ЯВЛЕНІЕ I.
Майко (одна вяжетъ кошелекъ).
Что такъ долго не идетъ Гиго? Скоро матушка воротится изъ церкви, а Гиго все нѣтъ, какъ нѣтъ... Я люблю моего Гиго, я только и счастлива, когда онъ со мною, когда гляжу ему въ очи, любуюсь его длинными кудрями... Но онъ такъ рѣдко бываетъ дома; цѣлый день все въ лавкѣ. Ну, если и послѣ свадьбы онъ будетъ такъ же оставлять меня одну! Боже мой! при одной этой мысли я готова заплакать! A!... я слышу моего Гиго; спрячу поскорѣе работу, чтобъ онъ не увидалъ: на-дняхъ его рожденіе -- и я подарю его этимъ кошелькомъ.
ЯВЛЕНІЕ II.
Гиго, Майко.
ГИГО (входя). Здравствуй, Майко!
МАЙКО. Это ты, Гиго? насилу я дождалась тебя, -- я проглядѣла всѣ окошки; бывало, утромъ навѣдается раза три, а теперь ждешь, ждешь,-- и только обѣдъ зазоветъ тебя домой.
ГИГО. Радъ ли я самъ моимъ заботамъ? весь этотъ хламъ,-- шелкъ, золото, я охотно отдалъ бы за одинъ взглядъ твой, за одну улыбку.-- А гдѣ Кекела?
МАЙКО. Матушка не приходила еще изъ церкви, Гиго, прости меня за несправедливый упрекъ, но я тебя такъ люблю....
ГИГО, (взявъ ее за руку). А я, Майко, развѣ я тебя не люблю? а могу ли я тебя не любить, Майко? Ты дочь торгаша, того почтеннаго старика, который принялъ меня сироту къ себѣ въ домъ, заботился обо мнѣ, какъ о родномъ сынѣ, и, умирая, завѣщалъ твоей матери: когда наступитъ твоя шестнадцатая весна выдать тебя замужъ за меня. Послѣднія слова умирающаго отца твоего были благословеніе на будущій нашъ бракъ, послѣднее движеніе его было-знаменіе креста, которымъ осенилъ онъ насъ.
МАЙКО (бросается въ объятія, Гиго ). О, вѣрю, Гиго, вѣрю!... А такъ счастлива твоею любовью, что -- знаешь ли -- мнѣ иногда бываетъ страшно... если ты...-- о! мнѣ страшно выговорить -- меня разлюбишь?... Я не снесу твоей холодности,-- и сойду съ ума?
ГИГО. Ради Бога, не говори мнѣ этого, Майко... мнѣ разлюбить тебя, мою радость, мою жизнь, нѣтъ, Майко, скажи лучше, скоро ли наша свадьба?..
МАЙКО. Еще десять разъ взойти этому мѣсяцу на небо, пока я назову тебя моимъ.
ГИГО. О, какъ еще долго.
МАЙКО. Гиго, ты нетерпѣливъ, счастіе наше такъ близко...
ГИГО. Знаю, но я желалъ бы ускорить его... и какъ не желать?.. теперь я ищу случая, чтобы украдкой поцѣловать тебя (цѣлуетъ ее.) Начнемъ ли говорить -- присутствіе твоей матери останавливаетъ слова мои; мнѣ хочется, чтобы никто неслышалъ ихъ, кромѣ тебя... А когда ты будешь моею, тогда я могу говорить все, что шептываетъ мнѣ моя любовь, могу цѣловать тебя, лѣлѣять, потому-что я тогда безраздѣльно твой, а ты безраздѣльно моя.
МАЙКО. Да, да! твоя; я горжусь тобою, Гиго; ты такъ хорошъ, что всѣ подруги мнѣ завидуютъ; изъ нихъ любая отдала бы свой лучшій кушакъ за одинъ твой взоръ и, при встрѣчѣ съ тобою, забывъ законы приличія, отбросила бы чадру съ лица.
