгина, Свіяжская и Софья выѣхали изъ Москвы. Свіяжская всегда имѣла обыкновеніе, выѣзжая изъ Москвы и возвращаясь въ Москву, посѣщать могилы родителей своихъ. Въ Донскомъ монастырѣ отслужила она паннихиду, и прямо оттуда отправилась въ путь. Свіяжская просила Софью заѣхать съ нею, на нѣсколько дней, въ ея подмосковную; это было по дорогѣ, и никакого крюку чрезъ то онѣ не дѣлали.
Паннихида на гробѣ родителей возбудила горестныя воспоминанія въ Свіяжской; она поплакала, но вскорѣ отерла слезы, и съ чувствомъ сказала: "Дай Богъ всякому такъ умереть, чтобы по прошествіи нѣсколькихъ десятковъ лѣтъ вспоминали о немъ со слезами!".. Это было поводомъ къ разговору о родителяхъ Свіяжской. Она разсказала, что ея родители, проживъ слишкомъ тридцать лѣтъ вмѣстѣ, не имѣли никогда ни малѣйшаго неудовольствія между собою. "Пріятно было смотрѣть на старичковъ" -- продолжала она.-- "Взаимная любовь и привязанность ихъ не ослабѣвали. Съ душевнымъ умиленіемъ видѣла я, какъ они старались угождать другъ другу. Батюшка былъ довольно горячаго характера, но матушка умѣла укрощать и успокоивать его. Все хозяйство лежало на ней; невозможно, чтобы въ домѣ иногда не было какой нибудь непріятности отъ людей; но она умѣла все улаживать, не допускала до его свѣдѣнія, и ничѣмъ его не тревожила. Все у нея было въ порядкѣ, напередъ обдумано и приспособлено, и никогда не бывало слышно никакого ворчанья на людей, жалобъ на хлопоты и неудовольствія отъ нихъ, что такъ часто слышимъ мы отъ другихъ хозяекъ. Она была не кропотлива, хотя взыскательна, и даже строга, только справедливо и безпристрастно; за то она заботилась о хорошемъ содержаніи домашнихъ, и люди не только боялись и уважали, но, можно сказать, боготворили ее. Самое большое наказаніе для служителя бывало то, ежели она отдаляла его изъ своего дома и отсылала въ деревню. И я до сихъ поръ слѣдую правиламъ матушки. Ты сама видѣла, что у меня въ домѣ, кажется, все довольно въ порядкѣ, и на людей я жаловаться не могу.
"Съ величайшимъ вниманіемъ занималась она тѣмъ, чтобы все, что батюшкѣ нужно, и что онъ любилъ, было заблаговременно приготовлено. Въ полной мѣрѣ была она заботливымъ другомъ, доброю женою и помощницею мужа своего. Батюшка все это чувствовалъ, и умѣлъ отдавать ей должную справедливость. Никогда не выйдетъ изъ памяти моей тотъ день, когда праздновали они серебряную сватьбу свою. Это было въ подмосковной, куда мы теперь ѣдемъ. На праздникъ приглашены были родные, и многіе изъ сосѣдей. Послѣ обѣдни, молебна, и угощенія всѣмъ дворовымъ и крестьянамъ, когда за нашимъ обѣдомъ стали пить за здоровье виновниковъ праздника, я, но данному мнѣ отъ батюшки знаку", встала изъ-за стола, и вмѣстѣ съ нимъ подошла къ доброй нашей старушкѣ. Батюшка, съ бокаломъ въ рукѣ, нѣжно поцѣловалъ ее, и со слезами сказалъ ей: "Двадцать пять лѣтъ дѣлала ты меня совершенно счастливымъ; да наградитъ тебя самъ Богъ! Призываю милость и благословеніе Его на тебя, истинный, вѣрный другъ мой! Тебѣ не страшно предстать передъ престоломъ Божіимъ: ты исполнила опредѣленіе твое на земли; ты была доброю, примѣрною женою и матерью. Объ одномъ только прошу Бога, чтобы дочь наша была похожа на тебя!" -- "Можешь вообразишь" -- продолжала Свіяжская -- "какъ была тронута матушка. Со слезами бросилась я цѣловать ея руки; она поперемѣнно обнимала, то меня, то батюшку, и отъ слезъ могла сказать только: "Другъ мой, друзья мои, истинные мои друзья, сокровище, счастіе мое на землѣ! чѣмъ и какъ мнѣ благодарить Бога за милость Его!" Всѣ гости, и даже служители, находившіеся при столѣ, были тронуты и плакали. Батюшка прекратилъ эту сцену, махнувши платкомъ.