ГИГО. Что мнѣ до нихъ! одну тебя я люблю, Майко.
ЯВЛЕНІЕ III.
Прежніе и Кекела.
ГИГО. А вотъ и матушка!
КЕКЕЛА. А, вы опять вмѣстѣ и нашептываете другъ другу сладкія рѣчи!
МАЙКО. Онъ только сейчасъ вошелъ.
КЕКЕЛА. Сейчасъ вошелъ! а тебѣ хотѣлось бы, чтобы Гиго бросалъ свои занятія и сидѣлъ цѣлый день возлѣ тебя?
МАЙКО. На Гиго грѣхъ жаловаться, матушка: цѣлый день онъ въ хлопотахъ и все это для насъ; едва обѣдъ да ужинъ вызываютъ его домой, да и то на короткое время.
КЕКЕЛА. Я и не думаю пѣнять на Гиго: Гиго вполнѣ оправдалъ довѣренность моего старика; онъ такъ почтителенъ ко мнѣ.
МАЙКО. И такъ любитъ меня,
КЕКЕЛА. Дай Богъ вамъ счастіе да любви! мнѣ, старухѣ, остается не долго жить на бѣломъ свѣтѣ,-- годъ, другой, а тамъ на вѣчное житье -- въ могилку.
ГИГО. Полно-те, матушка; вы еще поживете, полюбуетесь на наше житье, мы съ Майко будемъ покоить вашу старость.
КЕКЕЛА. Не мало пожила я на свѣтѣ -- о мнѣ не жаль разстаться съ жизнью, потому-что, умирая, возму въ гробъ съ собою увѣренность, что ты, Гиго, составишь счастіе моей Майко.
МАЙКО. Перестаньте говорить объ этомъ.
КЕКЕЛА. Да и точно; за чѣмъ передъ радостью пророчить горе? поговоримте о чемъ-нибудь другомъ. Ну, Гиго, скажи мнѣ что новаго?
ГИГО. Что новаго? наѣхали купцы, навезли всякихъ товаровъ, за полѣ разбиваютъ шатры и палатки и разкладываютъ товары къ завтрешней ярмаркѣ.
КЕКЕЛА. Да, да! я и позабыла, что завтра ярмарка, а подруги твои, Майко, просили меня отпустить тебя съ ними, и я за тебя дала слово. Поѣзжай, повеселись; тамъ будетъ тебѣ весело, а то ты и такъ все сидишь дома; поѣзжай, Майко.
МАЙКО. А ты, Гиго, поѣдешь со мною?
ГАГО. Съ тобою? да развѣ я могу оставить дѣло? Хоть и сладко было бы мнѣ полюбоваться на удовольствіе моей Майко, да что же скажутъ про меня всѣ знакомые, что скажетъ и матушка, когда я въ день ярмарки пренебрегу выгодами, которыя могу доставить и ей и тебь?
МАЙКО. Если такъ, Гиго, то е я не поѣду.-- Что за веселье безъ тебя? маѣ будетъ скучно, я лучше останусь дома.
ГИГО. Нѣтъ, Майко, нѣтъ! я самъ прошу тебя -- поѣзжай; я буду доволенъ мыслію, что моей Майко теперь весело.
МАЙКО. О, какъ ты добръ, Гиго! а вы, матушка, вѣдь также поѣдете съ нами?
КЕКЕЛА. Я? нѣтъ, Майко! мнѣ что-то нездоровится, да и куда старухѣ тащиться? Ты поѣдешь съ своими подругами и съ моей старой пріятельницей, Фатьмою; завтра поутру заѣдутъ онѣ за тобою и вы всѣ вмѣстѣ отправитесь на ярмарку. Ну, какъ же ты одѣнешься, Майко? тамъ будетъ столько народу, что невѣстѣ Гиго стыдно было бы быть одѣтой хуже другихъ.
МАЙКО. Я надѣну голубую кебу, которую подарилъ мнѣ недавно Гиго, серебряный поясъ и бѣлую чадру.
ГИГО. Постой, Майко, въ числѣ другихъ товаровъ я получилъ такой... да ты сама сейчасъ увидишь... (хочетъ идти).
МАЙКО. Куда же ты бѣжишь, Гиго?
ГИГО. На одну минуту -- къ себѣ въ лавку; я хочу подарить тебѣ... О! какъ хороша ты будешь, Майко, въ новомъ нарядѣ!
(убѣгаетъ).
ЯВЛЕНІЕ IV.
Прежніе кромѣ, Гиго
МАЙКО. Знаешь ли, матушка, мнѣ въ-самомъ-дѣлѣ что-то не хочется на ярмарку; только что вспомню, что завтра ѣхать -- сердце замретъ и какъ будто шепчетъ и предостерегаетъ: не ѣзди, Майко, не ѣзди!
КЕКЕЛА. Полно, дитя мое, ты совсѣмъ одичала, сидя все дома, ты ужъ боишся и въ люди показаться. Посмотрѣла бы ты, какъ радостно собираются твои подруги.
МАЙКО. Онѣ увѣрены, что имъ будетъ весело.
КЕКЕЛА. И тебѣ будетъ весело!.. да и нельзя скучать на ярмаркѣ; ты ни разу не была, потому и не знаешь. Подумай! народу бездна, всѣ веселы, разодѣты, звучитъ чангуръ, льется пѣсня слѣпаго пѣвуна, а вокругъ, на быстрыхъ коняхъ, весело скачутъ и танцуютъ наѣздники, помахивая пестрыми значками.-- Да накрывай-ка столъ, вѣдь Гиго пошелъ не далеко.
МАЙКО. Да, только до лавки!
КЕКЕЛА. Принести тебѣ подарокъ къ празднику; знаю, знаю, что онъ только объ тебѣ думаетъ (Майко накрываетъ столъ). Выла и я моложе; помню, отецъ твой въ первый разъ увидѣлъ на ярмаркѣ меня... Да кто это стучится, посмотри-ка въ окно. (Стукъ у двери).
МАЙКО. Это старушка, Марта.
КЕКЕЛА. Что же, отвори ей.
МАЙКО. Кчему?.. Послушай, что во всемъ сосѣдствѣ говорятъ про Марту:-- она сплетница, любитъ клѣветать и злословить, и какъ, черный воронъ, приноситъ несчастіе своимъ приходомъ.
КЕКЕЛА. Полно, Майко, ты ее не любить, да и только.
МАЙКО. Правду ли говорятъ, что она колдунья -- не знаю; только, когда она возметъ меня за руку, мнѣ становится, какъ-то холодно на сердцѣ, а поцѣлуетъ она меня ледяными, мертвыми губами, то, мнѣ кажется, что холодная змѣя обвилась около меня и впустила свое жало.
КЕКЕЛА. Да нельзя же не пустить сосѣдку, слышишь она стучится? Майко, отвори ей.
ЯВЛЕНІЕ V.
Прежнія и Марта.
МАРТА. А, моя ласточка! На силу-то откликнулась? (цѣлуетъ ее) Да какъ ты похорошѣла, щеки твои разцвѣли, какъ розы весною, а глазки, словно звѣзды предъ разсвѣтомъ, играютъ тихо и сладко, и какъ будто ждутъ, что скоро ихъ смѣнитъ другой свѣтъ и блескъ и онѣ промѣняютъ свои холодные, серебряные лучи на горячіе, золотые лучи солнца.
МАЙКО. Ты вѣчно, Марта, съ заучеными словами; вѣдь ты разговариваешь, а не пѣсню поешь.
МАРТА. А, можетъ быть, Майко, моя пѣсня и тебѣ полюбится. Здравствуй, Кекела! и ты что-то непривѣтлива.
КЕКЕЛА. Здравствуй, сосѣдка! присядь!-- Я тебѣ рада.