Тайно приготовленные имъ музыканты заиграли, по старинному обычаю, тушъ; трубы и литавры загремѣли, и вдругъ кругомъ дома раздалось радостное: Ура! Ура! Этотъ сюрпризъ сдѣлалъ батюшкѣ старый его каммердинеръ, которому поручилъ онъ приготовишь музыкантовъ, приведя ихъ во время обѣда, такъ, чтобы матушка не видала. Старикъ сказалъ потихоньку нѣкоторымъ изъ дворовыхъ, чтобы они стояли у окопъ подлѣ дома, и въ то время, когда музыканты заиграютъ, закричали: Ура! Но Староста, узнавъ объ этомъ отъ дворовыхъ, объявилъ крестьянамъ, и всѣ, отъ мала до велика, собрались, и мужики и бабы. Подлинно, они сдѣлали намъ настоящій сюрпризъ: такъ всѣ закричали, что затряслись окна, и мы вздрогнули отъ такой нечаянности! Окончился праздникъ, какъ обыкновенно -- прибавила Свіяжская.-- Батюшка открылъ балъ съ матушкою, Польскимъ; потомъ вся молодежъ, въ томъ числѣ и я была, усердно танцовали, былъ фейерверкъ и иллюминація. Все это помнитъ нѣчего; но сцены за обѣдомъ я въ вѣкъ не забуду!"
Въ подмосковную Свіяжской пріѣхали довольно рано. Вездѣ видѣнъ былъ отличнѣйшій порядокъ. Деревня была поселена но плану, съ большими промежутками между строеній; повсюду замѣтно было изобиліе и устройство: гумны у крестьянъ, огороды, задніе дворы, все было обгорожено; избы, овины, клѣти, анбары покрыты; передъ каждымъ дворомъ находился палисадникъ, и посажены были деревья; проулки между дворами представляли вездѣ прекрасныя аллеи; среди выгона построенъ былъ большой, запасный, каменный магазинъ, крытый желѣзомъ, и этотъ магазинъ носилъ не пустое названіе, но всегда наполнялся мірскимъ, общественнымъ хлѣбомъ, и обеспечивалъ крестьянъ на случай неурожая. Подлѣ магазина стояло, подъ навѣсомъ, нѣсколько пожарныхъ трубъ и инструментовъ. По берегу рѣчки построено было нѣсколько крестьянскихъ бань, и вырыты въ землѣ лѣтнія печи, для печенья хлѣбовъ и приготовленія кушанья, потому, что по заведенному еще при отцѣ Свіяжской порядку, на все лѣто въ избахъ печки были запечатаны. Устроенныя, въ замѣнъ ихъ, землянки, и сдѣланные надъ ними, на случай ненастья, навѣсы, представляли возможность крестьянамъ не разводить огня по избамъ, что очень часто бываетъ причиною пожаровъ въ деревняхъ, особенно-же въ рабочее время, когда остаются дома иногда одни только ребятишки и слабыя старухи.