МАРТА. Рада?-- не правда, сосѣдка, ты мнѣ не рада, хотя и должна бы радоваться. Вѣдь радуется земля, изсушенная солнцемъ, когда благотворный дождь ее освѣжитъ; радуется путникъ, когда, уставши и утомясь отъ зною, онъ находитъ тѣнь широкаго дерева и отдыхаетъ подъ нимъ. Что же ты молчишь, Майко?.. ты -- благотворный дождь, который освѣжаетъ воздухъ, въ которомъ живетъ твоя мать, ты -- прохладная тѣнь, подъ которою она успокоится отъ долгаго пути.
МАЙКО. Марта! слышу слова и ничего не понимаю, ты больше жила и видѣла, матушка понимаешь ли*ты, что она хочетъ сказать?
КЕКЕЛА. Нѣтъ! и я не понимаю.
МАРТА. Ну, такъ послушай же мою басенку, стояла на полѣ старая орѣшина, безъ воли и холи, всѣми заброшенная: и солнце печетъ ее и дождь мочитъ; и вотъ нечаянно свилъ себѣ на ней гнѣздо молодой соловей, поетъ онъ въ пустынѣ, а пѣсня далеко слышна. Шелъ охотникъ поохотиться, услышалъ пѣсню соловьиную, подошелъ къ дереву, сталъ слушать и заслушался.
КЕКЕЛА. Хитра рѣчь твоя, Марта,-- да конца въ ней не видно. марта. Э! сосѣдка! рѣка и дальше течетъ, и все ей конецъ есть; дослушай меня: вотъ охотникъ говоритъ орѣшинѣ: отпусти свою жилицу на житье-бытье ко мнѣ,-- не въ пустынѣ звучать ея пѣснямъ, не по сухимъ твоимъ вѣтвямъ порхать ей: отпусти. Я посажу ее въ золотую клѣтку, или въ садъ цвѣтущій -- и всѣ будутъ любоваться птичкой и ея пѣсенками, а тебя, старое дерево, успокою на старости, освѣжу и согрѣю лучше солнышка, полью дождикомъ изъ чистаго золота.
МАЙКО. Матушка! не доброе что-то хочетъ сказать она.
КЕКЕЛА. Что ты боишся, Майко? Развѣ ты не знаешь, что Марта -- сказочница, услыхала новую сказочку и пришла ею насъ потѣшить. Что за смыслъ въ старой орѣшинѣ, молодомъ соловьѣ и золотомъ дождикѣ -- золотыхъ дождей не бываетъ.
МАРТА. А посмотри, какъ этотъ дождь накрапываетъ, (высыпаетъ червонцы).
МАЙКО. Посмотри, матушка... Золото! Что это такое?
КЕКЕЛА. Золото! Что это значитъ, Марта?
МАРТА. Что это значитъ!.. То-то, сосѣдка Кекела, не любила ты старой Марты; не добро говорила про нее, а эта самая Марта приноситъ тебѣ и богатство и счастіе.
КЕКЕЛА. Какое богатство? (вмѣстѣ.)
МАРТА. Какое счастіе? (вмѣстѣ.)
МАРТА. (Майко). Пой, пой, мой соловушка! Скоро запоешь еще звучнѣе, коли мать твоя съ умомъ... Аты, Кекела, достигла до старости, а все безпамятна. Слушай же, а разтолкую тебѣ мою басню: ты -- орѣшина, у тебя живетъ соловушко -- дочь твоя, и услыхалъ и увидалъ ее князь Вахтангъ.
МАЙКО. О, Боже мой! Такъ за тѣмъ-то онъ ходилъ такъ часто около нашего дорбаза и, поровнявшись, смотрѣлъ на меня такими глазами, что мнѣ становилось стыдно и я, краснѣя, спѣшила уйти.
МАРТА. А! задумалась, да и есть о чемъ; богатъ, именитъ князь Вахтангъ... сколько у вето добра и золота!...