Господская усадьба, садъ, оранжереи, гумно, анбары все было въ хорошемъ видѣ; домъ, и прочія строенія, были старинныя, нѣсколько уже ветхи, но педдерживались въ превосходномъ порядкѣ. Софья, безъ всякой лести, хвалила подмосковную Свіяжской. "Говорятъ, что женское управленіе всегда бываетъ дурно" -- сказала она.-- "Дай Богъ, чтобы у иного мужчины въ такомъ-же было устройствѣ, какъ здѣсь я вижу." -- Все заведено покойнымъ батюшкою -- отвѣчала Свіяжская.-- Я ничего не перемѣнила, оставила того-же стараго управляющаго, и стараюсь только поддержать въ прежнемъ видѣ, какъ было при батюшкѣ. Я знаю, что ему сначала было очень трудно привесть все въ устройство; наши мужички не охотники до порядка, но за то послѣ, когда они привыкли, то, не только были ему благодарны, но чрезвычайно полюбили его устройство. Похороны отца моего останутся для меня на вѣкъ незабвенны! Онъ скончался зимою, въ Москвѣ. Въ день погребенія его собрались къ намъ на дворъ всѣ крестьяне, отсюда и изъ другихъ деревень нашихъ, находящихся не въ далекомъ разстояніи отъ Москвы. Всѣ просили позволенія проститься съ добрымъ ихъ помѣщикомъ. Слезы -- и точно нелицемѣрныя, потому, что нѣтъ нужды льстить мертвымъ -- проливали крестьяне на гробѣ его; они взялись нести его на рукахъ своихъ въ церковь, и потомъ до могилы. Домъ нашъ былъ въ Басманной; оттуда, какъ ты сама знаешь, не близко до Донскаго монастыря. Все это далекое пространство несли они гробъ отца моего на рукахъ, перемѣняясь между собою поочередно."
Свіяжская провела дней пять въ своей подмосковной; ѣздила осматривать лѣса и пашни; раза по два въ день бывала въ больницѣ, которую содержала она на свой счетъ, для больныхъ крестьянъ, своихъ и чужихъ. Потомъ, въ день рожденія своего, послѣ обѣдни, сдѣлала она угощеніе, по всегдашнему обычаю, дворовымъ и крестьянамъ. Пироги, щи, а болѣе всего вино и пиво, подносимыя мужикамъ, ленты, перстеньки и куски разныхъ матерій, разданныя бабамъ, орѣхи и пряники, данные ребятишкамъ -- распространили общее веселіе въ этомъ шумномъ обществѣ. На такихъ пиршествахъ открываются истинныя, нелицемѣрныя чувства привязанности крестьянъ къ помѣщикамъ. Бабы величали барыню и плясали; старики изъяснялись въ любви своей. "Ты наша мать," кричали ей, "да и весь родъ вашъ таковъ; и покойный батюшка-то твой -- что это былъ за человѣкъ! "
На другой день послѣ сего угощенія отправились въ Пріютово, къ Аглаевымъ. Погода была прекрасная, дорога просохла, и путешественницы благополучно совершили путь свой. Съ послѣдняго ночлега встали онѣ нарочно поранѣе, и застали Аглаевыхъ за завтракомъ. Проѣзжая мимо сада, увидѣли хозяевъ въ бесѣдкѣ, за самоваромъ. Катерина наливала чай; подлѣ нея сидѣла мать, и мужъ, курившій трубку. Болонская собачка Холмекой первая замѣтила карету, залаяла, и обратила вниманіе всѣхъ. Софья и Свіяжская видѣли, что Аглаевъ, бросивъ трубку, побѣжалъ къ нимъ на встрѣчу. Катерина, на сносяхъ беременная, бѣжать не могла, но, переваливаясь со стороны на сторону, также спѣшила идти изъ саду къ нимъ. Холмская, оставивъ чулокъ свой, и уговаривая Катерину не бѣжать и не спѣшить, сама перегоняла ее.
Свиданіе сестеръ было трогательно: обнявшись, цѣловали онѣ другъ друга нѣсколько минутъ. Катеринѣ, по ея положенію, такая радость была даже вредна, и ей сдѣлалось дурно. Мужъ тотчасъ побѣжалъ за Гофманскими каплями и свѣжею водою. Дурнота скоро прошла, и Катерина опять бросилась цѣловать Софью. Обѣ онѣ плакали, спрашивали другъ друга, и, не дожидаясь отвѣта, перебивали другимъ вопросомъ. Мать ихъ и Свіяжская не могли быть равнодушными при такой сценѣ. Наконецъ мать, отирая слезы, сказала: "Помилуй, Софья -- да подойди-же ты ко мнѣ -- ты меня совсѣмъ даже не примѣтила." -- Ахъ, матушка! не уже-ли я въ самомъ дѣлѣ къ вамъ не подходила?-- вскричала Софья, и бросилась цѣловать ея руки. Понемногу всѣ успокоились, и начался обыкновенный разговоръ. "Какъ ты перемѣнился и потолстѣлъ!" -- сказала Софья Аглаеву.-- "Какой свѣжій цвѣтъ лица! Теперь иные, въ самомъ дѣлѣ, найдутъ тебя даже красавцемъ." -- Какъ: иные?-- возразила его жена -- и теперь?-- Онъ всегда былъ красавцемъ, хотя нѣкоторыя, дерзскія, осмѣливались спорить со мною, что онъ не такъ хорошъ лицомъ.