КЕКЕЛА. Что жъ за дѣло?.. Его золото -- не наше. Марта, я тебя не понимаю! (Гиго, входя, останавливается въ дверяхъ).
МАРТА. Захочешь -- и оно будетъ твоимъ; полюбились Вахтангу очи твоей Майко, сохнетъ онъ по ней; отпусти ему твою дочь -- и онъ осыплетъ васъ золотомъ, и съ той поры пойдетъ вамъ талантъ и счастіе.
МАЙКО. Матушка! Развѣ ты не угадываешь, что она хочетъ сказать? Развѣ ты торгуешь мною, продаешь меня? О! недаромъ говорила я, что это змѣя ползетъ на насъ.
МАРТА. Глупенькая! Жаль мнѣ тебя,-- ты еще не знаешь цѣны золота, на него можно купить и любовь и счастіе и всѣ блага міра. Вахтангъ богатъ, знатенъ, у него ты будешь жить такъ, что княжны будутъ тебѣ завидовать. Разсуди, Майко, какая разница между Вахтангомъ и твоимъ женихомъ? Одинъ,-- князь, другой -- купецъ; одинъ богатъ, другой бѣденъ! Согласись, Майко, и повѣрь, что тебѣ самой будетъ стыдно, какъ у тебя въ повелѣніи будутъ десятки рабовъ, изъ которыхъ ни одинъ не уступить Гиго, котораго отецъ твой Христа ради подпалъ на улицѣ.
МАЙКО. Зачѣмъ Гиго здѣсь нѣтъ! онъ заставилъ бы тебя молчать.
ЯВЛЕНІЕ VI.
Прежнія и Гиго.
ГИГО. Успокойся, Майко, я здѣсь! А! проклятая, ты не знала, что этотъ бѣднякъ -- пріемышъ слышалъ твои отвратительныя слова, безчестныя предложенія, что онъ выброситъ тебя за порогъ этого дома, который ты хотѣла запятнать позоромъ и безчестіемъ! Твой Вахтангъ, говоришь ты, богатъ, могучъ, силенъ, да знаешь ли ты, старая шакалка: ктобы ни былъ тотъ человѣкъ, который осмѣлится похитить у меня Майко,-- я разтерзаю его, размѣчу прахъ его по полю, а кости разбросаю собакамъ; онъ благороденъ, говоришь ты, а цѣною золота хочетъ купить любовь Майко!.. Да развѣ ты не знаешь, старуха, что за эту любовь я готовъ по каплѣ источить всю кровь своего сердца, готовъ загубить свою душу! Неужели, проклятая колдунья, кровь и душа моя дешевле ничтожнаго, грязнаго золота твоего Вахтанга?
КЕКЕЛА. А я слушала, слушала, и все не понимаю, къ чему клонитъ она рѣчь свою? Вонъ изъ нашего дома! Чтобъ слѣдъ твой заросъ крапивою!
МАРТА. Какъ? и ты противъ меня?
ГИГО. А развѣ ты думала, что мать согласится продать свою дочь? что золото твое ослѣпитъ ее? ты по себѣ судила, продажная душа! Вонъ отсюда, или я убью тебя на этомъ же мѣстѣ!..
МАЙКО (бросается къ Гиго). Гиго! ради Бога, успокойся.
МАРТА (въ дверяхъ). Да будетъ же проклятіе надъ вашимъ домомъ и надъ всѣми вами, до послѣдняго колѣна! Я отрясаю съ ногъ моихъ пыль на порогъ вашего дома, и помните, да заростетъ порогъ вашъ крапивою и терніемъ, да исполнится мое проклятіе, и какъ сокрушительный громъ, пойдетъ изъ рода въ родъ въ вашемъ потомствѣ и будетъ разить васъ! Несчастіе, какъ тѣнь, будетъ слѣдовать за вами шагъ за шагомъ! Пусть земля не дастъ вамъ пріюта и пусть голодные шакалы разроютъ ваши могилы и разнесутъ ваши кости на чужія земли, (Уходитъ),
ЯВЛЕНІЕ VII.
Гго, Кекела и Майко, (Минутное молчаніе. Гиго ходитъ большими шагами по комнатѣ ).
МАЙКО. Мнѣ страшно, матушка! Не ужели сбудутся предсказанія этой злой вѣщуньи.
КЕКЕЛА. Полно, дитя мое; небо не слушаетъ неправедныхъ проклятій.
ГИГО, ( увидѣвъ золото ). Что это? Золото!.. Плата за безчестіе Майко и за мое несчастіе! ( выбрасываетъ въ окно). Возьми свои деньги. Да лягутъ онѣ свинцомъ на твою душу!
МАЙКО. Гиго, успокойся! Развѣ пустыя слова бездушной старухи могутъ поколебать любовь мою къ тебѣ?
ГИГО. Вѣрю, Манко, вѣрю. И вполнѣ убѣжденъ въ твоей любви, но, согласись, какъ больно и грустно было мнѣ слушать, когда при мнѣ оцѣнили честь твою... Знаешь ли, Майко,-- одна мысль, знаю, что не сбыточная, но одна мысль, что ты могла бы измѣнить моей любви и твоимъ клятвамъ можетъ свести меня въ могилу. Я дорожу тобою, дорожу, какъ скупецъ зарытымъ своимъ сокровищемъ! И отнять тебя у меня?
КЕКЕЛА. Перестаньте, дѣти мои!
ГИГО. Какъ былъ я веселъ за полчаса, съ какою радостію спѣшилъ порадовать новымъ подаркомъ мою Майко, какъ хорошъ мнѣ казался этотъ лечакъ -- примѣрь его Майко.
МАЙКО, ( беретъ лечакъ неохотно). Благодарю, Гиго; онъ мнѣ не нуженъ, я не поѣду.
КЕКЕЛА. Полно ребячиться, поѣзжай!
ГИГО. Ты такъ хороша! Этотъ лечакъ такъ пойдетъ къ тебѣ.
КЕКЕЛА. Притомъ же, я дала слово, Фатьмѣ отпустить тебя съ нею на ярмарку, поѣзжай! Разсѣйся, посмотри на людей, покажи себя -- пусть добрые люди полюбуются тобою. Вѣдь не всѣ-же Вахтанги.
ГИГО, (прерывая). Матушка! что же, если ей не хочется ѣхать? (успокоившись). Нѣтъ, Майко, поѣзжай! Дай мнѣ слово, что. ты поѣдешь, (беретъ ее за руку).
(Слышенъ за дверями голосъ).
ГИГО. А! это голосъ Бичо .
ЯВЛЕНІЕ VIII.
Прежніе и Бичо.
ГИГО. Что тебѣ?
БИЧО. Русскому окружному понадобились какіе-то товары; онъ ждетъ тебя у твоей лавки,-- ступай скорѣе!
ГИГО. Спасибо, Бичо! Бѣги впередъ и скажи, что я сейчасъ буду. ( Бичо уходитъ).
ЯВЛЕНІЕ IX.
Прежніе, кромѣ Бичо.
КЕКЕЛА. А обѣдъ нашъ?
гиго. Не хочу, матушка!
КЕКЕЛА. И мнѣ что-то нехочется; сосѣдка наша такъ меня разстроила, надо мнѣ старухѣ отдохнуть. ( уходитъ)
ГИГО (беретъ шляпу). До свиданія, Майко!
МАЙКО (подходитъ къ Гиго). Прощай, Гиго!
ГИГО, ( цѣлуя ее). Прощай, моя радость.
МАЙКО. До вечера.
ЯВЛЕНІЕ X.
Майко (одна).