"Я тебѣ тоже скажу, любезная сестра" -- отвѣчалъ Аглаевъ -- "что ты также очень перемѣнилась, въ свою пользу. Впрочемъ, я никогда даже не дерзалъ ни съ кѣмъ спорить, чтобы ты не была красавица."
-- Видишь-ли?-продолжала Катерина.-- Хотя мы живемъ и въ деревнѣ, но умѣемъ говорить комплименты. Однакожъ, мы заговорились; самоваръ нашъ еще не погасъ, и вамъ вѣрно съ дороги хочется чаю; пойдемте въ бесѣдку.-- Мальчикъ!-- продолжала она.-- Принеси поскорѣе свѣжихъ, густыхъ сливокъ. Это любитъ Софья, а для васъ, тетушка, давно приготовлены у меня любимые ваши крендели и сухарики. Да, вели позвать повара: такихъ милыхъ гостей надобно хорошенько угостить. Къ счастію, у насъ поспѣлъ зеленый горохъ: вы, тетушка, до него охотница. Я думаю, мой дружочикъ -- прибавила она, обращаясь къ мужу -- у насъ есть въ парникѣ свѣжіе огурцы? Пожалуста, прикажи принесть къ салату.
Густыя, свѣжія сливки для Софьи, и сухарики для Свіяжской тотчасъ явились. "Я нигдѣ вкуснѣе твоихъ сухариковъ не ѣдала" -- сказала Свіяжская.-- ((Благодарна тебѣ, милая Кашинька, что ты вспомнила обо мнѣ. Ты все также мила и заботлива, какъ была прежде, и вниманіе твое очень пріятно. Многимъ покажется это бездѣлицею, но въ общежитіи, и въ кругу семейства) этѣ бездѣлицы гораздо важнѣе, нежели объ нихъ думаютъ."
-- Во всемъ этомъ должно брать примѣръ съ васъ, тетушка -- сказалъ Аглаевъ.-- Въ нѣжности и вниманіи вѣрно никто васъ не превзойдетъ.-- Послѣ нѣсколькихъ минутъ молчанія, продолжалъ онъ, обращаясь къ Софьѣ: Скоро-ли мы увидимъ Г-на Чадскаго, или какого нибудь другаго несчастнаго, котораго ты мучишь своею жестокостію?--
"Не знаю, а думаю, что и всѣ прочіе пріѣдутъ сюда въ одно время съ Чадскимъ" -- отвѣчала Софья, съ усмѣшкою.-- "Отъ кого слышалъ ты этотъ вздоръ?"
-- Какъ: отъ кого? Всѣ говорятъ, что Чадскій бывалъ у васъ всякій день, что ты, въ подмосковной у Князя Фольгина, играла съ нимъ на театрѣ, краснѣла и была прелестна, какъ Ангелъ, когда онъ подходилъ и говорилъ съ тобою!
"Въ самомъ дѣлѣ ты это слышалъ? Не уже-ли ты вѣришь этимъ вздорнымъ слухамъ?" сказала Софья, засмѣявшись.
-- Очень вѣрю, и надѣюсь, что меня не обманули.
"Не отвѣчай ему ни слова" -- сказала ей сестра.-- "Открой мнѣ, по секрету, какъ все дѣло было."
-- Она хорошо вздумала -- продолжалъ Аглаевъ.-- Я все узнаю, а ты не будешь краснѣть, разсказывая мнѣ о своихъ подвигахъ.