Бѣдный Гиго! какъ онъ встревоженъ! Когда онъ цѣловалъ меня, я замѣтила слезы на его глазахъ. О! зачѣмъ онъ не князь, никто бы не осмѣлился безпокоить его, и на глазахъ его я не видала бы этихъ слезъ. Но отчего же мнѣ такъ скучно? я люблю его, онъ любитъ меня,-- а слезы такъ просятся изъ глазъ, и кто-то шепчетъ мнѣ, что онѣ скоро польются широкимъ ручьемъ.
ЯВЛЕНІЕ XI.
Майко, Вахтангъ.
МАЙКО (вскрикиваетъ).
ВАХТАНГЪ. Не бойся, Майко! не дрожи всѣмъ тѣломъ! я не сдѣлаю тебѣ зла,-- клянусь, не сдѣлаю.
МАЙКО. Вахтангъ! ты видишь, я одна, ты знаешь наши приличія, прошу тебя уйти!
ВАХТАНГЪ. Знаю, Майко, но я долженъ говорить съ Тобою на единѣ; знаю, но бываютъ случаи, гдѣ человѣкъ разрываетъ всѣ оковы приличія, волканъ любви далеко мечетъ свою лаву за предѣлы народныхъ обычаевъ и законовъ и пепелитъ ихъ при первомъ сопротивленіи.
МАЙКО. Умоляю тебя, Вахтангъ, уйди отсюда.
ВАХТАНГЪ. Непрерывай меня, ради Бога! дай высказать мнѣ все, что у меня на душѣ.-- Вотъ скоро годъ, какъ ни одинъ часъ, ни одна минута не проходятъ у меня безъ думы объ тебѣ. Первый разъ я увидѣлъ тебя въ толпѣ другихъ красавицъ на крышѣ сакли, въ гостяхъ у Геравана..... увидѣлъ тебя-и полюбилъ навѣки. Здѣсь есть судьба -- такъ Богъ велѣлъ! Иду ли ночью -- и твой образъ, твоя тѣнь бѣжитъ передо мною, блеститъ въ свѣтѣ фонаря, который несетъ и колеблетъ мой Бичо въ рукахъ своихъ; рыщу ли но полю съ винтовкой за плечами -- рветъ ласточка, воркуетъ голубка, прицѣливаюсь,-- не бей! кто-то шепчетъ мнѣ, онѣ походятъ на Майко, на болѣзнь твою. Съ друзьями, пріятелями, я не прежній Вахтангъ!.. тоска о тебѣ горчитъ братскую азарпешу. Майко! люблю тебя болѣе, чѣмъ солнце любитъ землю, болѣе, чѣмъ Адамъ любилъ Еву въ раю! Если бы ты была продажная красавица -- какая-нибудь кивина тифлисская, для которой золото и тюмены -- все! я бы на вѣкъ пошелъ къ шалтану, забралъ бы его сокровища и отдалъ бы ихъ за одинъ мигъ блаженства съ тобою.
МАЙКО. А червонцы, которые ты прислалъ съ Мартою? ты думалъ купить меня?
ВАХТАНГЪ. Не тебя, твою мать.
МАЙКО. А развѣ мать моя торгуетъ мною?
ВАХТАНГЪ. Она -- армянка!
МАЙКО. Но что тебѣ во мнѣ, если бы она и согласилась? я нелюблю тебя...
ВАХТАНГЪ. Майко! сжалься надо мною, полюби меня!
МАЙКО. Я полюбила Гиго прежде.
ВАХТАНГЪ. Я отдамъ тебѣ жизнь мою, душу, санъ, помѣстье, все, все... полюби меня!
МАЙКО. Я люблю Гиго!
ВАХТАНГЪ. Гиго!.. такъ бойся ко меня!.. ты будешь моею!-- (быстро уходитъ)
МАЙКО (одна). Великій Боже! что со мною? голова горитъ, сердце разрывается на части, мнѣ страшно.-- Гиго!.. Гиго!.. женихъ!.. спаса меня, спаси!-- (быстро уходитъ)