"Краснѣть мнѣ не отъ чего" -- возразила Софья.-- "Я могу говоришь при всѣхъ, что отъ роду никогда не играла на театрѣ съ Чадскимъ, и что я чрезвычайно равнодушна къ нему."
-- Ты не шутишь, сестра?-- сказалъ Аглаевъ, съ большимъ удивленіемъ.
"Совсѣмъ не шучу, а говорю настоящую правду. Но самъ ты разскажи мнѣ: отъ кого ты все это слышалъ? "
-- Я видѣлъ одного пріѣзжаго изъ Москвы, у Князя Бориса Матвѣевича, въ Никольскомъ, и онъ разсказывалъ. Теперь я вижу, что мнимая привязанность твоя лишила тебя обожателя, гораздо лучше и интереснѣе Чадскаго. Пронскій, какъ замѣтно было, говорилъ объ этомъ съ горестію, и даже съ отчаяніемъ.
"Пронскій? Это родной братъ Свѣтланиной? Мнѣ кажется, что я разъ, или два, видѣла его у тетушки въ домѣ. Совсѣмъ даже не помню я его съ лицо. Въ подмосковной у Князя Фольгнпа его не было."
-- Ты вѣрно-бы замѣтила, и не забыла его лица -- сказала Свіяжская -- если-бы вниманіе твое не обращено было тогда на Чадскаго. Пронскій не дуренъ собою, и точно добрый, прекрасный человѣкъ. Теперь объясняется мнѣ причина, отъ чего вдругъ пересталъ онъ ѣздить ко мнѣ, и скрылся изъ Москвы.
"Пронскій, прямо изъ Москвы, пріѣхалъ въ свою деревню, по близости Никольскаго. Онъ очень удивился, встрѣтившись тамъ съ твоею родною сестрою, и двумя зятьями. Я нечаянно сдѣлался наперсникомъ, или повѣреннымъ его. Если ты хочешь -- я могу открыть тебѣ всѣ его тайны."
Совсѣмъ я не любопытна знать ихъ -- отвѣчала Софья.-- И ты, Катинька, была также у сестры въ Никольскомъ?--
Въ это время, Холмская и Свіяжская ушли изъ бесѣдки въ комнату, имѣя много кое-чего переговоришь между собою, наединѣ.
"Нѣтъ, я не была, и, признаюсь тебѣ -- по письмамъ ея, и потому, что разсказывалъ мой Петруша, никакой охоты не имѣю ѣхать туда. Сестрица наша очень проказничаетъ, и, думаю, послѣ будетъ сама жалѣть и раскаяваться. Безпрестанныя ссоры и непріятности ея съ мужемъ должны дурно кончишься. Вообрази себѣ только одно то, что она уже два раза сряду, отъ неосторожности и невниманія своего, выкинула! Вообще все она дѣлаетъ на перекоръ мужу своему, вошла въ тѣсную дружбу съ сосѣдями своими Арбатовыми, съ которыми онъ имѣетъ тяжбу, и которыхъ ненавидитъ. Я писала къ ней нѣсколько разъ, но она не уважила не только моими, но и маменькиными совѣтами."
-- И такъ, маменька наконецъ рѣшилась съѣздить въ это Никольское?-- спросила Софья.
"Она была тамъ, вмѣстѣ съ моимъ мужемъ, но возвратилась въ такомъ огорченіи, и съ такимъ негодованіемъ на Лизу и Князя, что вѣрно впередъ никогда къ нимъ не поѣдетъ. Скупость Князя, вздорливый характеръ, ябедничество, и вообще глупость его, такъ возстановили противъ него маменьку, что она въ душѣ своей, какъ мнѣ кажется, извиняетъ Елисавету, хотя не только ей, но и мнѣ ни слова не говоритъ объ этомъ. Очень досадно, что братъ Алексѣй, который и безъ того порядочный эгоистъ, вошелъ въ короткую связь съ Княземъ Борисомъ Матвѣевичемъ, и беретъ его во всемъ себѣ въ примѣръ.
Аглаевъ подтвердилъ, что говорила жена его. Софья очень огорчилась этимъ извѣстіемъ. Нѣсколько минутъ продолжалось молчаніе. Послѣ того пошла она въ домъ, перемѣнить дорожное свое платье.
Всѣ собрались къ обѣду. Столъ былъ не великолѣпный, и ничего необыкновеннаго не подавали, но всѣ кушанья были вкусны, и приготовлены изъ лучшей и свѣжей провизіи. Соусъ съ зеленымъ горохомъ всѣмъ понравился. Домашнія наливки, сдѣланныя милою хозяйкою, заслужили общее одобреніе.
Послѣ обѣда, обѣ старушки пошли отдыхать. Аглаевъ, посидѣвъ немного, отправился также куда-то по своему хозяйству; сестры остались вдвоемъ; Катерина разсказывала, какъ милъ и внимателенъ мужъ ея. "Онъ всегда таковъ, какъ ты видѣла его сегодня утромъ" -- продолжала она.-- "Съ тѣхъ поръ, какъ мнѣ стало тяжело, и я почти не могу ходить, онъ безотлучно дома, читаетъ, играетъ на фортепіано, ищетъ всѣхъ возможныхъ средствъ, чтобы угодишь мнѣ." -- Съ радостію слушала ее Софья.
Служанка, по приказанію Катерины, пришла доложить, что Свіяжская проснулась. "Пойдемъ къ нимъ," сказала она. "Маменька хотѣла непремѣнно, чтобы тетушка жила съ нею въ одной комнатѣ; онѣ теперь вмѣстѣ, и я отнесу къ нимъ вишни изъ нашей оранжереи, только что поспѣвшія; я берегла для вашего пріѣзда. Тетушка любитъ ихъ, и послѣ сна онѣ ее освѣжатъ."Свіяжская точно любила вишни, и по раннему времени это была еще рѣдкость. Она благодарила Катерину за вниманіе.
Разговоръ обратился опять на тотъ-же предметъ, который порадовалъ Софью. Катерина повторяла, что она совершенно счастлива, и превозносила похвалами своего мужа. "Это настоящій Ангелъ!" прибавила она. "Не только никакой ссоры и непріятности между нами не бывало, но мы даже ни разу не спорили съ нимъ, да и не за что! Лишь только я пожелаю чего нибудь, тотчасъ все исполнено. Хозяйство наше идетъ прекрасно, и въ такомъ отличномъ порядкѣ, что я сама удивляюсь, какъ умѣетъ Петруша мой такъ все устроить, что мы, съ небольшимъ нашимъ состояніемъ, живемъ, можно сказать, изобильно. Онъ точно мастеръ своего дѣла." Софья удивлялась необыкновеннымъ способностямъ Аглаева; но Свіяжская не совсѣмъ раздѣляла ея восхищеніе, вздохнула, и ничего не отвѣчала.
Къ чаю собрались опять всѣ въ бесѣдку, въ садъ. Время до ужина провели очень пріятно, и совсѣмъ не замѣтили, что уже поздно. Наконецъ, въ 11-мъ часу увидѣли, что Катерина устала, и разошлись спать. Вездѣ и во всемъ видны были заботливость и вниманіе хозяйки. Софья нашла приготовленную для нея, въ мезонинѣ, комнату прелестною; Фортепіано ея были привезены изъ Надежина. Катерина знала, что Софья не любитъ спать на пуховикѣ, и велѣла послать тюфякъ; на окнахъ повѣсила она гардины; даже большія креслы, къ которымъ -Софья привыкла дома, поставлены были подлѣ балкона, точно такъ, какъ стояли они въ ея комнатѣ въ Надежинѣ. Все доказывало, что сестра заботилась сдѣлать Софьѣ удовольствіе, и напередъ приготовила все, что ей нравится. Такое нѣжное вниманіе тронуло Софью. Разсказы Катерины объ ея мужѣ, порядокъ, видѣнный ею повсюду, спокойствіе, счастливый образъ жизни Аглаевыхъ -- все это нѣсколько поколебало твердое намѣреніе ея оставаться вѣкъ въ дѣвкахъ. Разговоръ о Пронскомъ какъ-то пришелъ ей на память, и она, стараясь вспомнить черты лица его, заснула крѣпкимъ и спокойнымъ сномъ.